Амнезия, амнистия души, Забвение бред и полное забвение. Былого нет. Всё заново пиши, Как гений — первое стихотворение. Но так ли у больного грустен взгляд: Нет прошлого — подмоги и опоры; Дома и люди о себе молчат, Безмолвствуют грядущего просторы. И нет ему в забвении добра, И нет пути темней и безысходней — Шагать, не зная завтра и вчера, По лезвию всегдашнего сегодня. В. Шефнер 1970 г.
***
Он уже несколько часов подряд провёл за рулём своего авто. Колёса машины плавно скользили по тёмной и ровной дороге, не имеющей конца и края. Хотелось поскорей добраться до дома, принять душ и погрузиться в царство Морфея. Веки тяжелели, призывая закрыть глаза, ноги затекали, требуя смены положения, спина ныла в ожидании горизонтальной поверхности. Решив для себя, что так дальше продолжаться не может, мужчина припарковал машину на обочине и, приглушив свет ярких фар, покинул тёплый салон авто. Повеяло прохладой, что было весьма кстати. Взбодриться — это то, что ему сейчас было нужно. Хотелось бы посетить какую-нибудь забегаловку в поисках стаканчика крепкого кофе, но, увы, не посчастливилось. Трассу с обеих сторон окутал густой лес, но где-то там, за его пределами, стоял большой город, в ожидании возвращения своего жителя. Изредка машины проносились мимо и визг шин впечатывался в память. Казалось, этот шум будет преследовать его ещё очень долго. Вдруг слух пронзил противный свистящий звук, свидетельствовавший о резком торможении. Мужчина недовольно сморщился, желая обругать водителя. Он обернулся и застыл на месте, став невольным свидетелем ситуации, происходящей по другую сторону дороги. Задняя дверца дорогостоящей машины отворилась и из уютного салона вытолкали на обочину человека чьи-то мужские руки. Следом полетел какой-то предмет. Что именно это было, трудно понять во мраке ночи. В следующую секунду дверь салона захлопнулась, машина рванулась и, набирая скорость, понеслась прочь. Свежий воздух врезался в ноздри. Казалось, она не чувствовала его так долго, что напрочь позабыла о том, как он бывает приятен. Под руками чувствовалась прохладная, колющая, но в тоже время щекочущая нежную кожу ладошек поверхность. В другой ситуации она бы несомненно улыбнулась этой щекотке. Девушка попыталась подняться, но тщетно, сил совсем не было. Было больно. И трудно было осознать где именно, потому как ныло всё тело. Где-то щипало ободранную кожу от встречи с грубым асфальтом. Что-то влажное, неприятное и липкое тонкой струйкой продвигалось от области лба вниз по щеке. Она резко поднесла руку к лицу, что отозвалось острой болью где-то в области спины. Успев дотронуться подушечками своих пальцев до бегущей влажной дорожки прежде, чем вернуть руку в исходное положение, она заметила, как алая влага просочилась под ногти. Сдавшись на милость судьбе, девушка издала тихий стон и распласталась на холодной земле. Когда чьи-то руки слегка оторвали её от леденящей кожу поверхности, боль снова прошлась по телу сильнейшим электрическим зарядом. Она застонала и поморщилась. Затуманенный взгляд карих глаз уставился на мужчину. Девушка сильно была покалечена и явно не только от встречи нежной кожи с грубым асфальтом. Отчётливые следы синевы вперемешку с багровыми потёками на её запястьях просто кричали о том, что руки длительное время были крепко связаны грубыми жёсткими верёвками. Синяки на лице, шее, предплечьях, лодыжках говорили о том, что девушку били. А свежие ссадины и царапины свидетельствовали о том, что вылететь из машины не самое приятное удовольствие. Её лоб разбит до крови, колени, что не скрывает платье сильно ободраны, как и её руки. Незнакомец навис над ней, лишь слегка отрывая её хрупкое тело от земли, уложив голову девушки на изгиб своего локтя. Высокие фонари, как послушные солдаты выставленные вдоль трассы, осветили её лицо своим умеренно ярким светом. Мужчина инстинктивно опустил свою ладонь на щёку девушки, пронзая потерянные карие глаза своим сочувствующим взглядом. — Кто вы? Где я? — почти шёпотом спросила незнакомка. Говорить громче девушка не могла, словно что-то давило на её гортань, приглушая голос. — Эй, всё