***
Увы, ни завтра, ни послезавтра, ни в последующие дни Тэхён ни разу не возвращается мыслями к принятому решению. Да и Чимин не призывает к действию напоминаниями, так как всю последнюю неделю находится в командировке, где, судя по всему, и без этого хватает хлопот. Так Ким и пребывает в счастливом беспамятстве до тех самых пор, пока не наступает вечер очередного в его жизни четверга. Коротает он его, по обыкновению, в своей съёмной однушке-студии, в компании грязных кружек и тарелок, которыми завален рабочий стол. Иногда они теряются среди вороха чертежей и заметок, местами измятых и заляпанных каплями кофе; иногда их количество достигает таких масштабов, что за столом становится невозможно сидеть. Но Тэхён продолжает сидеть, несмотря на все препятствия, сгорбившись и подогнув под себя ногу, и безотрывно смотрит в монитор, что-то бормоча под нос и сводя брови у переносицы. Ничто, кроме стука клавиш и монотонного гудения процессора, не нарушает одинокой тишины, пока странное шипение за спиной не заставляет оторваться от рабочего процесса: Ким подскакивает, бросаясь к плите, путаясь в штанинах так и не снятых по приходе домой джинсов. — Вот же чёртова вода, куда она вся делась? — ругается он, заглядывая в кастрюлю. Вода, поставленная для варки рамёна, как кажется Тэхёну, буквально минуту назад, уже успевает выкипеть до последней капли, намекая, что готовка — это не то ремесло, которым ему стоит заниматься сегодня, а может, и вообще — в этой жизни. Тот, покорно смирившись, лишь грустно вздыхает, выключая конфорку. Недолго думая, он разрывает упаковку рамёна, откусывая приличную часть от кругляша сухой лапши, и, воодушевлённо похрустывая, спешит обратно за стол. — Так синий или голубой?.. — цедит сквозь зубы, отодвигаясь от экрана и всматриваясь в макет сайта, периодически подвисая на пару мгновений, но вскоре снова склоняясь над клавиатурой. Кажется, нет такой силы, что может в этот момент отвлечь погружённого в работу Кима, но спустя десяток минут вдруг дребезжит его мобильный, бесцеремонно требуя к себе внимания. Нащупав его среди стопки заполонивших стол бумаг и едва не опрокинув кружку с ещё пару недель назад остывшим чаем, он нажимает на «ответить», удерживая телефон плечом. — Здравствуй, мама! — произносит, стараясь придать своему голосу максимально возможную бодрость и заинтересованность. — Ким Тэхён, я прекрасно помню, как ты обещал позвонить мне ещё в прошлом месяце! — слышится из трубки в ответ. — Ну так вот, мы же с тобой сейчас разговариваем, — продолжает Тэхён уже более растерянно, так как одновременно с телефонным разговором печатает текст, и его мысли балансируют где-то на стыке этих двух дел. — Но это я тебе позвонила, а не ты мне! — спорит женщина, а её сын хмурится, подперев ладонью подбородок: набранный текст никак не хочет вмещаться в нужное поле. — Да?.. — отзывается Ким уже полностью отстранённо. На всякий случай мельком глядит на горящий дисплей, будто сомневается в сказанном матерью, а после возвращает телефон обратно к уху. «А что, если сменить шрифт везде, на всём сайте?» — единственное, о чём он может думать в текущий момент, но голос из трубки продолжает отчитывать, несмотря на то, что добрая половина сердитого монолога пролетает мимо ушей адресата. — Не забудь завтра поздравить дядюшку Мина! Ему исполнится восемьдесят два, — наказывает мама, пока Тэхён сосредоточенно перебирает шрифты и думает, какой из них устроит заказчика. — Но, мама, день рождения дядюшки Мина разве не в конце октября? — морщится он, потирая уставшие глаза. — Это у дядюшки Кима день рождения в конце октября, а у дядюшки Мина — в конце мая! — отвечает женщина. — Хорошо, раз у дядюшки Мина день рождения в конце мая, то почему я должен поздравлять его завтра? Ведь ещё только… Двенадцатое? Пятнадцатое? Тэхён замолкает и напрягается, понимая, что не знает, какое сегодня число. — Сегодня двадцать девятое, — слышится в ответ, и Ким удивлённо мычит. «Неужели придётся уменьшать размер?» — размышляет, всматриваясь в напечатанный текст, но вдруг глаза его расширяются, и он напрочь забывает о шрифтах и вообще обо всём на свете. — Двадцать девятое?! — выкрикивает в трубку. «Массаж! — Тэхён в ужасе прикрывает ладонью рот. — Чимин убьёт меня».***
Всё утро тридцатого мая Ким мечется на рабочем месте, не находя покоя. Он смотрит в монитор своего компьютера часами, но нисколько не продвигается в корректировке макета, потому что цифры, шрифты и иконки в его голове вымещаются мыслями о предстоящем вечере. — Сегодня последний день, последний день, — бормочет себе под нос, тревожно кусая кончик шариковой ручки. — И как только я умудрился забыть… Каждые пять минут Тэхён посматривает на большие настенные часы в офисе. Часовая стрелка размеренно переползает через двенадцать, и чем ближе подкрадывается грядущий вечер, тем выше поднимается уровень дрожи в коленях Кима. Сегодня, сразу после работы он должен будет поехать в массажный салон, превозмогая неуверенность, смущение и лень. И отложить это дело на «следующий раз» ему уже точно не удастся. «Иначе Чимин меня просто съест», — вздыхает, снова посматривая на большой белый циферблат. Время подходит к обеду. Каким же огромным оказывается удивление Кима, когда, спустя ещё час душевных терзаний, он решает выпить кофе в надежде немного взбодриться и прийти в себя и… сталкивается у автомата с этим самым Чимином. — Ты уже вернулся?! — Тэхён ошарашенно пятится назад, вцепившись в свой стаканчик. — Я приехал этим утром, — спокойно отвечает Пак, одну за другой засовывая монеты в автомат и полностью игнорируя испуганный и взлохмаченный вид своего друга. — Поездочка выдалась не из лёгких! «Сейчас он спросит про массаж, сейчас он спросит про массаж, — мигает красным в голове Кима, пока рассказ Чимина о командировке летит прямиком мимо ушей. — Лучше сам сразу скажу всё, как есть!» — Чимин-хён, я сегодня после работы наконец-таки иду в массажный салон! — выпаливает Тэхён, смело задирая подбородок и делая шаг вперёд. Пак пару секунд моргает, прервав возмущённую тираду о том, что директор поселил его в клоповнике, а после растягивает губы в улыбке. — Точно, массаж! А я всё хотел тебе напомнить, да замотался совсем. Рад, что ты сам не забыл. — Он ободряюще похлопывает Кима по плечу. «Да уж, сам, — мысленно хмыкает тот, нервно переступая с ноги на ногу. — Если бы восемьдесят два года назад на свет не появился дядюшка Мин, я бы нихрена не вспомнил…» — Так что? Может, мне всё-таки пойти с тобой? Вижу, ты нервничаешь, — добродушно предлагает Чимин. — Я и сам справлюсь. Совсем не хочется тебя отвлекать от дел по таким пустякам… — бубнит в ответ Тэхён совершенно неубедительно, на что его друг отрицательно качает головой. — Меня вовсе не затруднит, да и это не займёт много времени. К тому же этим вечером я абсолютно свободен. Ким колеблется, смотря на него неуверенно, и пожимает плечами. А ведь это, на самом деле, прекрасная идея.***
Отработав пятничную смену, они сразу отправляются по нужному адресу. Чимин прекрасно знает это место, так как не раз посещал его раньше, поэтому дорога до пункта назначения не вызывает никаких затруднений. Тэхён уже заметно меньше нервничает, постоянно отмечая мысленно, что идея взять с собой друга оказалась верным решением. Мизантроп до мозга костей, Ким не любит лишний раз общаться с людьми, особенно незнакомыми. Даже если перед ним — просто обслуживающий персонал, ничего не требующий и ничем не напрягающий, а только жаждущий помочь и ответить на все интересующие вопросы. «У Чимина лучше получится обо всём договориться», — думает Тэхён, так ответственно подходя к делу, будто идёт на аудиенцию к президенту, а не всего лишь на сеанс массажа. Всё идёт просто прекрасно, несмотря на поучительную лекцию о том, что в следующий раз не стоит откладывать дела на последний день, которую Тэхёну приходится выслушивать, пока они едут в метро. Потом Пак радует обещаниями, что ощущения в теле после пройденного курса массажа будут настолько классными, словно после месячного отдыха на курорте. И когда они, поднявшись на нужный этаж указанного в адресе здания, уже открывают дверь с красочной вывеской, настроение Кима даже чем-то напоминает