Как призрачна она, Бабочка на моей руке, Словно чья-то душа! Ёса Бусон
Трепыхание крыльев можно было ощутить физически в пустой комнате, где пылинки танцевали безмятежный вальс. Маленькое создание взмахивало перламутровым крылом, но не решалось взлететь, словно предчувствуя что-то. Лапка за лапкой, бабочка прошла по столу, мимо стопок бумаг и кружек. Она не боялась рук, которыми взмахивали люди вокруг время от времени, просто оставалась на безопасном расстоянии. Формаджо напряженно смотрел на переливчатый узор на крыльях — тонкие черные полосы пересекали оранжевое, сходясь на краях. Белые пятна сливались в одну массу, от чего до боли приходилось напрягать глаза, чтобы их различить. Он довольно давно не мог хорошенько выспаться, поэтому концентрация на крыльях стала для него вызовом. Постоянные кошмары, выдиравшие его из забытья или вовсе бессоница — какое из двух зол меньшее? Внезапно Формаджо обступает странное чувство, и только сейчас до него доходит, что все смотрят на него: голоса, которые он до этого слышал словно сквозь толщу воды, а потом и вовсе стал игнорировать, затихли. Мысленно чертыхнувшись, он натянуто улыбнулся — строить прежнюю нахально-беспечную уже не выходит. Лица присутствующих выражают самые разные эмоции — от раздражения до сочувствия. Неужто он настолько плох? — Я что-то пропустил? — голос дрогнул, а на лице капо не двинулась ни одна мышца. Можно было бы надеяться, что тот не заметил, если бы это не был Ризотто. — Да, но твоя помощь на этой миссии не понадобится. Ты можешь отдохнуть, но оставайся на связи. — взгляд Ризотто всегда был тяжелым. Вне контекста. Формаджо мог поклясться, что слышал, как Прошутто прошипел что-то вроде «тебе он явно не помешает». Окружающий мир стал непонятным образом деформироваться. Может сказывался недостаток отдыха, но единственными деталями, которые оставались действительно чёткими, были бабочки и… Лицо Иллюзо. Бабочки, мошки, пауки — получая пакость стала сопровождать Иллюзо везде, но сам он их будто не замечал. Иногда, конечно, насекомые появлялись и у других, но Иллюзо пестрел узором из чешуйчатых крыльев на плечах. *** Дома Формаджо нечего делать. Он бесцельно смотрит в потолок тупым невыразительным взглядом. Тело ломит от усталости, но сон никак не хочет ослабить его Страдания и подарить долгожданный покой. Вместо этого по комнате кружит бабочка, залетевшая в окно. Тёмный кот смотрит на парящее насекомое жадным взглядом, поджав все тело. Прыжок, и от бабочки остаётся лишь фрагмент крыла на полу, а кот хищно давится мерзким тельцем насекомого. Формаджо стало не по себе. *** Почему именно Иллюзо? Он сидит напротив. Поза выражает расслабленность, даже некое удовольствие, веки полуприкрыты, но он все ещё смотрит на Ризотто, стараясь не уснуть. Он зевает, прикрывая рот рукой, и все внутри Формаджо сжимается, когда он видит жирного паука, вылезающего изо рта Иллюзо. Перебирая лапами, он скользит по лицу к подбородку и спускается по шее на плечо, скрывшись за спиной Иллюзо, перед этим блеснув крестообразным узором на брюшке. Формаджо хочет кричать, но его лишь передергивает, а желудок отвратительно скручивает, готовясь выплеснуть завтрак наружу. Сидящий рядом Мелоне, все это время наблюдавший за соседом, аккуратно положил руку на плечо, на что Формаджо чуть ли не вскочил с места. Во взгляде коллеги он прочел сожаление, смущение и волнение. Насколько он помнил, Мелоне в прошлом изучал медицину, так что кому, как не ему знать, как выглядит больной или здоровый человек. — Ты в порядке? — шепнул Мелоне, чтобы никто больше их не слышал. Особенно Прошутто. — Да, спасибо, просто… Небольшие проблемы со сном последнее время. Это последнее время было месяцем, и впервые за весь месяц он наконец смог закинуться верной дозой снотворного. Однако, два часа сна очень мало для того, кому везде мерещатся насекомые. — Я могу посоветовать тебе сильное снотворное, если понадобится. — Было бы неплохо. — отчасти чтобы отвязаться, отчасти искренне согласился он. Мелоне кивнул и вернулся к бесцельному черчению каракуль на листах под рукой, а Формаджо снова ощутил на себе взгляд. На этот раз он был цепким, обжигающим, колким, как терновник. Формаджо невольно вздрогнул, встретившись с Прошутто глазами. Глубокая ледяная синева опалила его с ног до головы, словно стараясь уничтожить прямо здесь. Прошутто никогда не отличался особой дружелюбностью, но понять, чем он заслужил такую любовь сейчас, Формаджо был не в силах. Они молча смотрели друг на друга. Прошутто, вероятнее всего, ждал, что