хорошо, успокойтесь, я помогу вам — заверил он девушку, почувствовал как всё тело, находящееся в его руках, в миг напряглось — Как вас зовут? — Я… — зрачки быстро заметались из стороны в сторону, словно бегая по просторам памяти, а после остановились на лице мужчины, бросив попытки вспомнить собственное имя — Не знаю… — С вами всё будет хорошо — поспешил он её успокоить — Я отвезу вас в больницу. Больница. Если бы он только знал, что сейчас ей это слово вообще ни о чём не говорит. Мысли беспорядочно путались, а разум отказывался принимать всё происходящее за действительное. Глупо было спрашивать, может ли она подняться. Избегая очевидного ответа «нет», мужчина взял девушку на руки, попутно подхватывая женскую маленькую сумочку, которая, видимо, являлась тем самым предметом, вылетевшим из машины вслед за ней. Она поморщилась от вновь пронизывающей до глубины костей боли и склонила голову на мужское плечо. — Потерпите чуть-чуть — сказал он, укладывая её на заднее сиденье своего авто — Скоро вам помогут. Она не понимала, что с ней происходит в данную минуту. Не помнила, что с ней случилось. Не знала, кто этот мужчина и куда он её везёт. Её сознание словно было за густой пеленой тумана. Её бросало то в жар, то в холод. Нестерпимая боль не унималась ни на секунду, от чего становилось тошно. Моргнула, и слеза, на секунду задержавшаяся на ресницах, скатилась, прямиком попадая в ухо. Время, проведённое на заднем сиденье чьей-то чужой машины показалось вечностью. Захотелось закричать во весь голос, но даже на это совсем не осталось сил. К моменту, когда машина достигла первой попавшейся больницы, девушка уже была без сознания. Она не почувствовала, как ловко сильные мужские руки подхватили её, как уложили на больничную каталку, призывая специалистов помочь ей. Не видела, как незнакомец проводил её сочувствующим взглядом, когда медперсонал увёз её за двери, куда посторонним вход воспрещён. Она не чувствовала, как её осматривали, как сменили платье на больничную одежду, как зашивали рану на лбу и обрабатывали ссадины. Девушка время от времени приходила в себя, но яркий свет больших больничных ламп ослеплял глаза, не давая возможности осмотреться. Она слышала гул голосов вокруг себя, но не могла понять насколько они реальны. Затуманенное сознание то и дело вновь и вновь отключалось, не позволяя своей хозяйке осмыслить происходящее. Передав незнакомку в руки врачей, мужчина машинально опустился на жёсткие больничные стулья. Тяжёлый вздох вырвался из её уст, когда он потёр руками лицо и слипающиеся от усталости глаза. Повертев головой из стороны в сторону, с целью размять полу затёкшую шею, мужчина наткнулся взглядом на кофейный автомат. Испустив теперь уже облегчённый вздох, он добыл себе стаканчик крепкого кофе. Напиток растёкся по горлу, оставляя неприятный привкус горечи на языке. Не домашний заварной, конечно, но тоже сойдёт. Заняв своё прежнее место на стуле, мужчина мысленно перенёсся на трассу и только сейчас осознал, что стоило попытаться разглядеть номера той машины или хотя бы марку. Мысли плавно перешли к незнакомке и перед глазами всплыли картины её истерзанного тела. Что она такого сделала? За что с ней так? Повинна ли она в чём-то или просто оказалось жертвой обстоятельств? — Вы привезли девушку чуть менее часа назад? — спросил человек в белом халате, взявшийся словно из ниоткуда. Мужчина помолчал несколько секунд, сверля доктора непонимающим взглядом. Чуть менее часа назад? Сколько он тут просидел и что вообще до сих пор здесь делает? — Да — вышел он из ступора — Она будет в порядке? — Жить будет, если вы об этом — пресёк доктор опасения — Переломов нет, но ушибов много и лёгкое сотрясение мозга. Есть увечья довольно не первой свежести. Кажется, ей пришлось многое пережить. Её накачали наркотиками. Довольно редкий препарат, такой достать очень сложно, он запрещён. А девушке ввели огромную дозу, что повлекло за собой полную потерю памяти. Предполагаем, на это и был расчёт. Она под капельницей. Сейчас с ней побеседует полицейский, а после дадим ей снотворное. Ей необходим крепкий сон. Кем вы ей