приподнятое. «Paradise» на табличке доверия почему-то не вызывает. «Смахивает на какую-то порнуху», — подозрительно морщится Тэхён. Но приятный звон дверного колокольчика ласкает слух, вопреки всем душевным спорам с самим собой, а нежный аромат масел, заполняющий всё внутреннее пространство, успокаивает нервы и призывает к абсолютному расслаблению. Ким рассматривает красивый интерьер: высокие стебли растений в напольных горшках, стены, выкрашенные бордово-красным, пестрящие дипломами и наградами за различные достижения в области массажа, что висят в рамках тут и там, а также кожаный диван с аккуратным кофейным столиком возле. Он практически спокоен, пока Чимин с воодушевлением и искренней заинтересованностью беседует с администратором, но всё же переживает ещё по одной — последней — причине: вообще-то, раздеваться перед незнакомым человеком ему не особо хочется, пусть даже это будет совершенно безобидная тётушка-массажистка. Не то чтобы Тэхён стесняется своего тела, просто считает процесс оголения чем-то сокровенным и интимным, не созданным для посторонних глаз. Но все внутренние колебания так и остаются внутри. Всё идёт по практически идеальному сценарию, пока до тошноты любезная девушка за стойкой не произносит: — Увы, все мужские мастера сейчас заняты. Тогда и начинается череда неприятностей. — Сегодня пятница, и клиентов очень много, — тараторит она с извиняющимся видом, а Ким от услышанного резко оживляется, словно проснувшись, и тут же подлетает к беседующим. — Так, может, возможно перенести мой сеанс на другой день? — бормочет он, глядя больше на Пака, будто именно тот решает в этом салоне подобные вопросы. Девушка уже готова открыть рот и сказать: «Да, конечно», даря Тэхёну спокойный вечер, проведённый в одиночестве, покое и пыли в собственной квартире. Но до боли разочарованное лицо Чимина со сползшими вниз уголками губ, судя по всему, крайне пугает её, и она выпаливает неожиданно и даже немного громче, чем следовало бы: — Не переживайте, решение данной проблемы есть! Сейчас свободен прекрасный женский мастер, что сможет принять вашего друга прямо в этот момент. Одна клиентка как раз отменила запись час назад. Не переживайте, качество массажа у абсолютно всех наших мастеров на высочайшем уровне! Пак на мгновение теряется, глядя на друга и явно ожидая от него одобрения озвученной идеи. Тэхён снова поникает, лишь пожимая плечами: раз уж спасения этим вечером не избежать, то ему по большому счёту абсолютно плевать — женский будет мастер или мужской. Главное, чтобы всё поскорее закончилось. Получив добро от вновь расплывшегося в улыбке Пака, девушка не прекращает щебетать о преимуществах их спа-салона. И не забывает упомянуть о сотнях положительных отзывов клиентов, пока Ким заполняет анкету и ставит подпись на распечатанной бумаге — договоре на оказание услуг. Как только все формальные вопросы оказываются решены, их приглашают пройти в массажный зал. Точнее, Тэхёна приглашают, а Чимин любезно соглашается проводить его, сдавшись под умоляющим взглядом. — Чего ты такой напряжённый? Ведь не на войну идёшь, а всего лишь на массаж, — ободряюще шепчет он, легонько тыкая друга в бок. — Неловко только в первый раз. — Да всё нормально, — звучит в ответ очевидно взволнованно. — Слушай, хён, а футболку тоже снимать нужно? — Футболку? — Пак усмехается. — Тэхён-а, это же общий массаж тела. Всё снимать нужно. Ким приоткрывает рот, стараясь проанализировать мысленно, что Чимин имеет в виду, говоря «всё», но из роящихся под черепной коробкой мыслей вырывает голос девушки-администратора. — Какое счастье, что вы стали клиентом нашего салона. — Она приторно улыбается во все тридцать два, заставляя Тэхёна неловко лыбиться в ответ. Без всякого желания, чисто механически. Ещё немного, и у него точно что-нибудь слипнется от этой сладкой любезности. — А вот и ваш массажист! Хочу отметить, что он — специалист высшей категории. «Постойте-ка, что значит — массажист?!» — только и успевает подумать Ким, ожидавший увидеть добродушную тётушку, и это, чёрт возьми, как-то немного не вяжется с определением «массажист». Пусть Тэхён до отчаяния рассеянный, но отлично помнит ещё с младшей школы, в чём различие между словами женского и мужского рода. Но истинный пиздец всей ситуации заключается вовсе не в этом. Когда из-за ширмы появляется молодой парень, Ким за долю секунды понимает, что все проблемы и вопросы, которые тяготили его до этого — просто хуйня по сравнению с тем, что он видит перед собой сейчас. Дурацкая улыбка стирается за миг, когда взгляд новоиспечённого «клиента» падает на вошедшего «специалиста». Того самого — высшей категории. Волосы на теле Кима приподнимаются от ужаса. Абсолютно все. Он едва сдерживается, чтобы не заорать со всей подвластной ему силы, до смерти напугав присутствующих. Нет, сука, нет. Такое невозможно. Такого, блять, просто не может произойти. Хочется бежать, сбивая с ног каждого, кто попадётся на пути, и прошибая лбом двери, а после собрать вещи, опечатать квартиру и исчезнуть из этого города, этой страны, а в идеале — планеты. Ведь если сегодня день каких-то блядских розыгрышей, то Тэхёну совсем не смешно. Массажист же в свою очередь вежливо кланяется, пробежав по присутствующим изучающим взглядом и чисто случайно остановив его на новом клиенте на пару лишних, никому нахер не нужных (по мнению Кима) секунд. От этого трясёт ещё сильнее. Без всяких сомнений, узнал. Тэхён рывком разворачивается, глядя на рассыпающегося в приветствиях Чимина совершенно красными, полными панического страха глазами; его лоб уже блестит от проступающего пота, пока друг только улыбается до рвотных позывов счастливо и даже с некоторой гордостью. «Умоляю, умоляю», — читается в Тэхёновом взгляде, а лицо кривится жалостливой гримасой, будто он сейчас разрыдается, но Пак не в том настроении, чтобы улавливать тайные знаки и послания. Он желает другу удачи, полностью игнорируя его внешний вид будто только что увидевшего саму смерть человека. — Тэхён-а, не волнуйся, — только и шепчет он, прежде чем уйти. — Парень-массажист — это абсолютно нормально. Нормально, блять, но только не в этом случае! Тэхён уже согласен на что угодно — пусть бы его массажировал хоть сам чёрт или совершенно любой парень в этом городе, но только не его бывший парень! Если бы от смущения можно было сгореть, то Ким давно бы превратился в обугленные останки. Так стыдно не было со времён университета, как раз когда он и состоял в этих «прекрасных» отношениях. Это был провал всей его жизни. — Хён… — раздаётся его жалобный голосок, больше похожий на скрип одной из десятка кушеток, стоящих за ширмами. За мгновение Тэхён трансформируется из рассеянного и витающего в облаках в напряжённого и запустившего разом все мыслительные процессы. Решение нужно было принять за считанные секунды, а оно было очевидно лишь единственно верным: бежать. Без оглядки, может, даже без обуви, что они оставили у входа, без объяснений, и самое важное — без малейших промедлений. Бежать от этого позора как можно скорее. Чимин застывает у двери, обернувшись на зов друга, и это даёт надежду на спасение. — Господин Ким, проходите на кушетку, — слышится голос девушки позади, тут же растаптывая эту слабую надежду. Тэхён выпадает из реальности, уставившись огромными как два блюдца глазами, один из которых нервно подрагивает, на ничего не понимающего Пака. Боже, что делать? Что делать?! А Чимин, судя по всему, даже не подозревает, какая драма развернулась за его спиной, пока столь равнодушно и жестоко дёргает ручку двери, собираясь покинуть помещение. В мыслях Кима — чистое отчаяние и ни единой подсказки, как же ему повести себя в этой ужасающей ситуации. Соврать что-нибудь? Наподобие того, что у него начался внезапный понос, рвота, инфаркт, лихорадка — и всё это одновременно; а плюсом роды у соседской кошки, пожар дома и нашествие инопланетян? Пак явно будет считать его конченым идиотом до конца дней, а, возможно, ещё и крепко обидится на такое поведение. Подобного допускать никак нельзя, ведь Чимин — единственный верный товарищ, и дружба с ним — на вес золота. Тогда что? Сказать правду? Сказать, что ваш сраный массажист-специалист — это бывший