Охота.

      Чонин стучит в дверь ванной на втором этаже, внизу она занята Бэкхеном, который очень громко поет о том, что зима близко, а олени уже в упряжке. — Сехун, открой и выходи, — ноет Ким, не переставая стучать. — Ты там уже час, хотя сказал, что только почистить зубы. — с осуждением произносит Кай. — Иди на хер, — отвечает О, натягивая футболку на мокрое тело. — Не могу, думаю Лухан-хен будет ругаться, — смеется Чонин. Сехун закатывает глаза, а потом прыскает в кулак, когда из комнаты Кая и Лу доносится: — Ким Чонин, ты что, блять, там несешь?! — после этого слышно, как Кай убегает, весело хохоча. Сехун открывает дверь, выглядывая. Чонин убегает от Ханя, который бьет его по голове. О хмыкает, уходя в комнату. Там его сразу встречают теплые руки, что обнимают сзади за талию, прижимая к горячему телу. — Вкусно пахнешь, — говорит Тао, потираясь носом о худое плечо. — Почему не позвал меня? — мурлычет Хуан. — Я бы спинку потер. — Сехун растягивает губы в лукавой улыбке. — Ага, конечно, спинку, — отвечает О, разворачиваясь в его руках. — Кого ты обманываешь, глупый волк? Мы с тобой знаем, что ты определенно не спинку бы мне тер. — Тао смеется, кладя голову на плечо младшего. — Ладно, возможно ты прав. — Он прикрывает глаза, наслаждаясь мягкими прикосновениями тонких пальцев, что массируют спину. — Волчонок. — нежно зовет он. — М? — Сехун улыбается, слушая спокойное дыхание Хуана. — А хочешь, чтобы когда-нибудь у нас были волчата? — Сехун замирает, пытаясь понять серьезно ли китаец. — Тао, — тихо произносит он. — Что ты несешь? — Сехун продолжает поглаживать спину парня, не показывая своего смущения. Потому что, похоже, Тао серьезно. — А что? Не хочешь? — Идиот, — говорит О, отстраняясь. — Какого черта? — Тао улыбается одними глазами и чуть-чуть краешками губ. — Мне семнадцать, какие к черту волчата? И вообще, волчата?! — возмущается парень. Это очень мило, но вслух он этого никогда не произнесет. Он внимательно смотрит на Хуана и в голове что-то щелкает, а Сехун щелкает пальцами. — О! Он берет Тао за руку, утаскивая в сторону ванны. Тао ничего не понимает, но все равно идет за парнем. Сехун закрывает за ними дверь, и наклоняется к нижнему шкафчику голубого цвета. — Волчонок, что происходит? — Сехун не отвечает, продолжая искать. Он вытаскивает пачку краски, довольно улыбаясь. Тао хмурится, инстинктивно отступая назад. — Сехун? — Ой, да не делай такое лицо, — говорит О, закатывая глаза. Он вытряхивает все содержимое на столик возле раковины. Эта ванная комната меньше, чем внизу. Тут обычных размеров ванна, туалет и этот шкафчик с раковиной. Сехун усаживает Тао на край ванны, усмехаясь с его удивленного и растерянного лица. — Я просто хотел перекрасить себе волосы, но понял… — Он замолкает, внимательно осматривая голову Хуана. — Что мы покрасим их тебе. — Нет. — Твердо произносит Тао. — Да, — Сехун кладет свои руки на плечи парня, слегка массажируя их, чтобы ушло напряжение. — И это не обсуждается. — Но я не хочу. Какого хера? — Хочешь, — настаивает Се, начиная замешивать краску. В нос ударяет едкий запах краски. — Воняет конечно она так себе, но… — Сехун чихает, чуть не вытерев нос рукой, которая держит кисточку. Тао мягко смеется. — Но я хочу этого. — Тао тяжело вздыхает. Он мог бы поспорить, но этот блеск в глазах его пары не дает ему этого сделать. — Ладно, — принимает свою участь китаец. — Какой хоть цвет? — Черный, — растягивая губы в счастливой улыбке, отвечает О. Он поворачивается к Хуану, держа в руках миску черного цвета и кисть. — Ну, приступим. — Волчонок, а ты уверен? — Тао отодвигается чуть назад, держась за ванну. — Да. — Так и знал, что тебя бесит мой цвет волос, — разочарованно произносит парень. — Не бесит, — Сехун набирает немного