Ah shit, here we go again

      Генри повис на нём, прямо как Оливер в тот раз. Эдди неловко повёл плечом, пытаясь спихнуть неприятеля, но тот не поддался.       — Эм, мы знакомы? — спросил Эдди, Генри легко посмеялся.       — О, нет, ещё нет, — сказал он.       Хорошо, Бауэрс был вежлив, когда с ним говорил, это немного радовало, но вот то, что это происходило на виду у всех в столовой — напрягало.       — Так чем могу помочь? — улыбнулся Эдди, повернувшись лицом к задире, надеясь тем самым смутить его.       — О, ну, одолжишь мне денег? — невозмутимо произнёс тот.       Эдди закатил глаза. Знает он таких «одолжи-типа-я-верну-ты-же-знаешь» людей. Парень перевёл взгляд на сидящих за столом друзей, которые словно не видели, что происходит, и нервно облизнул губы.       — А у тебя благие намерения? — мило спросил Каспбрак.       — Конечно, Эдди, я куплю суп и покормлю им нуждающегося. Просто он подойти стесняется, — вполголоса сказал Генри, и Эдди почуял запах жвачки «Джуси Фрут».       — В таком случае я могу пожертвовать ему свой, я ещё к нему не притрагивался, — снова улыбнулся Эдди. — Подойдёт?       — Это было бы замечательно.       Он пытался вести себя максимально естественно, будто не знает о выходках Генри. Тот, поблагодарив (!) Эдди, бережно взял его суп и скрылся. Через пару секунд большая часть столовой залилась смехом. Вот же блять, — подумал Эдди, когда увидел свою еду на чужой голове. Эдди сейчас стал спонсором буллинга? Отвратительно!       Ричи вылетел из столовой под чужой смех, а Эдди невольно сгорбился. Вот чёрт.       — Благие намерения, — произнёс Оливер, не сдержав улыбки.       С того дня Ричи Тозиер в школе больше не появлялся. Наверное, его хорошо приложили чуть позже, думал Эдди. А затем спустя ещё неделю в классе объявили о самоубийстве их одноклассника. Таню стошнило — Эдди её понимает, ему и самому от этой информации стало не очень-то хорошо, не хотелось в это верить — чёрт, да этот длинный очкарик совсем недавно сидел в середине класса и играл в телефон! Он решил покончить с собой из-за шуточек Бауэрса? Серьёзно? Как можно быть таким слабаком?       — Что с твоим лицом, Эдди? Джилли тебе так и не дала? — спросил Оливер, и у Эдди почему-то даже не было желания отвечать.       Они шли на химию, Генри где-то впереди заталкивал чернокожего мальчишку в туалет, а Таня, ссылаясь на плохое самочувствие (у неё маникюр в двенадцать), ушла пораньше. Эдди перевёл взгляд на улыбчивого Оливера, который так же, как и он, видел действия Генри, но они оба не придали этому значения. Блять, да все эти люди полны безразличия! Эдди полон безразличия.       — Кстати, ты был на игре Эда? — снова попытался начать разговор парень. — Он был так крут, моя Рози визжала от восторга!       — Да, он был хорош, — кивнул Эдди отстранёно — его мутило.       — У Патриссии снова будет вечеринка на выходных, ты придёшь?       — Почему бы и нет?       Эдди за эти пару дней слышал много фраз, в связи с последними новостями, но самыми раздражающими из них были: «Ричард? Он типа умер?», «Шутите? Он просто прикидывается, чтобы Бауэрс его не достал», «Бог просто не любит геев», «Ну, это ожидаемо, ты видела, как он себя вёл?», а ещё самая противная от него самого — «Бывает».       «Бывает? Эдди, ты ёбнулся?» — спрашивал себя мальчишка.       Почему он относился к чужой смерти так просто? Это вообще нормально? Да, они почти не были знакомы, даже не разговаривали толком, но он ведь человек, возможно, кем-то так же любимый. Что, Эдди, хочешь сказать, что педики не заслуживают любви? А не пойти ли тебе нахуй? Пора менять своё отношение к окружающим, думал Эдди, иначе его собственная апатия сыграет с ним злую шутку. Он чувствовал, что что-то не так. Что-то пошло не так, и он понятия не имел, что. Ч т о - то.       