парень Тэхёна, пересекаться с которым ещё хоть раз в этой жизни совсем не входило в его планы? Ким бы лучше предпочёл умереть прямо по дороге в этот салон, чем сгореть сейчас здесь от стыда, обливаясь потом и сливаясь с ярко-красным дизайном стен. Сказать правду? На лице Кима читается лишь совершенное смятение. «Прости, Чимин, но я хочу сбежать больше всего на свете, потому что это — мой бывший». Передёргивает даже от одной мысли, как это могло бы прозвучать. Как округлились бы глаза Пака, а губы приоткрылись в еле слышном: «Что ты сказал?..» Ведь насколько ему известно, Тэхён встречался всегда только с девушками. И не то чтобы тот стеснялся этих отношений, потому что они были гомосексуальными. Ким стеснялся их до ужаса по причине того, что в этих самых отношениях он конкретно облажался. И спустя столько лет раскрывать страшную тайну лучшему другу, который тебя искренне уважает, — такое могло присниться только в самом страшном кошмаре. Конечно, Чимин бы вряд ли стал злорадствовать или усмехаться, скорее посочувствовал бы и приободряюще погладил по спине, но от этого почему-то совсем не легче. Тэхён напряжённо теребит край своей футболки. Такие решения очень сложно принимать за каких-то пару секунд. — Созвонимся вечером, — слышится голос друга, который подмигивает ему, мило улыбнувшись и подняв два больших пальца вверх. Ким успевает моргнуть и приоткрыть рот, но дверь вдруг хлопает, обрывая все жалкие шансы на спасение. Пак пропадает из зоны видимости, и сердце делает тройное сальто в предвкушении полного пиздеца. Ноги рвутся вслед за ним, вон из этого зала, даже делают пару решительных, хоть и дрожащих шагов, но Тэхёна тут же увлекают назад настойчивые руки администраторши. Он сам не понимает, как находит силы следовать за ней. — Проходите за последнюю ширму, — указывает она в даль зала, подталкивая клиента сзади. Тот шлёпает тапочками по кафельному полу, на полном автомате перемещаясь в указанном направлении и останавливаясь на каждом метре, себя не помня от переизбытка кипящих внутри эмоций. Так трясёт, что зубы стучат друг о друга. «Почему я не сбежал, Господи, почему? — мысленно взвывает он. — Может, ещё не поздно сделать это?» Он снова резко останавливается, мужественно обернувшись, но тут же встречается всё с той же приторной улыбкой девушки, что стояла в дверях и, без всяких сомнений, ждала, когда Ким займёт своё место. И тогда самая последняя и жалкая надежда на спасение умерла со страшным предсмертным криком. На ватных ногах доковыляв до нужной ширмы, Тэхён встаёт на месте как вкопанный. Ощущение, что нужно шагнуть в ров, полный голодных, клацающих зубами крокодилов, а не всего лишь в массажную комнату с одним только «крокодилом», который, в принципе, не представляет опасности для жизни и здоровья Кима. Но величина опасности, представляемой для его душевного здоровья, превышала все допустимые показатели. Осознание того, что спустя столько лет снова придётся взглянуть ему в лицо, безжалостно кромсало изнутри, удушая всепоглощающим стыдом. Этой встречи никогда не должно было случиться. «Чимин привёл меня сюда, искренне желая помочь и сделать приятно. Он поручился за меня, как за адекватного клиента, а значит я не имею права позорить и огорчать его. Да и рассказывать ему эту чёртову правду у меня совсем нет желания», — с этими мыслями Тэхён решительно сжимает кулаки и шагает за ширму. В маленькой огороженной комнате было совсем немного места, но его было более чем достаточно, чтобы разместить в себе длинную, покрытую белой простынёй кушетку и высокий стеллаж в углу, заполненный бесчисленным множеством баночек и тюбиков всевозможных цветов и размеров. Стены были выкрашены в успокаивающий бежевый; одну из них — по левую сторону от кушетки — украшало огромное зеркало от пола почти до самого потолка. Правой стеной служила высокая и плотная расписная ширма, огораживающая помещение от соседней массажной комнаты. Приглушённый свет, приятный аромат, напоминающий пачули, тихая ненавязчивая музыка — всё располагало к изумительному времяпрепровождению, кроме одного — силуэта стоящего спиной парня, что-то увлечённо перебирающего на полке стеллажа. Кима снова прошибла волна ужаса, пока он, пользуясь моментом, пялился на широкую спину в белом халате. Массажист же, краем глаза заметив в зеркале подошедшего клиента, коротко обернулся, не глядя в его лицо, а после вернулся к стеллажу, что-то кропотливо переливая из одной баночки в другую, давая тем самым Тэхёну время на подготовку к массажу. «Вот, сейчас он скажет что-нибудь колкое, наподобие: «Ну здравствуй, Ким Тэхён! Давно не виделись!», и кинет на меня укоризненно-уничтожающий взгляд, от которого я пеплом осыплюсь на пол, — думал Ким, зажмурившись от пугающего ожидания. Но, вопреки всем страхам дрожащего позади него клиента, парень не произносил ни одного слова, занимаясь своими делами и терпеливо ожидая, когда Тэхён отомрёт и пройдет наконец на кушетку. — Но… он так ничего и не скажет?..» В комнате стояло безмолвие, нарушаемое лишь льющейся из колонки тихой мелодией и еле различимым побрякиванием склянок в руках массажиста. Ким сглотнул, переступая с ноги на ногу, и мельком бросил взгляд на своё отражение в огромном зеркале. Какова вероятность, что бывший просто не узнал его? Хм, скорее всего, вероятность равна нулю: за шесть лет Тэхён совсем не изменился, разве что стал немного крепче телом, но даже тут ключевое слово — «немного». Да и вообще, таких запоминающихся персонажей сложно не узнать. Кима обдаёт новая волна жара — стыдно. Как же стыдно. И зачем только судьба снова столкнула их спустя столько лет? А вот он очень даже изменился — стал на полголовы выше и в два раза шире, чем был в университетские годы. Тэхён сглатывает снова, не без доли удивления скользнув по чужому силуэту взглядом. «Что ж, если мы сделаем вид, что не знаем друг друга, то всё может пройти не так уж и плохо. Он ведь тоже вряд ли рад этой встрече, но вопреки этому вынужден выполнять свою работу», — с этими успокаивающими самого себя мыслями Ким, потоптавшись ещё пару секунд, всё же прошёл на кушетку, приземлившись на самый краешек и сложив руки на коленях. Так, стоп. «Свою работу?!» — брови Тэхёна заламываются в искреннем непонимании. Но как он, чёрт возьми, оказался в этом массажном салоне, если учился в университете на PR-менеджера, а это, насколько Киму известно, с массажем никак не связано?.. Да и родом он из Пусана, куда и собирался отправиться после получения диплома. Тогда каким образом они могли столкнуться здесь? Тэхён недоверчиво наблюдает за его отражением в зеркале, потирая затылок. Так много вопросов и ни одного ответа. Это какой-то злой рок, не иначе. Учёба Кима в университете проходила без малейших приключений ровно до тех пор, пока на последнем курсе он не связался с одним взбалмошным и не внушающим особого доверия персонажем, но таким обаятельным и харизматичным, что мозги напрочь отказывались функционировать: Тэхён влюбился как мальчишка в злополучного обольстителя, ни капли не смущаясь, что тот был младше его на целых три года. Всё было не так плохо поначалу: они оба наслаждались нежными чувствами друг к другу, и в таком ключе прошло несколько месяцев, но после всё пошло по пизде. А всё потому, что с каждым днём рассудок покидал Кима, полностью вымещаемый жгучей ревностью и желанием беспрекословного, абсолютного обладания. Кто бы мог подумать, что в тихом и спокойном Ким Тэхёне кроется такой ярый собственник и по совместительству капризная барышня. Их отношения превратились в череду истерик, потасовок и скандалов, зачинщиком которых был, конечно же, Тэхён. Они ругались в кафе, в кино, в гостях у друзей, на улице и особенно в университете, вызывая насмешки и косые взгляды окружающих. Ким позорил его и позорился сам каждый божий день, и только когда отношения полностью сошли на нет, а пелена былой влюблённости развеялась, Тэхёна накрыла всепоглощающая неловкость за своё поведение. Он чудом закончил последний курс под хихиканье и перешёптывания других студентов, получил диплом и с облегчением свалил, порвав все связи со старыми знакомыми и желая навсегда забыть и никогда больше не вспоминать те унизительные времена. И самое