густой краски, касаясь яркой пряди волос. — Просто… — Сехун прикусывает губу, не давая улыбке появиться на лице. Ему пришла в голову мысль, что так они будут, как инь и янь. И эта мысль так будоражит. Почему именно, он объяснить не может. — Просто. Будет красиво, поверь мне. — Тао кивает, хоть совсем не хочет этого. — Не вертись, — просит О, когда Хуан начинает ерзать на месте. — Я устал. — Мы только начали, — парень недовольно вздыхает, начиная играть со шнурками на домашних штанах Сехуна. — Тао, это отвлекает. — Ну, Сехун. — Хуан притягивает О чуть ближе к себе. Подросток почти выливает краску на пол и на себя. — Тао! Сиди, блять, смирно. — Тао замирает, поджимая губы. Он чувствует себя ребенком. И это странно. Чертова аура Сехуна. — Умничка. — О чмокает его в нос. Когда китаец поднимает голову, то видит озорные глаза парня, которые принимают форму полумесяца, когда он улыбается. И это самое милое, что видел в своей жизни Тао. Они заканчивают спустя час. Тао смывает с головы краску, наблюдая, как темная вода стекает в сток. Парень подходит к зеркалу, видя за собой слишком довольного Сехуна, а потом уже обращает внимание на свое отражение. Темные волосы подчеркивают угольные глаза. Тао хмыкает, чувствуя, как руки Сехуна обвивают его талию. — Нравится? — спрашивает кореец, целуя за ухом, а потом мокрую шею. — А тебе? — Очень, — Сехун хитро улыбается, не отводя взгляда от глаз Тао. — Теперь все идеально. — Тао выгибает вопросительно бровь. — Как инь и янь, — немного смущенно произносит подросток. — Да и волки… Тао смеется, и этот звук отдается теплом в сердце Сехуна. Хуан разворачивается в руках парня, беря его лицо в свои руки. Сехун задерживает дыхание. Его руки слегка дрожат. — Я люблю тебя. — Сехун сглатывает, взглядом бегая по лицу Тао. — Ты же знаешь, что я плох в этом, — отвечает подросток, мягко улыбаясь. — Ты можешь сказать мне об этом по-другому. — И как же? — Вот так. — Тао целует его с трепетом и нежностью. Сехун прикрывает веки. Его ресницы подрагивают, а руки переходят на шею Тао, притягивая теснее к себе. Дверь распахивается. — Ой, — говорит Кай, закрывая ее обратно. Парни смеются, смотря в глаза друг другу. — Он же нас слышал, какого хера? — Возмущается вновь О.                      Чонин спускается вниз, осматриваясь. Где-то тут ходит недовольный Лухан. Возможно, ему и правда стоит держать язык за зубами, и почаще молчать. Кай проходит на кухню, встречая Бэкхена, который только вышел из душа. От него приятно пахнет гелем для душа с запахом черники. Кажется, это гель Чондэ. — Хен, — Ким обнимает Бэка сзади, ощущая мягкость белого халата. — Ты не видел Лу? — Старший отрицательно машет головой, продолжая напевать себе под нос какую-то мелодию. — Хен. — Снова зовет Кай. — М? — Бэкхен идет к раковине вместе с Каем, который все никак не может отпустить Бэка. — Можно я поеду с тобой и Кенсу в магазин? — Бэкхен снова машет головой. — Почему? — Потому что кто-то должен помогать Чену с уборкой. — Кай фыркает. — Будто его можно остановить. Он же будет убираться, пока все не разложит по цветам и… — младший задумывается на секунду, — формам? — Кай, ты будешь дома, тем более… — Раздается покашливание и парни оборачиваются назад. — Ким Чонин, а я тебя искал, — Лухан расплывается в коварной улыбке. — Пошли, поговорим о твоем поведении. — Чонин выпускает Бена из объятий, топая за Ханем. Бэкхен хмыкает, поправляя халат. Они молча поднимаются на второй этаж, и также молча проходят в комнату. — И какого черта было утром? — спрашивает китаец, как только закрывается дверь. Чонин растерянно моргает, сжимаясь. — Мы же договорились… — Лу, это просто шутка. — Старший хмурится, подходя ближе. — Кай, я вообще-то все еще твой хен, не мог ты… хоть немного сдерживать