приходитесь? — Никем — отрезал мужчина — Я нашёл её на обочине трассы. — Она не помнит даже собственного имени — безразлично произнёс врач — Могу я вас попросить оставить ваш номер телефона на экстренный случай? До тех пор, разумеется, пока сотрудники полиции не выяснят кто она, откуда, и пока не найдётся кто-либо из её родственников. — Конечно, записывайте. Он мог отказаться, начать протестовать, излагать мысли на тему того, что это вообще не его проблема. Он доставил её туда, куда должен был, а дальше, увольте, извольте справляться сами. Но он не так воспитан, не такой характер, не тот темперамент. С девушкой обошлись жестоко, заслужила она того или нет, не важно. Да и какими грехами можно такое заслужить? Она не помнит себя, выпала из реальности. Она как кусок, отвалившийся от чего-то целого, как деталь, отколовшаяся от основного элемента. И как ей жить без этой опоры? Что, если она круглая сирота? Что, если у неё вообще никого нет? Или есть, но что, если именно дорогие ей люди поступили так с ней? Он должен довести эту историю до логичного финала. Девушка окончательно пришла в себя, если можно так сказать, уже в палате. Медленно открытые глаза на секунду потерялись в белоснежных тонах. Потолок, пятьдесят процентов стен, постельное бельё, одежда, скрывающая наготу её покалеченного тела — всё было через чур белым для только что пробудившегося сознания. Где-то над правым ухом монитор, показывающий биение её сердца и частоту пульса, противно пищал, раздражая слух. Импульсивно метнулась туда рука, словно сознание желало выключить звук. Увидела провода. Где она, что случилось и когда? В памяти в ответ тишина. Она закрыла глаза, желая воссоздать картину былого, но ничего, лишь темнота. Язык к нёбу прилип, во рту пересохло. Что это, хочется пить? В вену воткнута игла, от которой тянется тонкая трубочка, пропускающая по себе прозрачную жидкость. Тело всё ещё ноет, но уже не так сильно, а она даже не подозревает, что это всего лишь действие обезболивающих облегчают её страдания. Как ни странно, почему-то нет страха. Ни капли страха. Лишь непонимание происходящего и не владение с собственными мыслями. — Вы очнулись? — кто-то коснулся плеча — Здравствуйте. Только не пугайтесь. Я из полиции. И я здесь для того, чтобы вам помочь. Скажите, как вас зовут? Девушка вздрогнула от чужого прикосновения. Осознала, что ей это неприятно. Сглотнула накопившуюся слюну, желая смочить горло, и облизнула пересохшие губы. Карий взгляд въелся в лицо, покрытое бородкой, в тёмные взъерошенные волосы и в глаза. Глаза, которые показались до боли знакомые. Глаза, что пробудили ранее отсутствующий страх. Что заставили дыхание участиться, а сердце забиться быстрее. Словно все четыре стены палаты разом пришли в движение, сокращая помещение до минимума. Её охватила паника, воздуха в маленькой палате не хватало для того, чтобы надышаться. Девушка судорожно стала вырывать все провода, что обвивали её тело, попутно отбиваясь от мужчины, чьи руки пытались её утихомирить. Адреналин, играющий важную роль в физиологической реакции «бей или беги», придал её почти обездвиженному ранее телу неимоверных сил. В попытках отбиться от незнакомца, или всё же знакомца, девушка неаккуратно вырвала капельницу, что тут же отозвалось алой кровью, стекающей по руке. Она не понимает, что творит и зачем вообще это делает. Но внутреннее «я» требует обороняться, крича об опасности, исходящей от темноволосого незнакомца с глазами, которые определённо она видела раньше. Мужчина, доставивший незнакомку до больницы, уже сидел на водительском кресле своей машины и собирался таки добраться до дома. Бросив взгляд на пассажирское сиденье, он увидел сумочку. Ту самую, что подобрал вместе с девушкой. Ему ничего не оставалось, как только недовольно вздохнуть, обругать самого себя за невнимательность и вернуться в больницу, чтобы вручить предмет его законной владелице. Кто знает, что она там вспомнит. Ещё не хватало, чтобы его обвинили в воровстве. Вернувшись в здание больницы, мужчина справился у медсестры о номере палаты и поспешил туда. Она должно быть уже спит и видит десятый