главное — навсегда забыть его, никогда не пересекаться и не смотреть ему в глаза. И сейчас, спустя шесть лет, сидя на этой кушетке, Киму хочется выть: какой стыд, Господи, какой стыд. Из грустных и абсолютно нежелательных воспоминаний выдёргивает тихое покашливание. Тэхён вздрагивает, тут же глядя на отражение массажиста: тот стоял позади него у стеллажа, сложив руки на груди и явно ожидая от своего клиента каких-то действий. В его взгляде наблюдалась скорее полная безэмоциональность, нежели насмешка и презрение, которых так боялся Ким. Это безразличие в глазах немного успокаивало, но спокойствие тут же развеялось как дым, стоило Тэхёну только вспомнить, для чего они здесь собрались. «Я должен раздеться?..» — с ужасом осознаёт он, оглядывая себя в зеркале. Он хватается обеими руками за свою футболку, сжимая на груди и будто демонстрируя тем самым, что отказывается принимать этот неминуемый факт. Массажист за его спиной терпеливо ждёт. Да, мало того, что спустя столько лет произошла встреча, которой Ким желал меньше всего на свете, так он к тому же вынужден оголяться перед своим бывшим и терпеть (другое слово тут сложно подобрать) массаж от его рук. Замечательно. Просто прекрасно. Такая история могла произойти только с Ким Тэхёном. На кушетке рядом с ним стояла небольшая плетёная корзинка, видимо, для одежды, а рядом лежало белое полотенце. Помявшись и недоверчиво покосившись на него, Тэхён всё же потянулся к джинсам, принимаясь их неохотно стягивать, а румянец предательски проступал на щеках: мало ему позора тех лет, так ещё эта смущающая до предела ситуация просто сжигает изнутри. Джинсы аккуратно укладываются в корзинку, за ними следует и футболка, а румянец становится всё ярче с каждой неловкой секундой. «Я не сниму трусы, даже если к моему виску приставят дуло пистолета», — твёрдо решает Ким, мысленно подкрепляя сказанное кивком самому себе, после чего укладывается на кушетку во весь рост, тщательно стараясь в этот момент избегать любого зрительного контакта с ним. «До сих пор не верю, что решился на всё это, — думал Тэхён, растягиваясь на животе и помещая лицо в специально предназначенную для него дырку в кушетке. — Лишь бы этот проклятый сеанс поскорее закончился». После завершения тех болезненных отношений у Кима больше никогда не было парней. Он тогда решил, что гейство — это не его, будто обидевшись разом на всех мужиков мира. «Не хочу иметь дело с этими бездушными козлами», — с обидой думал Тэхён, посчитав, что ему нужен спутник мягкий, нежный и понимающий. Видимо, только девушка сможет стать ему прекрасной парой и понять всю его тонкую душевную организацию. Но и несколько непродолжительных романов с девушками также не увенчались успехом, после чего Ким полностью разочаровался в отношениях, сделав вывод, что лучшая пара для него — это компьютер, и он обречён на пожизненный роман только лишь с работой. Да уж, с личной жизнью как-то не вязалось… Неутешительные размышления прерываются прикосновением тёплой ладони к коже, отчего Тэхёна подбрасывает на месте, как от удара тока в двести двадцать вольт. «Что, уже началось?..» — он сжимает зубы, сморщившись так, будто это не массаж, а пытка раскалённым утюгом. Умелые руки принимаются разминать его спину в попытках разогреть и расслабить, но расслабление Киму только снится — он напряжён каждой мышцей тела, едва дышит и совершенно не шевелится, словно проглотил лом. Прохладная капля масла запускает рой мурашек по позвоночнику, а массажист продолжает делать своё дело: ребром ладони надавливает на поясницу то слева, то справа, прожимая какие-то одному ему известные точки; круговыми движениями проходится по трапециевидным мышцам, обводит лопатки. И только когда очередь доходит до шеи, Тэхён начинает потихоньку отпускать напряжение, ведь, несмотря на все душевные метания, он вынужден был признать: всё-таки массаж — это действительно потрясающая вещь, а его бывший, как ни странно, чертовски хорошо владеет этим ремеслом. «И когда он только научился всему этому? — думал Ким, млея от проворных пальцев на своей шее так, что глаза сами собой прикрывались. — Его руки стали такими сильными…» Время совершенно не ощущалось — Тэхён не смог определить, сколько его прошло, пока ему тщательно и с явным старанием разминали ладони, предплечья, а затем и плечи. Но за это неизвестное количество времени он успел вспомнить о многом из их совместного прошлого, и, как правило, на ум шли только печальные воспоминания. Думать о таком совсем не хотелось, но картины сами вставали перед глазами: вот они сцепились в столовой университета, и Тэхён запустил в него своей тарелкой с обедом; вот они повздорили в общаге, и Ким кидал с балкона всё, что попадалось под руку; вот он разбил об стену его фотоаппарат, а телефон бросил в унитаз; а вот со злости вцепился прямо в лицо, прилично расцарапав щёки. «Какой кошмар, неужели это был я?» — с грустью вздыхал Тэхён. Стыдно, безумно стыдно. Пока Ким купался в безрадостной пучине совместно прожитых дней, массажист уже успел закончить с его руками, переместившись на ступни. И да, это было чертовски приятно, отрицать совсем не имеет смысла. Чимин был прав. Тело превращалось в вату, растекаясь в умелых ладонях подобно мягкому пластилину. Тэхёну даже захотелось подремать, нежась в полном наслаждении, но вскоре весь его сон как ветром сдуло. Что-то пошло не так. Пока объектом массажа являлись голени и колени, Ким балансировал где-то на грани райского наслаждения, но когда проворные касания поднялись выше, он начал ощущать некое беспокойство. Нервозность накатывала с каждым новым прикосновением — Тэхён пялился в пёстрое ковровое покрытие под кушеткой, ощущая, что температура его тела начинает колебаться, прыгая то вверх, то вниз. Не то чтобы ему не нравилось — наоборот, мягкие поглаживания и скользящие по масляной коже профессиональные движения потрясающе расслабляли мышцы, но Ким считал эту часть тела, скажем так, довольно-таки интимной, поэтому столь интенсивные прикосновения к ней постороннего человека (пусть даже когда-то в прошлом он не был посторонним) как-то слегка смущали. Или не слегка. А массажист словно назло задержался именно на бёдрах гораздо дольше, чем на всех предыдущих местах. Он гладил не спеша, будто смакуя момент; сжимал, захватывал кожу пальцами и заканчивать, казалось, вовсе не собирался. Тэхён молча стискивал зубы, уткнувшись в чёртову дырку в кушетке. «Как-то вот не очень хотелось, чтобы меня так лапали», — думает он, снова натягиваясь во весь рост как струна и затруднённо дыша от накала подступающего волнения. Ким, конечно, понимал, что суть массажа в этом и состоит, чтобы «лапать», и желательно как можно интенсивнее, но ему всё-таки хотелось, чтобы это закончилось поскорее. Хотя истинный пиздец ещё даже не начался. Тэхён начал буквально физически ощущать его нарастание, когда дело зашло настолько высоко по бёдрам, что увлечённые разминающими движениями пальцы уже едва не заползали под трусы, касаясь основания скрытых под ними половинок. Паника захлестнула штормовой волной, и Ким хватал воздух, стараясь не захлебнуться в ней окончательно. «Блять, ёбаный насрать», — единственная мысль, которую удалось состроить в голове, и Тэхён изо всех сил старался дышать, сжимая онемевшие ладони в кулаки. Он начал недовольно ёрзать, будто стараясь отползти подальше от этих смущающих касаний, но массажист не останавливался даже на миг, продолжая дарить Кимовым бёдрам своё повышенное внимание. Пиздец вышел на новый уровень, когда, потянув за щиколотки, он с лёгкостью раздвинул ноги Тэхёна в стороны, отчего тот едва не ахнул вслух, ещё больше заёрзав на месте. Между его разведёнными пятками — добрых полметра, и лежать в подобной позе — последнее, чего Киму сейчас хотелось бы. Обильно смазав маслом многострадальные ляжки, его бывший продолжил с особым старанием мять их, обхватывая каждую по очереди двумя руками и, что самое страшное, критически высоко — гораздо выше, чем, по мнению Тэхёна, было нужно. «Спокойствие, только спокойствие, — твердил тот самому себе, отчаянно пытаясь сосчитать до десяти, но сбиваясь уже на трёх. — Это ведь просто элемент массажа, а я как обычно истерю на ровном