Вся жизнь — океан, а мы лишь кораблики

      «Паудер»*, эскортный авианосец типа «Эвенджер», шёл полным ходом, поднимая тучи брызг. На некотором удалении от него, сохраняя дистанцию между собой, шли эсминцы, крейсера и линкоры. Все эти грозные корабли, уверенно рассекающие носами морские волны, несомненно, внушали страх.       Капитаном «Паудера» был Стив Гордон, прошедший немало трудных боёв, когда снаряды взрывались опасно близко к бортам, а порой и попадали в цель, и потерявший много хороших друзей, с которыми ещё вчера выпивали за победу, а сегодня эскадра эсминцев и несколько крейсеров уничтожены... Он привык к потерям. Привык к страху, внезапным атакам и гибели хороших людей. Привык отправлять эскадрильи в последний бой.       Так было раньше, пока Гордон не встретился с Дженни.       Она была не такой, как все. Храбрая, решительная, готовая без сомнений подставиться под ПВО противника ради победы... Она ценила общую цель выше своей жизни. Одним словом — солдат.       Дженни попала на «Паудер» в составе новой эскадрильи бомбардировщиков, прибывшей на замену уничтоженной. Она оказалась опытным пилотом, и уже не раз возвращалась на корабль из боя, приводя за собой оставшиеся самолёты. Ей точно сопутствовала удача.       Гордон обратил на неё внимание практически сразу. Ко всему прочему, Дженни обладала неплохими внешними данными, пусть даже ей не шла короткая стрижка.       На горизонте появилась вражеская флотилия. Первыми были замечены линкоры — громадные бронированные корабли, не увидит которые только слепой. А где линкоры — там и крейсера. Кроме того, у врага наверняка есть авианосцы и эсминцы. Вопрос только, где миноносцы? С какой стороны ждать атаки?       Вперёд вышли крейсера, вслед за ними — линкоры. Эсминцы с крейсерской скорости перешли на полную: сейчас для них главное — манёвренность.       По приказу Гордона поднялась в воздух эскадрилья торпедоносцев. Следующими бросились к своим самолётам пилоты бомбардировщиков, среди которых была Дженни.       Несмотря на риск, капитан Гордон лично вышел на взлётную площадку, чтобы попрощаться с ней. Каждый раз он отпускал её в бой с тяжёлой душой, зная, что она может не вернуться.       Шагая по палубе «Паудера», Гордон, для которого эти минуты растянулись в вечность, вспоминал прошлые бои. Он всегда боялся за Дженни, но она каждый раз возвращалась — и не одна, а с большей частью своей эскадрильи. Она знала, как обеспечить выживание себе и своим людям, чтобы при этом не потерять в боевой эффективности.       Девушка была готова забраться в кабину своего бомбардировщика. Гордон крепко обнял её на прощание со словами: — Береги себя, и пусть морской ветер сопутствует вам... — Я знаю, как тебе тяжело, — призналась Дженни. — Но эта жизнь — океан, а мы в ней лишь кораблики. Кораблик сложно потопить.       Эту фразу Гордон запомнил навсегда, ведь слышал в последний раз.       Дженни ловко вскарабкалась в кабину самолёта, уверенно села за штурвал, завела двигатель и выехала на взлётную полосу. Несколько секунд — и бомбардировщик взмыл в небо. Ещё несколько самолётов последовали за ним.       Авианосец остался на средней линии, чтобы взлетающие эскадрильи быстрее долетали до противника, а садящимся не приходилось слишком долго добираться к кораблю. Эсминцы, прикрываемые крейсерами, бесстрашно пошли в атаку, а линкоры выбрали подходящие дистанции и разошлись.       Взрывались снаряды и торпеды, стрекотала ПВО, грохотали выстрелы ГК... Ко всему этому Гордон привык. Уже давно не было страха перед боем, страха смерти. И сейчас, отдавая приказы своим подчинённым, он ждал лишь одного — возвращения Дженни.       И дождался.       Со стороны, где шёл ожесточённый морской бой, появился всего один бомбардировщик, за которым тянулся шлейф дыма. Подбили, но не уничтожили!       Из переговорного устройства раздался такой родной голос любимой девушки: — Эскадрилья уничтожена ПВО линкора. Иду домой. — Посадку разрешаю! — дал добро Гордон.       Он видел, как самолёт Дженни летит к авианосцу. Видел, как из дымовой завесы выходит японский эсминец. Как его ПВО начинает стрелять по бомбардировщику. — Нет!.. — Гордон не знал, был ли это крик или шёпот. В ушах стучал пульс, ноги подкосились.       Загоревшись, бомбардировщик устремился к вздымающимся ему навстречу волнам. Эсминец сбросил торпеды по находящемуся неподалёку линкору и снова скрылся в дымах, уходя за остров.       Внутри Гордона что-то сломалось. Что-то, что помогало ему держаться в этой войне, не позволяло упасть духом, заставляло бороться. — Вся жизнь — океан, а мы лишь кораблики... — едва слышно повторил капитан Гордон. — А кораблики часто идут ко дну.