Кому: Адриан Агрест (будущий муж и отец троих детей).
«Конечно, буду рада помочь!»
***
В назначенное время Маринетт стояла перед входом в кафе и робко переминалась с ноги на ногу. Внутри все дрожало от волнения. Коленки едва заметно тряслись, а в горле застрял противный комок. Все эти неприятные симптомы проявлялись каждый раз, когда девушке необходимо было подойти к однокласснику ближе чем на 5 метров. Вся ее уверенность в себе куда-то улетучивалась, сменяясь заиканием и чехардой слов в предложениях. — Здравствуй, Маринетт, — спокойно и ровно прозвучало за спиной. Брюнетка обернулась. Младший Агрест стоял перед ней на расстоянии вытянутой руки и выглядел каким-то взволнованным. Взъерошенный, в синих джинсах и белой рубашке, с небольшим букетиком мелких роз теплого апельсинового цвета. Он так же, как и брюнетка, робко переминался с ноги на ногу, прятал взгляд и оттягивал ворот рубашки в сторону. — Привет, — с трудом подавляя писк, поздоровалась Маринетт. — Замечательно выглядишь. На девочке было надето то самое платье, над которым она корпела все утро. Ну да, пришлось изрядно попотеть, чтобы закончить вещь раньше срока, но повод и мотивация были отличными. Белая с перламутром ткань ловила в себе причудливые отблески солнечных лучей, переливаясь красивым серебристо-жемчужным цветом. — Ты тоже. Повисло неловкое молчание. — Может, пройдемся? — парень указал на раскинувшийся рядышком парк. Дюпен-Чен с сомнением покосилась на выложенную гравием дорожку. Зная свои особенности поведения рядом с этим молодым человеком, она запросто могла через пять минут оказаться в каком-нибудь фонтане с золотой рыбкой во рту. Такая перспектива ее мало радовала, но она не могла оказать Адриану. Он смотрел на нее с такой немой мольбой во взгляде, что ее можно было явственно ощутить кожей. — Да, почему бы и нет? — мило улыбаясь, ответила девушка. Агрест благодарно улыбнулся в ответ и протянул букетик спутнице. Щеки Маринетт подернулись вишневым румянцем, отчего она поспешила отвернуться. Ей не хотелось, чтобы Адриан считал ее одной из тех сумасшедших поклонниц, которые толпами бегают за ним и заваливают любовными письмами. Ведь у нее все было по-другому. Она искренне любила парня каждой крохотной клеточкой своего неразумного сердца. — Знаешь, я сегодня просто сам не свой. Все утро меня не покидает странное воздушное ощущение. Как будто внутри надулся шарик. И все тело такое легкое, невесомое. Словно я не иду по земле, а парю над ней. Блондин говорил достаточно тихо, отчего Маринетт пришлось прижаться к нему почти вплотную. Плечо к плечу, рука к руке. Их пальцы периодически соприкасались, и от этого у девочки по спине забегали мурашки и иголочками закололо ладошки. — Просто я вдруг неожиданно кое-что понял, — продолжил Агрест. — И это осознание меня настолько потрясло, что даже немного испугало. Я.. я не знал, к кому могу обратиться со своими мыслями и страхами. Брюнетка искоса посмотрела на одноклассника. В его голосе ощущались дрожь и едва уловимое волнение. Да и выглядел он не так, как обычно. Какой-то весь неуверенный в себе, тихий и говорит немного сбивчиво. — А потом я решил, что обязан поговорить с кем-то, кто мне очень близок. Кому я безоговорочно доверяю. И потому написал тебе... Маринетт затопило лавиной теплых и нежных чувств. Внутри, под ребрами, надувался горячий шарик. Как раз тот самый, о котором говорил парень в самом начале беседы. Такой воздушный, легкий, отчего кажется, что ты паришь. И сердце заходится в рваном быстром темпе, отчего становится то жарко, то холодно. Парочка остановилась возле широкой скамейки и расположилась на ней. Вокруг не было не души. Только яркое солнце, пробивающееся сквозь крону высоких деревьев, тихий шелест листвы, да журчание фонтана, скрытого живой изгородью. — Маринетт, ты всегда умеешь дать правильный совет. Поэтому прошу тебя, подскажи. Я давно не сталкивался с подобным. Просто... просто.. — Адриан снова оттянул жесткий воротник рубашки двумя пальцами. Он выглядел таким беспомощным, что без сострадания на него нельзя было взглянуть. Девушка подсела к нему ближе, положив букетик рядом собой. Заглянув в глаза блондину, она аккуратно взяла его за руку и легонько сжала в своих ладонях. После чего произнесла как можно мягче: — Адриан, ты можешь довериться мне. Я же твой друг. Парень глубоко втянул воздух через нос и медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Он осторожно сжал хрупкие пальцы одноклассницы и едва заметно улыбнулся. — Я знаю, просто сложно произнести вслух все то, что творится в душе. В общем, мне кажется, что я вновь влюбился. Дюпен-Чен изо всех сил старалась сохранить непроницаемое выражение лица, услышав подобное из уст своего возлюбленного. Хотя внутри воцарился самый настоящий хаос, девушка сидела неподвижно. Непривычно засосало под ложечкой, а желудок ухнул куда-то вниз, как при свободном падении. — Знаешь, она открыла мне глаза на многие вещи, — младшего Агреста буквально прорвало. Он держал одноклассницу за руку и говорил, говорил и говорил. — Она такая удивительная и целеустремленная... У нее необычное чувство юмора. Мы с ней даже в чем-то похожи. Хотя нет, мы похожи практически во всем. И самое главное, она всегда была рядом! Всегда. А я даже не обращал на это внимание... — В чем же заключается твоя проблема? — голос брюнетки задрожал от бурливших под кожей эмоций. Ей все сложнее удавалось контролировать себя. — Я не знаю, как сказать ей о своих чувствах. Девушка мысленно сосчитала до 10, задержав дыхание. Она смотрела на друга и чудом удерживала внутренние порывы броситься ему на шею и рассказать, как невыносимо сильно его любит. Они сейчас здесь не за этим. — Раз уж ты попросил меня о помощи, то ты бы мог потренироваться на мне. Прямо сейчас, — предложила Маринетт, собрав всю волю в кулак. — Мы же друзья. А друзья всегда выручают друг друга, — и она приподняла один уголок рта в полуулыбке. Агрест широко улыбнулся, поворачиваясь к подруге всем корпусом. Теперь он держал ее обе руки в своих теплых ладонях, слегка подавшись вперед. — Говори искренне, — перешла на шепот Дюпен-Чен. — Представь, что я — это она. Дыши словами и слушай свое сердце... Адриан приблизился еще на полсантиметра ближе, завораживая золотыми искорками на дне зрачков. — Хорошо. Я тогда начну, но пообещай мне не смеяться, — и получив утвердительный ответ, он прокашлялся, на мгновение отвернувшись. А потом проникновенно заговорил. — Знаешь, я давно хотел обсудить кое-что с тобой. Это важно для меня. Ведь это касается нас... Нас с тобой, понимаешь? — Маринетт согласно кивнула, незаметно сократив дистанцию между ними еще на полсантиметра. Тем временем, блондин продолжал говорить, захлебываясь словами. — Так вот... Я не сразу почувствовал эту связь, а когда осознал, что к чему, то был слишком ошарашен. Повержен простотой найденного решения. Мне трудно говорить сейчас, но я получил отличный совет: дышать словами. Звучит, возможно, нелепо, но это действительно то, что я сейчас собираюсь сделать. Ты необыкновенная, удивительная и ни на кого не похожая девушка! Верная и преданная, смелая и справедливая. Ты лучшее, что когда-либо появлялось в моей жизни. В общем... Я люблю тебя. Не знаю, как давно. Просто люблю. Жаль, что понял слишком поздно. И теперь, после такого длинного монолога, хочу спросить тебя: будешь ли ты моей девушкой? Из Маринетт словно разом выкачали весь воздух. Внутри легких пышными бутонами расцвели неизведанные ей ранее чувства, заполнив собой все пространство и не оставив место для кислорода. Она даже в самых смелых мечтах не могла себе представить, что услышит нечто подобное от самого Адриана Агреста. Пусть даже таким образом. — Это было просто.. просто... Просто потрясающе! — заплетающимся языком, вымолвила Дюпен-Чен, долго не находя нужного слова. Она даже не сразу поняла, что дрожит от атаковавших ее тело крупных мурашек. Адриан почесал в затылке, виновато улыбнувшись. Он выглядел настолько мило и очаровательно, что у девушки в животе запорхали бабочки от разыгравшихся не на шутку эмоций. Они обрушились на нее как снег на голову в мае. И не убежать, не скрыться. Даже сил совладать с ними не осталось никаких. — Спасибо, Маринетт... Твоя поддержка для меня очень важна. — Всегда к твоим услугам! — с трепещущем сердцем, отозвалась брюнетка. На одно короткое мгновение ей показалось, что весь мир сошелся в одной точке. Время замерло специально для них. Воздух заискрился от неуловимых глазом золотистых пылинок, зависших в воздухе. И солнце играло с ними, зажигая их ярко-ярко. Все выглядело