себя в рамках. — Это трудно делать, — признается Ким, смотря в глаза Лу. — Ты… ты все путаешь… точнее меня запутываешь. То ты разрешаешь мне спать с тобой в кровати, то снова отталкиваешь, говоря, что я еще ребенок. Что за чушь? Такое ощущение, будто ты только и ищешь отговорки. Если ты так и не смог ничего почувствовать ко мне, то не стоит мучить ни себя, ни меня. — Лухан молчит, сдвигая брови. Кай прав, причем во многом, но он кажется не видит очевидных вещей. Луханя, как и Сехуна, не учили, что такое пара, и как вообще это работает. А то, что он не является оборотнем в разы все усложняет. Он не может прочитать Кая так, как это делают другие члены стаи. Все, что он может, это использовать наблюдение и анализ. То, что у него получается лучше всего. — Чонин, — Лухан прикрывает глаза, собираясь с мыслями. — Я не отталкиваю тебя. Я уже говорил, что мне нужно время. Просто гребенное время. Это все, о чем я прошу. Ты меня понимаешь? — Кай кивает. — Я уже и так живу с тобой в одной комнате, и позволяю так много, как никому не позволял. — Хорошо, — отвечает младший, приближаясь к Лу. — Но можно мне кое-что сделать? — Если это, что-то безвредное. — Абсолютно, — улыбаясь, отвечает Ким. Лухан кивает, хоть и чувствует, что это не совсем так, как сказал Чонин. Он не успевает понять, как и когда оказывается прижатым к двери, а губы Кая оказываются на его. Он застывает на несколько секунд, прежде чем обвить шею парня своими руками. Кай смешивает агрессивность и нежность. Вначале прокусывая губу, а после слизывая с нее кровь. — Врун, — говорит старший, отстранившись. — Ты такой врун.                      Холодный ветер дует на двух парней, что стоят возле небольшой могилы. Чунмен кладет на могилу сестры букет маргариток. — Он бы тебе понравился, — говорит парень, грустно улыбаясь. — Вы с ним похожи. Похоже он такой же настойчивый, как и ты. И взгляд упрямый, как у тебя. — Он проводит рукой по надгробью, стирая снег. Крис молчит и ждет, не разрушая этот момент. Давая Киму выговориться. Чунмен встает, поворачивая голову к Ву. Он грустно улыбается, опуская взгляд опять к могиле Джиен. Он хотел бы изменить так много, но все, что он может — это попытаться жить дальше. — Думаю, ей бы правда понравился Сехун. — Ифань подходит ближе, сжимая руку Кима. — Что будем делать дальше? — Спрашивает Ву. — Жить? — Крис обнимает парня, прижимая его голову к своей груди. — Я постараюсь стать тем, кем был до этого, — Чунмен хмурится, отрицательно качая головой. — Хотя… я хочу стать другим. Счастливым. — Что насчет твоего брата? — Чунмен молчит, ища нужные слова. Он не знает, захочет ли О общаться с ним после того, что было. — Не знаю, — отвечает он после минутного молчания. — У него есть семья и… тот парень. — Ву хмыкает. — Так что, не думаю, что мне стоит беспокоиться за него. С неба начинает падать снег. Ким поднимает лицо к небу, тепло улыбаясь. — Поехали домой, — говорит он. — Туда? — Чунмен машет головой. — Нет. К тебе. К нам. — Хорошо, — Крис переплетает их руки, уводя с кладбища. Они начнут заново. По-другому. Никакой крови и боли. Только тепло и любовь.                      Кенсу снова вытаскивает из тележки очередную коробку украшений. — Хен, ну куда нам столько? — Спрашивает он у Бена. — Посмотри. У нас тут и так две, нет, три коробки. Мы еды толком не купили. — У нас большой дом. — Говорит Бэк, везя тележку вперед. — Не настолько. И вообще… — Кенсу кто-то задевает плечом, и он почти падает, но Бэк успевает придержать его. Он поворачивается к тому человеку, готовясь все высказать о его неаккуратности и неуклюжести, но так и застывает с приоткрытым ртом. Он встречается взглядом с Чанелем, который удивлен не меньше него. У Пака в руках дорожная сумка, и все тело в бинтах. Даже