Право на жизнь

— Что? — Юнги непонимающе уставился на доктора, чувствуя, как часто забилось его сердце от тревоги за свое будущее. — Я все сказал предельно ясно. Повторяться не буду. Юнги все ещё смотрел на уролога удивленными глазами, когда сам чуть не дрожал от волнения, которое настигло его. Рожать? Бета такое впервые слышит. Донором ребенка? Это как вообще, такое реально? Похоже на бред. — Но беты не рожают, — произнес Мин уверенно, больше даже, чтобы самому убедиться в правоте своих слов. — Это вам так говорят. А знаешь почему? — Юн замотал головой. — Потому что это не приветствуется в обществе. Ты прав: рожать должен омега. Но с тех пор как наука продвинулась далеко вперед, родить может и бета. Только этих «особых» бет очень мало в мире, поэтому их сразу с руками и ногами разбирают. Для этого строение организма должно подходить под эту чуждую для беты роль. Под роль папы для малышей, ну, или как в твоём случае скорее инкубатором. А тебе очень повезет, я так думаю. Ты молод, хорош собою. Попадешь в руки хорошей семье, в которой омега не может иметь ребенка, и все. Это же не так плохо, да? — Врач взглянул сначала в окно, а затем повернул довольное лицо в сторону беты. Мин опустил глаза в пол, не веря услышанному. Такое невозможно! Юнги захотелось соскочить с места и убежать, чтобы только больше никогда больше не слышать эти страшные слова. Беты, которые могут выносить ребёнка. Это все так нереально и фантастично, что смеяться истерически охота. Но у Юна ступор. Он не знает, что испытывает в этот момент. Удивление, страх, радость. Радость? Юнги медленно перевел взгляд на доктора, который улыбнулся, обнажая ровные зубы, и вздрогнул. Он не мог поверить в эти слова, которые так ненавистно сверлили его мозг и заставляли задумываться над сказанным. Такое чувство, что взяли и вынесли приговор на всю жизнь без права собственного слова. — Я н-не понимаю. Мне надо родить ребенка? Но к-как? — Юнги задрожал. — У меня есть выбор, могу я этого не делать? — Молодой человек, выбор был тогда, когда ты был на свободе. Сейчас ты полностью в нашей власти и принадлежишь нам. И тем более я не отдам тебя на органы, поэтому даже не надейся противиться. — Доктор выпрямился. — Одевайся. — П-подождите. — Юнги не мог успокоиться, не мог это принять. — У меня нет ни матки, ни… — Пересадим, — перебили его, отчего у Юна все замерло внутри. — Что? Что вы несёте? — У Юна подкосились ноги, но врач вовремя успел его подхватить, чтобы он вовсе не упал на пол. Он аккуратно посадил его на стул и подошел к кулеру, чтобы налить воду пациенту. Юнги же часто дышал и все смотрел вниз, не желая принимать такую реальность. — Я не хочу. Рожать могут только омеги. Какая матка? — Успокойся. Я не хочу вызывать медбратьев, чтобы тебе поставили успокоительное. — Он протянул парню воду, и тот не стал отказываться, взяв в руки стаканчик, глотнул пару раз. Тошнота начала подкрадываться к горлу. — Это не так страшно, как ты думаешь. Твои органы никому не отдадут. Да, тебе пересадят искусственную матку, ты сможешь забеременеть, но поверь мне, это куда лучше, чем лишиться печени или почек. Да и рождаемость омег или альф возрастет, потому что беты не рожают бет. — Почему, если ученые создали искусственную матку для бет, то нельзя создать искусственные органы? — Юнги посмотрел исподлобья на мужчину. — Разве это так сложно? — Хороший вопрос. Это не то, чтобы сложно. Это невозможно. Думаешь, ученые не думали над этим вопросом, а сразу решили резать бедных бет? Нет, мой милый. Дело в том, что есть беты, как ты, у которых есть предрасположенность к вынашиванию потомства. Но природа не доделала таких бет до конца. В вашем организме есть место, так сказать, в котором должна быть матка, но она не полностью сформирована. Поэтому ученые потрудились на славу и смогли дополнить организм таких бет пересадкой нескольких частей матки. И, о чудо, искусственно-выращенный орган прижился в теле беты! А потом, спустя еще пару лет, такие беты смогли забеременеть. Это было