так, будто откуда ни возьмись выпорхнули феи и оставили после себя след волшебной пыльцы. На губах отчетливо ощущался сладкий привкус неповторимости момента. В этом безлюдном парке были только они. Такие юные и влюбленные. Но волшебство исчезло сразу же, как прозвонил телефон Адриана. Парень огорченно достал его из кармана и изрек: — Это телохранитель. Мне, к сожалению, пора. Но мы можем тебя подбросить до дома. — Благодарю за заботу, но я, пожалуй, еще немного погуляю. Агрест пожал плечами. — Спасибо тебе, Маринетт. Ты самое настоящее чудо. И я горжусь тем, что ты мой друг. Девушка покрылась пунцовыми пятнами смущения, потеряв дар речи. Хорошо, что она сидела, а то бы однозначно упала в обморок прям тут, ему под ноги. Парень приобнял ее на прощание и собрался уже уходить. Но Дюпен-Чен, поборов себя, в последнюю секунду схватила его за рукав рубашки и задала мучивший ее весь вечер вопрос: — Кому ты так страстно желаешь признаться в любви? Блондин немного растерялся. На его лице отразилось сомнение, приправленное тревогой. Складывалось впечатление, что он не хотел так быстро раскрывать свои карты. Воцарилось очередное неловкое молчание, отягощавшее девочку. Заминка продлилась совсем немного. Улыбнувшись, как обычно, своей обворожительной улыбкой и похлопав подругу по тыльной стороне ладони, парень признался: — Если честно, мне нужно еще время. Я рад, что ты помогла мне раскрыться и произнести правильные слова. И тем не менее... — он развел руками, намекая на то, что пока все хочет сохранить в секрете. В душе Маринетт вспыхнул огонек волнения. Но она быстро загасила его, отмахнувшись от непрошеных мыслей. Раз Адриану нужно время, она даст его сполна. — До скорого! — Агрест помахал ей на прощание и торопливо зашагал к дороге. А Маринетт осталась на скамейке, сжимая в руке букет и прокручивая в голове прощальную фразу. «Ты самое настоящее чудо. И я горжусь тем, что ты мой друг». Адриан назвал ее чудом. И сказал, что гордится тем, что она его друг. Возможно, он даже вскоре признается ей в любви, ведь не просто же так он репетировал все это! Все это просто немыслимо! Девушке до жжения в груди не терпелось поделиться своими переживаниями с кем-нибудь родным и близким. Но... Она горько вздохнула, подавляя непрошеные слезы. Сердце жалобно екнуло. К великому сожалению, единственной, с кем девочка могла поделиться настолько сокровенной информацией, была Тикки. Всегда терпеливо выслушивающая и наставляющая на путь истинный. А теперь, когда все закончилось, ее больше не было рядом. И не с кем было обсудить то, что тяжелым грузом лежало на плечах. — Как же я скучаю, Тикки... — тихонечко простонала Маринетт, утыкаясь лицом в ладони. Прошло 4 месяца и 23 дня. До сих пор ей так и не удалось смириться с уходом маленькой квами. Шумно выдохнув, девушка вытерла выступившие слезы. Увы, ей нужно двигаться дальше. Взяв подаренный возлюбленным букетик, она неторопливо поплелась по вечерним улочкам Парижа домой.***
«Опоздала, опоздала, я снова опоздала!» — тараторила про себя Маринетт, поедая круассан прямо на бегу. В это утро ей невыносимо тяжело было вставать. Будильник она услышала только с пятого раза, и, если бы Сабина не зашла проверить, все ли в порядке, вообще бы не попала на первый урок. — Милая, если ты продолжишь ложиться так поздно, то мне придется забрать твою швейную машинку. — Это само как-то вышло, мам, — оправдывалась Дюпен-Чен, судорожно складывая вещи в рюкзак. Те, как нарочно, выпадали из рук, закатывались в самые дальние углы и ни в какую не находились. Женщина возвела глаза к потолку, ничего не сказав. Просто оставила пакет с обедом на столе и вернулась обратно в гостиную. — Люблю тебя! — крикнула на прощание Маринетт, вихрем спускаясь вниз и вылетая за дверь. Если она поторопится, то мадам Бюстье не отправит ее к директору. Но на урок она так и не попала. Будучи почти возле класса, брюнетка вдруг вспомнила, что один из учебников остался в шкафчике в раздевалке, поэтому она поскорее бросилась туда. И когда бежала обратно на урок, проклиная свою забывчивость, услышала тихое знакомое бормотание в открытом пустом кабинете. Замерев на минуту, прислушиваясь, до Дюпен-Чен дошло, что голос принадлежит Адриану. Растерянная, она стояла возле приоткрытой двери и не знала, что же ей делать дальше: бежать скорее на урок, пока она еще может успеть занять парту безнаказанно, или же остаться здесь и выяснить, что происходит за пределами ее взора? Кусая губы, школьница разрывалась на две части. Разум твердил, что ей не стоит подслушивать, но глупое сердце хотело знать о любимом человеке все. Даже таким вот подлым образом. В конечном итоге, любопытство взяло над ней верх. Подобравшись как можно ближе, девушка застыла, не шевелясь и впитывая каждое слово. — Послушай, я бы хотел поговорить о нас с тобой... — донесся дрожащий приглушенный голос парня. — Возможно, все происходит не вовремя и неожиданно, но я не могу больше ждать. Я хочу признаться в своих чувствах. И... — Агрест замялся. — Один мой хороший друг посоветовал мне дышать словами, и я воспользуюсь этим советом. Ты невероятная. Ты та, кто все время был рядом. Не смотря ни на погоду, ни на обстоятельства. Верила в меня и поддерживала. Я.. в общем, я хочу сказать, что люблю тебя, Кагами... Сердце Маринетт сильно ударилось о ребра и рухнуло вниз, разбиваясь с оглушительным звоном на тысячи крохотных осколков. Падая, они царапали острыми краями все, к чему прикасались. Сразу стало невыносимо больно дышать, ребра захрустели от чудовищной душевной боли. Не имея возможности пошевелиться, сквозь треск осколков в ушах, она слушала продолжавшийся диалог. — Боже, Адриан... Это действительно неожиданно. Хотя твои чувства взаимны. Голос Кагами был как никогда мягким и нежным, что было абсолютно ей не свойственно. — Правда?! — Дюпен-Чен не видя лица Агреста, знала, как широко распахнулись его глаза и как ослепительно-радостно он улыбнулся в эту самую минуту. — Ты будешь моей девушкой, Кагами? — Разумеется да. Маринетт поняла, что ей срочно нужно уходить. Если они выйдут и увидят, что она их подслушала, ей придется провалиться сквозь землю в прямом смысле этого выражения. На ватных ногах девочка поспешила к выходу из коллежа. Ей дико хотелось убежать как можно дальше отсюда. В особенности от этих двоих. Хоть на край света, хоть куда. Лишь бы не видеть их счастливых лиц. Слезы матовой пеленой застилали глаза, брюнетка бежала не разбирая дороги. Когда солнечный свет ударил ей в глаза, она споткнулась и практически упала, но вовремя схватилась за поручни. Воздух с трудом поступал в организм, она задыхалась от собственной беспомощности. «Неужели он репетировал на мне, чтобы признаться ей...?» — крутилась в голове одна-единственная мысль. От жгучей обиды по венам заструилась злость. Она обжигала, плавила изнутри. Разъедала мелкие ссадины, оставляя после огромные, безобразные шрамы. Маринетт упала на колени, обнимая себя руками и глотая соленые потоки слез. Такого исхода она никак не ожидала. Значит теперь, Адриан и Кагами? Всегда рядом? Счастливы вместе? А как же она..? Как же ее чувства? «Какая же я дура!» — ругала себя брюнетка. — «Если бы сказала раньше, то все могло бы быть по-другому!» Но время нельзя повернуть вспять. И она это прекрасно знала. С трудом поднявшись на ноги, Маринетт поплелась куда глаза глядят. Ей было все равно, что ее будет ждать выговор за пропущенные уроки. Это было не важно. Теперь для нее все стало неважным.***
