За каждым твоим вдохом

***

Я приду к тебе, Ни к кому, кроме тебя. Да, я приду к тебе, И я буду сражаться за тебя, Я не лгу, это правда. Отдам ради тебя свою жизнь, Что бы ни встало на моем пути, Пока во мне теплится жизнь, Запомни, несмотря ни на что. Я обойду весь мир для тебя, Сделаю для тебя, что угодно. Запомни, несмотря ни на что, Я всегда прихожу к тебе. Nickelback «I'd Come for You». День выдался солнечным и жарким, и Таня, ближе к вечеру, наконец, решила покинуть мрачные гроты храма. Тревога, не оставлявшая её последние дни, часы, минуты, немного улеглась. Она знала, что Янча жив. И пока этого ей было достаточно. Переодевшись и поужинав, шаманка направилась в один из прекраснейших садов, окружавших её нынешнее жилище, подобно райским кущам. Бесцельно побродив среди благоухающих всеми возможными ароматами диковинных цветов и растений, вздохнув, жрица остановилась. Закрыв глаза, почувствовала, как порыв прохладного ветерка остудил её пылающие щёки, запутавшись в густых каштановых прядях, откинул их назад. Отголоски страха и сомнений всё ещё будоражили сердце и душу, но Таня упорно игнорировала их. Сейчас она могла только ждать. От неё всё равно ничего не зависело. — Он вернётся. Скоро. Совсем скоро, — прошептала девушка, после чего, резко повернувшись, направилась в сторону стрельбища. С недавних пор она увлеклась стрельбой из лука. Подобное занятие хоть и не считалось необходимым и правильным для такой высокопоставленной особы, как она, однако и не воспрещалось правилами и нормами Асдаля. Поэтому Таня, не обращая ни малейшего внимание на нескончаемые увещевания своего окружения, с удовольствием занималась столь пришедшемся ей по душе хобби. Отпустив слуг на отдых и оставшись в полном одиночестве, девушка полностью погрузилась в любимое дело. Звук отпускаемой туго натянутой тетивы, свист стрелы, пущенной точно в цель, и поражение этой самой цели, принесли шаманке привычное удовлетворение и хоть какую-то радость, посреди преследовавших её тоски и печали. Небрежно откинув, упавшие на взмокший лоб каштановые пряди, она победно улыбнулась. — В яблочко, — констатировала Таня, ничуть не удивившись. Она всегда отлично стреляла. С самого детства. И именно это её умение когда-то помогло обычной дикарке стать Великой Жрицей Асдаля. Взяв очередную стрелу, девушка снова прицелилась, прищурив глаза, она устремилась вперёд, чтобы поразить ту же самую мишень с ещё большей точностью. Напряжение сковало каждую мышцу её тела. Предвкушение скорой победы разливалось жаром по венам, горяча кровь. Ещё чуть-чуть, чуть в бок, ещё немного. Но внезапно что-то помешало. Странное чувство, порыв, ощущение. Не одна. Она здесь не одна. Пальцы непроизвольно отпустили тетиву, и стрела ушла вверх. Резко обернувшись, Таня замерла. Поражённая и изумлённая. Не веря тому, что увидела. — Янча… — прошептала она, внезапно севшим голосом, сердце замерло в груди, словно умерев на одно короткое, до боли мучительное мгновение. Дыхание перехватило, воздух запульсировал в лёгких, разрывая на части, лишая возможности двигаться, думать, делать хоть что-то. А потом по телу жрицы прошлась волна дрожи. Лук выпал из ослабевших пальцев, с глухим стуком приземлившись на каменный пол. Тёмные глаза, широко распахнутые, потрясённые, неверящие, скользнули по молодому воину, который находился возле одной из массивных колонн зала для стрельбы. — Не может быть… Нечёткий свет факелов придавал его высокой статной фигуре ощущение призрачной нереальности. Словно перед шаманкой возникло одно из её видений, а не реальный человек. Но она знала, что перед ней стоял Янча. Её верный Янча, готовый ради своей госпожи на всё. Даже вернуться к ней из самого адского пекла, если она того пожелает. Его чёрные, как смоль, волосы были заплетены всё в те же косы, которые сейчас спутались между собой, падая на лицо. Такое родное и желанное лицо. Лицо, на котором не было маски, от чего он выглядел таким беззащитным, близким и родным. А ещё очень