много лет назад и с тех пор эта индустрия все больше и больше развивается. Когда-нибудь ученые и органы создавать смогут и органы бет уже не понадобятся. Юнги затрясло сильнее. Он прижался к стулу, на котором сидел и со всей силы сжал стакан с водой. Врач, видя, что парню не по себе, забрал у него стакан и опустился перед бетой на колени, заглядывая в глаза Юнги. Тот тяжело вздохнул и посмотрел в ответ, думая о том, чтобы не показывать свои эмоции. Доктор погладил парня по плечам и улыбнулся. — Я не хочу, чтобы ты закончил, как многие заключенные здесь. Насчет семьи я не соврал. Часть бет, которым пересадили матку, отдали в семьи, и они живут, как и все нормальные люди, не за решеткой. — Мне теперь всю свою оставшуюся жизнь посвятить тому, чтобы плодить чужих детей? — Он горько улыбнулся и отвел взор в сторону. — Не знаю, что лучше, умереть от потери органов или быть всю жизнь в роли инкубатора. — А ты подумай. В любом случае, парень, ты особенный, а таких людей тут ценят. И те, у которых ты будешь жить, тоже будут тебя ценить, а не относиться к тебе, как к дерьму. — Он помотал головой. — Есть один вариант, чтобы ты стал обычным бетой, как и остальные заключенные. Это анализы. Если они покажут, что ты непригоден, то, значит, никто тебе пересаживать ничего не будет. Юнги вздрогнул, ощущая, как дрожит все внутри него и бунтует. Он сжал кулаки и встал с места. Парень принялся натягивать на себя одежду. Время от времени бета посматривал на доктора, когда тот встал и сел за свой стол, записывая что-то в карточку. Мину стало жалко себя. Он редко себя жалеет и не любит это чувство, но тут ему было очень плохо на душе. Боже, как же ему хочется исчезнуть из этого гадкого мира, не видеть никого и ничего впереди. Почему нет места, где беты жили бы как хотели, где их не принуждали бы к вечной работе на грязных заводах и предприятиях, где они могли бы спокойно завести семью, усыновить ребенка, где не было бы таких страшных тюрем? Бета был бы личностью, а не простым номерным донором. Тогда мир стал бы лучшим для всех. Все жили бы счастливо и непрекословно. Или это всего лишь бурные фантазии и мечты пленника, потерявшего свою душу? — Доктор, — произнес Юн, уже одевшись и собираясь выходить из кабинета. — Что еще? — А если анализы будут плохими? — Тогда я посмотрю, что можно с тобой сделать. Я тебя не понимаю. — Врач внимательно посмотрел в глаза парню. — На твоем месте, я был бы рад этому. Или ты хочешь, чтобы тебя разобрали на органы? Тут ты останешься цел и невредим, поэтому надейся на хорошие анализы. — А подробнее мне можно узнать об этом? — Конечно. Анализы будут готовы вечером. Ты же сдавал уже кровь? Ну, вот и прекрасно. Чтобы не бегать туда-сюда, тебя сразу поселят в специальное отделение, где будут такие же, как и ты. Вечером я приду к тебе и все расскажу. — Уролог взял со стола его обходной лист и протянул его бете. — Держи. Постой сейчас возле кабинета. Юнги кивнул и вышел из кабинета, а за ним вошел парень лет тридцати. Юн не успел и шага сделать, как прижался к стене и весь бледный и изнеможённый опустил голову, прикрывая лицо от посторонних. Он почувствовал, как к нему кто-то прикоснулся и поднял глаза, встретившись взором с Сокджином. Тот приподнял его лицо, но Юнги повернул голову, не желая, чтобы на него смотрели. Откуда тут вообще Ким? Он должен быть в другой группе. — Долго же ты там был. Вышел весь бледный и без настроения. Что там происходило? — спросил с волнением в голосе бета. — Просто осмотр. — Юнги пожал плечами. — Как у тебя всё прошло? — Отлично. Я полностью здоров. Будет круто, если нас определят в одну группу. — Да, наверное. — Думаю, меня поселят в отделе «A». Как и тебя. У тебя же все хорошо? — Я еще не знаю. Мне не говорили. — Юнги не хотелось повторять слова уролога. Джину не надо знать такое. Он опустил голову и обхватил себя руками, чувствуя, что его еще потряхивает. Или это от того, что в помещении прохладно? Он помотал головой и решил задать вопрос: — А что это за отделы