Под вечер разыгралась самая настоящая буря. Грубый ветер гнул деревья к земле, небо заволокло тёмными тяжелыми тучами. Ливень хлестал такой, что мог поранить при большом желании. Сабина с ужасом смотрела в окно, сжимая в немеющей руке телефон. За стеной воды невозможно было разглядеть ничего. Даже огни из соседних домов выглядели крошечными точками на сером полотне. Капли ритмично барабанили по железному карнизу, нагоняя нехорошее предчувствие. Материнское сердце учащенно билось от переживаний. «Где же ты, родная?» — набирая номер дочери, думала женщина. Она уже сбилась со счета, в который раз пыталась дозвониться до неё. Гудки больно били по перепонке, как бы насмехаясь. Бездушные, громкие. Один, два, три, четыре, пять... Безуспешно. В очередной раз сработала голосовая почта. Дюпен-Чен тяжело вздохнула, опускаясь в кресло. Первой нехорошие новости принесла Алья. Девочка ещё днём зашла в пекарню, интересуясь, все с ли с её подругой в порядке. Ведь на занятиях брюнетку никто не видел. — Странно, — удивилась Сабина. — Я видела, как она забегает в здание. — Постойте, так её нет дома? — растерянно уточнила Сезер, поправляя очки. На смуглом лице проскользнула тень тревоги и смятения. После этого все пошло кувырком. Маринетт не отвечала на звонки, а из друзей её вообще никто не видел. Телефон разрывался от постоянных сообщений и вызовов, а страх и волнение росли в душе с колоссальной скоростью. Ни поиски, ни попытки как-то связаться с дочерью не обвенчались успехом. Том ушёл искать девочку сразу же, как почувствовал неладное. Его не было уже несколько часов, как и хороших вестей. Сабина не находила себе места, не зная, что и думать. Все происходящее было так не похоже на их крошку... Она никогда так не поступала, всегда отвечала на звонки, пусть и не сразу. Что же могло случиться..? «Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хо...» Вдруг резко распахнулась входная дверь, прерывая крутящуюся в голове как мантру мысль. — Нашел ее на причале. Бедняжка совсем без сил, — опережая вопрос жены, торопливо проговорил мистер Дюпен, держа Маринетт на руках. Стремительно преодолев комнату, он уложил ее на диван, подкладывая под голову подушку. Девочка выглядела сильно измученной. Под глазами пролегли иссиня-чёрные тени, щеки ввалились, обнажая острые скулы. С одежды и волос ручьями текла вода. Плотная ткань незнакомой рубашки облепила худенькое тело, повторяя каждый изгиб. Мать дрожащей рукой дотронулась до лба дочери. Кожа слегка обожгла холодные подушечки пальцев сильным жаром. — Она словно в бреду, — донёсся с порога тихий юношеский голос. Сабина только сейчас обратила внимания на гостя, до этого молчаливо стоявшего на пороге. Он выглядел очень растерянным и даже немного опустошенным. Стоял в тонкой футболке, промокший до нитки, и смотрел в центр комнаты стеклянным взглядом. Его сильно трясло от холода, но он, кажется, не замечал этого. Все его внимание было сосредоточено на другом. — Лука? — женщина поднялась с кресла, подходя ближе к мальчику. — Он нашёл нашу малышку, — ответил мистер Дюпен, уже роясь в ящиках на кухне и гремя стеклянной посудой. Старшая Дюпен-Чен не часто видела Луку в своём доме, но она прекрасно знала, что у них с Маринетт была особая связь. Это было нечто большее, чем просто дружба, хоть и дочь упрямо все отрицала. — Проходи, Лука. Тебе нужно согреться. Парень не сдвинулся с места. Сабина даже не была уверена, услышал ли он её приглашение. — Лука, — женщина подошла ещё ближе и взяла брюнета за руку. Тот с трудом перевёл на неё взгляд ярко-голубых глаз. — Тебе нужно согреться, — повторила она, даря тёплую улыбку и утягивая внутрь дома за собой. Юноша кивнул, неуверенно следуя за женщиной и спотыкаясь на каждом шагу. Он делал все на каком-то сломанном автопилоте. Не мог скоординировать движения, голова плохо соображала. Голос доброй мадам Дюпен-Чен доносился до него как будто из-под толщи воды. Обрывки слов прорывались сквозь бушующие мысли. И все они были об одном. Маринетт. Стоило ему закрыть глаза, как перед внутренним взором вспыхивал ее сломленный образ. Незаметно для себя, музыкант погрузился в воспоминания.Он встретил ее в совершенно неожиданном для себя месте: на полуразрушенном мосту. Это было одно из самых заброшенных мест Парижа, о котором многие ничего не знали. Там крайне редко появлялись прохожие. Чаще всего это были заблудившиеся туристы, плохо говорящие по-французски. В связи с такой непопулярностью, для Куффена мост стал самым идеальным местом для медитации, долгих размышлений и приятного уединения от посторонних глаз. Но увидев там сегодня Маринетт, Лука испытал странное внутренне беспокойство. Он был уверен, что никогда не упоминал о своем тайном убежище. Ни в сообщениях, ни при встрече. И именно в этот день, когда он только-только собирался сделать ответственный шаг к чему-то новому для себя, её появление вызвало легкое недоумение. С одной стороны, парню было приятно, что столь удивительной девушке удалось найти его прекрасный тихий уголок, а с другой... Чутье подсказывало, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. Она сидела к нему спиной, свесив ноги к воде. Ее руки обнимали собственное тело, а длинные пальцы с силой сжимали края футболки. Куффен бесшумно подошел и остановился немного позади. До тонкого музыкального слуха донеслись сдавленные рыдания. Лука вздрогнул. В горле застрял ком. Ему впервые довелось увидеть Дюпен-Чен в таком состоянии. Вечно веселая, креативная и жизнерадостная, она сидела здесь в полном одиночестве и давилась горькими слезами. «Кто мог её так сильно обидеть?» Молча, парень присел рядом с девушкой. Посмотрел вверх, поражаясь тому, как быстро бегут облака, сливаясь в огромные, тяжёлые свинцовые тучи. Небо нависло над ними так низко, что можно было потрогать серые клубы пара. Вдруг на землю упала первая капля дождя, нарушая тишину. Маринетт тут же замолкла, прислушиваясь. Резко выпрямилась, ощутив рядом чужое присутствие. Повернувшись к брюнету с бирюзовыми прядями, она невидящим взором уставилась на него. Покрасневшие от слез глаза были затуманены белесой пеленой царившего внутри неё безумия. Лука сдавленно охнул, сердце глухо ударилось о рёбра. Заморосил мелкий дождь. — Знаешь, как бывает, — одновременно с ним тихим шёпотом заговорила Маринетт куда-то в пустоту, — отдаёшься чувствам без остатка. Живёшь ими, упиваешься каждым чертовым мгновением. А потом... сгораешь. Сгораешь заживо. И все те чувства, которые бурлили по венам круглосуточно, полыхают синим пламенем. Пока не превратятся в пепел. И ты тоже. Это так больно... Адски больно, что просто... — девушка вновь заплакала, прервавшись на незаконченной фразе. Накрапывающий дождь будто ждал такого бурного проявления эмоций. Он резко усилился, обрушиваясь на землю мощным потоком. Ослепительно вспыхнула молния, вдалеке загремел гром. Лука обеспокоено посмотрел под ноги на поверхность реки. Вода медленно, но верно начала подниматься. — Маринетт, нам нужно идти. Девушка не услышала его, уткнувшись лицом в ладони. — Маринетт, ты меня слышишь? — Лука повысил голос, стараясь перекрыть шум падающих капель. Те нестерпимо громко стучали по асфальту, усиливая тревогу брюнета. Девушка вскинула голову, через силу фокусируя взгляд на музыканте. Серая стена дождя мешала ей его разглядеть. — Лука? — запинаясь, уточнила Дюпен-Чен. Только сейчас она узнала его. Протянув руку вперед, невесомо очертила линию скул ледяными пальцами. Куффен помог ей подняться и повел вдоль улочек, бережно обхватив за плечи. Школьница дрожала от холода, зубы через раз попадали друг на друга, отбивая дробь. Вся ее одежда промокла насквозь, облепив худенькое обессиленное тело. Стянув с себя ещё более-менее сухую рубашку, брюнет надел её на Маринетт. — Пойдем скорее. — Зачем? Да и вообще, куда мы идем? — Домой. Дюпен-Чен широко распахнула глаза, останавливаясь как вкопанная. У неё в голове звонко перещелкнул невидимый тумблер. Вывернувшись из крепких рук, она чётко произнесла: — Нет. — Что значит нет? — Лука убрал со лба прилипшую чёлку, удивлённо оборачиваясь на подругу. — Я не хочу домой. — Почему? Тебя же ждут родители! И тут её прорвало. — Пожалуйста, Лука, пожалуйста! Я не хочу домой! Мне... Там везде он... Он... Я не могу. Не могу. Нет, нет. Нельзя. Нельзя! Как же ты не понимаешь?! Девочка громко, отчаянно, кричала, задыхаясь от подступающих слез. На её лице эмоции сменялись одна другой, да так быстро, что парень немного испугался, отступая на пару шагов назад. Та Маринетт, которую он знал, предстала перед ним в совершенно другом свете: сломленная, обиженная, отвергнутая. От яркой улыбки и внутреннего света не осталось и следа. Только пронзительный крик и абсолютный ужас перед чем-то неизвестным. — Пожалуйста, Лука, не надо! — голос надломился, переходя в безжизненный шёпот. Брюнетка смотрела на него красными глазами, кусая губы до крови. Дождь беспощадно хлестал её по лицу, смешиваясь со слезами. Под ребрами больно кольнуло. Музыкант сократил расстояние между ними до сущих миллиметров и замер на мгновение. Девушка стояла неподвижно, но взгляд метался в разные стороны. Юноше чудилось, что он слышит, как бьется её израненное сердце. Чувствовал, как она дрожит всем телом, и дело было явно не в холоде или в жестоком ливне. От неё так и веяло жаром, во влажных глазах плескалось безумие. На безлюдной улице время остановилось. Обхватив бледные щёки Дюпен-Чен своими тёплым ладонями, Лука заставил её посмотреть на него. — Хорошо. Мы не пойдём домой. Просто погуляем. Согласна? Она кивнула. — До причала, да? — Угу... Прижав девушку к себе, Куффен незаметно набрал сообщение мистеру Дюпену, где их искать...