сон, а он всё ещё лишь мечтает о мягкой постели и хотя бы паре часов крепкого сна. Заглянув в приоткрытую дверь палаты он увидел то, чего совсем не ожидал. Спасённая им около часа назад девушка сейчас была готова испустить последний вздох, а её сердце издать последний стук. Мужские пальцы крепко обвили её шею, не давая возможности на спасение. — Какого чёрта ты жива? Ты должна была умереть ещё год назад! — прошипел мужчина прямо в лицо девушке. Все последующие действия двух мужчин для неё прослыли в тумане. Она неосознанно сползла на пол, прижимаясь спиной к больничной койке и жадно хватая воздух. В попытках отдышаться, девушка громко прокашлялась. Она вздрогнула и сильнее вжалась спиной в кровать, обнимая себя за согнутые в коленях ноги и прижимая их к животу, когда мужской силуэт неожиданно возник рядом с ней. — Не бойтесь, я не причиню вам вреда — поспешил её успокоить мужчина. Её перепуганное выражение лица и широко распахнутые от страха глаза заставили его нервно сглотнуть накопившуюся слюну. — Это вы… Вы привезли меня сюда? — тихо спросила она, уставившись прямо в голубые глаза. — Да, это я. — А где… — по телу прошлась дрожь, но вовсе не от холода. — Сбежал — честно ответил мужчина. — Он пытался убить меня — к глазам подступили слёзы — Почему он пытался убить меня? Что я сделала? — вопрос был обращён больше к самой себе, нежели к незнакомцу, сидящему рядом с ней на корточках — Я не хочу здесь оставаться. — Это больница, а не тюрьма. Никто не имеет права держать вас здесь против вашей воли. — Да, но… Я понятия не имею, куда мне идти. Она опустила голову вниз, когда по щекам потекли слёзы. Непонимание, безысходность, теперь уже и страх заставили её почувствовать себя потерянной, забытой, брошенной и никому не нужной. Она позабыла целую жизнь и от этого ощущала себя никем. Для неё не существует завтра, как не существует и вчера. Она есть здесь и сейчас, но до этого момента её словно не было. У каждого есть прошлое, настоящее и будущее. А у неё есть только здесь и сейчас, которое язык не поворачивается назвать настоящим. Она как чистый лист, не отражающий ничего. Словно новорожденный младенец, для которого всё в этом мире в новинку. Она как будто слушает, но не слышит, смотрит, но не видит, знает, но не понимает.***
Она смотрела на себя в зеркало, но не узнавала, словно видела не собственное отражение, а незнакомку, притаившуюся в зазеркалье. Тёмные длинные волосы были растрёпаны и беспорядочно свисали по спине и плечам вплоть до поясницы. Карие глаза, взгляд которых был поникшим и растерянным не отражали ровным счётом ничего. Пустота. Так бы она сейчас себя охарактеризовала. Пустота в глазах, в душе, в сердце, в голове. Швы, аккуратно наложенные над бровью напоминали о том, что её грубо вышвырнули из машины. А синяки, до которых она сейчас дотрагивалась кончиками пальцев, не говорили ей ни о чём. Она обвела руками контур своего лица и остановилась в области шеи, где новые синяки перекрывали старые. Мужчина стоял в считанных сантиметрах от неё и не смел прервать, отвлечь, нарушить её изучение самой себя. Любая мелочь может вернуть ей память. Да, он не нашёл ничего умнее, как забрать незнакомцу к себе домой. Просто не смог бросить её там, одну, без опоры и поддержки, в совершенно чужом для неё мире. Ему часто говорили, что его сочувствие, желание помочь утопающему и доброта душевная рано или поздно аукнется ему и не доведёт до добра. Мужчина не исключал, что забирать незнакомку к себе может быть довольно опасно, как для неё, так и для него. Но чем он рискует? Ни семьи, ни детей. А собой пожертвовать ради благого дела не жалко. Дай бог, на его счастье, она не откажется кем-то вроде серийного убийцы или психически-неуравновешенной дамочкой с кучей скелетов в шкафу. Впрочем, главное, чтобы его жертва не была напрасной. В конце концов, не оставлять же девушку жить в больнице, где её могут убить в любую минуту. Почувствовав чьё-то присутствие рядом, она обернулась и слегка вздрогнула. Её спаситель протянул ей какую-то одежду и полотенце. — Женской одежды у меня нет, но, думаю, за неимением лучшего, сойдёт