из-под толстой дубленки выглядывают бинты, что свисают ленточками вниз. Шея тоже вся замотана белой тканью. Бэкхен убирает Кенсу за спину, сжимая его руку в своей. Чанель перехватывает этот жест взглядом, снова ощущая ту пустоту, что пожирает его все это время. Все те годы, когда он врал себе. — Бэкх… — Не надо, — обрывает Пака парень. — Молчи. Все, что ты сейчас должен сделать — это уйти. Чанель хочет опустить взгляд, потому что такой Бэкхен ломает его, выворачивая кости. Он смотрит опять на Бена, хмурясь. Его глаза. Они голубые. Как холодные реки, что бегут с гор или среди леса. Они чистые, почти как стекло. Через них можно разглядеть что угодно. Но к ним не стоит прикасаться. Не стоит нырять туда, потому что замерзнешь. Потому что утонешь и никогда не спасешься. Глаза Бэкхена теперь такие же. Если раньше там было тепло, то сейчас там зима. Возможно, только для Чанеля. — Хен, — тихо зовет До. — Нам… — Сейчас мы пойдем, Кенсу-я, — Чанель снова опускает взгляд. Когда Бэкхен обращается к этому парню, то его голос звучит по-другому. Совершенно иначе. Ласково и заботливо. — Просто кое-кто должен понять, что если хоть когда-нибудь приблизится к моей стае, или, тем более, к тебе — я его убью. — Чанель бросает резкий взгляд на Бена, сжимая кулаки. — Я бы убил тебя здесь, но теперь у нас новый договор. — Ложь Чанеля слышит и Кенсу. Пак никогда не сделает этого. Он ушел из клана, забрав с собой только эту сумку и все. И шрамы, множество шрамов на своем теле. И все они из-за глупости и жестокости. И все они для Бэкхена. Любовь Бэкхена горела, а сгорев, превратилась в ярко-голубой. Любовь Чанеля превратилась в шрамы. Он хочет уехать и скрыться, чтобы больше никогда не встречать мальчишку, которого он чуть не убил. Того, которого не смог защитить и любить так, как любит парень, что утыкается Бэкхену между лопаток. Потому что Кенсу не может. Все, что он хочет — это либо побыстрее уйти, либо вцепиться в горло этому парню. Закончить все. Его хен не должен больше страдать. Но от Бэкхена исходит сила и и уверенность. Он не дрожит, лишь смотрит своими волчьими глазами внимательно, не упуская ни одного движения охотника. — Мы поняли друг друга, — говорит Бен, горько усмехаясь. Чанель кивает, разворачиваясь, уходит, сдерживая все в себе. Уходит уже навсегда. Бэкхен провожает его взглядом, тоже понимая это. На этом их история заканчивается. У Чанеля остаются шрамы и воспоминания о мальчишке с теплыми глазами, которого он полюбил слишком сильно, но так и не смог об этом сказать. А у Бэкхена Кенсу и стая. И печаль, там, на дне этих ярко-голубых глаз. — Хен, — вновь зовет младший. — Пойдем домой. — Пойдем, — тихо говорит старший, все еще смотря туда, куда ушел Пак. У Бэкхена жжет глаза, но он также как и Чанель, оставляет чувства внутри себя, не давая им выхода. Пусть умрут там. Кенсу поворачивает его лицом к себе, вглядываясь. Бэкхен улыбается и они оба знают, что улыбка через силу, но До сделает вид, что верит. Поэтому тоже улыбается. — Пойдем домой, — повторяет он, крепко обнимая старшего. Он будет любить Бена так, как нужно. Без боли и сожаления. Так, чтобы он не страдал от этого. Бэкхен сжимает руки на спине младшего, говоря этим спасибо. — Домой, — шепотом произносит Бэкхен. Им пора домой, туда, где их стая. Их семья. И больше никакой крови. Никакой боли.                      