юным. Совсем мальчишкой. — Как? Как ты? — наконец, Таню немного отпустило, и она кинулась вперёд, позабыв обо всех мерах предосторожности, о своём статусе, о том, что должно, о границах, что нельзя было пересекать. Её взгляд обеспокоенно скользнул по запёкшимся ранам на руках молодого воина, поднявшись вверх, встретился с его глазами. Бездонными и чёрными, как самая глубокая пропасть, которая только могла существовать в этом мире, где клубились обуревавшие его чувства. Настолько безумные и невероятные по своей силе, что Янча еле сдерживался. «Со мной всё в порядке», — ответил он, понимая, что так оно и есть. Он увидел её. И этого было достаточно. Теперь всё остальное не имели ровным счётом никакого значения. Главное, что она находилась рядом. Его Жрица. Его Богиня. Та, ради которой он, весь израненный и измученный, умудрился, вместе со своим верным другом, перебить несметное количество врагов. — Не обманывай! Ты не можешь быть в порядке! — запальчиво выкринула Таня, категорично тряхнув головой, — Ты же весь в крови! Потянувшись, она с неописуемой нежностью коснулась его рассечённой скулы, от чего сердце Янчи на долю секунды перестало биться. А где-то в самой его глубине разлилось что-то жаркое и душное. Сладкое и одновременно горькое. «Я не обманываю», — его губы тронула лёгкая улыбка, такая ему не свойственная, что жрица вдруг замерла, охваченная необъяснимым водоворотом чувств, что нахлынули на неё так внезапно, ввергая в растерянность. Она не понимала себя. Не понимала, чего хотела на самом деле. Не понимала, что испытывала к этому человеку, бездонный взгляд которого будил внутри неё нечто новое, плавкое, непростительное. А, возможно, она просто не желала этого понимать! Потому что понимание не принесло бы им обоим ничего, кроме, боли и сожалений! Ведь, как ни крути, но они находились на диаметрально противоположных местах в этом мире, стране, городе. Но сейчас это было неважно. Сейчас был момент её слабости. — Я рада. Я очень рада, что ты вернулся ко мне, — отбросив на короткое мгновение все мысли, Таня улыбнулась. Тепло и открыто. А потом, подавшись вперёд, порывисто обняла изумлённого её поступком молодого воина. — Больше никогда. Слышишь, никогда, не оставляй меня, — прошептала она, приникая к нему всё теснее, пряча лицо на его груди. И Янча, которого, словно парализовало, внезапно сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он просто сдался, потерпев сокрушительное поражение в борьбе с самим собой. Его воля, его сила, всё разумное, доводы, правила, нормы, они вдруг отошли куда-то, и на короткий миг он стал обычным мужчиной, безумно влюблённым мужчиной, центром Вселенной которого стала женщина, что была рядом. Женщина, сладкий аромат волос которой кружил ему голову. А теплота её стройного гибкого тела будоражила всё его существо. «Не оставлю. Никогда», — ответил он, обнимая в ответ. Закрыв глаза, Янча уткнулся лицом в душистую копну волос шаманки. Ладони скользнули по её спине. Нежно, ласково, трепетно. Неважно, что будет дальше. Неважно, что ждало его впереди. Неважно. Всё неважно. Единственное, в чём молодой воин не сомневался, это, то, что он всегда будет находиться рядом с Таней. Станет её тенью. И будет защищать её до самой последней капли крови. Янча знал, что его сумасшедшая любовь, которую он, наконец, осознал и принял, с каждым днём будет становиться всё сильнее и безнадёжней. И, в итоге, не принесёт ничего, кроме, несбывшихся надежд и тайных желаний. Но он уже смирился. Ему хватит и того, чтобы просто смотреть на неё. Ощущать её рядом. И иногда слегка касаться, будто бы случайно, незаметно, ненавязчиво. — Хорошо. Будь всегда подле меня. До самой смерти, — Таня снова улыбнулась. И Янча кивнул в ответ. «До самой смерти», — повторил он, понимая, что так оно и будет. Он будет с ней до самого конца. Ведь она и была его жизнью. И, если умрёт она, то умрёт и он. Такие сладко-горькие, нерушимые узы. Такие вечные клятвы. Такая безумная любовь. Конец.