и моя. Ванная здесь — сказал он, щёлкая выключателем и отпирая дверь ванной комнаты — Примите душ, переоденьтесь. А я пока заварю вам чаю. Девушка положительно кивнула головой. Она и словом не обмолвилась от самой больницы. После того, как сказала ему, что понятия не имеет, куда ей идти, её рот словно закрыли на замок, а ключик выкинули в бескрайнее море. Она не возражала, когда он сказал ей, что забирает её к себе домой. Не сопротивлялась, когда он увёл её из больницы. Добровольно села в его машину и так же добровольно очутилась в его квартире. Ей было неловко и неудобно обременять его, она ведь сейчас словно ребёнок, за которым нужен глаз да глаза, но вариантов особо у неё не было. Мысленно прозвав себя никем, она позволила стечению обстоятельств решать за неё. Приняв душ, девушка натянула на себя мужскую футболку, которая прикрывала ей бёдра, и мужские спортивные штаны, которые ей были великоваты, но булавка, заколотая в области резинки на поясе, исправила ситуацию. Мужчина уже заварил чай и протянул девушке чашку, до краёв наполненную тёплым напитком, когда она появилась в пределах кухни. — Это чай — пояснил он — С ромашкой. Пейте. Она успокаивает и помогает уснуть. И вновь не возражая она взяла чашку из его рук, села за стол и принялась делать маленькие глотки. Напиток не пришёлся ей по вкусу. Может потому что в прошлом она терпеть не могла ромашку. Но этого она знать не могла. Тяжело вздохнув, девушка поставила чашку на стол, не опустошив её даже наполовину. Мужчина не отрывал от неё своего сочувственного взгляда. Он не понимал, что она чувствует, какие мысли засели в её голове, и как назло, выражение её лица не менялось, не выдавая её эмоций. А может их и вовсе не было. Он ведь не знал, что чувствует человек, потерявший память. Но он понимал, что ей нужен кто-то рядом, кто в любую минуту может поддержать, успокоить и дать понять, что она не одна. И, безусловно, здравый смысл в его голове взывал к тому, чтобы передать её в руки специалистов. Но эмоции и чувства твердили обратное. Толпа незнакомцев в белых халатах, копающихся в её голове — это последнее, что ей сейчас нужно. — Может вы голодны? — в качестве ответа он получил отрицательные покачивания головой — Тогда пойдёмте — она покорно проследовала за ним — Это ваша комната. Моя спальня прямо здесь, за стенкой. Если что-то понадобится, зовите, не бойтесь — на этот раз он получил уже положительные покачивания головой — Спокойной ночи. Он понимал, что ей нужно помочь пережить стресс, и что никто не справится с этим лучше специально обученного человека, но он не знал, как она отреагирует на предложение обратиться к специалисту. Ведь он её не знал. Хотя сейчас и она сама себя не знала. Он боялся слишком острой реакции. Боялся, что она может выбежать за входную дверь, покинуть его квартиру, и попасть прямиком в огромный незнакомый ей мир. Он чувствовал некую ответственность за неё и считал себя обязанным помочь ей любой ценой. Поспать всё же удалось, хоть мужчина и не заметил, как погрузился в глубокий сон. Ему было интересно, как она там, за стенкой, хорошо ли себя чувствует, может в чём-то нуждается. А она нуждалась. Остро нуждалась в крепких объятиях. Но не могла подойти к незнакомому мужчине и просто попросить обнять её. Она и так чувствовала себя не в своей тарелке и подобной просьбой боялась усугубить и без того неловкую ситуацию. Ранним утром мужчина проснулся вовсе не от будильника. Непонятные звуки, доносящиеся до него сквозь сон, поначалу показались вымышленными. Сознание, вырвавшееся из царства Морфея, заставило его принять сидячее положение и насторожиться. Промелькнула мысль о грабителях, но звуки доносились из ванной. Вряд ли воры забрались бы в чужую квартиру, чтобы украсть шампуни. И тогда он вспомнил о ней. Не успел выбраться из-под тёплого одеяла, как прохлада тут же окутала его обнажённый торс. Поспешив в ванную, он на секунду остановился у самой двери. Вдруг девушка просто пошла умываться? Но услышав отчаянный плач, он широко распахнул дверь. Брюнетка орудовала ножницами. Последняя длинная прядь густых чёрных волос упала на