такие? — А ты не знаешь? «А» — здоровые или почти здоровые, болезни, от которых можно легко вылечить. Например, грипп. «В» — люди с небольшими отклонениями или здоровые только наполовину. Некоторых из них можно вылечить. «С» — люди, болезни которых трудно поддаются лечению. «D» — серьезно больные люди, болезни которых вылечить почти невозможно или лечение длится промежуточное время. Из кабинета вышел врач. Он заметил Юнги, кивнул, а затем быстро куда-то направился, будто кого-то ища. Отвечать не хотелось. Юнги отвернулся резко, и Джин заметил это замешательство на лице нового друга. Мин вздрогнул, задумавшись вновь. В уме никак не укладывается, а тут еще прямые доказательства будут. Позорище, одним словом. Лучше быть донором органов, чем суррогатным отцом. Но раз это судьба, то никуда от этого не деться. Юн перевел взгляд на остальных бет в коридоре. Одни стояли и переговаривались между собой, некоторые же стояли отдельно от всех, молча смотря на свою карточку, остальные сидели, но были и те, кто умудрился уснуть на скамейке. Возможно, они еще не знают, куда попадут, или уже догадываются. Но все они знают, что в итоге с ними случиться. Взгляд Юнги остановился на громиле под два метра ростом с широкими плечами и накаченными руками. Тот мило беседовал с пареньком лет восемнадцати, с худыми руками и ногами, с бледным лицом и кожей. Его русые волосы были собраны в высокий хвост, а одежда смотрелась как-то мешковато и неаккуратно на худеньком тельце. Бета улыбнулся, отчего по телу Мина пробежались мурашки. Улыбка этого парня была красивой, беззаботной, как будто он находится вовсе не в лагере смертников, а в обычной больнице, где его примет врач и отпустит домой. Но, конечно, это была ложь. Назвать взрослым его просто нельзя, потому что ростом он был небольшим и миленьким на лицо, точно подросток. И этот ребенок тоже погибнет здесь вместе с товарищами, увянет, как нераскрывшийся цветок ранним утром, исчезнет, как вчерашний день с его неприятными воспоминаниями, и оставит после себя только внутренности. Все здесь лишь оболочки. Оболочки, которым нельзя сказать слово в свое оправдание. Юнги — оболочка, и Сокджин — оболочка, даже тот паренек тоже оболочка. Только вот оболочке не нужна душа, как и кукле сердце. — Что-то было в кабинете? — сказал тихо бета. — Я переживаю. — Осмотр и все. Тебя это волнует? — Юн усмехнулся. — Не надо задавать глупые вопросы. Мое состояние никого не волнует, кроме меня. Всегда так было и будет. Позаботься лучше о себе. — Чего? — Сокджин, мы знакомы всего ничего. — Юнги покачал головой. — Мы не друзья, нас знакомыми-то назвать еле можно. Так с чего тебе переживать? Я тебя не знаю и ты меня тоже. Хватит лапшу на уши вешать. Сокджин нахмурился и приподнял одну бровь. — Эй, мне просто нужен человек, который будет меня понимать и поддерживать в нужный момент. Всем он нужен. Так что не неси хуйни, и если я говорю, что переживаю, значит, я переживаю. — Какое лицемерие. — Он заглянул в глаза парню. — Замолчи и давай сделаем вид, что ты этого не говорил. Всем сейчас тяжело. — Ладно, окей. Я погорячился. Прости. — Юн крепче обнял себя и отвернулся. Неожиданно толпа начала двигаться и Юн, подняв голову, заметил доктора с охранником. Врач показал на Юнги, и мужчина с серьезным лицом пошел сразу к Мину. Юн прижался к стене и схватился за руку Сокджина. Джин, не понимая, что происходит, взял его за руку и вышел вперед, будто защищая, Юнги. Мину было страшно, словно его смерть уже за ним пришла. Он отчаянно схватился за Сокджина, прижимаясь к нему, и смотря на охранника, как на главный кошмар своего детства. Мужчина шел к ним, и ему было все равно на судьбу Юна. Это его работа — забирать и уводить куда-то таких отрешенных, как Юнги. — Что происходит? — спросил Сокджин и зарычал, стоило охраннику-альфе подойти ближе. — Отойди от него, пока тебя в изолятор не упекли, — выдал мужчина и оскалился. Юнги вздрогнул. — Юнги, отойди от молодого человека и пройди с охранником. Он отведет тебя в нужное