Чондэ раскладывает вещи по порядку на полках, когда в комнату входит Минсок. Он садится на кровать, с улыбкой наблюдая за своим парнем. — Может потом этим займешься? — спрашивает он. Младший машет головой, продолжая усердно раскладывать одежду. — Чен, иди сюда. — Нет. — Почему? — Кто-то должен быть ответственным в этом доме. — Брови Минсока ползут вверх. — Хочешь сказать, что я не ответственный? — Чен кивает, и Сюмин готов поспорить, что он ухмылялся в этот момент. — Чондэ, — строго зовет парень. Чен оборачивается, кидая хитрый взгляд через плечо. Он встает, оставляя вещи лежать на полу. Подходит к Минсоку, вставая напротив него. Наклонившись, он кладет свои руки на его колени, с вызовом смотря в глаза альфе. — Что? — Минсок сглатывает, потому что взгляд у Чена такой, что пробирает до костей. Сюмин машет головой приходя в себя. Альфа тянется рукой к краю кофты младшего, сжимая его и притягивая Чена ближе. — Ты что, решил, что можешь вот так просто заявлять это своему альфе? — выгибая бровь, задает вопрос Мин. Парень кивает, наклоняясь к уху Минсока. — Ну, да, я глава этой семьи. — Горячий шепот обжигает нежную кожу. — Да? — Минсок перемещает руку на шею младшего, пока руки его пары проходятся вверх по бедрам альфы, останавливаясь в опасной близости возле паха. — Хочешь доказать мне это? — хитро спрашивает Мин. — Если это нужно, то могу. — Чен валит старшего на постель, наблюдая, как зрачки его расширяются. — Ну, попробуй, — забавляясь, отвечает Минсок. Чондэ усмехается, взбираясь сверху на парня. Минсок шипит сквозь зубы, прикрывая глаза, потому что Чен трется об него своим возбужденным членом, задевая внушительный бугорок парня. В штанах становится невыносимо тесно и жарко. — Кажется, на тебе слишком много одежды, — говорит Чондэ, задирая футболку старшего. Кожи касается прохладный воздух, ведь окно все еще открыто в комнате. Футболка отбрасывается в сторону. Сюмин смотрит, как Чен снимает футболку и с себя. На теле играют мышцы, и это заставляет старшего облизать губы. Хочется просто повалить Чена на кровать и доказать, кто главный, но вместо этого он наблюдает, давая возможность Чену поиграть с собой. — Вот так хорошо, — шепчет парень, наклоняясь к нему. Губы так близко к губам Минсока, но поцелуя не следует. Чондэ только растягивает губы в новой ухмылке, спускаясь на шею. Мин плотно закрывает веки, когда горячий язычок спускается вниз по шее к ключицам. Чен следит за тем, как кадык старшего ходит туда-сюда. Парень прикусывает кожу, заставляя этим дыхание старшего сбиться окончательно. Он тянет руку к Чондэ, хватая его за волосы. Чен чувствует, как узел возбуждения внизу становится больше. Он спускается поцелуями все ниже, уходя на правый бок. Там все еще небольшой шрам от той раны. Чондэ хихикает, обводя языком это место. Минсок приподнимает голову, хмуро смотря на парня. — Ким Чондэ, ты что, блять, хихикаешь? — Нет, — хихикнув еще раз, отвечает парень. Палка, чертова палка! — Просто все еще смешно от того, что в тебе застряла палка. — Так, сейчас кое-что в ком-то другом застрянет, — Минсок собирается встать, но руки Чена надавливают на его грудь, оставляя на месте. — Лежи. — Минсок недовольно ложится обратно. Его настрой медленно ползет вниз. Но поцелуи Чена добираются до штанов, он тянет их вниз, открывая вид на твердо стоящий член под плотной тканью. Младший сглатывает слюну, проходясь по пересохшим губам языком. Минсок не сводит глаз с Чондэ. Чен поднимает глаза на альфу, смотря с лукавством. Он целует член через боксеры, положив руку на внутреннюю сторону бедра Мина. Рука Минсока возвращается в волосы младшего, сжимая их. Чен тянет ткань вниз, освобождая твердую плоть. Альфа закусывает губу, когда мягкие губы пары обхватывают головку, обводя ее языком. Чен снова смотрит глаза в глаза. Минсок тихо выдыхает. Младший плотно обхватывает губами ствол, вбирает до самого основания. Минсок гортанно стонет, падая головой на подушки. Рука крепче сжимает мягкие волосы, вызывая довольный тихий стон у Чена, он тянет руку к своей проблемке, но властный голос старшего его останавливает: — Даже не думай. Не смей себя трогать. — Но Чен не слушает, сжимая