пол. Теперь короткие, неаккуратно подстриженные волосы едва доставали до плеч и облепляли заплаканное лицо. Их взгляды встретились. Её глаза перестали быть бездонными и отражали немыслимой глубины душевную боль. Слёзы градом катились по её щекам. Она испустила тяжёлый вздох, выронила ножницы из рук и расплакалась в полную силу, пряча лицо в своих ладошках. Она была готова задохнуться в собственных всхлипах и утонуть в собственных слезах. Мужчина быстро подскочил к ней и прижал к себе со всей силой, будто она — самая важная драгоценность его жизни. Но чуть позже ослабил хватку, догадываясь, что её покалеченному телу может быть больно от столь крепких объятий. Одной рукой он обнял её за талию, вторую приложил к её голове, погладил по мягким волосам, а когда она обвила своими тонкими ручками его торс и склонила голову на его плечо, он прижался своей щекой к её затылку. Он не пытался заглушить её громкие крики отчаяния, не пытался остановить поток её слёз, лишь бережно прижимал к себе и терпеливо ждал, когда девушка выплачет свою боль. Как-то инстинктивно он чуть покачивал её из стороны в сторону и гладил рукой по спине, проводя пальцами по каждому позвонку. Хотелось забрать её боль себе. Отчего-то ныла за неё душа. Захотелось найти тех, кто с ней так поступил, и разорвать их в клочья, заставить переживать то, что переживает она. Когда истерика остановилась, а женские слёзы прекратили скатываться по его груди, мужчина чуть отстранился. Она не хотела смотреть ему в глаза, ей было отчего-то стыдно за проявленную слабость. Он осторожно приложил руку к её подбородку и чуть надавил на него, призывая поднять голову. Красные от слёз глаза всё же встретились взглядом с голубизной мужского взора. Он приложил руку к её щеке, огибая место, где красовался синяк. Ей бы хотелось что-то сказать, но она не знала что именно. Она терялась в догадках, как вообще люди ведут себя в таких ситуациях и отчаянно боялась поддаться инстинктам. Он не знал, что она чувствует, но намеревался это выяснить. — Умойтесь. Я пока приберусь здесь — взглядом он указал на разбросанные по кафельной плитке длинные пряди — Потом приготовлю нам завтрак. И мы поговорим. Хорошо? В ответ он опять не услышал её голоса, лишь кивок головы, означающий согласие девушки с его предложением. Через четверть часа стол на кухне был готов к плотному завтраку. Мужчина поставил перед девушкой тарелку с яичницей и протянул ей вилку. — Я, кажется, не голодна, спасибо — тихо сказала она. — Так, во-первых, перестаньте меня бояться. Я не сделаю вам ничего плохого, я хочу помочь. Во-вторых, раз уж мы с вами, вроде как, живём под одной крышей, предлагаю перейти на ты. В-третьих, вам…тебе нужно есть. Тебе выписали кучу лекарств. Нельзя столько таблеток пить на голодный желудок. В-четвёртых, перед сном ты приняла только обезболивающие. Где успокоительные? — На подоконнике. Мужчина взял коробочку таблеток и благополучно отправил её в мусорное ведро. — Что вы…ты…делаешь? — непонимающе спросила девушка. — Эти же успокоительные тебе вчера вкололи перед тем, как я забрал тебя из больницы. Ты словом не обмолвилась по дороге до дома, а твой стеклянный взгляд наводил ужас. Мы не будем травить тебя психотропными лекарствами — спокойно пояснил он — Если не сможешь без успокоительных, дай знать, я куплю тебе что-нибудь послабее. И в-пятых, предлагаю, наконец, познакомиться. Меня зовут Робин. Робин Локсли. — Я…Вероника или Реджина. Называй, как больше нравится — она перевела безразличный взгляд в тарелку. — Ты что-то вспомнила? — с нотками надежды в голосе спросил мужчина. — Нет, просто… Сейчас. Проще показать. Девушка в считанные секунды покинула кухню и вернулась уже через минуту с сумочкой в руках, из которой достала два одинаковых паспорта и протянула их мужчине. — Тот, в котором ты Рони, явно фальшивка — констатировал он факт, внимательно рассмотрев паспорт. — Откуда ты знаешь? — уставился на мужчину заинтересованный взгляд. — Я подделки на раз-два вычисляю. Приходилось в прошлось иметь дело с поддельными паспортами — удивлённый взгляд девушки, заставил его пояснить — Всё