месте». Нужно постараться не думать ни о чём и героически выстоять до конца этой пытки. Не думать о том, что всё, что скрыто этой никчёмной тонкой тканью трусов — самое сокровенное и личное, что есть у Кима, не предназначенное для чужих взглядов и уж тем более касаний. А ещё — это сильнейшая эрогенная зона на его теле. И стоит только прикоснуться — его член сразу же дымится, как труба котельной в отопительный сезон. Тэхён шумно выдыхает, но уже спустя полторы секунды вообще забывает, как вентилировать лёгкие кислородом. «Показалось?» — внутри всё сжимается, а сам он вжимается в дырку что есть сил, мечтая просочиться через неё, проползти змеёй и сбежать нахер из этого места и, самое главное, из этих рук. Не показалось — пальцы, воодушевлённо мнущие его ляжки и проникающие едва ли не в трусы, как бы ненароком, чисто случайно касаются его яиц через до обидного бесполезную ткань. Блять?! Если массаж яиц — это тоже часть общего классического массажа тела, то Киму бы очень хотелось обойти этот пункт. Он активнее ворочается, кряхтя; еле заметно приподнимает бёдра, словно мечтая втянуть яйца в себя и уберечь их от настойчивых пальцев. До конца терпения пять, четыре, три… Тэхён на грани взрыва. Только бы не встал. Такого позора он точно не переживёт. Это будет последний день Кимовой безрадостной жизни. Перед глазами темнеет, слюна, скопившаяся во рту, едва не капает на пол. Внизу живота начинает концентрироваться какая-то вязкая тяжесть. «Думай о чём-то ужасном, о чём-то совершенно не возбуждающем», — умоляет он сам себя, едва не хныча. Собрав всю волю в кулак, Ким рисует перед собой картины прошлого, стараясь припомнить что-то, что отвлечёт от чересчур приятных прикосновений и спасёт из проклятой неловкой ситуации. Он находит самую отвратительную историю из всех, что отложились в памяти, и старательно погружается в воспоминания. Это был день рождения его близкого товарища. Тогда вся их большая компания друзей и знакомых собиралась закатить мощную тусовку у этого самого товарища дома. Тэхён не был фанатом тусовок, но со своим парнем был готов идти куда угодно и когда угодно, поэтому в назначенный день и час был полностью собран и бродил из угла в угол по квартире в ожидании его звонка. Но всё пошло не по плану: вместо «Выходи, я подъехал», Ким услышал из динамика «Всё отменяется, я заболел». «Как жаль», — подумал он, имея в виду, конечно же, не сорвавшуюся тусовку, а проблемы со здоровьем своего парня. Но когда, уже ложась спать, Тэхён решил позвонить ему для того, чтобы напомнить принять лекарства и пожелать спокойной ночи, вместо грустного больного голоса на другом конце провода он услышал громкую музыку и вопли совершенно пьяных людей. Как оказалось, этот подлый обманщик специально придумал про болезнь, чтобы Ким остался дома и не испортил ему праздник своим присутствием, бесплатным приложением к которому всегда был скандал. «Мне стыдно, что у меня такой парень», — сообщил он. Сказать, что сердце Тэхёна едва не разорвалось от боли, — ничего не сказать. От этих воспоминаний на глаза нашла влажная пелена. Да, пусть Ким действительно сам виноват во многом, но, чёрт, это было так подло, так жестоко! От обиды хочется зарыдать. «Свинья!!!» — уже собирается выкрикнуть Тэхён и, развернувшись на кушетке, отвесить этому предателю звонкую пощёчину, но, сморгнув с глаз слёзы и сфокусировав зрение, он видит вовсе не пол под кушеткой, уже хорошо знакомый. Он видит зеркало, а в нём — отражение себя, распластавшегося не в самой удачной позе. Оказывается, пока Ким странствовал по лабиринтам своей памяти, его уже успели повернуть на бок, подложив под голову валик. Он торопливо осматривает открывшуюся взору картину: массажист стоит прямо позади него, и когда он, чёрт возьми, успел снять свой блядский халат?! На нём — лёгкая спортивная футболка и шорты, в его руках — нога Тэхёна, которую он, старательно обхватив, оттягивает назад, закинув себе на плечо. Что за ёбаная гимнастика? Конечно, пусть лучше занимается растяжкой мышц, чем шныряет пальцами между яиц, но из Кима всё же вырывается недовольное кряхтение — гимнаст из него совсем никудышный, да и кости жалобно похрустывают от такого аттракциона. Но вся соль даже не в этом: он с тревогой наблюдает, как его трусы, беспомощно натянувшись, едва сдерживают своё содержимое, пока он лежит вот так враскоряку, совершенно обезоруженный стальной хваткой мерзавца. Ещё пару движений, и что-нибудь из самого сокровенного просто вывалится через край тонкой ткани, представ во всей красе прямо перед его лицом, и Тэхён краснеет как рак, которого швырнули в кипяток, с паническим ужасом во взгляде следя за всем происходящим в зеркале. Лучше бы его и правда сварили и съели как того рака, чем вот это вот всё. От созерцания своего достоинства отвлекают крепкие руки массажиста, бицепсы которых раздуваются при каждом силовом движении, заставляя Кима на миг забыть о всех проблемах и даже сощурить глаза для лучшего обзора. «Святые угодники, когда он успел так накачаться? — взгляд словно приклеился суперклеем к перекатывающимся под кожей изгибам. — Он что, живёт в спортзале?» Действительно, этот взрослый крепкий мужчина совсем не был похож на того девятнадцатилетнего юношу, которого знал Тэхён. «Поразительно!» — выдыхает он, но тут же отворачивается, заметив, что этот новоявленный мужчина внимательно наблюдает за его лицом в отражении, словно сканирует реакцию на каждое своё движение. «Просто издевается! Наверное, хочет посмеяться надо мной, отомстив за всё былое», — Ким вздыхает, снова молясь, чтобы всем его сегодняшним мучениям поскорее пришел конец. Но мучения были только в самом разгаре — это он понял, когда оказался лежащим на спине. Совершенно голый, прикрытый одними жалкими, ни на что не годными трусами, он захлёбывался смущением и надеялся лишь на одно: только бы массаж бёдер не получил продолжение. Только не бёдра и всё то, что выше них! Воспользовавшись моментом, пока массажист отвлёкся на какие-то банки в стеллаже, он схватил небольшое полотенце, лежащее у его изголовья, и разместил у себя на паху. «Так надёжнее», — решил Тэхён, надеясь, что его бывший даже не заметит этой детали и, не дай Бог, не подумает чего лишнего. Например, что Ким прячет от него свой член, что так и норовит встать и опозорить его на всю оставшуюся жизнь. Немного расслабившись и почувствовав некую безопасность, словно спрятался не под маленьким полотенцем, а под паранджой, Тэхён прикрыл глаза, ожидая дальнейших действий своего мучителя. Как он и предполагал со страхом и ужасом, первым, что подверглось очередной атаке, были ноги. Массажист сразу расставил их в стороны, уложив в нужное положение под напряжённое пыхтение клиента, и принялся не спеша массировать то левую, то правую, неминуемо поднимаясь выше. Ким только умолял Всевышнего дать ему сил и выдержки для прохождения этого испытания. Но история повторилась — руки снова ползли высоко, проникая прямо под полотенце, на которое Тэхён возлагал такие надежды. Это было невыносимо терпеть. Ему казалось, что он с минуты на минуту лопнет от напряжения, как перекачанный воздушный шарик. Вообще-то, никакого влечения к этому человеку у Кима уже давным-давно не осталось, так же как и каких-либо чувств или малейшего интереса. Даже несмотря на то, что он стал выглядеть раз так в десять привлекательней, у Тэхёна даже ничего не ёкнуло внутри. Но ведь он не импотент (хотя в данный момент впервые в жизни хочется им быть), поэтому когда его чувствительные места трогает красивый парень, пусть и бывший, о котором вообще не хотелось вспоминать, ему не остаётся ничего, кроме как возбудиться, даже не имея на это никакого желания. И самое страшное неминуемо произошло — у Кима уже стоял как та самая труба, а покрасневшая головка приветливо выглядывала из-под кромки трусов, марая живот каплей выделившейся смазки. Пиздец. Полотенце, лежащее сверху, всё ещё давало шанс этому сраму остаться незамеченным, но при каждом новом касании член дёргался, стараясь приподняться и жаждая внимания, отчего измученному Тэхёну просто хотелось вскочить и убежать, положив конец своим страданиям. Пронестись по залу прямо в одних трусах, размахивая стояком. «Не