О пользе журналов

      Раньше Эдди казалось, что минуты, когда Ричи молчит и не курит — благословение небес. Но сейчас он начал понимать, что лучше бы Тозиер не затыкался ни на минуту.       Каспбрак перевел взгляд на Ричи, который в этот момент как раз засунул карандаш в рот и погрыз. Эдди чуть не вздрогнул от отвращения, вспомнив, что десять минут назад этот же самый карандаш прокатился по слою пыли на полу, когда Ричи его уронил, а потом поднял и, как ни в чем не бывало, продолжил делать пометки в газете.       Они сидели в комнате Тозиера и проверяли немногочисленные объявления, пытаясь найти подработку на лето. Желательно такую, на которую возьмут сразу двоих. Эдди был уверен, что позже пожалеет о своем решении работать с Ричи, но мысль, что он почти на все лето окажется отрезанным от Неудачников — пугала больше, чем возможные неприятности и немного испорченных нервов. Будь их воля — не работали бы вообще, посвятив все свободное время друзьям, некоторые из которых скоро свалят из этой дыры навсегда. Но им уже стукнуло по семнадцать, карманных перестало хватать давным-давно, да и просить у родителей денег на некоторые вещи было попросту нельзя.       Эдди опустил взгляд на колпачок ручки, зажатой в руке, и поморщился — она принадлежала хозяину комнаты и совершенно точно ее не раз постигала участь карандаша. Каспбрак знал, что если присмотрится, обнаружит следы зубов. Мысленно он чертыхнулся и пообещал себе в следующий раз брать письменные принадлежности с собой из дома. И ни в коем случае не давать их Ричи в руки.       Это было маленьким пунктиком Тозиера, который замечали все, кто решал пообщаться с ним хотя бы немного. Если рот Ричи не был занят разговором или сигаретой, там рано или поздно оказывались шнурки толстовок, провода наушников, заусенцы на пальцах и вообще все, что угодно. Сначала Эдди кривился от отвращения и все время порывался прочитать лекцию на тему смертельных заболеваний, которые друг обязательно рано или поздно подхватит таким глупым образом.       Сейчас Эдди уже забросил попытки вразумить. Ричи почти взрослый и сам в праве решать, как ему умереть. Каспбрак лишь морщился, какой-то частью сознания понимая, что под толстым слоем отвращения скрывается что-то еще. Темный непонятный комок, который Эдди трогать боялся — а вдруг это нечто развернется и поползет наружу. Он был уверен, что бы там ни было, оно ему не понравится.       Совершенно не вовремя вспомнился какой-то псевдонаучный журнал, и у Эдди замаячила идея. Не отобьет у Ричи желания грызть карандаш, так может хоть посмеются.       — Ричи. Эй, Ричи, — негромко позвал он и, дождавшись взгляда в свою сторону, продолжил: — А ты знал, что люди, которые все время тянут какую-то дрянь в рот, на самом деле хотят сделать кому-нибудь минет, просто сами не осознают этого?       Тозиер завис, пытаясь переварить информацию, которую на него услужливо вывалил друг, потом поправил очки. Его щеки вдруг самую малость покраснели. Эдди, замерев, наблюдал за реакцией, которую совершенно не ожидал. Он только что умудрился смутить Ричи? Того самого Ричарда Тозиера, который не моргнув глазом сыплет пошлыми шуточками направо и налево? Впрочем, тот довольно быстро вернулся в свою привычную колею. Растянув губы в ухмылке, он протянул приторным, раздражающим голоском:       — А ты что же, хочешь мне помочь с этим, малыш Эдс?       — Может и хочу, — раздраженно буркнул Эдди, отчаянно краснея. И понял, что вот оно. Клубок внутри зашевелился, распуская отвратительные щупальца. Только произнеся это вслух, Эдди осознал, что действительно хотел… Зато теперь стало понятно, почему губы Тозиера, сомкнувшиеся вокруг какой-нибудь ерунды, так выводили из себя.       — Я бы с превеликой радостью, Спагетти, но боюсь, что твоя мамка не вынесет новости, что я ей изменил. И главное с кем! — Ричи дурачился, как обычно, но руки его заметно подрагивали, и он, бросив на них мимолетный взгляд, вцепился в стул, словно случайно. Разговор свернул куда-то совершенно не туда, куда должен был.       — Вот поэтому тебя и зовут Балаболом, — покачал головой Эдди, пытаясь унять дрожь и затолкать неуместное разочарование куда-нибудь поглубже. Вместе с больными желаниями, которые, как оказалось, населяют его голову.       — Считаешь, что мне слабо? — Ричи обжег злым взглядом, расправив плечи.       — Почему же? Ты вполне можешь сделать это, — согласился Каспбрак, а потом добавил, проклиная себя, Тозиера и весь мир: — На словах.       