— Лука! Голос мадам Дюпен-Чен ворвался в его мысли словно огненный шар. Серые картинки разом отступили. — Извините, мадам, я немного задумался. — Мы с Томом решили, что тебе лучше остаться на ночь у нас, — наливая в большую кружку горячее какао и вручая мальчику, с теплотой в голосе заворковала Сабина. — В такую погоду я тебя никуда не отпущу. — Спасибо вам, но мне не хочется вас стеснять. — Глупости, — вмешался Том, роясь в платяном шкафу. — Держи сухие вещи. Душ налево по коридору. Лука приподнял уголки губ. — Благодарю вас. Вы очень добры. — Я сейчас отнесу Маринетт наверх и потом постелю тебе здесь. На диване. Лука кивнул, уходя в ванную комнату. Но он точно знал, что не сможет сегодня уснуть. Ему жутко не хотелось оставлять девочку в таком состоянии без присмотра. Поэтому посреди ночи, когда все уже давно крепко спали, он тихо пробрался в комнату девушки. Из окон лился тусклый лунный свет. На столе равномерно тикали часы. Куффен с интересом огляделся, несмотря на то, что уже когда-то был в гостях у брюнетки. Все стены были увешаны фотографиями и постерами разных форм и размеров. И на всех без исключения был Адриан. «Так вот о ком она говорила...» — догадался юноша, проводя пальцами по небольшой фоторамке. Бессвязный лепет брюнетки теперь обрёл для него смысл. Пройдясь пару раз по комнатушке туда-сюда, парень подошел к изголовью кровати и посмотрел в окно. Небо было чистым, мириады звёзд сверкали подобно жемчужинам. В голове зазвучала новая мелодия. Такая чистая, не похожая на предыдущее творчество гитариста. Взяв с прикроватной тумбочки блокнот и карандаш, Лука на мгновение замер взглядом на его музе. Невесомо коснулся губами её обжигающего лба, сел на пол и начал писать будущую песню.***
Маринетт лихорадило целую неделю. Беспокойные ночи, полные кошмаров, до безобразия длинные одинаковые дни и абсолютная апатия ко всему происходящему. Мобильник молчал уже как четыре дня, на столе скопилась приличная стопка листов с домашней работой, которые регулярно заносила Алья. В комнате царило запустение. Девушка безвылазно находилась в своей комнате, попросив родителей оградить себя от визитов. Ей было плохо от одной мысли, что кто-то увидит ее в таком состоянии. Она не хотела, чтобы все знали, из-за чего у нее случился настолько сильный нервный срыв; не была готова к тому, чтобы защищаться от укоризненных выпадов одноклассников. Ей нужно было время. Много времени, чтобы побыть наедине со своими мыслями и постараться во всем разобраться. Первые три дня брюнетка совсем не вставала с кровати, балансируя между сном и реальностью. Ночью просыпалась от собственного крика и застрявших в горле рыданий. А в редкие моменты бодрствования никак не могла вспомнить, как оказалась дома. Глаза болели от нескончаемых, горьких на вкус слез. Жизнь превратилась в самый страшный сон, который только мог присниться. На четвертый день после происшествия, наконец, Дюпен-Чен нашла в себе силы спуститься на кухню к родителям. И первое, о чем она спросила, это как она оказалась дома. Все воспоминания обрывались на полуразрушенном мостике, где-то далеко от центра города. А дальше - провал. Пустота. — Отец нашел тебя на пристани. Ты была с Лукой, — спокойно ответила мать, стоя у плиты. — С Лукой? — заржавевшие шестеренки в голове начали свою работу, восстанавливая позабытую цепочку событий. — Да, он написал мне, что нашел тебя и будет ждать возле пристани, — подтвердил отец, наливая в кружку дочери горячее молоко. Маринетт нехотя выпила его. Несмотря на то, что она не ела уже три дня, голод не ощущался. Только смертельная усталость, внутреннее опустошение и головная боль. — Милая, тебе нужно поесть. — Не хочу, мам. И без этого тошно. — Тогда чего тебе хочется? — Сабина поставила на стол тарелку с блинчиками. Несмотря на доброжелательный вид, женщина выглядела чертовски вымотанной. Под ее глазами образовались сероватые мешки, кожа приобрела болезненный оттенок. — Побыть одной,— честно призналась девочка. — И еще... Можно попросить Вас не пускать ко мне никого, если вдруг придут? Мне правда необходимо прийти в себя. Родители обменялись понимающими взглядами. — Конечно, дорогая. Как скажешь. Маринетт крепко обняла маму с папой, поцеловав обоих в щеку. Она прекрасно знала, что им пришлось пережить. И была благодарна за их терпение.***
Непривычно яркое осеннее солнце приветливо заглядывало в окна комнаты, расползаясь тонкими золотыми лучиками по розовым стенам. Собранный рюкзак стоял на столе и ждал своего часа. На экране компьютера высветилось время: 7:50. Брюнетка стояла перед зеркалом, нервно теребя край блузки. Она смотрелась в отражение минут 10 и не узнавала себя. Некогда крепкая, статная, уверенная в себе Леди Баг словно испарилась. Теперь это была тощая, с выступающими скулами и неприлично тонкими руками девчонка, неизвестна никому. Щеки осунулись, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок. Девочку трясло, как никогда в жизни. «Ты справишься, Маринетт! Ты же супер-героиня! Ты Леди Баг!» — зазвучал в голове голосок Тикки. Дюпен-Чен с тоской покосилась на полочку, на которой когда-то любила сидеть квами. Как же ей не хватало ее присутствия рядом. Ее поддержки и мудрого слова... Тоска сдавила грудь, навевая грустные воспоминания. — Так, ладно. Я смогу, — выдохнула школьница, отворачиваясь от зеркала и отмахиваясь от гнетущих мыслей. Взяв рюкзак со стола, Маринетт двинулась к выходу, но взгляд предательски упал на один из постеров на стене. С него, улыбаясь своей невозможной улыбкой, смотрел Адриан Агрест. Счастливый, безмятежный, чертовски и д е а л ь н ы й... «Глаза б мои его не видели», — в сердцах подумала девушка, поскорее покидая комнату. Во рту появился отвратительный привкус желчи. К сожалению, чувства к однокласснику никуда не делись, нет. Наоборот, полыхали с необычайной силой, циркулируя по жилам и отравляя кровь. Любая мысль о нем, упоминание вскользь или еще что, болезненно отзывались внутри Маринетт, задевая нежные струны души. Ревность подобно змее оплетала сердце, вонзая в него ядовитые клыки. Брюнетка понятия не имела, как будет вести себя в школе, если увидит Адриана и Кагами вместе. Держащихся за руки или, не дай Бог, исподтишка целующихся под лестницей. Но она свято верила, что не даст себе расплакаться перед толпой одноклассников. В кабинет мадам Бюстье девушка зашла со звонком. По классу прокатился дружный удивленный ропот. Все как один, безотрывно смотрели на нее, перешептываясь. То тут, то там, слышались неразборчивые шушуканья. — Всем привет, — через силу поздоровалась Дюпен-Чен, неловко помахав рукой. Любопытные взгляды прожигали на ней дыры, отчего становилось максимально не комфортно. Хотелось со всех ног убежать отсюда подальше и не возвращаться как можно дольше. А лучше, вообще никогда. — Моя девочка вернулась! — улыбнулась Алья, протягивая руки вперёд для крепких объятий. — Здорово, Маринетт! — подхватил ее Нино, подмигивая. — Рады тебя видеть! — крикнула Роуз с последней парты. Девушка облегченно выдохнула, смущенно улыбнувшись. Все не так уж и плохо начинается. — Как себя чувствуешь? — понизив голос, спросила Сезер, стоило подруге сесть за парту. — Пока - неплохо. — Я знаю, что случилось. Адриан и Кагами... Об этом вся школа говорит! Мне очень жаль. — Да, мне тоже, — поборов желание поморщиться, призналась Маринетт. Повисло недолгое молчание, которое нарушил Нино. — Хэй, девчонки, как насчет того, чтобы сходить сегодня в кино? У меня тут четыре билета на новый ужастик. — Звучит заманчиво, — протянула Алья, хитро щурясь. — Кто идет? — Ну... Я, теперь еще вы и Адриан. От лица Маринетт отхлынула вся кровь. Ей пришлось вцепиться пальцами в скамью, чтобы не потерять равновесие. Она только оправилась от срыва, и теперь что? Сразу же нырять в новый? Нет уж, увольте. У нее не было никакого желания снова тонуть в безответной любви, добровольно окольцевав ноги тяжёлой цепью безысходности. Сезер смачно хлопнула себя по лбу. — Предложение хорошее, но у меня днем дела. А как долго они продлятся, не знаю. Возможно, до самого вечера. Прости, Нино, я никак не могу, — ровным голосом произнесла Дюпен-Чен свою ложь, пока ее подруга отчаянно крутила пальцем у виска. — Обидно, значит в другой раз, — расстроился парень, отворачиваясь. Отчаянной пантомимы своей девушки он так и не понял. — Болван! — сквозь зубы процедила Алья, утыкаясь лицом в парту. Брюнетка с трудом расслабила пальцы, отпуская поверхность скамьи. Помутнение в голове