Драбблы по к-поп

- Ты… бы позволил ему? – Джиён стоит, закусив губу. У него настолько бледное лицо, что кажется, будто бы от него отсвечивает луна. Только вот луна еще не встала. – Вот так запросто? Сынхён пожимает плечами, возвращаясь к прерванному чтению. Джи переминается с ноги на ногу и, взрываясь, выхватывает журнал из его рук. - Ты бы позволил ему, блять, или нет?! Сынхён медленно переводит взгляд со своих пустых рук на тяжело дышащего Джиёна и устало вздыхает, подпирая голову рукой. - Позволил что? - Лапать меня, разумеется. - Что-то я не заметил, чтобы ты был против, - Сынхён трет двумя пальцами переносицу и отчаянно хочет спать. Он читал этот проклятый журнал только для того, чтобы дождаться Джиёна и узнать у него наверняка, что за херня творилась сегодня в клубе. Но теперь оказывается, что это он еще и виноват. – Короче, иди - ложись. Джиёна дергает, словно ему под ребра тыкают горящей головешкой. «Не заметил?» Губы саднит от чужих неуклюжих грубых поцелуев. «Не заметил, да?..» На ключице алеет засос, который явно не пройдет к утру. «Просто не заметил, как я звал тебя?» Он отступает на пару шагов и отводит взгляд от темной фигуры на диване. Сам дурак, бессмысленно было думать, что Сынхён обратит внимание или хотя бы по-дружески поможет. Да, возможно Джи на самом деле трудно было отказать Сынхо самому, и может быть, он действительно был бы не против при других обстоятельствах... Но эти обстоятельства уже давно не_те, и он на самом деле надеялся, что… - Окей, - бесцветным голосом бурчит Джиён, разворачивается и идет в ванную. Чхве провожает его задумчивым взглядом и поднимает оброненный на пол журнал. Какого черта при всей его неопровержимой полной правоте, он все равно чувствует себя идиотом, который что-то недопонял. Просто недопонял… Джи стоит, упираясь лбом в прохладный пластик душевой кабины, пока вода барабанит по его спине, смывая все ненужные прикосновения за сегодня. Ему хочется в тепло, под одеяло, под уютный бок, хочется наконец-то наполниться НУЖНЫМ. Но, похоже, это все надолго останется только желанием. Он вспоминает безучастное лицо Чхве в неверных меняющихся огнях танцпола и прикусывает костяшку пальца, пресекая болезненный спазм в горле. Душ, конечно, смоет соленую воду с лица. Только кто потом вымоет эту воду из его сердца? Когда он выходит, Сынхён уже спит. Журнал лежит поперек его груди, тускло отсвечивая глянцем в свете фонарей. Джиён накрывает его пледом, выключая ночник, и задает себе только один вопрос: - А позволил бы я?... И отвечает: - Нет.