Ричи прищурился, снова поправил очки, отвел глаза, а потом встал со стула. Пройдя несколько шагов до кровати, он опустился на пол, почти упал. Нервно облизнул губы, глядя снизу вверх, а потом снял очки, закинув их куда-то за подушку у изголовья. Щеки его покраснели еще сильнее, а руки все так же тряслись. Эдди почувствовал, что его собственное лицо сейчас попросту сгорит. Тело словно обдало кипятком, а легкие неприятно сжались. Он с силой вцепился в покрывало, сминая его в пальцах, и приказал себе дышать глубже и размереннее. В голове все еще не укладывалось, что друг правда повелся на такую дурацкую подначку и собирался сделать это.       А может… Он действительно хотел?       Без очков взгляд у Тозиера стал расфокусированным и мягким, отчего создалось впечатление, что он немного пьян. Он замер ненадолго, а потом осторожно положил руки Эдди на колени. Погладил большими пальцами, забираясь под кромку неизменных шорт, которые Каспбрак, как и в детстве, надевал сразу же, как только позволяла погода, и таскал до холодов. С годами изменилась только их длина и увеличилось количество карманов, теперь заменяющих поясную сумку.       От почти невинного прикосновения к голой коже Эдди тряхнуло, словно разряд пропустили по телу. На секунду ему показалось, что приступ его все-таки догонит, но руки Ричи двинулись чуть выше и все отошло на второй план. Левая сжала под коленкой, а правая погладила внутреннюю сторону бедра, вырвав судорожный вдох на грани всхлипа. Эти места у Каспбрака были слишком чувствительными. Он подвинулся ближе к краю и шире развел ноги, не до конца осознавая, что делает.       Шорты неприятно давили. Эдди с ужасом и восторгом ждал продолжения. Дрожь Ричи передавалась ему. Или это он заражал своей, уже было не понятно. Но казалось, еще немного и они оба войдут в тот опасный резонанс, от которого разрушаются многотонные мосты. Еще немного и их просто разорвет, если Ричи не сделает что-нибудь.       И он наконец сделал. Положив руку на пах Эдди, погладил член сквозь ткань, слегка надавливая. Каспбрак застонал снова, уже намного громче. Никто не касался его раньше. Не потому что Эдди упорно этого избегал, просто как-то не срасталось. Сейчас-то было понятно, что, возможно, где-то в подсознании он надеялся, что это будет именно Ричи. И теперь от любого действия пробирало мурашками так, что коже становилось больно. «Как же хорошо, что его родителей нет дома», — успел подумать Эдди, прежде чем разум окончательно поплыл от чужой руки, ласкающей уже более уверенно.       Он подвинулся еще ближе к краю, чтобы им обоим было удобно. И Ричи, словно решившись, потянулся уже двумя руками к его ширинке. Головы он так и не поднял, то ли смущаясь, то ли слишком сосредоточившись на собственных действиях. Эдди оставалось только наблюдать за его длинными пальцами, ловко расстегивающими пуговицу и осторожно тянущими бегунок молнии вниз. Это было чертовски красиво.       Ричи стянул его белье и обхватил этими невероятными пальцами член напрямую, кожа к коже. Провел рукой вверх и вниз, ища наиболее удобный угол. А потом оттянул слегка крайнюю плоть и без всякого предупреждения подался вперед и лизнул головку. Эдди судорожно зажал себе рот рукой, но все равно не смог заглушить хриплый стон. Ричи повторил действие медленнее, вдумчивее. То ли пытаясь распробовать вкус, то ли давая Каспбраку прочувствовать все в полной мере. Снова и снова. Эдди подумал, что так вполне может сойти с ума. А потом губы Тозиера сжались в кольцо, пропуская член в рот, и стало понятно, что раньше были только цветочки.       Губы Ричи сами по себе были чем-то за гранью. Эдди признал это еще давно, наблюдая за тем, как они обхватывают сигарету. Обычно Каспбрак был против курения, но Тозиеру эта убийственная привычка почему-то даже шла. Из-за нее губы Ричи становились еще полнее и краснее, и девушки в коридорах школы, обделенные от природы таким богатством, бросали завистливые взгляды.       Какой-то из острых зубов чиркнул по нежной коже, выдернув из блаженной неги и заставив зашипеть. Ричи сильнее поджал губы, от чего они стали обхватывать еще плотнее, наклонил голову немного иначе и попробовал снова. Для него это без сомнения было впервые. Но и Эдди был совершенно не избалован в плане ласк. А мысль, что делает это не кто-то, а именно Тозиер — выносила мозг контрольным выстрелом.       — Ричи… Черт! Ричи! — бормотал Эдди между стонами, до боли вцепившись обеими руками в покрывало. Намного больше ему хотелось вцепиться в отросшие спутавшиеся кудри, щекочущие сейчас полоску голой кожи на животе, когда Тозиер наклонял голову, но он себе не позволил.       Ричи брал неглубоко, помогал себе рукой, размазывая сжатыми в кольцо пальцами слюну по всей длине. А потом вдруг отстранился, и не успел Эдди испугаться, или подумать хоть что-то, принялся судорожно расстегивать свою ширинку, и со сдавленным стоном запустил левую руку в штаны, правую все еще сжимая на члене Эдди.       