шевелись! Замри!» — злился он на собственный орган, но тот явно плевать хотел на его душевные метания. А бывший к тому времени уже успел вдоволь наиграться с Кимовыми ногами, переместившись… на грудь. «Нет, умоляю, не надо», — Тэхён распахивает глаза, с отчаянием в них ожидая дальнейшего развития событий. Он совсем близко, прямо над головой. В его взгляде совершенная темнота, не поддающаяся расшифровке. Он смотрит, не отрываясь, в лицо Кима, вынуждая его снова зажмуриться. Капля масла приземляется на кожу чуть выше пупка, отчего Тэхён вздрагивает всем телом. Кончики чужих пальцев неторопливо размазывают жидкость, а после на нервно трепещущий живот опускается вся ладонь, мягко поглаживая и скользя ниже, ниже, едва ли не касаясь постыдно виднеющейся из-под полотенца головки. — Э-э… Мэ… Э…э… — кряхтит Ким, приподнявшись корпусом в отчаянном порыве и пытаясь перехватить чужую руку, но его тут же возвращают на место. И под этими сильными руками, крепким торсом, нависающим сверху, и гипнотизирующим взглядом Тэхён чувствует себя совершенно жалким и ничтожным, не больше размеров молекулы. «Только не трогай соски», — смахивает на предсмертное желание. И это было последнее, что он успел подумать, прежде чем руки массажиста, обхватив его шею и огладив большими пальцами кадык, осторожно поползли на плечи. Ким сжимает веки до головокружения, покорно ожидая дальнейшего развития событий. Он столько уже перенёс за этот день, будто войну прошёл, так что стойко вынесет и последние мучения. Не разорётся, не устроит скандал, не сцепится с ним снова, выставив себя по старинке полным дураком. Держись, Ким Тэхён. Осталось потерпеть ещё чуть-чуть. Поглаживания спускаются на грудь, и, когда скользкие от масла пальцы будто нарочно задевают затвердевшие против всякой воли хозяина соски, Тэхён полузадушенно мычит, захватив зубами свою нижнюю губу, словно призывая самого себя заткнуться. Почему-то он не учёл такого развития событий. Может, потому, что у нормальных людей не встают члены и не твердеют как сталь соски от самого обычного массажа. Видимо, у Ким Тэхёна с нормальными людьми нет даже малейшего сходства. Массажист шумно выдыхает, чуть-чуть помедлив, а после прихватывает кончиками пальцев этот несчастный покрасневший сосок клиента, а тот свою руку готов проглотить по локоть, лишь бы не застонать. «Может, это всё ещё элемент массажа?» — пискнул в голове наивный как дитя внутренний Тэхён, но эта смешная надежда рассыпалась хрупким стеклом, стоило только Киму приоткрыть один глаз. То, что он увидел, было невероятно страшно. Шорты стоящего рядом с кушеткой массажиста так сильно оттопырились спереди, будто в кармане его лежал целый гранатомёт. Тэхён наконец догадался, что массаж явно свернул куда-то не туда. В растерянности и панике бегая глазами по потолку, он не придумывает ничего лучше, чем набрать в лёгкие побольше воздуха и открыть рот, приготовившись закричать: «На помощь!!!», но забывает совершенно все слова родного языка, так как пальцы на его соске заменяются… языком. Блять. Вот так просто нагнулся и лизнул его сосок. Заебись массаж, ничего не скажешь. Вместо крика изо рта Кима вырывается громкий стон, отчего чужая ладонь, пропахшая ароматными маслами, в тот же миг накрывает его губы. Массажист настороженно смотрит в сторону выхода и прислушивается. Тэхён вдруг вспоминает маленький нюанс, что от общего зала их отгораживает только лёгкая шторка, а сбоку за ширмой прямо сейчас проходит другой сеанс массажа. «Интересно, мастер в соседней комнате тоже лижет соски клиента в данный момент? — думает Ким, распахнув глаза до предела их возможностей. — Хороший же салон ты мне посоветовал, Чимин-хён…» Тем временем рука на его лице постепенно ослабевает, и Тэхён уже в полной готовности наконец заорать, но бессовестные пальцы той самой руки скользят по подбородку, пока почерневшие глаза неотрывно следят за происходящим сверху. Он обводит нижнюю губу Кима, размеренно и никуда не торопясь; затем обводит верхнюю и, не успевает тот даже ахнуть, проталкивает палец между ними. Скользит им туда-сюда несколько раз, потом наклоняется к Тэхёновому уху, шумно дыша в него, и замирает без движения, словно спрашивая разрешения на весь этот беспредел. Ебануться можно! А Ким лежит как неживой. Будто он взял и умер прямо вот так — с открытыми глазами и пальцем во рту. За последние две минуты он, кажется, даже ни разу не моргнул. Потолок над головой начинает вращаться по часовой стрелке, когда тёплые губы прикасаются к мочке, слегка прихватывая её и не торопясь отпускать. Томные и тягучие словно мёд прикосновения опускаются на шею, а обслюнявленный Тэхёном палец снова тянется к соску. Кто-нибудь может объяснить, что происходит на этой ёбаной кушетке? Массажист отстраняется, и Ким расценивает это как шанс на спасение, снова раскрыв рот с целью заорать: «Помогите! Насилуют!», но «насильник» в этот момент стягивает с себя футболку, отшвырнув в угол, и Тэхён так и остаётся с открытым ртом, из которого не доносится ни звука. Он забывает, как орать, и вообще — как жить эту жизнь. Слишком увлечённый созерцанием обнажённого тела, Ким совершенно упускает тот момент, когда массажист оказывается… на нём. Вот к такому массажу жизнь точно его не готовила. Он нависает сверху, оперевшись в кушетку коленями, и тяжело, рвано дышит, заставляя мурашек устраивать лошадиные скачки по всему телу Тэхёна. Прикосновения, что ещё совсем недавно были нерешительными, как-то незаметно переходят в мокрые поцелуи — этот бесстыдник засыпает ими взмокшую шею клиента, прикусывая губами кожу. Нет, ну это сущий пиздец, господа. Голова Кима сама по себе запрокидывается назад, предоставляя доступ ко всевозможным чувствительным местам на шее; веки без всякого разрешения прикрываются, член дёргается как безумный, заинтересованно выглядывая из-под полотенца, а руки просто беспорядочно болтаются в воздухе, хотя надо бы хоть как-нибудь помочь своему несчастному хозяину. Чёрт бы их всех побрал, предателей. «Отпусти меня, проклятый извращенец», — думает Тэхён, но вместо того, чтобы вмазать ему как следует, цепляется за плечи, скользя по его блестящей от пота шее, а после запускает пальцы в смоляные волосы, сжимая их. А массажист в это время терзает зубами соски, лаская нежную грудь, заставляя тем самым Кима выгибаться навстречу и нетерпеливо приподнимать бёдра. Истерзав их буквально до красноты, бывший ведёт мокрую дорожку языком ниже, прямо к пупку, а Тэхён скулит от нетерпения. Он даже и не заметил, в какой момент перестал думать о стыде. Всё, что он хотел сейчас — это поскорее кончить, а потом пойти и сброситься с ближайшей скалы, потому что жить со всем этим дальше он вряд ли сможет. Полотенце летит к чёрту. Бывший мучительно долго стягивает с Кима трусы, отчего тот уже готов орать благим матом, а потом разводит согнутые в коленях ноги в стороны, прижимаясь к внутренней стороне бедра щекой, и внезапно останавливается, смотря в лицо. «Какого хрена вылупился?» — Тэхён тяжело дышит и злится, очень злится. На него, на Чимина, на администраторшу и, вообще, на весь мир. Но, в первую очередь, конечно, на себя и своё слишком чувствительное тело. Он подумает обо всём этом потом, обязательно. И ещё не раз проклянет этот чёртов день. Но сейчас ему хочется только одного — чтобы этот человек прекратил пялиться и мучить его томительным ожиданием, а достал уже свой грёбаный член и наконец трахнул его, раз уж начал. Не бросать же дело на полпути. Но «человек с членом» словно и вовсе никуда не торопится, и взгляд отводить не собирается. Он смотрит исподлобья, потихоньку покрывая кожу развязными поцелуями и наслаждаясь суетливым метанием Кима. Язык без всякой спешки пробирается по бедру вниз, играя и дразня, а Тэхён материт мысленно тот час, когда он родился на свет. Ведь нет ничего страшнее жизни, полной таких мучений. Следующим объектом издевательств становятся яички: массажист оттягивает их и вбирает в рот, пока губы Кима распахиваются в немом крике, а бёдра на автомате сжимают чужую голову. Ёбаный садист какой-то, а не массажист. Он ведёт ртом дорожку по всей длине члена, но не касается чувствительной головки, заставляя его владельца тихо хныкать, сжимая пальцами простынь