место. Не противься, — пытался вразумить его доктор. Любопытные смотрели на них, указывали пальцем и шептались. Юнги стало не по себе, а слабость в теле только больше все усугубляла. Он прислонился к Сокджину, погладил его второй рукой по плечу и уже хотел отойти, как бета крепко взял его за руку, удерживая на месте. Юнги поднял голову, видя, каким злым сейчас был Сокджин. По нему нельзя было сказать, что он был бетой. От него исходила сила, которая не свойственна бете. Такой бы силой подчинять себе, приказывать, даже клыки, которые у бет редко выделялись, и то были длинней обычного. Но охранник являлся альфой, а значит, он был сильнее и морально и физически. Юнги видел, как вздулись вены на его руках и как он схватил дубинку, приготовившись усмирить бету. Мин повертел головой. Нет, Сокджин из-за него пострадать не мог. Это было неправильным. — Отпусти руку, — сказал Юнги Киму. — Пока ты мне все не объяснишь, я ее не отпущу. — Это просто осмотр. Пожалуйста, отпусти. Он покалечит тебя. — Я знаю, когда за бетами приходят. Ничего хорошего за этим не следует. Много раз видел и многих потерял так, — выдал Сокджин и сильнее сжал руку Мина. — И тебя из-за ебнутых врачей терять не хочу. — Молодой человек! — не унимался доктор. — Сокджин, я вернусь. Обещаю. Мы с тобой еще попадем в одну группу. Мы с тобой станем друзьями, братанами, да хоть кем, но выполни просьбу врача, — умолял Юн, чувствуя, как на глаза чуть слезы не наворачиваются. — Мне это надоело. — Охранник подошел ближе, и Юн, наконец, вырвал руку и вышел к охраннику, посмотрев в последний раз в лицо беты. Сокджин вовремя разжал руку, потому что понял, что Юн все равно уйдет. — Так-то лучше. Сокджин разочаровано взглянул в лицо Юна, но на его расстроенное выражение Юнги прошептал «прости» и отвернулся, направившись за охранником. Ничего не поделаешь. Может, они еще увидятся. Они же должны, их же не будут ограничивать в перемещении по лагерю. Юнги не хотел гадать. Ему было совестно за Сокджина и за свой поступок, но только так он мог оградить бету от побоев. Сокджин давно тут и ничего не сказал. Почему он молчал? Почему он проходил снова осмотр врачей? Много вопросов, а ответы вряд ли найдутся. Но факт остается один — Сокджин многих потерял, и думал, что в Юне нашел нового друга. Но судьба злодейка еще та. Беспощадная сука. Неправильно привязываться к человеку за несколько часов, и Юнги не привязался. Только отчего-то сердце болит и опустошенность внутри. Они не были друзьями, но, возможно, Ким увидел в нем своего будущего друга. Юнги настолько задумался, что не сразу обратил внимание, куда они шли. Простирался белый коридор, в котором были одни сотрудники и врачи этой тюрьмы. Все они так подозрительно посматривали на них, а кто-то из охранников посмел показать на Юнги пальцем. Охранник лишь рыкнул на их действия и сказал не обращать на этих уродов, как он сказал, внимания. Так Мин и сделал, но те продолжали пялиться на его спину и шушукаться. Интересно, что их так заинтересовало в Мине? Он ведь обычный заключенный, здесь таких тьма тьмущая. — Не привлекай к себе внимания. Если они смотрят — пусть смотрят, — произнес грубо охранник, продолжая тащить Юнги в незнакомое место. — Здесь, таких как ты немного, можно сказать, вообще нет. Впереди находятся только лаборатории, в которые вход для заключенных воспрещен. Кто здесь работает не так давно, не знает, куда я тебя веду, а вот более бывалые понимают. Кстати, не каждый охранник знает, где находится отдел «Е». Поэтому тебе повезло, пацан. Тот отдел самый смирный. — Отдел «Е»? Разве такой существует? — Он секретный и многим здесь лучше ничего про него не знать. — А вы здесь давно работаете? — неожиданно задал Юнги вопрос. — Можно сказать и так. — Значит, вы знаете каждый уголок в лагере? — Да. — Затем он быстро повернулся к Юнги и ткнул толстым пальцем ему в грудь. — Не задавай вопросы не по делу. Ты смотри, вам запрещено разговаривать с нами, и это просто я такой «добрый», другие бы давно послали тебя куда