законно, никакого криминала. — Ладно, а второй? — Второй — он улыбнулся уголками губ — Приятно познакомиться, Реджина Миллс. Хоть и при столь печальных обстоятельствах. Мужчина одарил девушку нежным взглядом, но та не торопилась радоваться. — Есть что-то ещё, верно? — Да — она запустила руку в сумочку и протянула мужчине яркую листовку формата а6 — Тебе это о чём-нибудь говорит? По задумчивому лицу Робина можно было понять, что он напряг память. — Да, это было что-то вроде вечеринки — он перевёл взгляд с листовки обратно на девушку — Бал-маскарад. Все деньги с продажи билетов и всяких разных безделушек пошли на содержание детского дома. Я там был. Только вот было это…год назад. Думаешь, ты тоже была там? — Подожди, год? — насторожилась Реджина — Тот мужчина в больнице, который пытался убить меня… Он удивился, что я жива. И сказал, что я должна была умереть год назад. — А вот это уже интересненько. — Есть кое-что ещё — она достала скомканный листок, вырванный из газеты — Смотри. Вот здесь — она указала пальцем на строчку, которую призывала его прочитать. — Мэр города Сторибрук, Реджина Миллс, таинственно исчезнувшая 12 месяцев назад, официально признана погибшей — прочитал он вслух. — Какое сегодня число? — 6 июня. — А год? — 2019 — Смотри — она указала на дату в уголке страницы — Газета свежая. Неспроста всё это. Словно… — Кто-то специально положил все эти вещи в твою сумку — закончил он за неё. — Именно. Кстати, мы сейчас находимся в этом городе? В Сторибруке? — Нет, мы в Бостоне. Сторибрук небольшой городок, что-то вроде пригорода. До него примерно около часа езды на машине. — А что означает мэр города? — продолжала усыпать она его вопросами. — Ну… Эм… Что-то вроде главного. Жители города обращались к тебе с просьбами, предложениями, претензиями, жалобами. Ничего не строилось и не разрушалось, не открывалось и не закрывалось без твоего ведома, без твоего одобрения и без твоей подписи на документах. Ну и всё в таком духе. — Ого — поморщилась она — Я сейчас чувствую себя такой бестолковой… Сложно представить, что я могла всем этим заниматься. — Не переживай. Память вернётся. — Я уже начинаю сомневаться в том, что вообще этого хочу — она опустила взгляд в тарелку, перебирая оставшиеся кусочки яичницы вилкой. — Почему? Это как-то связано с твоей новой стрижкой? — уплетая остатки завтрака он заострил внимание на погрустневшем лице девушки — Реджина? Не молчи, умоляю. Не замыкайся в себе. Лучше тебе от этого не станет. Поделись со мной своими мыслями. — Я… — она тяжело вздохнула и посмотрела на Робина, который во всю готов был её слушать — Меня пугает тот факт, что я провела последний год чёрт знает где и как. Что значит это «должна была умереть» и… Пропала без вести? Зачем-то мне понадобился поддельный паспорт… Бежала ли я от чего-то или от кого-то? Или может меня просто похитили… Что если ты приютил у себя какую-нибудь сумасшедшую и я зарежу тебя во сне? — она вопросительно вскинула брови вверх — И эта листовка… Может что-то случилось именно там, на вечеринке. Я хочу вспомнить свою жизнь, но… В тоже время ловлю себя на мысли, что не хочу знать ответы на эти вопросы — она отвела взгляд в сторону и, переведя дыхание, продолжила — Мне приснился сон… Или может это был не сон, а воспоминание, не знаю… Я звала кого-то по имени Дэниел. Он… Он делал мне больно. Я просила его остановиться и не трогать меня…повторяла фразы…вроде «он увидит» или «он может услышать»…что-то такое. Но он не слушал меня и лишь делал ещё больнее… Я так и не поняла, что именно он делал. А потом он довольно сильно схватил меня за волосы и… Я проснулась со слезами на глазах. И было такое чувство, будто меня пол жизни за волосы таскали… Захотелось избавиться от этих длинных прядей. Поэтому я… Ну… Ты понял. Да и так даже лучше. Вообще не понимаю, как я таскалась с такой копной волос на голосе. — Я отведу тебя в салон, тебе подровняют кончики — тихо сказал он, накрывая её руку своей в знак поддержки — И это не обязательно было воспоминание. Просто кошмарный сон. — Я так не думаю — она вновь потянулась к сумочке — Тут фотография — она протянула ему