под собой. Член приподнимается навстречу горячему рту, ниточка смазки тянется от живота, но мучитель снова только дразнит, не давая Киму даже малейшей разрядки. «Я сейчас сдохну, и уже совсем не от стыда», — маячит где-то в сознании Тэхёна. Вдруг чужое дыхание ощущается совсем рядом, и он чувствует жар от соприкосновения с обнажённым телом. Его бывший, успев стряхнуть на пол свои шорты, прижимается критически близко, дыша прямо в губы и толкаясь между Кимовых ног, отчего их члены трутся друг о друга. Тот обвивает его руками и закидывает на него лодыжки, жмётся в ответ, цепляясь беспорядочно за спину и впиваясь в упругую кожу ногтями. Массажист едва уловимо стонет от сладкой боли, выдыхая во влажные губы, но не целует, а только дразнит, едва прикасаясь. Тэхён сам тянется за поцелуем, но не получает ничего, кроме укуса чуть ниже уха. Внезапно прямо за тонкой шторой раздаются голоса и шаги, отчего оба замирают без движения. Бывший шумно дышит, приподнявшись на ладонях, и внимательно вслушивается в доносящиеся снаружи звуки. А Ким в этот момент слышит лишь его бешеное сердцебиение и смотрит на приоткрытые губы, думая почему-то только о них, а не о всём том пиздеце, который произойдёт, если их здесь сейчас застукают. К счастью, шум затихает, к ним так никто и не входит, отчего массажист облегчённо выдыхает, смахнув выступивший пот со лба. Тэхён неотрывно смотрит на его лицо. «Поцелуй меня», — собирается произнести он, но не успевает: картинка перед глазами резко меняется: его с лёгкостью переворачивают, как какую-то невесомую куклу, и ставят на колени, уткнув лицом в кушетку. Ким протестующе мычит, крепко прижатый щекой к простыни, и краем глаза смотрит в зеркало: он совершенно голый и блестящий от масла, стоит раком, высоко отклячив задницу, по которой с упоением шлёпает его массажист, закусив от удовольствия губу. Ох, не так Тэхён представлял себе сеанс массажа, ох, не так. Он вздрагивает от очередного шлепка — его бывший с горящим взглядом терзает мягкие половинки, сжимая и разводя в стороны, наслаждаясь открывшимся видом, словно сладким десертом, бережно припасённым на самый финал трапезы. Он до красноты мнёт упругую кожу, еле касаясь сжимающейся дырочки и опять же дразня. У Кима трясутся ноги, а капли смазки с колом стоящего члена нетерпеливо падают на кушетку. Но мучитель опять никуда не торопится, играя кончиком пальца с колечком мышц, а после наклоняется и, слегка прикусив раскрасневшуюся ягодицу, касается его… языком. Сука! Ким готов сожрать простынь, утыкаясь в неё что есть сил, так как сдерживать стоны становится едва возможно. Массажист без всякого зазрения совести вылизывает его, играя языком и забираясь им так глубоко, как только может, а Тэхён подмахивает задницей, балансируя где-то на грани совершенного безумия. Стыд и срам! «Блять, если бы он умел вытворять такое раньше, то я бы вряд ли цеплялся к нему по всяким пустякам», — думает Ким, давясь слюной и задыхаясь в сумасшедших ощущениях. Было сложно определить, сколько прошло времени, но что-то подсказывало, что время, отведённое на сеанс, давно вышло. Это означало лишь одно — к ним в любой момент могут зайти. Даже та самая администраторша заглянет ненароком, чтобы поинтересоваться: почему так долго? «Действительно, почему так долго?!» — думал Тэхён, недвусмысленно ёрзая и виляя задницей, но его бывший, судя по всему, презирал спешку, так как даже член в него вставлял ну просто невыносимо долго (Ким был уверен, что даже черепахи делают это быстрее). Минут пятнадцать он только любовался неприлично раскрытым интимным местом перед собой, водил по дырочке головкой члена, а после постукивал им по мягким ягодицам. Когда Тэхён (наконец-то, блять) почувствовал в себе что-то потолще языка и пальцев, он от неожиданности громко ойкнул, за что сразу же был наказан шлепком, а в отражении увидел серьёзный взгляд массажиста и палец, приложенный к губам. На тот момент, когда член проскользнул в Кима наполовину, тот уже совершенно выбился из сил. Тело затекло от неудобной позы, ноги не ощущались, и вскоре он, не в силах больше держать равновесие, просто рухнул на кушетку, распрямив колени. Массажист ни капли не расстроился и лёг сверху, дыша чуть ниже лопаток Тэхёна и медленно двигаясь в нём. «А член он что, тоже в спортзале накачал?» — мысленно скулил тот, прикусив ребро собственной ладони и балансируя на границе адской боли и райского удовольствия. Мышцы на подтянутых бёдрах и ягодицах массажиста активно перекатывались, пока он засаживал Киму по самое «не хочу», и эта картина, прекрасно просматривающаяся в зеркале, чертовски сильно отвлекала от всех проблем. «Если бы он выглядел так раньше, я бы вряд ли захотел поколотить его или расцарапать лицо. — О чём ещё думать, пока тебя трахают на массажной кушетке. — Я бы, скорее, любовался им каждый день». Бывший тем временем ловко поворачивает Тэхёна на бок, пристроившись сзади и задрав его ногу для максимально глубокого проникновения. «Так вот для чего нужна была растяжка», — у того из глаз летят звёздочки от потрясающе умелых движений. Этот массажист, походу, преуспел не только в массаже. Он обнимает Кима сзади, пыхтя в ухо, а тот льнёт, прогибается навстречу, закатывая глаза, постанывая и считая в уме, сколько секунд ему осталось до финала. «Почему в договоре на предоставление услуг не прописано никакого предупреждения, что-то наподобие: "Будьте внимательны, во время сеанса массажа вас могут выебать, как последнюю Жучку"?» — размышляет Тэхён, хотя размышлять не очень легко в тот момент, когда рука массажиста сминает его яйца, оттягивая, а после скользит по члену сверху вниз и обратно. Кушетка ходит ходуном от интенсивных толчков, поскрипывая, а шлепки тел друг о друга слышны, кажется, не то что в соседней комнате, а как минимум в соседнем городе. Бывший старается вести себя как можно тише, но получается у него это из рук вон плохо. Да и Ким со своими пищащими стонами невольно дополняет этот оркестр. Массажист резко встаёт с кушетки и, подтянув его за щиколотки, укладывает поперёк, видимо, надеясь, что так чёртова конструкция будет меньше скрипеть. Он устраивается между Тэхёновых поднятых ног, придерживая их, и трахает так сильно и глубоко, так охуительно, что если у Кима спросить в этот момент его имя и фамилию, он вряд ли сможет ответить. Сейчас массажист прямо перед ним — взмокший, напряжённый, с капельками пота, стекающими по рельефному животу, с кончиками мокрых волос, прилипшими ко лбу, с сосредоточенно-блаженным взглядом, и Тэхён больше не стесняется — пялится на него снизу, тяжело дыша. Сейчас ему совершенно плевать на стыд и вызывающие ужас воспоминания. Сейчас он наслаждается сексом, какого в его жизни ещё никогда не было. Неизвестно, чем этот негодяй занимался все последние шесть лет, но его навыки как любовника явно выросли раз в пятьдесят. «Почему он не сказал ни слова с момента нашей встречи? Как можно вот так просто взять и засунуть член в человека, даже не спросив, как дела? — О чём ещё думать за пару минут до самого потрясающего в твоей жизни оргазма. — Может, он онемел и поэтому был вынужден сменить профессию?» Его бывший ускоряется, тихо шипя сквозь зубы, и наклоняется к Тэхёну, смотря прямо в глаза. Тот вновь тянется за поцелуем, пытаясь ухватить за лицо ладонями, но и в этот раз не получает ничего, кроме дразнящего дыхания в губы. «Почему он меня не целует? — Внутри Кима разрастается обида. Он уже готов буквально умолять о грёбаном поцелуе. — Как можно вот так вытрахать из человека всю душу и ни разу при этом не поцеловать?» Пиздец. Даже с членом в заднице Ким Тэхён умудряется развернуть драму в своей голове. Мощные и точные удары по простате выбивают из Кима все лишние мысли. Он откидывает голову назад, отчего та свисает с кушетки. Массажист держит его за шею, вылизывая и кусая подбородок. Тэхён ещё никогда так не кончал. Вот честное слово. Если бы не проклятые люди за ширмой, он стонал бы настолько громко, насколько только способны его голосовые связки, но в этой не совсем удобной ситуации смог позволить себе только тихое хныканье, когда волны оргазма накрыли с головой, прошивая разрядами тока каждую клеточку организма. Он закрыл лицо