Формаджо сдастся, но тот был не в силах оторвать глаз от мелких, оранжевых, ползучих муравьев, поэтому первому пришлось отступать, раздраженно фыркнув. В последнее время Прошутто стал еще более несносным, чем обычно. Возможно он поцапался с капо, но не желает в этом признаться, от чего терроризирует ни в чем не повинных. Таков уж был Прошутто. И снова Формаджо чувствует на себе чей-то заинтересованный взгляд. Да что ж за день такой? Иллюзо. Иллюзо сидит и смотрит прямо на него. В упор. Он сидит за столом вполоборота, подперев голову одной рукой, а другой постукивал ручкой по столу. Ноги вытянуты и закинуты одна на другую, а на лице красуется ухмылка удовольствия и интереса, брови вскинуты. Формаджо отчего-то напрягается, вступая в безмолвный диалог, в котором участвуют лишь глаза. Он всегда удивлялся этому необычному цвету. Это был не просто карий — карий с удивительным красным отливом. И сейчас он видел эти глаза в концентрических кругах на крыльях мотылька, приютившегося на абажуре старой тусклой лампы. Ее света не хватало, чтобы прогнать мрак из всей комнаты, но Формаджо и не нужно было многого. Он повернулся в кровати, запуская руку под подушку. Там было что-то… Странное. На руке оказались… Яйца. Яйца бабочек. Эти меркзие штуковины стали вылупляться прямо на его ладони, расползаясь в стороны, стараясь проникнуть под ногти. Из груди вырвался крик ужаса, и мужчина с ожесточением принялся молотить рукой по кровати. В порыве бешенства он сбросил подушку — всю ее поверхность покрывал слой яиц и личинок, с тошнотворным хрустом выбиравшихся из своего склизкого прежнего убежища. Формаджо вскочил на ноги и принялся топтать их, после чего от усталости и потрясения свалился на пол. Наконец-то ему был ниспослан долгожданный мрак. *** — Ты сам не свой уже некоторое время. — Ризотто стоял, оперевшись о стену, а сидящий рядом Формаджо доканчивал бутылку пива. — Я устал, босс. — с хриплым смешком сказал, надеясь разрядить обстановку и перевести тему, но на лице капо не появилось и тени усмешки, и ему пришлось замолкнуть. — Забей, просто соседи развеселились в последнее время. Судя по его пристальному взгляду, Ризотто не поверил. Хотя… Кто знает. Ризотто отталкивается локтем от острых кирпичей и ловит равновесие. — Твое состояние обсуждают все. Если в таком состоянии ты будешь отправляться на задания, то велик шанс провала, поэтому я отдаю тебе приказ — не смей возвращаться, пока не отдохнешь наконец. Формаджо помолчал пару минут. — Идет. *** — Маскарпоне? — никто не встретил его в прихожей радостным мурлыканьем, не потерся приветственно о ноги. В доме стола мертвая тишина. — Дружок, я тебе угощений принес. Теперь где-то со стороны спальни послышались шорохи. Формаджо был почти готов выколоть себе глаза. На месте его кота теперь восседало безобразное скопление насекомых — бабочки, муравьи, личинки и пауки. С боков Маскарпоне клочьями свисала густая паутина, в которую падали неаккуратные мошки. Однако же сам Маскарпоне невозмутимо поднял голову, заставив Формаджо с ужасом отпрянуть. На глазу, некогда прозрачном, как стекло, нахально скользили мухи. Рука сама потянулась к столу и нашарила самое близкое — простой кухонный нож. По лицу Формаджо потекли слезы. Шмыгнув, он прошептал: — Прости, дружок… *** — Ты действительно отправил Формаджо тогда «в отпуск»? — Считай, что так. — Ризотто не сводил внимательного взгляда с дороги. Он мог без труда представить реакцию Прошутто на любую его реплику. Прямо сейчас перед его глазами представил этот задумчивый взгляд из-под нахмуренных бровей в окно. — И ты не знаешь, что случилось? — Никто не знает. Я подозреваю, что это все из-за смерти Джелатто и Сорбета — все-таки эти трое были близки. Прошутто кивнул в знак согласия, вспоминая про себя, каким измученным и напряженным Формаджо выглядел весь последний месяц. — Это ведь не может быть атака станда? Ризотто пожал плечами. *** — Что такое, Пеши? — обернулся Прошутто к подопечному, нервно мявшему носовой платок. Его лицо выражало крайнюю степень плохо скрываемого беспокойства. — Братан… Мне сегодня ночью позвонил Формаджо и… Ну, он спросил у меня название черной бабочки с красными краями крыльев. — И что ты ответил? — Парусник… Парусник Румянцева. Прошутто молчал, глядя в пол и сжимая зубами фильтр сигареты. Внутри, как гниющая зараза, нарастало чувство тревоги. Он бросил сигарету на асфальт и потушил ногой. *** Он давно наблюдал за Формаджо. Непонятное влечение, которое для себя Иллюзо объяснял как «способ развлечься», подкалывая