свой стояк, посылая вибрацию по члену Минсока. Старший рычит, отстраняя Чондэ. Член покидает горячий рот с хлюпающим звуком. Губы Чена раскраснелись, а слюна стекает по подбородку. Минсок меняет их местами, прижимая парня к простыням, которые они выбирали вместе. — Моя очередь. — Шепчет прямо в губы Сюмин, накрывая их, чтобы смять в поцелуе, проникая языком внутрь. Он проходится по зубам, а после и по языку Чена. Младший отвечает, положив руки на плечи альфы. Он трется об колено старшего, тихо постанывая. Про обещание что-то доказать, как-то забывается. Пусть только Минсок снимет чертовы штаны с него и с себя, а потом Чен сможет мыслить адекватно. Ну или нет. Штаны падают на край кровати, а джинсы Чена на пол. Он рвано выдыхает, когда сильная рука сжимает его плоть. Закрыв глаза, он припадает к шее любимого, оставляя мокрые поцелуи. Минсок оглаживает слегка подрагивающие бедра парня, приподнимая их, заставив этим Чена расставить ноги шире и согнуть в коленях. Ким старший спускается поцелуями вниз к паху, прикусывая кожу. Чондэ привстает на постели, смотря на альфу. Минсок поглаживает пальцем сжатую дырочку, слыша новый выдох Чена. Он подтягивает парня ближе к себе, ложась между его ног. Чен снова прикусывает свою губу, ощущая язык проталкивающийся внутрь него. — Черт, — Чен шипит, прикрывая рот рукой. Альфа тихо рычит, проталкивая один палец внутрь, смазав перед этим его слюной. — Может… хотя бы… ох черт… Минсок снова проходится языком по дырочке, вызывая стон у парня, который разлетается по комнате. В мире один Кенсу сбегает из дома на улицу в это время. Он растягивает тугие стенки, добавляя еще слюны. Второй палец входит труднее, и Чен слегка шипит уже от дискомфорта. Минсок целует внутреннюю сторону бедра, вытягивая каплю боли. Пальцы находят заветный бугорок, надавливая. Чондэ стонет громче, цепляясь руками за простыни. — К черту, я потерплю, просто войди уже, — требовательно произносит младший. Минсок ухмыляется, сдавливая в руках бедра Чена. — Я не могу причинять боль своему мальчику, — выдыхает в самые губы он. Чен притягивает его к себе, жадно целуя, постанывая, когда чувствует давление на вход. Минсок проталкивает только головку, замирая. Губы тянутся к шее младшего, покрывая ее поцелуями. Он засасывает тонкую кожу, оставляя свою метку. Чен стонет, обнимая старшего. — Минсок, — вырывается у парня. — Да сделай ты что-нибудь. — Сейчас, малыш, — шепотом доносится голос Минсока. Он помогает себе рукой войти глубже. Пальце Чондэ на его спине оставляют пару отметин, впиваясь. Тихий стон Минсока срывается с губ, когда он входит до конца. — Малыш. — Губы Чена снова блуждают по его шее, едва касаясь. Минсок начинает медленно двигаться, удерживая парня на одном месте за бедра. — Быстрее, черт… Минсок, пожалуйста, — но старший будто не слышит. Медленные толчки сводят с ума, и Чен утыкается лицом в шею старшего, тихо хныча. — Черт, ну Минсок. Пожалуйста. — Старший ищет одной рукой маленькую подушку, что должна была быть на кровати. Она почти падает на пол, когда пальцы Минсока хватают ее. Он подкладывает подушку под поясницу Чена, выходя из него. Чондэ недовольно вздыхает, приоткрывая глаза, что были закрыты все это время. — Не смотри на меня, — выдыхает он, когда встречается глазами с Сюмином. — Почему? — интересуется он, раздвигая ноги парня еще шире. Член входит до упора, выбивая воздух из легких младшего. — Потому что я схожу с ума от этого, — отвечает он, обхватив шею Минсока руками. Чен вновь закрывает глаза, когда Минсок начинает двигаться в нем. Резкие толчки заставляют подаваться навстречу, задыхаясь стонами, что звучат все громче. Минсок и сам стонет, оставляя короткие поцелуи на плече младшего. Чен обхватывает его ногами за талию, прижимаясь