Сумасшедшие

Для него:       Каждый день наполнялся серыми красками, как и всегда. Весь мир, все окружение лишь черно-белый фильм, и не более. Для меня существует только она — ярко-красная. Я помню тот день, когда мы встретились, слишком отчетливо. Улицы наполняла безликая вода и белые солнечные лучи уже не били мне в глаза. Я слонялся как и всегда по городу, весь в черном и своих любимых белых наушниках, которые, к слову, воспроизводили непонятный шум. Люди, своими черными глазами пронизывали меня насквозь, как и воздух размашистыми шагами. Угрюмые вывески различных заведений, ничем не отличающиеся друг от друга, яро пытались привлечь внимание прохожих своим скрипом. В какой-то степени я жалел их… Хотя к чему бы это. Почему-то тогда я решил изменить свой обычный маршрут и свернул в ближайший узкий переулок. Петляя по маленьким улочкам, я наткнулся на нее. Девушка в ярко-красном кожаном тренче и лакированных массивных ботинках на шнуровке, все в том же цвете. Короткие пепельно-русые волосы были убраны за уши, открывая длинную, тонкую шею. И тонюсенькие пальчики с уверенностью держали кисть, что точными, быстрыми мазками вырисовывала портрет мужчины. Тогда я, как завороженный, вздохнул — она обернулась, совсем не испугавшись, внимательно разглядывая меня. У нее были не черные глаза, как у остальных прохожих, они блистали изумрудами. По несколько секунд девушка останавливала взгляд на каждом сантиметре моего лица, а затем улыбнулась. Эта улыбка сияла сильнее солнца, что так назойливо маячит каждый день на небосклоне, но ее лучи не доставляли мне дискомфорта, по сравнению с его светом. Она стала ярко-красным центром моего бесцветного мира. Для нее:       Каждый день наполнялся серыми красками, как и всегда, но только сначала. Вставая рано утром, первым делом я завтракала и шла собираться на прогулку. Несколько часов выбираю одежду, а затем тщательно наношу макияж, проводя перед зеркалом бесчисленное количество минут разглядывая каждый оттенок на коже. Лишь удовлетворившись своим видом я выходила искать то, что меня так сильно манило — красоту. Вся моя жизнь заключалась в этом. С самого детства я видела красоту во всем. В каждом человеке, предмете, движении, природе, звуке и запахе. Но с течением времени, я все реже стала любоваться ей и все больше судить по критериям. В какой-то момент большая часть красоты стала для меня незначительной, и лишь ее малая — являлась для меня важной. Я стала делить людей на красивых и нет, каждую вещь, слово, движение, звук и запах. Все что видели мои глаза подвергались этому анализу, и большинство отправлялось в ячейку «Некрасиво» навсегда. В какой-то момент даже к той небольшой части красоты я стала привыкать. Так, постепенно, то, что я до сих пор считала «Красивым» безвозвратно покидало эту часть моего сознания и забывалось, как что-то совершенно ненужное. Когда я стала игнорировать некрасивые для меня вещи и не могла смотреть даже на свое отражение, так как оно было в ячейке «Некрасиво», родители всерьез испугались за меня. Да что скрывать, даже я стала бояться себя. Мой мир, казалось, остановился. Я перестала выходить из своей комнаты. Все время проводила в глухой тишине, пытаясь нарисовать хоть что-нибудь, но никак не выходило. Весь пол позади меня превратился в мусорный контейнер для испорченных листов и мольберт грустно скулил от моего натиска. Тогда ко мне стал приходить мужчина. Он был психиатром, которого родители наняли для излечения моей душевной болезни, как они это называли. И как бы он не пытался меня убедить в том, что я больна, я не понимала. Нет. Это они не понимали. Я не болела. Я изначально родилась такой — с тонким восприятием этого мира. С самого начала ходила по краю. Врач не мог меня излечить, но все-таки подсказал мне хорошее занятие — искать нужную мне красоту не только на просторах воображения, но и за пределами этой комнаты. По-началу я стала ходить по дому, а затем и выходить на улицу, перед этим проводя каждодневный ритуал над собой. Сначала я гуляла по улицам зарисовывая красоту природы и архитектуры в скетчбук. В конечном счете, мне наскучило их однообразие и я стала изучать людей. Каждый был непохож на другого, но конечно же не все помещались в ячейку «Красиво». А те, кто все-таки смог это сделать, становились глотком свежего воздуха. С каждым из таких людей я знакомилась. Проводила с ними время, изучая каждую нотку красоты в них, запоминала. А затем все также зарисовывала в блокнот. После того, как их портреты были закончены, они исчезали из моей жизни навсегда, оставаясь лишь рисунком на куске бумаги. Однажды гуляя по узким переулкам, я случайно зашла в тупик. Он был достаточно широким и с ровными стенами. Тогда я заметила, что из окна соседнего дома он был отлично виден. В итоге я стала арендовать небольшую комнату с тем самым окном. Там ничего не было кроме двух стульев и красок с кисточками для разрисовывания стен. С тех пор я стала рисовать портреты понравившихся мне людей на стенах в том тупике. Не могу вспомнить сколько времени прошло с тех пор и до того момента, как я встретила его. Я помню лишь количество лиц, изображенных на этих стенах, потому что его номер я запомнила четко — он был четырнадцатым. Для него:       Каждый день, как я ее встретил, мы