постепенно ушло. Но вскоре повторилось, когда в кабинет вплыл Адриан. Надломленные ребра затрещали от участившегося сердцебиения. — Привет, чувак! — поприветствовал друга одноклассник. — Привет, Нино. О, Маринетт! — зеленые глаза замерли на девочке, засветившись от радости, в то время как в сердце девушки глубоко впилась острая игла, — Как приятно тебя снова видеть. Ты выздоровела! «Выздоровела? Выздоровела?!» — негодовала школьница, в этот раз впиваясь острыми ногтями в ладошки. Боль была единственной панацеей от потери рассудка. — «Неужели ты настолько слеп?!» — Ребята, скорее рассаживаемся по местам. Урок уже давно начался! — положение спасла мадам Бюстье, вошедшая в класс. Агресту ничего не оставалось делать, как сесть за парту и достать учебники с тетрадкой, отложив обмен любезностями до перемены. — Ты в порядке? — обеспокоено поинтересовалась Сезер в наступившей тишине, глядя на глубокие красные отметины на руках подруги. Маринетт горько вздохнула, пряча руки под стол. Она уже не была уверена, что вернуться в школу так скоро было хорошей идеей. Присутствие Адриана жутко напрягало, девочка чувствовала себя бомбой замедленного действия. Того и гляди - взорвется в любой неподходящий момент. Посмотрев на шатенку, она уже было хотела в очередной раз соврать насчет того, что за нее не стоит так сильно беспокоиться, но. .. Глядя в золотистые глаза Альи, осознала, что та видит ее насквозь. И что смысла скрывать свои истинные чувства нет. Сезер и так все узнает, рано или поздно. А поделиться с кем-нибудь своим горем было крайне необходимо. Держать боль внутри становилось все сложнее и невыносимее. — Не знаю. Все так похоже на неудавшийся сценарий какой-то молодежной пьески. Мне кажется, что я вот-вот слечу с катушек. Превращусь в фонтан из соленых слез или еще чего похуже. Я не могу находиться с ним рядом. Да что там находиться, я д-у-м-а-т-ь о нем не могу! Это приносит мне не только душевную, но и физическую боль, понимаешь? Бывшая супер-героиня в замешательстве посмотрела сначала на блондина, потом на свою подругу. Помедлив, утвердительно кивнула. — Мне нужно время, — тихо шепнула Маринетт. — И, возможно, я смогу преодолеть эту чёрную полосу своей жизни.***
Но не через день, не через два и даже не через месяц, девушке так и не удалось выкинуть парня из головы. Слепая влюблённость пустила слишком глубокие корни в сознание Маринетт. Блондин застрял там так крепко, что не достанешь руками, не вырвешь клещами. Никакие таблетки успокоительного не помогали спать лучше. Регулярно он являлся ей во сне, заставляя вскакивать посреди ночи с липким ощущением ужаса на коже. Зависть и ревность медленно пожирали ее изнутри, шипя как змеи. Дюпен-Чен не знала, как бороться со страшным недугом. Не было никаких сил. Все вокруг стало не таким, как раньше. Краски исчезли. Мир стал серым, тусклым. Обыкновенным. То, что приносило удовольствие, теперь раздражало и вызывало отвращение. Некогда увешанные постерами стены выглядели голыми и скучными. Все фотографии с Адрином Маринетт в порыве злости сорвала и выбросила в камин. Все не отправленные записки, письма, признания в чистой любви были спрятаны на самое дно сундука, где им было самое место. На какой-то промежуток времени девушке вроде бы стало легче, но от себя то не убежишь. Мысли будут настигать всегда, как стрела - свою цель. Они всегда будут в голове, вечно преследуя, вытаскивая из закромов то, что так старательно пытаешься забыть. Маринетт чувствовала, что стала другой. Закрылась от друзей, подруг. Перестала ходить гулять, бездумно проводя время в одиночестве. Больше не было весёлых посиделок у неё на крыше, смешных фотосессий или походов в бассейн. Она забыла, что такое смеяться от шутки Сезер, или улыбаться в ответ на глупость Нино. Все сменилось унылой печалью, контрастирующей с безграничным счастьем отношений Адриана и Кагами. Видя их каждый раз вместе, у Дюпен-Чен разрывалось сердце. Куда бы она не пошла, куда бы не направилась, везде встречала их. Очень часто брюнетка ловила себя на мысли, что ей безмерно хочется узнать: какого это держать Агреста за руку во время романтической прогулки? Или целовать в щеку, когда захочется? Какие эмоции испытывает Кагами, когда он провожает её до дома? «Идиотка, ты просто идиотка!» — твердила про себя все время школьница, — «Если бы ты раньше призналась ему в чувствах, то на её месте могла оказаться ты!» Подобные мысли выводили девушку из душевного равновесия, норовя окончательно сломать. И единственным, кто вовремя приходил на помощь, был... Лука. Забавно, но каждый раз, когда Маринетт понимала, что снова стоит над бездонной пропастью отчаяния, норовя рухнуть в неё безвозвратно, ей приходило от него сообщение. Он как лучик солнца в непроходимых дебрях, вёл на на свет. Как спасательная соломинка, за которую Маринетт цеплялась и тянулась на верх. Куффен всегда точно знал, когда необходимо его незримое присутствие. И это согревало. Избавляло от страданий слепой влюбленности. Любые попытки Адриана заговорить с ней, пресекались на корню. Маринетт молча уходила, прекрасно зная, что поступает некрасиво. Что ее поступки, возможно, ранят блондина своей холодностью. А что ей оставлялось делать? Он ведь тоже сделал ей больно. Дюпен-Чен не знала, как долго сможет избегать встречи с Агрестом. Пока ей это успешно удавалось, и она гордилась своей маленькой победой. Только вот вселенная не любит недосказанность. — Маринетт? — в комнату заглянула мама. Девушка лежала на кровати и читала книгу. Спокойный вечер октябрьского воскресенья располагал к ленивому отдыху. — Да? — Не могла бы ты спуститься в пекарню? — Конечно. В этот вечер было прохладно. Брюнетка накинула на плечи плед и поплелась на первый этаж. Правда, она была совершенно не готова увидеть там Адриана Агреста собственной персоной. — Ты? — выдохнула девочка, цепляясь ослабшей рукой за одну из витрин. Сердце встрепенулось, вскрывая подзатянувшиеся раны. — Привет, мне надо поговорить с тобой. Это важно. — Ты хочешь говорить прям тут? — Маринетт покосилась на родителей. Те с интересом навострили уши. — Нет, что ты, — парень покраснел от смущения. — Я думал, мы поговорим где-нибудь наедине. Например, на улице... Брюнетка глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Что ж, по всей видимости, пришла пора расставить все точки над i. Ребята вышли на улицу, дверь закрылась с приятными мелодичным звоном. А вот улицы встретили неприветливо. Холодный ветер взъерошил волосы, пробираясь под одежду. Дюпен-Чен потуже закуталась в плед. — Маринетт, — неуверенно начал Адриан. Он стоял чуть поодаль, уткнувшись взглядом в землю. — Я заметил, что с тобой в последние недели происходит что-то странное. Ты избегаешь друзей, подруг. Не ходишь на внеклассные занятия. Пропускаешь всевозможные мероприятия. И в особенности не хочешь говорить со мной. Я же твой друг, Маринетт. Что случилось? Я тебя чем-то обидел? Что-то сделал не так? Девочка посмотрела на одноклассника, склонив голову на бок. Смотрела на него, ощущая тупую боль в груди. Подавляемые эмоции расправляли сломанные крылья. Раньше школьница начала бы заикаться, чтобы оправдать своё поведение. Обязательно бы упала, выставив себя чертовски неуклюжей. Вызвала бы лёгкую улыбку на лице или тихий заливистый смех. Но в свете последних событий, этого не произошло. — Ты шутишь, да? — вопрос прозвучал ровно, звеня в вечерней тишине. — Неужели ты действительно ничего не знаешь? — Не знаю чего? — Агрест поднял на неё взгляд светло-изумрудных глаз. В них плескалось непонимание. — Да ладно?! Какая же я все-таки дура! Ты и правда ни о чем не догадываешься... — в голосе Маринетт проскочил истеричный смешок. — Да я влюблена в тебя по уши! — резко выпалила девушка, удивляясь, как легко слова слетели с губ. — Влюбленна до беспамятства и дикого помешательства. Из-за своих безответных чувств я так часто попадала в глупые, дурацкие переделки, вызывая только твою снисходительную улыбку. Но даже в те моменты, я мечтала, что мы будем вместе, как в красивых детских сказках. Слова лились нескончаемым потоком, норовя сбить с ног. Агрест стоял и слушал, словно громом поражённый. Прокручивал в голове каждое предложение подруги и все равно не мог поверить в услышанное. — Ты влюбленна.. в меня? Брюнетка закатила глаза, ощущая подступившее раздражение. Эмоции секунда за секундой впрыскивали свой яд в кровь. — Я не просто влюблена в тебя, Адриан. Я люблю тебя. Только знаешь, какая беда? — Маринетт сложила