ближе. Внутри все горит и, кажется, сам Чен сгорает. Минсок слегка замедляется, чтобы поцеловать желанные губы, искусанные и покрасневшие. Чен отвечает сразу, двигаясь сам. Его член прижимается к животу, пачкая его смазкой. Мин обхватывает его рукой, проводя пальцем по головке, слыша громкий стон своей пары. — Держись крепче, малыш, — с нежностью просит он, входят до упора. Чен сдавливает его плечи руками, когда крепко прижимается к нему всем телом. Движения Сюмина хаотичны, и с каждым разом он все сильнее вбивается в Чондэ, заставляя его голос срываться. Чен кусает его за плечо, кончая. Минсок громко рычит, заполоняя его своей спермой. Он делает еще пару толчков прежде, чем выйти. Он оставляет множество поцелуев на вспотевшем лице младшего, наваливаясь на него. — Я люблю тебя. — Грудь Чена быстро опускается и поднимается, а сердце стучит так громко, что ему кажется, что его слышат даже в городе. В ушах все еще звенит от оргазма. Он обнимает Минсока за голову, ласково вплетая руку ему в волосы. — И я тебя тоже, — пытаясь привести дыхание в порядок, отвечает Чондэ. — Но я все равно глава семьи. Минсок тихо смеется, целуя сладкие губы.                      Кенсу берет пачку беруш, выходя из комнаты. Он спускается вниз, выкидывая ее в мусорку. Без сожаления смотря, как крышка скрывает их. Он думает, что можно переехать в подвал. Наверное Бэкхен согласится. — Там хотя бы звукоизоляция неплохая. — Говорит он, пожимая плечами. Со второго этажа раздается новый стон. Кенсу морщится, а потом раскрывает глаза. — Подождите-ка, это что, Минсок-хен? — До отчаянно хнычет. — О, ужас, я уже их различаю. — Он прикрывает уши руками, мотая головой. — Нет, нет, нет! — Парень выбегает на улицу, не желая принимать этого факта.                      Сехун просыпается рано и, как теперь бывает часто, в объятьях Тао. Его руки крепко прижимают к себе подростка, а нос почти всегда утыкается в шею. Сехун сладко улыбается, широко зевая. — Тао, вставай, — говорит он, поворачиваясь лицом к паре. Хуан что-то мычит, теснее прижимаясь. Сехун тихо смеется, пытаясь выбраться из стальных объятий. — Эй. Я хочу вылезти. Там наверняка все уже собрались. Мы должны пойти помочь нарядить дом, — не сдается О, хоть и понимает, что этот глупый волк может проспать до обеда. — Глупый волк. — Тао медленно открывает глаза, сонно моргая. — Вставай, — с улыбкой просит Се. Тао мотает головой. — Тао. — С нажимом говорит парень. — Не хочу. Давай еще полежим. — Кто из нас младше? — Ты, — сразу отвечает Хуан. — А похоже нет. Вставай. — Тао отворачивается, прячась в одеяле. — Тао! Не зли меня, вставай. — Неа, — доносится из-под одеяла. Сехун решает применить тяжелую артиллерию. Он садится сверху на парня, прижимаясь всем телом. Тао ощущает жар его тела даже через слой огромного одеяла. Но упорно не поддается. Даже, когда тонкие пальцы пробираются внутрь, касаясь подтянутого живота. Сехун разочарованно выдыхает, стягивая одеяло с китайца. — Пойдем. — Он обещал Чену, что они встанут рано и помогут, а тот все портит. И это раздражает. Сехун закусывает губу, думая, что сказать. Идея приходит мгновенно. — Если ты не встанешь, то я уйду, и спать ты будешь один. — Хуан молчит. Сехун раздраженно встает с кровати. — Бесишь. Вот и спи тут один. Теперь так будет постоянно. — О дотрагивается до прохладной, круглой ручки двери и его кутают в одеяло. — Иду я, иду. Только не злись. — Почему мне вечно нужно… — Тао быстро разворачивает его к себе, накрывая рот своим. Сехун что-то мычит, но все же прислоняется к двери позади себя, позволяя рукам Тао делать то, что он хочет. Оторвавшись от мягких губ, он смотрит, как они постепенно краснеют. — Какой ты упертый, а. — Не ворчи, — нежно произносит Тао. — Я чувствую себя стариком, который женат на вредной старухе. — Тихо смеется Хуан. Крепко обнимая недовольного Сехуна. О отталкивает от себя Хуана, показывая фак. — Я передумал, ты, блять, будешь спать в зале. — Он уходит из комнаты, оставляя Хуана одного. — Ну волчонок, я же пошутил. Вернись. — Тао идет за Сехуном, потому что О реально может не пустить его в комнату. — ВОЛЧОНОК!                      