проводили вместе. Она постоянно говорила о красоте и выспрашивала все обо мне. А я спокойно рассказывал ей все и любил слушать как она говорит о том, что так манит ее. В какой-то момент и я стал замечать красоту вокруг себя. Она меня научила. И уже мы вместе говорили о красоте. В принципе все наши встречи не были разнообразными. Мы либо гуляли, иногда заглядывая в кафешки, чтобы перекусить. Либо сидели в ее небольшой студии, заказывая еду туда. Все время мы обсуждали красоту и мою жизнь. Иногда, девушка замолкала, и неотрывно смотрела на нарисованные ею портреты. Со временем я стал замечать, что перед тем как оторвать взгляд от работ она с теплотой улыбалась, именно той улыбкой, что в день нашей встречи одарила меня. Тогда я стал задумываться, ведь я совсем ничего не знаю о ней, хотя она знает обо мне все. Как-то раз я задал ей вопрос о ее детстве, после секундного ступора, она сказала что не помнит его. А на просьбу рассказать что-нибудь о себе она лишь засмеялась, сказав что мне будет неинтересно. После чего каждую мою попытку что-нибудь узнать она отмалчивалась и переводила тему. Однажды она перестала отвечать на мои звонки, пропав на несколько недель. Тогда я испугался. Я испытывал к ней невероятные чувства, которые раньше не находили ответа в моем сердце. Я любил эту девушку, пускай она и оставалась для меня загадкой. В те дни, нет, даже минуты, когда ее не было рядом, я перематывал в своей голове все воспоминания связанные с ней. Выходил на прогулку, надеясь встретить ее. Не помню точно когда, я подумал, что мне не нужны будут ее объяснения об отсутствии. Мне будет достаточно ее присутствия рядом со мной. После первой недели я стал видеть кошмары, где весь мир вновь обретал серые краски. Затем я стал улыбаться пустоте, вспоминая ее. Я понемногу сходил с ума. И однажды, в одном из первых воспоминаний о ней, я услышал ее адрес. Эта была единственная информация, что я знал о ней. Недолго думая я помчался туда, но дверь мне открыли ее родители со словами: «Значит это снова произошло…» В них слышался страх и разочарование. Они рассказали мне, что я не первый, кто приходит, ища их дочь. Тогда я услышал слова, которым не поверил. Ее родители сказали — у их дочери психическое расстройство. Она больна. Не помню как я вернулся домой. Все мысли в моей голове занимали лишь их слова. Я вспомнил, как она говорила, что родилась с тонким чувством этого мира, как долго и пылко разговаривала о красоте. Затем я понял, что все ее разговоры были только о ней. Не считая ее интереса ко мне. В тот день, рано утром, я побежал в ту самую мастерскую, а в голове слышал только слова ее родителей: «Послушай нас. Тебе нужно забыть ее. Как только наша дочь нарисует твой портрет, ты для нее исчезнешь, как все, что она считает некрасивым.» Открывая дверь и входя в комнату я надеялся, что на этот раз их дочь смогла излечиться, что именно я помог ей стать самой собой, что именно со мной она останется навсегда. Для нее:       В тот день шел дождь. Мы сидели по середине белой комнаты, напротив друг друга. Два одиноких стула в пустом пространстве. Голые стены, голые души, голые мысли. Лишь шум дождя, и легкое сумасшествие летало в воздухе. Только чье оно? Кто его хозяин? — Ты меня любишь? — его слова эхом разбивались о стены. -… — Скажи мне честно. — на меня уставились пронзительно глубокие карие глаза. Сильные руки, сжались в кулак, и по ним побежали набухшие голубоватые дорожки, начинающиеся в белых костяшках, заканчивающиеся на уже вспотевшей шее. Тонкие и белые, как снег пальцы, стали нервно подниматься к лицу, в истерическом танце сминая черные, как смоль волосы. Все-таки это его сумасшествие. Я улыбнулась пустоте, провожая сумасшествие к своему хозяину, что так некрасиво бьется в душевных конвульсиях. — Я любила красоту, живущую в тебе. — больше ни слова, ни вздоха, ни шороха, лишь обреченная ухмылка, собравшая все его отчаяние воедино, а в глазах синее пламя. Лучи солнца падали на нее, я видела ее горечь, ощущала обиду. Его бледные руки отлипли от черных волос, из-за чего пряди из челки нависли над глазами, в которых виднелась уже лишь бездна. Прости… Но я не могу тебе ничем помочь. Я не могу сожалеть тебе, ведь я не чувствую этого. Прости. Для него:       В последний раз я смотрел на нее, пытаясь запомнить черты. Но ее взгляд не был направлен на меня. Он был прикован к окну, что находилось сзади, а она с теплотой улыбалась. Ухмыльнувшись, я встал, посмотреть в него. На мгновение я остолбенел. Прямо напротив окна, ровно по середине находился портрет тепло улыбающегося ей парня. Это был мой портрет и он был закончен. Я чувствовал, что она все также улыбается, но не мне, а моему самому красивому образу, что она навсегда запечатлила на этой стене. Я понял, мне нет места в ее мире. И вряд ли кто-то сможет найти его там. Мир красоты — прекрасен и столь же страшен, одинок. По моему телу пробежали мурашки, а из гортани раздался истерический смех. Я быстро закрыл лицо руками и согнулся пополам. Во мне поселилось ее сумасшествие.

***

      Спустя некоторое время, комната вновь погрузилась в тишину. Парня уже не было. Он ушел, окруженный серыми красками его вернувшегося мира. А девушка всё также продолжала тепло улыбаться невероятно красивому юноше прямо напротив.