so please, love me do

      Луч утреннего солнца проскальзывает сквозь чуть приоткрытые шторы, мутно сияет на старых, пыльных окнах, ровной линией освещая верхнюю дальнюю комнату дома № 20 по Фортлин-роуд и останавливается на лице семнадцатилетней девушки с выразительными глазами. Она сидит, чуть ссутулившись, у окна, задумчиво глядя перед собой и зажав сигарету между пальцами. Полли затягивается, окидывая комнату безразличным взглядом, а затем стряхивает пепел в пустую консервную банку, стоящую на тумбе.       Летнее солнце яркими рыжими пятнами разливается по мебели, освещает корпус старой доброй «Зенит 17», определенно, любимицы Полли. Блики играют на поверхности гитары, сверкают миллиардами звёзд, и в эти секунды даже старая, маленькая комнатушка не лишена своего великолепия… Которого Полли не замечает. Она погружена в свои мысли, и никакие солнечные лучи неспособны разбудить её сознание, неспособны прервать череду горьковато-сильных грёз.       Ей нравится, порой, в моменты, когда утренняя тишина ее комнаты гремит в ушах оркестровым крещендо, сосредотачиваться на мыслях. На мыслях о матери, возможно — о музыке. Возможно — о Джоан.       «Джоан», — ни к кому особо не обращаясь произносит она, словно ненароком озвучивая свои мысли. Имя, до боли любимое и родное, обжигает уста сладковато-приятным огнём, вырываясь наружу.       Ей нравится, хоть одновременно и запрещая себе, думать о заветном «если бы». Сознание заполнено мыслями о Джоан.       Полли тушит сигарету, вновь рассеянно оглядывая комнату. Взгляд невидящий — как можно концентрироваться на комнате, когда мысли всецело заняты другим. Или другой?       Определённо, другой. Той самой, грубовато-резкой, но притягательно-обворoжительной девушке, чей взгляд способен всколыхнуть внутренний пожар.       Джоан носит жёсткие кожаные куртки, задирая воротник вверх. Джоан курит крепкие сигареты, сидя на подоконнике своего окна, высунув наружу худые длинные ноги. Джоан с благоговейным выдохом проводит тонкими, слегка грязными от чернил пальцами по конверту любимой пластинки с «отелем разбитых сердец».       А Полли хочется говорить о своих чувствах каждый день и ничего не бояться. Хочется целовать Леннон в уголок губ, сидя на крыше, шептать на ухо что-то забавное и милое. Хочется робко просить сигарету, совершенно по-детски заглядывая в родные глаза. Быть где-то рядышком, и никогда не оставлять в трудную минуту. Всегда-всегда быть рядом, наконец-то держать за руку и любить.       Леннон тащит подругу за собой, хоть Маккартни и считает, что гулять по ночным докам — не лучшая идея. Жёлтый свет фонарей и красный — неоновых вывесок освещают резкие черты лица Джоан, и Полли окончательно теряется. Ощущая чужие горячие мягкие губы на своих, размазывая алую помаду, ощущая чужие руки на щеках, под юбкой, в головах обеих словно взрываются наиярчайшие разноцветные фейерверки, разливаясь миллиардами сияющих капель по ночному небу.       Цветные, чёткие картинки мелькали перед рассеянным разумом Полли — она представляла, с болезненной дрожью в сердце надеясь, что представленное когда-то станет реальностью.       … вот они с Джоан сидят на скамейке в парке — ветер треплет непослушные, длинные пряди волос Джоан, а она рассказывает что-то Полли, торопясь, глотая окончания слов и артистично жестикулируя. А Полли не может оторвать взгляд от собеседницы, глядя на неё с благоговением и каким-то неистово-счастливым трепетом в сердце.       Полли улыбается своим мыслям — вид возбуждённо-восторженной Джоан, которая торопиться рассказать ей что-то, навевал улыбку и необъяснимое чувство радости и нежности. Полли ведь до дрожи, до трепета любит внутреннюю силу Джоан, её бойкость и артистичность, её жгуче-острую манеру общения. В ней ключом била энергия, которую Полли мечтала поглощать и отражать, как перламутровая луна на чернильном небе отражает яркий свет Солнца.

***

      А улицы, до этого словно мёртвые и застывшие, медленно оживают — постепенно появляются первые прохожие, вечно куда-то спешащие, начинают шуметь редкие автомобили, наполняя округу низким, гулким клёкотом. Косые лучи солнца расплываются медовыми разводами на пыльных дорогах, заглядывают в унылые лица прохожих и наполняют комнату светло-персиковым, матовым свечением.       Хрупкая девушка с выразительными глазами вновь сидит и курит, провожая глазами медленно плывущие облака, думая одновременно о многом, и в то же время — ни о чём.       … Сегодня — обычный день, который не принесёт ни исполнения мечтаний, ни долгожданного освобождения от сладостных, но болезненных мук.