Исин закидывает гирлянду на верхушку елки, что они поставили в гостиной, тихо смеясь. Бэкхен смотрит недовольно, скептически осматривая ее. — Син-Син. — говорит он, уперев руки в бока. — Так не пойдет, снимай. — Но Бэкхен-а, — стонет Чжан. — Двенадцатый раз. — Бен машет головой, показывая глазами, чтобы он выполнил просьбу. Лэй снимает желтую гирлянду, кидая ее обратно в коробку, к остальным украшениям. — Хен, — зовет Кенсу, держа еще коробку в своих руках. — Может… — Неа, — прерывает его Бэк. — Вы, блять, не стараетесь. А это важно. — Заявляет Бен, придирчиво осматривая елку. Он обходит ее по кругу, цокая языком. Он снимает несколько шаров, меняя их местами. — Вот так. — Бэкхен! — резко произносит Лухан, который рядом протирает полки. — Они же ОДИНАКОВЫЕ. Какого черта ты их местами меняешь?! — Негодуя, интересуется китаец. Бэк начинает спорить, говоря, что оттенок у них разный. Исин переглядывается с Кенсу. Младший кивает. Они тихо опускают коробки, ретируясь на кухню. Лучше Чен и его фирменные печенья, чем Бэкхен и украшения. — Куда это вы собрались, а ну вернулись, — говорит Бэкхен, препятствуя бегству. Парни синхронно вздыхают и возвращаются. Это будет надолго. Лу качает головой, и возвращается к полкам. Он тянется к верхней. Не выходит. Он встает на одну из полок, приподнимаясь. Равновесие куда-то уходит и Лу закрывает глаза, но так и не падает. Крепкие руки удерживают его за бедра. Он облизывает сухие губы, которые пересохли от резкого испуга. — Ким Чонин, — Кай сильнее сжимает руки. — Не мог бы ты… — Тогда упадешь, — отвечает он, хитро улыбаясь. Старший что-то бубнит под нос, медленно опуская ногу обратно. — Ты не умеешь придерживать как нормальные люди?! — возмущенно спрашивает китаец. — Неа. — Тогда сам и вытирай. — Лу вручает ему тряпку, быстро уходя из зала, чтобы Кай не почувствовал ни легкое возбуждение, ни сильное смущение. Но Чонин все чувствует, и его губы растягиваются в лукавой улыбке. — Лу, — Старший оборачивается, останавливаясь. — Мое предложение все еще в силе, — говорит он. Лухан непонимающе моргает, а когда понимает, о чем младший, то закрывает глаза, сжимая руки. Кай говорит о том разговоре про «тебя никто никогда не вылизывал?». — Ким Чонин! Не разговаривай со мной! — Хань быстро уходит. Он повторяет себе: «Не думай об этом. Не думай. Никаких Каев и их языков». Но мозг начинает отчаянно рисовать в голове разные образы, заставляя Лу прикрыть лицо руками. — Идиот! Ким Чонин, ты идиот!               Минсок берет тарелку с готовым печеньем, унося ее в гостиную на маленький столик. Он с улыбкой смотрит на стаю, что расселась по всему залу. Исин лежит на диване, положив голову на колени Бена, тот же облокачивается на плечо Кенсу, перебирая волосы Чжана. Сехун и Тао сидят на полу. О сидит перед Хуаном, откинувшись ему на грудь. Он что-то говорит с серьезным лицом, и Тао смеется, оставляя нежный поцелуй на шее. Лу и Кай сидят на кресле. Правда Кай почти сидит на самом Лухане, но это не важно, потому что оба довольны. Они внимательно следят за развитием сюжета в фильме, который вся стая долго выбирала. — Они милые, — говорит Чен, обнимая со спины. Горячее дыхание касается шеи, и Минсок покрывается мурашками. Он кивает, накрывая руки Чондэ своими. — Ага. Чондэ вместе с Минсоком смотрит на парней, и тоже тепло улыбается. Теперь все будет хорошо. Они дома. Они рядом. Вместе.