фото себя с каким-то парнем — Я не узнаю его, но… На обороте написано Дэниел+Реджина. И видишь на фото кольцо у меня на пальце? Оно тоже есть — она протянула ему золотое колечко с маленьким зелёным камушком. — Может он твой жених или муж? — Понятия не имею, но после сегодняшнего сна…как-то не особо хочется, чтобы это было так. — У меня есть один знакомый детектив — сказал он, отправляя тарелки в раковину — Могу попросить его поискать информацию. Например, твоё последнее официальное место жительства. Можно будет съездить туда, осмотреться. Вдруг родное место расшевелит твою память. — Уверен, что это хорошая идея? Я, вроде как, мертва. Кто знает, может мне лучше таковой и оставаться? — Не переживай. Детектив будет молчать, за него ручаюсь. Обещаю, никто не узнает о твоём воскрешении из мёртвых, пока ты сама этого не захочешь. — Ладно, давай попробуем. — Отлично, тогда сегодня же ему и позвоню. — Что это? — спросила девушка о поставленном перед ней напитке. — Чай с ромашкой, как мы выяснили, тебе не по душе, но от кофе по утрам мало кто отказывается — он улыбнулся её заинтересованному взгляду — А учитывая, кем ты работала, почему-то уверен, что кофе ты злоупотребляла. — Кстати, о работе — она приложила прохладные пальцы рук к горячей чашке, обвивая её с двух сторон — Тебе…никуда не надо? — Выходной — пояснил Робин и Реджины облегчённо выдохнула, оставаться одной сейчас совсем не хотелось — Сегодня и завтра. Так что за эти два дня нам надо привести в порядок твою причёску и купить тебе одежду. — Купить одежду? — переспросила Реджина. — Тебе надо в чём-то ходить. — Нет, я не про то… Просто… Мне и так неудобно за то, что я здесь, что свалилась на тебя, как снег на голову, что ты тратишь на меня своё время. Не хватало ещё, чтобы ты тратил на меня свои деньги. — Успокойся. Нет здесь ничего неудобного. Я же сказал, что хочу помочь. — Почему? — она заглянула ему в глаза. — Что почему? — Почему ты помогаешь мне? Почему не оставил в больнице? — Я просто… — он внимательно посмотрел на неё — Поставил себя на твоё место. Мне сложно представить, что ты чувствуешь, но если бы я потерял память, то точно не хотел бы проводить время в месте, где до тебя никому нет дела. Где дяденьки и тётеньки в белых халатах приходят к тебе время от времени и спрашивают, как ты себя чувствуешь не потому, что им действительно интересно, а потому что это их работа. — Спасибо — искренне сказала брюнетка. — Не забудь принять лекарство — Робин протянул ей таблетки — Здесь обезболивающее и антибиотики. Как себя чувствуешь? На улицу выбраться сможешь? — Может отложим? Не знаю… До следующих выходных? Я… — она опустила взгляд на свои покалеченные запястья — Не готова… — Показаться на людях? — догадался он. — Да. — Прости, я не подумал… Конечно, всё это подождёт до следующих выходных. Как ты себя чувствуешь? — Нормально. — Реджина… Я для тебя сейчас и друг, и брат, и мама с папой. Прошу, не молчи. Говори всё, что хочешь сказать, что чувствуешь и думаешь. Девушка перевела на него взгляд и внимательно всматриваясь в голубые глаза, издала тяжелый вздох отчаяния. — Боль. Я чувствую боль. Мне больно, Робин. Физическую боль заглушают таблетки, но я понятия не имею, чем заглушить душевную. — Время. Тебе нужно время. Потерпи, однажды всё встанет на свои места. — А что мне делать до тех пор? — Жить. Я рядом, ты не одна, а это уже жирный плюс. Ты справишься. Уверен, ты чертовски сильная девочка. — Почему ты так думаешь? — поинтересовалась она, всё так же грея пальцы о чашку и не отводя взгляда от мужчины. Появилось ощущение, что он действительно сейчас для её роднее всех родных. — Потому что у слабой женщины не хватило бы духу стать мэром города. Думаю, ты лидер по натуре. — А мне почему-то кажется, что я полжизни провела вот так… В непонятках… Что делать и как быть. — Ты бала мэром, Реджина. Вполне возможно, что у тебя были недоброжелатели. Может кто-то давил на тебя… И отсюда такое чувство. — Может быть — вздохнула она, делая глоток кофе — Ты…ты живёшь один? Я никому здесь больше не помешаю? — Ты мне не мешаешь — серьёзно отчеканил он — И да, я живу один.