подальше. — Так зачем тогда, если запрещено, вы отвечаете мне, мистер? — Юнги не собирался сдаваться. Почему-то не хотелось слушаться больше и быть тихим. После того, что произошло, пути назад уже просто не было. Его хоть как отведут в тот отдел. — Потому что мне, в отличие от тебя, можно. — Вам тоже запрещено с нами разговаривать не по делу. Разве нет? — Слышь ты, щенок. — Он сильнее надавил пальцем в грудину, отчего Юнги стало больно, но бета виду не подал. — Здесь я главный и я решаю, что мне можно и что делать. Ты же здесь ничто, ты даже гроша не стоишь. Мусор, отброс — вот ты кто. Скажи спасибо за то, что хоть отцом побудешь. — Не отцом, а суррогатным отцом. Это две разные вещи, — все еще не унимался Мин, когда этот палец так сильно и грубо давил на него. — Да мне срать! Хочешь к своему дружочку попасть? Хуй тебе. Будешь гнить там, где тебе укажут. Понял? — проорал он в лицо, и Юнги почувствовал, как его противные слюни забрызгали все лицо, а еще этот отвратный запах изо рта. После мужчина развернулся и молча пошел дальше. На этот раз Юнги не стал ничего говорить. Он вытер свое лицо, проглатывая обиду. Они прошли, наконец, этот огромный белый коридор и вошли в еще один, только поменьше. Там тоже все было белым-бело, только ещё люди в белом ходили туда-сюда. Затем спутник Юнги свернул влево и остановился около большой серой двери. Он быстро провел картой по панели рядом с дверью, и кнопка над ней загорелась зеленым светом. Еще мгновение и дверь отворилась, пропуская их в убежище. Охранник быстро вошел, после чего зашел Юнги. Перед ним сразу предстало небольшое помещение серого цвета с большим горшком с цветами посередине. В этой комнате было всего три двери, и она из них, что справа, была прозрачная, а по ту сторону виднелась небольшая лестница наверх. — За мной, — грубо сказал мужчина и подошел к двери напротив. Охранник повернул дверную ручку, и затем резко потянул дверь на себя. Быстрым шагом он шагнул внутрь, гневно осмотрев большую комнату. Его спина была широкая, поэтому Юнги не сразу смог увидеть место, куда они пришли. Он всего лишь стоял позади и видел небольшой кусочек от комнаты: двухъярусная белая кровать с компактной тумбочкой рядом. — Вот мы и пришли, — громко произнес мужчина, отходя в сторонку. — Здесь ты и будешь жить. Это твои соседи. — Он указал на парней за столом. — Минхо тебе все расскажет и покажет. Да, Минхо? — Почему всегда я? — ответил парень с повязкой на глазу и черными густыми волосами. Он сидел ближе всех к Юнги и держал в руках игральные карты. — Потому что я так сказал. Новенький, устраивайся здесь. Вечером к тебе зайдут и скажут, что делать дальше. — Охранник начал выходить из комнаты, но Юн попытался остановить его. — А если анализы будут плох… — Громкий хлопок двери, из-за чего Мин замолчал на полуслове. — Даже не надейся на анализы, они тебя не спасут, — пробормотал лениво тот самый Минхо. Юнги отчаянно повернулся к ним и начал осматривать каждый уголок. Комната была большая и просторная, выкрашена в белый цвет. У стен стояли кровати, примерно, кроватей восемь, если не больше, а около них располагались небольшие тумбочки. Посередине комнаты находился круглый стол, и за этим столиком сидели всего три человека. Парень с повязкой, кого звали Минхо, сидел в пол-оборота и оценивающе осматривал Юна. Его единственный черный глаз всматривался в его тушку, отчего немного пугал. На нем была свободная белая футболка и такие же штаны. На оголенных руках виднелись татуировки, полностью заполняющие его руки, кроме кистей. — Проходи, новенький, сюда, — высказал он, не отводя взора от новичка. — Не бойся, мы не кусаемся, — сказал парень напротив него. — Я Инсон. — Юнги, — ответил и принялся разглядывать Инсона. Внешность у него была необычной. Черные волнистые волосы выше плеч, отливающие синеватым цветом. Смуглая кожа и красивые карие глаза, которые светлели при ярком свете, например, как сейчас. На темном лице выступала небольшая щетина, которая его только красила. Из-за цвета