***
Рассветает, а доцент Горгонова еще и не ложилась. Она листает страницы древнего фолианта, который скудно освещают две свечи на ее письменном столе. Плечи женщины опущены, тонкие пальцы путаются в густых золотистых волосах, уставшие от ночного чтения глаза еще раз пробегают по строчкам, которые прочитаны уже не единожды. «Самый верный и действенный способ избавиться от проклятия – поддаться искушению». Нечто подобное она читала в одной из лопухоидных книжек пару столетий назад, но это неважно. Седьмая ночь, как в ее снах прописалась Гроттер и явно не намеревается их покидать. Откровенные прикосновения, от которых бросает в дрожь, заставляют ее испытывать смесь страха и, в чем ей стыдно признаваться, лихорадочного возбуждения. Три дня назад Медузия проснулась от резкой боли в области шеи и обнаружила на ней алый след, подозрительно похожий на … Тогда ей пришлось нацепить на себя шарф, чтобы не шокировать учеников и преподавателей Тибидохса: ведь вылечить кровоподтек эликсирами у нее не получилось. Нет сомнений, что ее прокляли. Точнее, их обеих, с Гроттер произошли перемены, которых проницательная Меди не могла не заметить. Каждый раз, когда их взгляды встречались, девушка поспешно отворачивалась. Выглядела она, мягко говоря, плохо: осунувшееся лицо и лиловые тени, залегшие под глазами. Изможденная, Гроттер едва не засыпала на парах. Можно было обратиться за помощью к Сарданапалу, но стыдно рассказывать о проблеме. Слишком интимная, слишком личная. Был еще один вариант. Автор книги предлагал устранить одного из проклятых, в таком случае другой моментально освобождался от чар. Но умирать бессмертная Горгонова не собиралась, да и убийство Гроттер не входило в ее планы. Поддаться искушению. Всего лишь раз. И устоявшаяся жизнь вернется в прежнюю колею. Заманчиво и аморально. Правильно и неправильно одновременно. Выбор невелик. Провести одну ночь вместе или сходить с ума по одиночке. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Не смыкать глаз по ночам, чтобы отогнать образы, которые рождает воспаленное воображение. Одна ночь и свобода. А потом можно будет стереть девчонке память, ну и себе заодно. Ей совсем ни к чему подобные воспоминания.***
Обе заранее знали, как поступят. Сначала Таня терзалась сомнениями, но скорее для виду - хорошие девочки обязаны мучиться, когда идут на сделку с совестью. В ту ночь она дождалась, пока Склепова отойдет ко сну, и выбежала прочь из комнаты. Не помня себя, добралась до нужной двери. Короткий стук – дверь отпирают. Пламя свечи озаряет правильные черты лица женщины, а Таня мечтает провалиться от стыда сквозь землю. Вот только заклинание, состоящее из несчетного числа букв, вспомнить не может. Медузия, не проронив ни единого слова, пускает девушку внутрь. - Не осуждай меня. - Я и не собиралась. И Меди задувает свечу. Вытягивает вперед руку, чтобы ухватить девушку за плечи и притянуть к себе. Что дальше: целовать? Женщина колеблется, порой и ее несгибаемая воля не выдерживает. Право, какая нелепость, стоять с протянутой навстречу этой девчонке душой, когда все условности стерты и уже не имеют значения. Меди никогда бы не решилась совершить последний шаг, чтобы преодолеть расстояние между ними. Шаг в никуда, который позже раствориться и будет выброшен из памяти. Гроттер робко обнимает ее за талию. - Я не могу… Вдох-выдох. Устала бороться со своими чувствами. Совесть сжала в стальных объятиях. Выставить девушку за дверь и дело с концом. Только она не желает уходить. Меди ощущает, как чужие настойчивые губы накрывают ее собственные. Гроттер целует нежно, мягко, но в то же время с какой-то обреченностью. Самый сложный поцелуй в ее жизни, неподъемный, который сражает женщину наповал. Она чуть подается вперед, позволяя девушке сделать поцелуй еще более глубоким. В первый и последний раз она совершает нечто подобное по отношению к своей ученице. Поцелуй не длится долго, потому что Меди не терпится покончить с этим безумием. Отстраняется от девушки, но лишь затем, чтобы подтолкнуть ее кровати. Прямо сейчас, пока здравый смысл не вернулся и она не передумала. Прохладные руки блуждают по ее разгоряченной спине, бесстыдные губы оказываются неожиданно умелыми и ласковыми, дотрагиваются до самых сокровенных мест, вынуждая ее гибкое тело выгибаться дугой и конвульсивно содрогаться. Приходится закусывать нижнюю губу, чтобы не застонать в голос, не выдать себя с головой. Руки и ноги переплетаются, чтобы через мгновение вновь разъединиться и начать блаженную пытку сначала. Рваное дыхание и охрипший, словно не ее, голос просит, умоляет не останавливаться. Воздух наэлектризован, обжигает легкие, и безумие происходящего отравляет кровь, Самая невыносимая ночь в жизни. Самая мучительная. Разрывающая на части. Катастрофически стремительная, которая заканчивается до обидного быстро.***
Меди столкнулась с ученицей Гроттер в коридоре. Молниеносный вгляд – глаза в глаза, сухой кивок в знак приветствия. Облегчение от того, что девушка забыла. Целая неделя была вычеркнута у нее из памяти. Сердце неприятно кольнуло. Свои воспоминания изменить она все же не решилась. Пусть будут. У нее впереди целая вечность, чтобы разобраться с ними. А девчонке хорошо, девчонке легко.