двумя руками, пока сперма толчками выплёскивалась на его живот, а внутри всё сжималось, позволяя в полной мере ощутить твёрдость члена в нём. Если от оргазма можно было бы умереть — Ким бы точно уже испустил дух. Если бы его бывший умел так трахаться раньше — он бы никогда не просрал эти отношения. «Интересно, я уже на том свете?» — думает Тэхён, едва разлепляя влажные ресницы, но не успевает додумать, потому что прямо над ним — взмокшее лицо с безумным и чёрным как ночь взглядом, а к его рту прикасается что-то тёплое и влажное. Массажист водит головкой члена по Кимовым приоткрытым губам, медленно обрисовывая их контур, а спустя пару секунд и пару движений рукой кончает с шумным свистящим выдохом, размазывая сперму по раскрасневшимся щекам. Ну что ж, вот и сеанс окончен! Хороший вышел массаж. «Такого быть не может! Я с ним что, только что потрахался? — неожиданно осознаёт Тэхён, пока бывший, отдышавшись, заботливо стирает сперму с его лица салфеткой. — И что теперь с этим делать?» Ким смотрит на него снизу вверх, будто ища ответ на свой вопрос. Затраханный и обкончанный, он выглядит сейчас покруче любой порноактрисы, и массажист долго рассматривает его лицо, обтирая дочиста. А потом наклоняется и… целует. Наконец-то, сука! Тэхён от радостной неожиданности протяжно стонет, жадно вцепившись в его шею, притягивая к себе, и едва не прокусывает проникнувший в рот язык, целуясь до умопомрачения. Целуясь, как никогда раньше. «Ненавижу тебя, чёртов козёл, — думал он, сжимая кожу на мускулистом плече и скользя по ней ногтями. — Ты не мог сделать это раньше?!» Мамочки, когда же он научился так потрясающе целоваться? Просто чистый мерзавец. — Пошли покурим, — выдыхает прямо в ненасытный рот массажист, едва отрываясь от Кима, который словно и совсем не собирался его отпускать. Он тянется за своими шортами, что валялись под кушеткой, а Тэхён даже на локтях приподнимается, не веря ушам. Ведь с момента их встречи это первая фраза, которую он произнёс. «Так ты не немой?.. — Ким искренне удивляется, приподняв брови, и не забывает отметить: — Сложно поверить, но за эти годы у него даже голос стал приятнее».*
Вообще-то, Тэхён не курит. Но он всё равно стоит в узком проходе между зданий, наблюдая, как его бывший, раскуривая сигарету, медленно втягивает в себя едкий дым. Он смотрел в сторону улицы, где по тротуару шныряют шумные прохожие, а Ким тем временем прокручивал в голове всё произошедшее, смотря в одну точку — куда-то в угол дома, где на асфальт капал конденсат с установленного сверху кондиционера. Вода разбивалась о твёрдую поверхность — Тэхён синхронно моргал глазами. Ноги еле держат, колени трясутся до сих пор, и без заботливой помощи он бы никогда не смог натянуть на себя свою одежду и добраться до выхода, прошмыгнув мимо рассыпающейся в любезностях администраторши. Она: «Большим счастьем будет увидеть вас на следующем сеансе», «Надеюсь, вам у нас понравилось», «Хорошего вечера», а Ким — шатающийся, с торчащими в разные стороны волосами, опухшими губами и обкончанным лицом. Да, пусть его и обтёрли начисто, но факт остаётся фактом. Действительно, очень понравилось. Прекрасный салон. Всем буду, сука, рекомендовать. И от того, что это был лучший массаж (и секс) в его жизни, только сильнее хочется провалиться. «Пожалуй, по дороге домой утоплюсь в реке», — решает Тэхён, вздохнув и исподтишка глянув на массажиста. Тот уже докуривал, но всё так же молчал как рыба. «Что, вот так молча и разойдёмся? Ведь сказать хоть что-нибудь, наверное, надо», — Ким рассматривал его, пользуясь случаем, и ни одна фраза, которую в подобной ситуации можно было бы сказать, не шла на ум. Узнать хотелось о многом — в первую очередь о том, почему он живёт в Сеуле, а не в Пусане, как планировал? Почему работает не по профессии? Любопытство распирало, а смелости заговорить первым почему-то не доставало. Но тут взгляд зацепился за именную нашивку на белом халате. «Чон Чонгук» — прочитал Тэхён и мысленно усмехнулся. Он помялся ещё секунд пять и всё же решил подать голос: — Раз такой весь специалист высшей категории, то почему даже халата собственного не имеешь? Ну да, Ким Тэхён — не мастер заводить беседы. Что поделать, ведь просто стоять и молчать после всего произошедшего — тоже такое себе. Массажист удивлённо оборачивается, словно тоже не ожидал, что Ким умеет разговаривать. Потом мягко тянет уголки губ вверх и, осмотрев себя сверху донизу, отвечает: — Почему же не имею? Это мой халат. Из Тэхёна вылетает не совсем адекватный смешок из серии: «Ну ты и юморист, обоссаться со смеху просто», а парень непонимающе дёргает плечом, затушив окурок о стену дома и бросив в стоящую под ногами коробку с мусором. Ким хохочет ещё пару секунд, а потом вдруг замолкает, быстро шагнув к нему и схватив за край халата. «Чон Чонгук». Чего, блять?! Он гулко сглатывает, что слышно, кажется, на другом конце улицы. Лицо вытягивается, а глаза превращаются в два коричневых блюдца с белой каёмкой. Левый слегка дёргается. Чон Чонгук — прекрасное имя. Но дело в том, что бывшего парня Ким Тэхёна звали совсем не Чон. И вот нисколько не Чонгук. Сто процентов, абсолютно не Чон грёбаный Чонгук. — Так ты не учился в университете Ёнсе?.. — пищит незнакомым голосом Ким. Как оказалось Чонгук отрицательно качает головой. Ёбаный в рот. Всё, чего сейчас хочется Тэхёну, — чтобы висящая сверху железная коробка кондиционера обвалилась ему на голову. — А что, я так похож на студента этого вуза? — интересуется Чон совершенно непринуждённо. «Пиздец, как похож», — Ким чувствует, что его второй глаз тоже начинает дёргаться. История из разряда охуительных. Пойти на массаж, потрахаться с массажистом, да ещё и спутать его с другим человеком. Вот так неловкость! Удачный, однако, выдался денёк. Если бы у Тэхёна тоже был именной халат, на нём бы было написано «Долбоёб». Между ними повисает молчание. Ким краснеет так, что того и гляди сварится заживо от собственной температуры — так быстро, что позавидует любой рак. А Чонгук стоит напротив и молча наблюдает, слегка склонив голову набок. Вообще-то, если присмотреться, форма носа у него немного другая, да и разрез глаз. И родинки вот этой у бывшего Тэхёна не было, и вот этой тоже. Но разве у Кима было время на то, чтобы присматриваться?! — Так ты, получается… спишь с каждым своим клиентом? — прочистив горло, мямлит он. — Совсем нет. Только с теми, чей член встаёт от моего массажа. Красный цвет лица медленно переходит в бордовый. Тэхён увлечённо рассматривает свои ноги, надеясь, что они не подкосятся, обрушив его тело на асфальт. — Но… администратор сказала, что ты женский массажист… — продолжает он, путаясь в собственном языке. — Ну да, так и есть. Ким поднимает на Чонгука вопросительный взгляд. Да, он до ужаса рассеянный по жизни, но абсолютно точно помнит ещё с уроков анатомии, что у женщин членов нет. Значит, получается?.. — Всё правильно, — подтверждает Чон, расплывшись в такой обворожительной улыбке, что у Тэхёна ненароком приоткрывается рот. Это, без всяких сомнений, другой человек, ведь если бы у бывшего парня Кима была такая улыбка, он точно никогда бы не стал бывшим. — Ну, мне пора. — Чонгук кивает в направлении входа в здание, где красуется вывеска «Paradise». — Меня, наверное, уже ждёт клиентка. — А ты не подскажешь, ты не подскажешь… — Тэхён заикается, нервно облизнув губы, словно хочет выиграть хотя бы несколько последних секунд перед тем, как попрощаться. — В какую сторону надо идти, чтобы сесть на метро? А то у меня проблемы с ориентацией на местности. А ещё — с головой. Чонгук добродушно посмеивается, указывая нужное направление. — Эй, — окликает он медленно удаляющегося парня, ухватив его за запястье. — До встречи на массаже? И смотрит прямо в глаза — так, что холодок пробегает по спине. Ким шагает по улице, слегка шатаясь, и улыбается самому себе, застенчиво опуская ресницы. На его щеках розовеет лёгкий румянец — как у влюблённой школьницы. Он уже не знает, чего из всего произошедшего стыдиться, а чему радоваться. Он подумает обо всём этом завтра, а сейчас доковылять бы до дома, да завалиться спать. И пусть Тэхён до абсурда рассеянный, но он точно не забудет дату и время следующего сеанса.