руки на груди и подошла вплотную к парню. С обидой посмотрела ему в лицо. — Я все это время любила тебя, любила и... потеряла. И это чертовски, нестерпимо больно. Все в классе знали о моих чувствах к тебе. Все до единого. Кроме тебя! Агрест не знал, что сказать. Молча смотрел в васильковые глаза подруги, виновато закусив щеку. После исчезновения Леди Баг, только Кагами сумела пробудить в нем искру тёплых чувств. — Маринетт, мне очень жаль. Я не знал.. Правда не знал. Дюпен-Чен отвернулась. Слезы разъедали глаза, и ей не хотелось, чтобы одноклассник видел её боль. Она и так чересчур постаралась. Вывернулась перед ним наизнанку. Не хватало ещё, чтобы он жалел её после этого. Повисла гнетущая тишина. Даже треск фонарей не мог скрасить царившее между парой настроение. В голову девушки пришла безумная идея. — Поцелуй меня! — она резко повернулась к юноше, схватив за края рубашки. — Что?! — Адриан испуганно сделал два шага назад. Щеки Маринетт запылали от нахлынувшего смущения. — Поцелуй меня, пожалуйста! — Я не могу, я не... — Адриан попятился спиной, чудом не споткнувшись. Школьница остановилась и отвернулась, обняв себя руками. Снова воцарилось неестественное молчание. Каждый переваривал странную безумную вспышку. — Ты действительно любишь Кагами? — наконец, тихо спросила Дюпен-Чен. — Да. — Тогда постарайся не разбить ей сердце. Адриан ничего не ответил. Нужные слова никак не складывались в предложения. Подруга пугала его своим поведением, но на то была причина. Весьма веская. От неё сводило зубы и неприятно сосало под ложечкой. — Я надеюсь, мы останемся друзьями, — тихо прошелестел блондин. — Ты важна для меня, хоть и звучит это сейчас неуместно. Так что возьми. Брюнетка обернулась, принимая из рук блондина чёрную коробочку. — Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. Очень надеюсь, что вскоре мы сможем общаться, как раньше. — Я тоже. Агрест неуверенно потоптался на места, а потом махнул рукой на прощание. — До встречи в школе? — Да, до завтра. И парень скрылся в темноте ночных переулков.***
После разговора с Адрианом, Маринетт позвонила Алье, тихонько рыдая в трубку. Ей нужно было поделиться с кем-то близким накопившемся в душе хаосом. Отравленные чувства вперемешку с адреналином одурманивали, затягивая разум плотной белой завесой. Сезер слушала сбивчивую речь подруги, не смея перебивать. Иногда Дюпен-Чен обрывалась на полуслове, громко всхлипывая, а после продолжая рассказ с совершенно другого места. Мысли в её голове путались, обгоняя одна другую. Терялись и улетучивались. Неизменными оставались только боль и желание провалиться сквозь землю. — Девочка моя, — голос шатенки звучал устало, но весьма решительно, — остановись и послушай меня. Ты сейчас же пойдёшь в ванную и умоешься холодной водою. Нальёшь себе в самую большую кружку горячий шоколад и съешь огромный кусок торта. Я не могу больше смотреть, как ты себя изводишь. Это неправильно! Твои чувства настолько иррациональны, что разрушают тебя, вопреки твоему желанию. Пора положить этому конец. Если на то уж пошло, то свет не сошелся клином на одном только Адриане Агресте. Жизнь продолжается, хочешь ты того или нет. Вокруг столько классных парней, прямо хватай и беги. Среди них обязательно есть тот, кто за тебя горы свернёт. Нужно только пошире раскрыть глаза... Слова девушки произвели на брюнетку неизгладимое впечатление. Маринетт встрепенулась, сразу переставая плакать. Дымовая завеса исчезла, сменившись кристальной чистотой и ясностью мыслей. На внутренней стороне век проявился чёткий образ парня с гитарой. Ну, конечно же! Лука! — Вижу, ты поняла о чем я, — не без улыбки проговорила бывшая лисица в трубку. — Спасибо, Алья... Ты и правда помогла мне кое-что осознать. — С возвращением, малышка. — Я скучаю по тебе... — выдохнула Дюпен-Чен, сворачиваясь калачиком на кровати. — И я... — Давай завтра прогуляемся? — Джулека и Роуз звали к себе завтра на репетицию Кошечек. Ты можешь пойти с нами. — Отличная идея. — Спокойной ночи, подруга. — Доброй ночи, Алья. Зазвучали гудки. Маринетт отложила телефон, прокручивая в голове советы лучшей подруги. В них пробивалось разумное зерно. А самое главное, что одна фраза заставила девушку широко раскрыть глаза на действительность. Оплакивая свою безответную любовь, она упускала из виду одну важную деталь. Человека, благодаря которому не упала в пропасть. Лука Куффен. Тот, кому она была обязана за своё спасение. Незаметно для себя, Маринетт уснула. На губах угадывалась улыбка. Это была первая ночь без Адриана Агреста в главной роли.***
Рождественский бал. Событие, которого с нетерпением ждали все ученики коллежа. Никаких уроков, только танцы и веселье до самого вечера. Маринетт с особой тщательностью готовилась к празднику. Ей не с кем было идти на него, но она отчего-то верила, что все пройдёт волшебно. Ей казалось, что именно сегодня случится чудо. Иначе отчего внутри все такое воздушное и легкое? Надев свой самый последний дизайнерский шедевр, Дюпен-Чен распустила локоны. Волосы упругими пружинками упали на плечи, красиво обрамляя лицо. На ногах блестели новые золотистые босоножки. Поглядев на себя в зеркало, брюнетке определённо понравилось, что она увидела. Ясный взгляд. Слегка розоватые щёки. Красивое белое платье, подчёркивающее изгибы стройного тела, и улыбка. Да-да. Детская, искренняя улыбка. Завибрировал телефон. От кого: Лука Куффен. «Здравствуй, душа моя! Джулека собирается на бал, и я вспомнил, что ты тоже на него идёшь. Желаю тебе приятно провести время с друзьями!» Маринетт смутилась, заливаясь краской до корней волос. Все сообщения Луки были тёплыми и иногда даже сладкими на вкус. Будто жуёшь клубничную конфетку. Кому: Лука Куффен. «Спасибо, Лука! Надеюсь, все будет так, как я мечтала последние дни. Только жаль, что тебя не будет с нами. Ты бы мог там выступить с Кошечками и обзавестись новыми фанатами!» Девушке было немного грустно, что парня не будет на балу. Об этом ей сообщила Алья за несколько дней до торжества. Кажется, это было связано с какой-то очень важной встречей, которая могла изменить всю жизнь парня к лучшему. Телефон снова оповестил о сообщении. От кого: Лука Куффен. «Всему своё время.» Брюнетка сложила телефон в сумочку и вышла из дома. Возле пекарни её ждали Алья и Нино. При виде подруги, оба раскрыли рты от удивления. — Маринетт, да ты просто красотка! — восхитился парень, не без помощи шатенки поднимая челюсть с асфальта. — Ну ты даёшь, подруга! Ты словно сошла с обложки модного журнала! Школьница поблагодарила друзей, беря обоих под руки. — Зажжем сегодня! Когда компания зашла в зал, уже собралось много народу. Нарядно одетые студенты оживлённо беседовали, поедая шоколадные эклеры и круассаны с подносов. Отовсюду доносились смех и шутки. Не звучала только музыка. Ди-джейский пульт одиноко стоял на небольшой сцене. — Твой звёздный час пробил! — Сезер легонько подтолкнула парня вперёд, по направлению к установке. — Вы не пожалеете! — Нино рванул со всех ног к технике, радостно приветствуя встречавшихся на пути знакомых. — Ты уверена, что ему можно доверить такое ответственное задание? — хихикнула Дюпен-Чен, глядя на друга. Тот, увешанный проводами, разбирался с навороченной установкой. — Ему я могу доверить все, что угодно! — махнула рукой Сезер, устремляясь к одному из столов, который ломился от обилия десертов. Зал был украшен очень красиво. В интерьере преобладали белые и золотые цвета. На стенах висели яркие гирлянды, с потолка свисали серебристые звёзды, шары и снежинки. Воздух был пропитан атмосферой праздника и волшебства. Маринетт вдохнула полной грудью. Как же давно она не ощущала жизнь так остро, так свежо. Все радостные эмоции потрескивали на кончиках пальцев. Все было так, как нужно. Вскоре подтянулись остальные девчонки. Щебечущей группкой, они ворвались на танцпол, с трудом оттащив Алью от эклеров. Встав на самый центр под блестящий шар, школьницы начали танцевать, заливисто смеясь и отдаваясь музыке без остатка. От эйфории, у брюнетки кружилась голова. Она ни о чем не думала, полностью отключила мозг. Просто ловила кайф и наслаждалась каждым моментом этого вечера. Она заслужила это. — А теперь, медленный танец! Из колонок зазвучала неизвестная песня. Аккорды гитары захватили с первых нот. Красивый юношеский голос запел о любви. Танцпол заметно поредел, незанятые девушки и парни разошлись по разным углам. Немногие смелые пары остались, медленно кружась в такт мелодии. Дюпен-Чен