My burning sun

Он проскальзывает тенью в его настежь открытое окно. Неприятный скрип половицы, к счастью Айзена, не смог потревожить сон рыжеволосого мальчишки. Тот только неизменно хмурит брови даже находясь в плену у Морфея. Он не понимал, почему его так тянет вторгаться в его комнату, в его сны, в его жизнь. Этот рыжий риока притягивал всё его внимание. Ичиго был ярким июльским солнцем, лучи которого приятно согревали. Но только не Соуске. Владыка тянулся к единственному источнику тепла, но всегда неприятно обжигался. — Ох уж этот юношеский максимализм. Он проводит рукой по его непослушным ярко-рыжим вихрам и в которой раз дивится цветом волос. Складка меж бровей разглаживается, и мужчина позволяет себе еле заметную улыбку. Куросаки считает его врагом, предателем. Кем угодно, но он не настроен к нему дружелюбно. Сам мужчина почему-то уверен, что он обязательно придет к нему на помощь в трудную минуту. Этот юноша неизменно примерял на себя роль защитника. Он даже пытался защитить свою погибшую от лап пустого мать. Мальчишка винил себя в ее смерти… Айзен это знал. Ичиго носил эту тяжкую ношу на своих хрупких плечах, продолжая двигаться дальше. Он продолжил также дарить радостную улыбку своим маленьким сестрам и, конечно же, отцу, которому было тяжелее всего. Он отпустил свою мать и всегда тепло отзывался об этой женщине. Но иногда воспоминания того злополучного дня преследуют его… Ичиго начинает активно ворочаться в своей кровати. Опять один и тот же кошмар. Казалось, мужчина выучил его наизусть. Соуске поступал именно так, как считал нужным. Он проникал в его сны: было интересно наблюдать за своим самым лучшим экспериментом. «На все воля Хогьёку» — неизменно твердит себе в мыслях Владыка, будто читая мантру, в которую слепо веришь. Айзен, проникая в его сны, получает то самое мазохистское удовольствие, переживая весь тот ужас вместе с мальчишкой. Его бросает в пот, а по всему телу пробегает табун неприятных мурашек. Куросаки видит свою погибшую мать. Труп бедной женщины истекает кровью, и он смотрит на все это со стороны. Рыжеволосый шинигами держится из последних сил. Соленые дорожки не пробегают по его щекам, ведь на подкорке сознания он понимает, что это сон. Самый страшный кошмар. Но эта женщина встаёт и протягивает свои бледные руки к своему единственному лучику солнца. Мальчишка не двигается — его тело уже давно перестало его слушаться. Только лишь беспорядочные мысли и стеклянный взгляд. Рывок… …и эта женщина пронзает сердце риоки. Айзен чувствует, как неприятно покалывает в районе сердца. Душевная боль Ичиго перестает в его физическую. Мужчина не может чувствовать: он давно уже похоронил эмоции. Только расчётливый и пытливый ум не даёт сойти с ума от этого одиночества. Они оказываются на одной из улиц родного городка Куросаки. Вот он стоит и смотрит на уходящих друзей. Он боится. Его сознание издевается над ним, проецирует самые сокровенные страхи мальчишки. Его душа смешана. Пустой медленно, но верно отравляет его разум. Ему нельзя поддаваться отчаянию, но Айзен понимает, как ломает мальчишку. В который раз рыжеволосый шинигами остаётся один на один со своим главным страхом. Он не смотрит в глаза своего занпакто с такой же уверенностью. Вся решимость пропадет, не оставляя после себя и следа. — Наконец-то я смогу утащить тебя в темноту, Король. Ты боишься, — злобно скалится его альтер-эго и начинает заливисто смеяться. Его смех неприятно режет слух, а металлические нотки в его голосе так и пропитаны кровью. Ичиго не сопротивляется; лишь обессиленно падает на колени, из последних сил упираясь ладонями в мокрый асфальт. Он проиграл. Его воля сломлена. Всему тому виной является именно Айзен Соуске. Душа мальчишки трещит по швам из-за его неординарных экспериментов, а он лишь получает от этого удовольствие. Та самая сладкая физическая боль, которая на время, но все же притупляет душевные терзания. Но почему-то именно тот, кто стал причиной таких страданий, приходит на помощь, протягивает руку и просто стискивает до хруста костей в своих объятиях. Ичиго не сопротивляется. Ему почему-то становится спокойнее в кольце этих сильных рук. Он не понимает: почему именно Айзен становится его спасательным кругом среди этого бушующего шторма? Мелькает слабая надежда в душе Соуске. Надежда на то, что мальчишка скрасит его многолетнее одиночество. Он не привык на кого-то полагаться, не привык кому-то доверять себя без остатка. Но так и хочется, чтобы это яркое солнце приятно грело его душу, а не оставляло такие сильные ожоги. Он будет приходить к нему в комнату и также спасать его от собственного безумия, а в ответ получать полную спокойствия улыбку. Айзен будет забирать всю его душевную боль. Он будет рядом. Он не может позволить, чтобы единственный источник тепла в его жизни так легко потух.