кожи его зубы казались белоснежными и ровными, как будто их отбеливали. Густые черные брови, которые чуть ли не срастались вместе. Телосложение у него менее мощное, чем у Минхо, да и ростом он был ниже. Мин бы смог дать ему лет двадцать, если бы не большие морщинки на лице, которые прибавляли ему еще лет десять. Одет он был, как и Минхо, да и все здесь были одеты одинаково. — Я Сухен, — громко сказал парень, который сидел рядом с Инсоном. — Приятно позна… — не успел Юн договорить, как его перебил еще один парень: — Новенький? В такое время? — произнес незнакомец и быстро встал с двухъярусной кровати. Юнги только посмотрел на него, как тот в один миг оказался рядом и внимательно начал осматривать бету. Его черные, как бездна глаза, будто заглядывали в душу и пытались подчинить себе. Ростом он был выше и отчего-то именно он не внушал доверия. Парень протянул худую руку, в надежде, что Юнги пожмет ее. — Богом. — Юнги. — Он все-таки пожал его руку и слабо улыбнулся. Хоть этот парень и был худым, но хватка у него была сильная. — Необычное имя. Мне нравится. Интересно. — Богом поднял руку Юнги и понюхал его, на что Минхо выдал: — Перестань вести себя, как чокнутый. Юнги, не обращай внимания. Он помешанный немного. — Да пошел ты, — прошипел Богом, отпуская конечность Юна. Он сердитым взглядом пробежался по Мину, а затем вновь поплелся на свою койку. — Не обращай на него внимания, — пробормотал тем же ленивым голосом Минхо. — Он нервный в последнее время. — А что с ним? — не удержался Юнги. — Это все гормоны. Плюс, его скоро забирают в очередную семейку, — вмешался Инсон. — Тебе тоже это светит, поэтому не расслабляйся, — прорычал Богом. — А вдруг анализы окажутся плохими? — спросил бета, в надежде выбраться отсюда. Юн все никак не мог смириться со своей участью. — Поверь, их это не остановит. Они постараются вылечить тебя, но в итоге ты все равно останешься здесь. — И отсюда никак не выбраться? — Ну, попробуй, только вот тебя после отправят в группу «D» и долго ты там точно не проживешь, — продолжал Инсон. Юн опустил голову, но резкий голос Сухена прервал начинающее зарождаться сомнение: — Лучше смирись. Даже если будешь бастовать и поднимать бунт, тебя это не спасет. Ты здесь не один такой, мы все недовольны своим положением, но сделать ничего не можем. Хотя это лучше, чем нам вырвут почку или печень. Но не скажу, что это хорошо. — Да-да. Соглашусь с ним, — произнес Минхо. — Кстати, ты ведь никогда не видел беременного бету? — Юнги мотнул головой. — Вот он, перед тобой. — Минхо указал на возмущающегося Сухена. Это не могло оставить равнодушным. Из всех, кто находился здесь, этот бета выглядел всех моложе и младше. Худое тело, словно перед Юном омега, и невысокий рост. Свободная футболка почти висела на нем, так же как и белые штаны. А вот лицо было обычное, ничем особо не выделяющееся из толпы. Светлые вьющиеся волосы, большие черные глаза, пухлые губы. Этот парень бы прекрасен, и он точно не заслуживал участи находиться здесь. Сколько раз Юнги уже упомянул это? Да многие недостойны тюрьмы, только вот жизнь не спрашивает чье-то мнение. И грустно от этого становилось. Потому что такой малыш, как Сухен, не должен носить в себе чужую жизнь. — Но ведь его должны были забрать в семью, — сказал Юнги. — Мне так говорили. — Некоторых забирают, а некоторых оставляют. Меня вот оставили, поэтому я все время буду здесь, — с усмешкой выговорил Сухен. Затем он привстал и поднял свободную футболку, показывая свой немного округлый живот. Мин с любопытством смотрел на него, а когда Сухен нежно погладил живот, вообще дара речи лишился. Да, это удивительно. Бета, да ещё и беременный. Значит это все правда и Юнги придется стать таким же, как и этот бета. Никогда ничего подобного раньше он не видел. Его бледный живот был слегка надутый, как после еды, но только это была совсем не еда, а кое-что другое. Точнее кое-кто. Новая жизнь, которая вообще не должна была появляться в теле этого малыша. Мин сглотнул волнительно. — Удивлен, да? А