Внутри застряло ядовитое отвращение к самому себе. Он внезапно подумал, что всё нормально, что это «не его проблема», а затем Эдди приложил себя лбом к белой стенке. Зажмурившись от боли, он снова стал ругать себя. Не будь бессердечным, Эдди. Прояви сочувствие, Эдди. Своди себя в церковь, Эдди. Когда он пришёл домой, он сел на диван к маме, обнял её и устало выдавил:       — Мне нехорошо, мам.       — Что-то болит, милый? — она обеспокоенно погладила его по волосам, и Эдди отрицательно покачал головой.       — Просто паршивое предчувствие…       — Такое бывает, дорогой, — тихо говорит она, продолжая приглаживать его волосы. — В твоём возрасте это нормально, скоро всё пройдёт, обещаю. Эдди кивнул, не в силах поблагодарить её.       Вечеринка затянулась. Эдди нарушил ещё одно обещание, данное себе, и кинул смс маме о том, что будет очень поздно сегодня. Мама попросила быть осторожнее. Рози, девушка Оливера, переметнулась на коленки к Эду, но в комнате было душно, наверное, не поэтому — слишком много людей. Эдди выпивал и лениво разговаривал с Джилли, а после и вовсе стал к ней приставать.       Нет, причин особых не было, да и Эдди не хотел делать ничего такого, но это словно во сне — ты подумаешь о каких-то действиях и уже выполняешь их. Джилли особо не сопротивлялась, она лишь изредка ударяла его ладошкой по руке, когда Эдди немного увлекался и с силой мял чужое бедро. А потом его начало тошнить.       — Я покурить, — сказал Эдди. Джилли прикусив губу, кивает и развернулась к Веронике, что-то у неё спрашивая.       Эдди поднялся на второй этаж, обходя сидящих на лестнице Майка и Патриссию, что раскуривали травку и целовались, и вышел на балкон. Свежий, холодный воздух ударил в лицо, и парень устало потёр виски. Подросток нащупал в кармане худи свои сигареты, не раскусив капсулу, затянулся, а затем пьяно достал телефон.       Хелен писала ему о том, как устала на тренировке, прислала фото своей ноги… Эдди покачал головой. Да, он помнит ту саднящую боль в пальцах, помнит ощущение, словно пуанты — их болезненное продолжение. Он разочарованно выдыхает дым, ощущая головокружение. Похоже, его потихоньку уносит.       Интересно, будет ли больно, если он спрыгнет с балкона? Здесь вроде бы невысоко. Это будет считаться попыткой совершить самоубийство? Интересно, как убил себя Ричи? Было ли ему больно? Почему он это сделал? Из-за того, что все вокруг прогнили, или из-за того, что он сам прогнил изнутри?       Услышал бы эту новость отец, сказал бы, что это всё подростковый максимализм. Да, если думать, что Ричи убил себя именно в силу возраста, а не из-за того, что все вокруг его презирали и не замечали его состояния, то как-то автоматически перестаёшь разочаровываться в людях. Эдди снова затошнило, но это, скорее, от собственных мыслей.       Как он может спокойно думать о Ричи? Имеет ли он право думать об этом человеке? Судить выбор этого человека? Эдди было отвратительно, когда Ричи вёл себя как женщина? Был ли отвратительным женский запах Тозиера, его накрашенные ногти, его вишнёвые губы? Было ли Эдди дело до чужих чувств, когда он просто кинул беззаботную шуточку, чтобы понравиться новым друзьям? Он сейчас чертовски пьян.       Наверное, поэтому он чувствовал себя эмоционально уязвимым. Он снова затянулся и вздрогнул, когда на балкон влетела рыжая девушка. Её макияж смазался, глаза были полны слёз, она дрожала, а ещё её платье… Если коротко, оно было не в лучшем виде. Эдди догадался, что произошло.       — Вызови полицию, — попросила она, её руки дрожали, она схватилась за голову и, уже рыдая, произнесла снова: — Вызови полицию, пожалуйста. Эдди послушно выполнил просьбу и начал немного трезветь.       — Сигарету? — спросил Каспбрак, не зная, что делать в таких случаях.       — Да, пожалуйста, — сказала она, размазывая тушь руками.       Девушка, пошатываясь, поправила задравшееся платье, а затем села прямо на пол, судорожно закурив.       — Генри? — спросил Эдди, пытаясь догадаться, кто привёл девушку в подобное состояние — в голову приходил только он. Рыжая отрицательно покачала головой.       — Декстер из футбольной команды. Девушка затянулась, Эдди сел рядом.       — Я Беверли, — представилась она, напоминая Эдди о Калифорнии.       — Эдди, — он достал ещё одну сигарету, снова затягиваясь.       — Но зато я теперь точно знаю, что лесбиянка, — сказала она, слегка смеясь. — Чёрт, я чувствую себя такой… грязной. Пиздец. Эдди хмыккнул.       — Не думай об этом, — зачем-то сказал он. — Ещё успеешь.       — Ауч, а ты не отличаешься состраданием, — сказала Беверли, она снова шмыгнула носом и, кажется, начала успокаиваться.       — К сожалению, — пожал плечами Эдди. — Давай поговорим о чём-то хорошем.       — Ты под кайфом?       — Во мне парочка бутылок пива, немного джина и немного пунша, не знаю, насколько точна информация, я пил то, что попадалось на глаза, — сказал Эдди. — И я чувствую, что меня скоро вырвет, так что давай просто отвлечёмся от этого дерьма.       — С удовольствием, — сказала девушка. — О чём ты мечтаешь?       — Вот так сразу?       — Вот так сразу.       — Эм… Даже не знаю… — задумался Эдди, снова вдохнув никотин. — Я хочу снова заняться балетом, но чтобы это не выглядело по-гейски, знаешь? Беверли засмеялась.       — Сильно, — заключила она.       — А ты?       — Розовый дом у моря и Нэнси из параллельного класса, — засмеялась та. — Хочу к ней прямо сейчас, но, чёрт, я так виновата перед ней.       — Почему?       — Я не послушала её… В этом году мы… Типа договорились не ходить на всякие вечеринки. Экзамены, понимаешь, — рассказала она. — Блять, подумать только, если бы я её послушала, то моя вагина сейчас была бы в порядке. Эдди непринуждённо засмеялся.       — Жизнь несправедлива, — заключила Бев.       — Действительно, — кивнул Эдди. — Так ты сказала «розовый дом»?       — Да, — снова засмеялась она. — Как у Барби. Нэнси с меня угорает каждый раз, когда я ей об этом говорю, но, камон, я обожаю её смех.       — Вау, подруга, ты влюблена.       — Ты, мать его, даже не представляешь насколько.       — Хотел бы я тоже влюбиться.       — Ещё успеешь, Эдди, — сказала она. — У тебя ещё уйма времени, чтобы влюбиться и вдоволь натрахаться.       — Думаешь?       — Знаю!       — Ясновидящая типа?       — Ведьма в седьмом поколении — видишь цвет волос? Таких, как я, раньше на кострах сжигали.       — Ну-ка, наколдуй мне что-нибудь, — посмеялся Эдди.       — Окей, Эдди, — она, услышав сирену полиции, приподнялась, и Эдди поднялся за ней, увидев машину, и выбегающих из дома подростков. — Видишь их? Парень кивнул.       — Не будь таким же, — сказала Беверли. — Умри, но не будь таким, как они. Веселись, но не унижай, пей, но не дерись, матерись, но не матери ближнего своего. На последнем словосочетании Эдди засмеялся, и Беверли тоже, а затем её взгляд вдруг стал каким-то трогательно добрым. — Обещаю, что у тебя всё будет о'кей, Эдди: ты найдёшь свою любовь, разберёшься в себе и станешь замечательным пацаном. Она направилась к выходу.       — А это точно сбудется? — недоверчиво прищурился Каспбрак.       — Слово Беверли, — она потушила сигарету о стекло двери балкона, а затем улыбнулась: — И займись ты ёбаным балетом, сученька, выеби эти стереотипы в задницу. Эдди снова прыснул от смеха.