направилась вместе с подругами к свободному столику. Краем глаза она заметила Агреста и Кагами, нежно обнимающих друг друга. Сердце по привычке екнуло, но никакой острой боли не последовало. Только разочарование вперемешку с мгновенно потухшей завистью. Мимолётная мысль о том, что было бы здорово, если бы их на мгновение поменяли местами, была срочно отогнана в самые темные уголки сознания. — О, нет, девочка моя, — Сезер погрозила пальчиком, останавливая Маринетт на полпути к креслу. — Ты сегодня не будешь сидеть на скамейке запасных. — В смысле? — удивилась девушка. — Мы с девчонками приготовили для тебя сюрприз. Обернись назад. Брюнетка послушно обернулась и на секунду забыла, как дышать. В самом центре зала стоял Лука в чёрных джинсах и белой рубашке. Бирюзовые пряди ловили отблески белых световых зайчиков, на лице застыла лёгкая улыбка. В руках он держал красивый белый бутон. На ватных ногах Дюпен-Чен двинулась к нему, пытаясь совладать с волнением. Происходящее напоминало сон. Чудесный сладкий сон. — Ты потрясающе выглядишь! Такая красивая и ослепительная, словно спустилась с небес! — Лука вручил цветок школьнице, целуя тыльную сторону протянутой руки. Маринетт покрылась пунцовыми пятнами, ощущая сухое прикосновение губ. По телу прошёлся искромётный заряд тока, отключая от всего внешнего мира. Только он и она. Больше никого. — Потанцуем? — парень притянул к себе свою музу, опуская длинные пальцы на талию. — С удовольствием... — заплетающимся языком выговорила девушка куда-то в шею брюнету. От него вкусно пахло мятой и горькой туалетной водой. От этого кружилась голова и подгибались колени. — Тебе очень идёт это платье, — прошептал на ухо школьнице Лука. — Оно тебе нравится? — Мне нравишься ты, — улыбнулся музыкант, прижимая девушку к себе чуть сильнее. Время замедлило бег. Восприятие Маринетт обострилось. Все было правильно. Руки Луки на её талии. Эта песня. Восхищённые взгляды, направленные на них. Горячее дыхание, обжигающее кожу шеи. Каждая миллисекунда этого танца была правильной. — У меня есть небольшой секрет. Хочешь, поделюсь им с тобой? — брюнет немного отстранился, заглядывая в глаза девушки. На ледяного цвета радужке сияли крохотные звёздочки. — Хочу, — заворожённая таким зрелищем, призналась Дюпен-Чен. — Я скажу его тебе на ушко. Наклонись ближе... Маринетт как под гипнозом склонила голову. — Ещё ближе... Она подалась всем телом вперёд, в ожидании проникновенного шёпота парня. Но вместо этого почувствовала невесомый, едва ощутимый поцелуй на своих губах. Внутри все напряглось. Каждая клеточка в организме задрожала от неожиданности. По спине прокатилась лавина мурашек, в голове зазвенели колокольчики. Чудо, которого девушка так ждала, случилось в этот самый момент. — Ой! — брюнетка отпрянула, прижав пальцы к губам. Их покалывало тысячи маленьких иголочек. — Прости, мне, наверное, не стоило так торопиться... — Куффен заметно смутился, никак не ожидав такой реакции. Дюпен-Чен чертыхнулась про себя. Только она может быть такой растяпой и испортить такой прекрасный момент. — Нет-нет, не волнуйся! Это я должна извиниться. Я просто не ожидала! Все так странно и вообще, словно в сказке. Как будто мне дали второй шанс испытать чувства заново. Лука улыбнулся, трепетно прижимая брюнетку к своей груди. — Песню, что играет, я написал для тебя. Ты моя муза, Маринетт. Твой образ беспрестанно вспыхивает в моей голове огоньком света. Осколочки сердца, кропотливо склеенные девушкой воедино, воодушевлённо затрепетали под рёбрами. Рождественское чудо случилось. Оно подарило ей Луку.***
Жизнь брюнетки перевернулась с ног на голову. В неё ворвалось столько разных красок, о существовании которых она даже не подозревала. Она не знала, что комната может быть пропитана ароматом свежих цветов, что круассаны могут так хрустеть во рту, что музыка может вызывать столько противоречивых эмоций. Каждый день отличался от предыдущего. Был насыщенным, полным приключений, веселья и новых открытий. Алья смотрела на подругу и внутренне таяла от умиления. Её девочка наконец-то расцвела. Преображение Маринетт заметили все без исключения. Забитая, измученная и высушенная первой любовью девушка ушла в прошлое, превратившись в пепел. Возродившись, подобно фениксу, миру предстала новая Дюпен-Чен. Открытая, искренняя, свободная. Лука вдохнул в неё жизнь, заставил распахнуть сердце новым впечатлением, закрасив серые страницы прошедшего яркими карандашами. В кои-то веки, брюнетке представилось, что она имеет право на счастье. Что ей дали второй шанс, который она ни за что не упустит. Но увы, все хорошее не длится долго... — В смысле ты улетаешь в Англию?! — Маринетт обессиленно рухнула на койку в каюте друга. Хорошего настроения как не бывало. Лука стоял к ней спиной возле небольшого окошка-иллюминатора. Настенные часы раздражительно тикали в гробовой тишине. — Мне предложили двухмесячную стажировку в Лондоне. Отказа они не приняли, так что... Парень нервно передернул плечами. Девушка сжала пальцы в кулаки, стараясь унять дрожь. Нет, неужели она снова потеряет того, кого любит? Вот так вот запросто? Из-за дурацкой стажировки? — Когда ты улетаешь? — безжизненным тоном, уточнила Дюпен-Чен. — Завтра, в 10 утра. — Завтра?! — воскликнула Маринетт, округляя и без того широко распахнутые глаза. Пульс участился, в ушах зашумела кровь. — Всего два месяца... — По мне, так целая вечность! Извини, мне нужно бежать! — Постой, Маринетт! — Лука хотел её остановить, но девушки уже и след простыл. Остался только едва уловимый шлейф ванили и свежей выпечки. Куффен опустился на пол, обхватив голову руками. Перед ним встал тяжёлый выбор.***
Маринетт не спала всю ночь. Ворочалась в кровати, не находя себе места. Известие о стажировке больно задело её за живое. Во рту жгло от металлического привкуса предательства. «Почему он не сказал сразу? Почему так долго молчал? Хотел сделать мне больно? Или я ему больше не нужна?» Вопросы роем метались в воспалённом сознании. Ответы на них так и не проходили. Ни разу не сомкнув глаз за всю ночь, Дюпен-Чен рано утром отправилась в аэропорт. Под коркой горела мысль, которую нужно было срочно притворить в жизнь. Возможно, именно она спасёт Маринетт от неминуемого разрушения. Ведь девушка больше не выдержит страданий. Не после всего того, через что она прошла. У неё больше не будет сил подняться на ноги. — Лука! Постой! — брюнетка увидела парня возле стойки регистрации. Как можно скорее подбежала к нему, оттаскивая в сторону. — Не уезжай. Прошу тебя! Не оставляй меня тут одну. Я же не смогу без тебя. Не после всего того, что было. Пожалуйста, не улетай. Девушка говорила быстро и сбивчиво, глядя в глаза брюнету. Музыкант словил чувство дежавю. Серые воспоминания о проливном дожде нахлынули как лавина. В душу ворвались тревожные чувства, сердце заныло от боли и скорой разлуки. — Лука, не бросай меня! — Маринетт уже плакала, крепко стискивая его руки в ледяных пальцах. — Не оставляй меня. Я же люблю тебя... Куффен сгрёб девушку в объятия. Горячие слезы капали ему на футболку, мгновенно впитываясь в ткань. Её страдания волнами передавались ему, когтями царапая изнутри. Глаза непривычно защипало от подступившей влаги. — Чш-ш-ш, не плачь. Не плачь, хорошо? Я вернусь. Обязательно вернусь. — Зачем ты это делаешь? — приглушенно рыдала девочка, с силой сжимая парня в своих руках. — Почему ты не можешь остаться? Лука ничего не ответил на вопросы. Просто взял лицо Дюпен-Чен в свои руки, нежно вытер слезы, проводя пальцами по скулам и щекам. Даже заплаканная, Маринетт была для него самой красивой. Глядя на нее в таком состоянии, сердце разрывалось еще сильнее. — Я люблю тебя, Маринетт, — тихо произнёс брюнет, впиваясь в губы девушки требовательным коротким поцелуем. — Дождись меня. Просто дождись. И больше я тебя никогда не оставлю. Быстро подхватив сумку, Куффен скрылся за стойкой регистрации. Школьница упала там, где стояла. Слезы обжигающими ручьями текли по щекам, шее. Она не верила, что это произошло снова. История повторилась во второй раз. Грудная клетка хрустнула, сердце разлетелось на стеклянные песчинки. Каждую клеточку тела пронзила адская боль. «Дождись, дождись, дождись...» — эхом звучало в голове.***