за бесполезную способность, но помимо этого было и что-то ещё. Может ему просто нужно было найти кого-то, кому будет хуже. Свои мысли Иллюзо старался держать при себе, никто не мог догадываться, что за пауки копошатся в его мыслях и на языке. Лишь при единственном личном разговоре с Формаджо, когда Иллюзо уже был немного под градусом, он случайно проговорился, что подумывает покончить с собой. Тогда лицо Формаджо странно перекосило, и он быстро ушёл, оставив Иллюзо одного, наедине с на половину пустым стаканом. А что, если Иллюзо и виноват в том, что происходит? Быть такого не может, они просто собутыльники, один из которых случайно проговорился о нежелании жить. Теперь Иллюзо казалось, словно изнутри его подтачивает червь. *** Первым, на что Иллюзо обратил внимание в квартире Формаджо — невыносимая вонь. Выворачивающий на изнанку сладковатый запах гнили. Иллюзо зажал нос рукой — мафиози не по наслышке знают, что такое смерть, но с разложением все же сталкивается не каждый. Он вышел из старого запачканного зеркала в ванной. В доме словно жила только тишина — никто не отзывался на звук его шагов. Иллюзо проходит в кухню и вскрикивает: пол залит запекшейся кровью и останками животного — несколько Иллюзо мог помнить, у Формаджо был кот. Куски плоти сочились гноем и кишели личинками. Пара мух по-хозяйски исследовали пролитое содержимое черепа и брюха. Голова закружилась, и Иллюзо схватился за край стола, зажав рот рукой. В прихожей послышался звон ключей и шаги. Они столкнулись лицом к лицу, молча пронзая друг друга ошарашенными взглядами. — Что ты здесь делаешь? — Иллюзо показалось, что голос Формаджо дрогнул. — Прошутто попросил проверить твое состояние. — он не решился добавить, что оно, очевидно, было не особо нормальным. Формаджо, глядя сквозь него, усмехнулся. В этой усмешке было что-то нездоровое. Хотя могли ли убийцы быть здоровы? Он прошел мимо и поднял разбитое тельце кота. Иллюзо с невыразимым отвращением и ужасом смотрел, как Формаджо проводит рукой по слипшейся склизкой шерсти, сминая и скидывая личинок, которые, как бисер, валились на пол. Он выглядел так, словно гладил обычного кота — даже лицо приобрело безмятежное выражение. Иллюзо почувствовал, как у него отнимаются ноги от вида вываливающегося кошачьего глаза, а из глазницы выбралась толстая мерзкая гусеница. Желудок не выдержал, и Иллюзо все же вырвало. — Ну-ну, как некультурно. — сказал Формаджо, как будто в шутку укорял ребенка за столом. На лице Формаджо застыла перманентная улыбка. Он сам чувствовал, как щеки сводило судорогой, глядя, как изо рта Иллюзо вывалилась гуща гадких насекомых с их яйцами, слепленными между собой какой-то слизью. Странно, что запаха не было. — Как ты себя чувствуешь? — Иллюзо дернулся и поднял голову. — Чего? — Как чувствуешь себя, говорю. — …прекрасно. — после нескольких напряженных минут молчания ответил Иллюзо. — Врешь. — Что?.. — ТЫ ВРЕШЬ! — Формаджо с ожесточением отшвырнул труп кота на пол и двинулся на Иллюзо, на что тот попятился, пока не уперся спиной в стену. — Ты хоть знаешь, что я вижу? Что я вижу КАЖДЫЙ ЧЕРТОВ РАЗ, когда смотрю на ТЕБЯ? — Иллюзо ошарашенно молчал, даже встряхивания за грудки не действовали. — Ты виноват во всем. Каждый раз, каждый сучий раз, по тебе ползут насекомые. В твоих волосах паутина, а языком пируют личинки. Губы Иллюзо дрогнули. Внезапно Формаджо отступил, улыбка слезла с его лица на мгновение, чтобы снова вернуться. — Кажется, я понял. — и он с силой ударил Иллюзо коленом в живот. Дыхание перехватило, и он повалился на колени, хватая ртом воздух. Формаджо отчетливо слышал хруст в момент удара, а прямо сейчас он видел, как лицо Иллюзо заливается слизью, в которой увязли мелкие насекомые. — Теперь я, наконец-то, понял. *** Бабочки, стайкой примостившиеся на зеркале, неслышно трепетали в пустой комнате. С лица на руку что-то упало. Опарыш. *** Прошутто без стука вошел в кабинет и швырнул газету на стол перед невозмутимым Ризотто. Первый же заголовок кричал о зверском убийстве, не предвещавшем ничего нового тому, кто занимается этим каждый день. Ризотто вопросительно поднял глаза на Прошутто. — Читай.Кошатник из Неаполя Почуяв странный запах, жители ** дома вызвали полицию. Никто не ответил на стук, а вскрыв дверь, сотрудники полиции обнаружили трупы двух мужчин и кота.
— И что? — Прошутто закатил глаза. — По этому адресу жил Формаджо, а пару дней назад я попросил Иллюзо проверить его. Ризотто промолчал. — Говорят, как только в комнату ворвались копы, в окно вылетела бабочка…