вот представь, что мы все здесь такие, — произнес Минхо и положил карты на стол. Другие же удивленно посмотрели на него, а бета отвернулся от них и вновь посмотрел в лицо Юнги. — По мне, наверное, не скажешь, но я был суррогатным отцом два раза. Скоро мой «отдых» закончится и мне придется стать отцом в третий раз. Возможно, поэтому меня и считают здесь самым старшим, ведь другие были отцами один раз. — Я вот месяц назад вернулся сюда, — сказал с опечаленным лицом Инсон. — У моей предыдущей семьи родился омега, а мне даже не дали на него взглянуть. Я считаю, что уж лучше потерять почку или печень, но только не ребенка. Не знаю, как такое вообще выдержать можно. Хоть это и чужой малыш, но зная, что носил его под сердцем девять месяцев, заботился о нем, любил, и в один момент потерял… — Он вздохнул тяжело. — Это очень горестно. — У Богома уже прошел срок «отдыха», поэтому за ним скоро придут. Всех остальных забрали, а так нас должно быть человек двадцать, если не больше, — продолжал разговор Сухен. — Ладно, не загоняйся. Сыграешь с нами? — предложил Минхо. — Нет. Я прилягу. — Не то, чтобы Юнги не хотел с ними играть, просто чувство, что за Юнги скоро придут и это место в целом сильно пугали бету. — Ну, смотри сам, — сказал парень и повернулся к остальным. — Я тасую. — Почему всегда ты? — возмутился Инсон. — Потому что я так сказал, и тем более, ты хреново тасуешь… Дальше Юнги не стал слушать. Медленно пробежался взглядом по всем кроватям и нашел одну неприметную около окна. Затем он приблизился к ней и положил свои вещи на койку, а та заскрипела и чуть не грохнулась. — Юнги, лучше смени постель, — выдал Минхо. — Рядом со мной отличная кровать, а главное не скрипит. Не выбирай второй ярус, лучше спи на первом. Тебе будет удобнее слазить, и ты нигде не грохнешься ночью. — А где твоя кровать? — Вот. Он указал на неприметную кровать недалеко, на которой было разбросано множество вещей, особенно яркие пакеты. — Эта будет твоя. — Он показал на постель рядом, которая в данный момент пустовала. — Если ты не глупый, то показывать тебе все не придется. В главной комнате, где всего три двери, как ты понял средняя наша, которая справа это выход на прогулку, то есть на улицу, потом я тебе покажу; дверь влево это туалет и душ, ну там ты точно разберешься. Кормят три раза, а еще могут приносить витамины и разную хуетень, если ты залетел. Завтрак в восемь, обед в час, ужин в семь. Отбой в десять. И вас, наверное, предупреждали, что тебе придется работать и зарабатывать деньги. Сегодня у всех выходной, в честь прихода новеньких, но завтра и за тобой припрутся. Если скоро у тебя операция, то работу дадут лёгкую или вообще не дадут. — Операция? — спросил бета, не понимая. — Конечно. Уж прости, братиш, без нее никак. — Мне пересадят матку? — Да. Ты не зацикливайся на этом, это не так больно, как кажется, — вмешался Инсон. — Хорошо, — только и смог ответить Юнги. Молча он приблизился к своей кровати, положил туда вещи, а потом с шумом улегся на первый ярус. Думать о своей судьбе категорически не хотелось. Он же ничего не сделал, но в итоге оказался в этом ужасном месте, да еще и в качестве родильного аппарата. Стыдно. Теперь он чувствует себя жалким омегой, который не имеет права сказать слово «нет». Ужасно. На анализы надеяться нельзя, да и, как ему сказали, он все равно останется здесь. Будь проклят, чертов кошелек. Если бы Юнги не нашел его, то жил бы сейчас и не тужил. Неужели все так плохо, и он не имеет права на свободу? Неужели останется здесь навсегда, пока его не используют по полной и он не станет «непригодным» для родов? А потом выбросят, как сломанную куклу. Он уже чувствовал себя сломанной куклой. Только он не разваливался по частям физически, ему не оторвут руки, ноги, глаза, язык. Внешне ничего не изменится, но вот внутренне все канет в бездну. Он осторожно прикоснулся к своему плоскому животу и нежно погладил его. Мысли путались, в голове возникал образ его беременного, как он стоит и гладит свой округлый живот. На место этим мыслям пришли другие. Сокджин. Интересно, как он теперь будет? Найдет ли себе нового знакомого? Куда его в итоге отправили, и будет ли с ним все хорошо? Может судьба ещё сведет их вместе, а, может, и нет. Впрочем, гадать рано. Лучше вообще не гадать и не загадывать.