Дни тянулись один за другим. День сменял ночь, после вечера начиналось утро. Зима постепенно подходила к логическому завершению, возвращая природе и городу насыщенные краски. Но только не Маринетт. Девушка утратила веру во все хорошее. Она до сих пор не могла прийти в себя после произошедшего в аэропорту, живя на постоянном автопилоте в царстве апатии. Есть. Спать. Ходить в школу. И так по кругу, не думая ни о чем. Алья поддерживала подругу как могла, пытаясь разбудить в ней страсть к жизни. Водила в кафе, на выставки, в музеи. Даже на концерт Джагеда Стоуна! Но все попытки оказались тщетны. Дюпен-Чен окончательно закрылась ото всех, скрываясь за маской полного безразличия. Ей было совершенно все равно на учебу, оценки, прогулки, новые фильмы и увеселительные мероприятия. Только чужие отношения пробивали ее на сильные отрицательные эмоции. На зависть, на ревность. От этого зубы нещадно сводило от боли. Если бы не ее трусость, она могла бы быть сейчас с Агрестом! А если все-таки нет..? Тогда если бы не стажировка Луки в Англии, она бы сейчас могла гулять с ним по берегу Сены и наслаждаться теплой погодой. Держать его за руку и узнавать много чего нового, ловить вдохновение на каждом шагу! Дурацкое стечение обстоятельств! Дурацкое сердце, которое выбирает неправильных парней! — Девочки зовут сегодня в оранжерею вечером, не хочешь пойти с нами? — поинтересовалась у девушки Сезер, когда учебный день подошел к концу. Золотые глаза блестели от беспокойства и какого-то странного возбуждения. Маринетт покосилась на часы. Затем на мобильник. — Знаешь, что-то пока не хочется. Во сколько вы пойдете? — Часов в шесть-семь. Не раньше. Ну, так что? Брюнетка закусила губу. Она ценила старания подруги. И ей очень хотелось оправдать ее ожидания, показать, что она в полном порядке и может продолжать двигаться дальше! Но.. не сейчас. Ее поедала немая боль, которую дико сложно было охарактеризовать. Только прочувствовать. — Я сообщу, если вдруг надумаю. Спасибо за приглашение! — и Маринетт неспешно поплелась домой. Все чаще ее посещали мысли о Тикки. О своем геройском прошлом. Даже о Нуаре и его неумелых попыток флиртовать с ней. Все это было так давно. И девушка невыносимо сильно скучала по всему этому. Тогда была только одна большая проблема — Бражник. Не было времени на посторонние проблемы. Зато теперь... Их стало слишком много. — Привет, мам. Привет, пап, — поздоровалась с родителями девочка, заходя в пекарню под звон колокольчиков. — Привет! — громко хором поздоровались те, как-то странно поглядывая на дочь. — Ничего не произошло? А то вы какие-то странные, — поинтересовалась Маринетт, с сомнением глядя на супругов. — Кажется, у тебя появился поклонник! — заговорщически шепнула Сабина, подмигивая. — Поклонник? Не-не-не, вы явно что-то путаете! — замахала руками младшая Дюпен-Чен, направляясь к лестнице. «Придет же такое в голову! Перегрелись у плиты, видимо...» — решила было брюнетка, поднимаясь в комнату. Но сомнения тут же отпали, как только она открыла крышку люка. В нос ударил нежный аромат цветов. Все пространство комнаты было уставлено букетами и лепестками. «Что это такое? От кого?» В этот же момент требовательно пиликнул телефон в кармане. От кого: Неизвестный. «Жаль, что ты отказалась идти в оранжерею. Может быть, цветы в комнате убедят тебя в обратном?» Дюпен-Чен напряглась. Мысли хаотично кружились в голове, заставляя задавать себе слишком много вопросов. Кому: Неизвестный. «Кто ты? И что тебе от меня надо?» Ответ пришел очень быстро. От кого: Неизвестный. «Я хочу, чтобы ты пришла сегодня в оранжерею. В 18:30. Если, конечно, не боишься...» Маринетт нахмурилась. В голове появилась одна смутная догадка. «Такие выходки в духе Альи! И если это она придумала, а девочки ее поддержали и решили так пошутить надо мной, то им не жить! Всем!» После этого она смело набрала ответ, решив для себя, чем займется сегодняшним вечером. Кому: Неизвестный. «Я приду. Но если моя теория подтвердится, то... Тебе лучше не знать, что я с тобой сделаю!»***
В назначенное время, Маринетт была в оранжерее. Выбрав отдаленных тихий уголок, она присела на резную скамейку и стала активно крутить головой в разные стороны, выискивая шутника. Она была уверена, что рано или поздно, девочки сознаются, что вот такой вот хитростью решили выманить ее на прогулку. Поэтому крепко держала телефон в руках. Минут через пять он ожил. От кого: Неизвестный. «Ты такая красивая... Не хватает только улыбки». Брюнетка окончательно разозлилась. Ей осточертело оставаться в дурочках. Розыгрыш подруг перестал казаться невинной шуткой. Вскакивая на ноги, она громко произнесла: — Ну все, Алья, хватит! Я знаю, что это ты все придумала! Цветы в комнате, смс-ки с неизвестного номера... Браво, я купилась! Пришла сюда. Но уже становится не смешно! Выходи! Раздраженный голос потонул в мягком шелесте растений. Но спустя секунду послышались размеренные шаги. Тихо шуршал гравий. Покачивались ветки пальм и других диковинных растений. И вот уже через мгновение перед Маринетт предстал Лука. Как и тогда, на Рождественском балу он был в черных узких джинсах и белой рубашке. В руках так же была белая роза. — Извини, Маринетт, но это была не Алья... Девушка упала на скамейку. Измученное сердце забилось с троекратной силой, гулко ударяясь о ребра. В воздухе затрещало от напряжения. — Т-т-ты-ы..? — заикаясь, выдавила Дюпен-Чен. Она не верила своим глазам. Лука подошел очень близко, опускаясь на колени перед брюнеткой. Та сидела, не шелохнувшись, растерянно хлопая глазами. Она думала, что если сейчас ущипнет себя за руку, то проснется. Но она не хотела просыпаться... Куффен положил розу Маринетт на колени, положив руки по обе стороны от нее. Глубоко вздохнул и мелодично заговорил: — Я хотел извиниться перед тобой за то, что произошло два месяца назад. За мой необъяснимый отъезд, за то, что сделал тебе так больно... За то, что все решили за меня, а я не смог найти другого выхода... И в итоге пострадала ты. Я никогда не прощу себя за это. Я даже не знаю, что тебе пришлось пережить. Могу себе это только представить. И картины в голове совсем не радуют. Удручают, злят... Дюпен-Чен ловила каждое его слово, как вздох. Несмотря на душевную боль, стали просыпаться и другие чувства. Радость. Злость. Нежность... — Ох Лука... — девушка сползла на землю, рядом с парнем. Долго-долго смотрела в его невозможные голубые глаза, боясь прикоснуться к нему. — Ты простишь меня, Маринетт? — брюнет взял холодные ладони в свои руки, легонько сжав их. Кожу обожгло жаром. В сознание мгновенно ворвались яркие краски и острые ощущения. Сон оказался явью, и девочка задохнулась от реальности. Лука здесь. Рядом с ней. Смотрит с таким сожалением в глазах, что в нем можно захлебнуться и утонуть. — Да... — наконец, выдохнула она, прижимаясь лбом к крепкому плечу. Сердце заходилось как сумасшедшее, заставляя испытать легкое головокружение. — Спасибо тебе... Я ни за что и никогда больше тебя не брошу, — куда-то в волосы прошептал Лука. — Обещаю. Приподняв лицо девушки за подбородок, он оставил долгий, нежный, самый чувственный поцелуй на искусанных в кровь губах. И он был так сладок, что в животе у обоих запорхали бабочки. — Ты невероятный... — опьяненная происходящим, призналась Маринетт. Слова слетели так просто и естественно, как обычное приветствие со старым знакомым. — Ты будешь моей девушкой? — глядя в подернутые незаметной пеленой васильковые глаза, спросил Куффен. Его пульс сильно участился, уши заложило, как при перелете. Он волновался как мальчишка, который страстно пытается признаться в любви новенькой однокласснице. Все внутренности дрожали в ожидании ответа. Сначала брюнетке показалось, что она ослышалась. Шестеренки лениво крутились в голове, мысли никак не хотели приводиться в порядок. Но Лука сидел напротив, подавшись вперед всем телом. Он жаждал услышать ответ на свой вопрос. И его волнение было таким осязаемым, что у девушки даже мурашки поползли по коже. Маринетт смотрела на парня и внутри все плавилось от нежности в его взгляде. Она не хотела терять его. Ни сейчас, ни в будущем. Судьба преподнесла ей достаточно сюрпризов в этом году. С нее хватит. Больше она не упустит свою любовь. — Конечно, да! Лука улыбнулся широкой, счастливой улыбкой. Поцеловал руку девушки, помогая ей подняться на ноги. Вручил розу и предложил свой локоть. — Моя муза не против свидания по оранжерее в закатный час? — Всеми руками и ногами за... И парочка принялась с удовольствием бродить по узким тропинкам, наслаждаясь обществом друг друга.***
Где-то в середине вечера у Дюпен-Чен завибрировал мобильник, оповещая о новом смс. И если бы она прочитала его сразу, то увидела следующее: От кого: Хлоя Буржуа