Каспбрак на секунду подумал, что он уже умер. Или бредит. А учитывая, насколько его лихорадило в данный момент, это вполне могло быть. Потому что Ричи, отсасывающий ему — уже был за гранью фантазии. А Ричи, которому это еще и настолько нравилось, просто уносил мозг куда-то в космос.       Во рту пересохло так, что язык начал прилипать к небу. Волны жара и мурашек прокатывались по телу. Дыхание сбилось окончательно и казалось, что вот-вот начнется приступ. Пальцы, все еще намертво вцепившиеся в покрывало, уже давно свело, но Эдди этого не замечал. Все его внимание было сосредоточено только на губах Тозиера, горячим кольцом обхвативших член, на руке, двигавшейся так чертовски правильно, на языке, которым он, отстранившись немного, периодически проводил по всей длине, слизывая собственную слюну и смазку.       Эдди хотел пялиться во все глаза на поднимающуюся и опускающуюся темную макушку с вороньим гнездом из волос, на потрясающие светлые пальцы, на острые локти, двигающиеся в одном ритме с головой. Но веки предательски прикрывались, а взгляд никак не мог сфокусироваться нормально, словно из них двоих очки носил именно он.       Ричи почти полностью выпустил член изо рта, сжал губами головку, провел пальцами по всей длине, сдвигая тонкую кожицу, и вдруг толкнулся кончиком языка в отверстие на конце. Это словно переключило какой-то рубильник и Эдди выгнуло, буквально выкрутило в таком оргазме, которого у него никогда не было раньше. Он запрокинул голову, издав даже не стон, а что-то ближе к надрывному скулежу. В глазах потемнело и он с силой зажмурился.       Эдди открыл глаза, жадно хватая ртом воздух. Грудная клетка ходила ходуном, а сердце заходилось в рваном нездоровом ритме, отдаваясь своим стуком в ушах. Он поморгал, пытаясь прогнать рябь перед глазами, а потом опустил взгляд на Ричи, который морщил нос, но все равно продолжал облизывать губы, медленно и заторможено, словно не понимая, нравится ему или нет. До ужаса походя на кота в этот момент.       «Господи боже, он проглотил!» — подумал Эдди, ожидая резкий приступ отвращения, но вместо этого новая волна смущения окатила его, хотя казалось бы, смутиться сильнее было уже просто невозможно.       Кое-как разжав пальцы, уже начавшие болеть, и отпустив наконец несчастное покрывало, Каспбрак начал приводить одежду в порядок, злясь на непослушные затекшие конечности. Ричи вытер руку какой-то тряпкой. Эдди, наблюдавший краем глаза за его действиями, постарался не думать, откуда она взялась и служила ли для этих целей всегда, или была просто чем-то из одежды, валяющейся возле кровати.       Застегнув штаны, Тозиер положил голову Эдди на ногу, так и оставшись сидеть на полу. Каспбрак протянул подрагивающую руку и осторожно коснулся жестковатых прядей, зарываясь в них пальцами. Это было чертовски приятно и он невольно задался вопросом, почему не сделал этого раньше. Плечи Ричи напряглись, словно он ждал, что его стащат за волосы на пол, но Эдди бережно и невесомо помассировал кожу головы, пока они снова не расслабились. Его собственное тело сейчас напоминало желе и Каспбрак подумал, что может просидеть так целую вечность. Губы покалывало от желания поцеловать Ричи. Он пообещал себе обязательно сделать это позже.       — Мне понравилось, — тихо пробормотал Эдди, не прекращая водить пальцами в волосах.       — Ручаюсь, твоя мамка схватит инфаркт, если узнает об этом. Ее парень бросил ее, ради ее же сына… Бедная, это разобьет ей сердце! Буквально, — Ричи поднял голову. На щеках все еще горел румянец, а глаза блестели, и выглядел он уже не слегка пьяным, а хорошо так принявшим на грудь. Покрасневшие губы сами собой притягивали взгляд, даже когда Эдди пытался смотреть мимо них. — На самом деле, мне тоже понравилось, — совсем другим голосом добавил Ричи. — Мне действительно хотелось отсосать кому-нибудь, — он потянулся, чтобы поправить очки, но вспомнил, что так и не надел их и остановился на середине движения. — Ну ладно, не кому-нибудь… — он посмотрел в сторону, а потом повернулся обратно и вдруг подался вперед.       Эдди, сосредоточенный на попытке переварить внезапное признание, чуть не пропустил момент, когда губы Тозиера оказались так близко к его лицу, что можно было ощутить дыхание. Чуть не взвизгнув от ужаса, он уперся обеими ладонями ему в грудь, останавливая и, видя как уголки рта Ричи опускаются вниз, а плечи вновь напрягаются, с запозданием понял, как это движение выглядело со стороны.       — Ричи… — прошипел он. — Сначала ты идешь и чистишь зубы. Два раза!       Тозиер неверяще уставился на него, а потом его губы снова начали растягиваться в улыбке, постепенно перерастающей в привычную наглую ухмылку.