***

— Новенький, просыпайся, за тобой пришли, — услышал Юнги сквозь сон знакомый голос. Неохотно он открыл глаза и увидел перед собой Сухена. — Что? — спросил Юн. — Отойди от него, — произнес охранник, и Сухен отошел. — Здравствуй, Юнги, — теперь уже говорил уролог, который стоял и с улыбкой смотрел, на сонного Юна. Около него стоял сегодняшний охранник и еще один, только немного моложе. Медбратья находились за врачом и смотрели на Мина равнодушно. Юнги нахмурился и уселся поудобнее, замечая рядом со своей кроватью, как нервно грыз ногти Сухен и Инсон. На соседней койке сидел Минхо и всматривался в Мина, словно оценивая его реакцию. — Твои анализы пришли еще два часа назад, и, знаешь, они просто великолепны. Поэтому ты остаёшься здесь. — Но ведь… — хотел сказать Юн, но доктор перебил его: — Все нормально. Не бойся. Доктор кивнул и один из медбратьев подошел к бете вместе с охранником. Мужчина зажал руки беты, чтобы тот не брыкался, а молодой помощник доктора, найдя вену в руке, достал шприц и принялся вводить в вену раствор. Юн шокировано смотрел на это и хотел уже убрать руку, вырваться и убежать куда-нибудь, но охранник пресёк его действия, прижимая одну руку к кровати, а вторую удерживая для инъекции. Мин крепко сжал челюсть и сквозь зубы прорычал: — Что вы мне вводите? — Это специальный препарат, успокоительное. Оно замедлит твои движения и реакцию, сделает тебя уязвимым. Сейчас тебе нельзя беспокоиться. Если все пройдет хорошо, после операции ты не будешь чувствовать боль. — Прошу, не надо, — умоляюще выдал Юнги и посмотрел на врача, когда парнишка вытащил иглу из его вены и прижал ватку. — Надо. Это необходимо, поэтому не бунтуй и просто смирись, — ответил доктор. Но Юнги не хотел мириться со своей участью. Не хотел, чтобы ему пересаживали органы омеги, вследствие чего он бы стал суррогатным отцом. Он много чего не хотел, поэтому постарался встать и сбежать отсюда. Но сильные руки охранника остановили бету. Он прижал парня к постели с такой силой, что Юнги показалось, что он сейчас сольется с кроватью. Юнги зарычал, но никто из присутствующих не обращал на это внимания, только Сухен отвернулся, чтобы не видеть мучения парня. Через несколько секунд по телу начала растекаться неприятная слабость, попадая в мозг, а пульс сильно замедлился. Юнги сжал зубы и постарался прийти в себя, только одно лишнее движение давалось ему с большим трудом. Охранник сейчас казался ему неодолимой горой, которую Магомет так старался подчинить себе, но у него ничего не вышло. Доктор увидел, как бета бессильно барахтался под крепким телом, и отдал приказ: — На кушетку его. Охранник кивнул и быстро приподнял Юнги, а затем положил на холодную кушетку, стоящую за дверью. Ее Юнги не сразу заметил, но когда его на нее положили, парень собрал все силы в кулак и постарался двинуться. К нему подошел второй охранник и пристегнул руки Мина, обездвиживая вовсе. — Отпу…ф… ите…еня, …ады… — попытался выкрикнуть, только язык сильно заплетался, и он не мог нормально говорить. — Тише-тише, — произнес доктор и вышел из комнаты. Его сознание затуманилось. Глаза сами закрылись, а движения сковало так, что теперь Мин даже не мог пальцем шевельнуть. Он не чувствовал ничего вокруг себя. Для него все было как в тумане. Они везли Юнги в операционную, а тот лишь постепенно погружался в нирвану. Ни боли, ни возмущения, ни мыслей. Мозг отказывался работать, и такое чувство, что еще чуть-чуть, и он вовсе погрузиться в темноту, где выхода нет. Когда он в последний раз открыл глаза, то увидел перед собой множество лампочек, а также врачей в масках. Один доктор стянул маску и улыбнулся Юнги, после чего глаза парня закрылись, и сознание вовсе улетучилось.