Якорь

I thought I saw the devil This morning Looking in the mirror, drop of rum on my tongue With the warning To help me see myself clearer © Jaymes Young

Первое, что сказал Брок, проснувшись: «Вот же чёрт». Тихо, почти шёпотом, уже стоя с пистолетом наперевес в неосвещённой части спальни. С крыльца доносились глухие рыдания вперемешку с ударами по, видимо, ступенькам. Или перилам, всё-таки слух у Рамлоу в почти пятьдесят был несовершенен. — Блядь! — из окна было видно, как парень (на вид совсем молодой, может, лет двадцати пяти) сидит, обняв колени руками, и чуть раскачивается. Брок опускает пистолет. Он, кажется, знает, кто это. Мелькающий по всем телеканалам Томас Хэммонд, старший сын президента Бэрриш. Гей-наркоман и далее по тексту… Обычно именно он оказывался на первых полосах с момента, когда его мать приняла присягу. Парень, кажется, не выдержал давления предвыборной кампании, и все эти пьяные дебоши, беспорядочные половые связи и почти полный отказ от общения с родственниками… Даже Брок, человек, максимально далёкий от политики, был в курсе. Совсем недавно, правда, его младший брат перекрыл эти новости, уйдя от беременной жены к какой-то журналистке. Мэй и Таузиг обсуждали это на тренировке, успокоившись только в тот момент, когда Брок пообещал им увеличить расстояние для кросса в полной снаряге вдвое. Мужчина быстро натянул спортивные штаны и, неслышно ступая, вылез на террасу через окно спальни. — Привет, — он постарался улыбнуться, присев рядом с нежданным гостем, хотя три тридцать на часах вовсе этому не способствовали. — Привет, — парнишка неожиданно сверкнул улыбкой, подняв на Брока свои красные, опухшие от слёз глаза, и он вдруг понял, почему Мэй так фанатела от Томаса Хэммонда. Чертовски красивая улыбка. — Мистер Хэммонд?.. — попробовал Брок обратиться, но парень только рукой махнул, обрывая. — Ти Джей, и, пожалуйста, не надо фамилии. — Брок Рамлоу, и зови как хочешь, — рукопожатие у Ти Джея крепкое и уверенное, несмотря на то, что он только что плакал на крыльце Брока, и за вот такой лукавый взгляд голубых глаз не жалко и душу продать. — Может, зайдём? — на улице довольно зябко, и в одних штанах сидеть на крыльце удовольствие, если честно, ниже среднего. Парень тоже одет не особенно по погоде: классический костюм при полном отсутствии рубашки (зато в галстуке на голое тело) и один носок. Ни намёка на обувь. — Если пустишь, то чего бы и нет, — он смешливо скалится, пожимает плечами и поднимается на ноги в одно слитное движение. Брок бы залип на этой грации, если бы не умел проделывать подобное сам. — Если бы хотел оставить тебя на улице, вообще бы не вышел, — фыркает Рамлоу, открывая дверь заранее прихваченным с собой ключом и пропуская парня вперёд. Ти Джей останавливается в прихожей — ему открывается отличный вид на первый этаж, исключая спальню и ванную, и он очень внимательно оглядывает помещение, практически сканирует взглядом. — Ты военный, да? — оборачивается он к Броку, который возится с сигнализацией, — порядок у тебя точно как у военного. — ЩИТ знаешь? — это не секретно, и Брок хочет выпендриться, если честно. Пацан смотрит на него как минимум с интересом, оглядывает накачанные руки и литые мышцы пресса, и впечатлить его звучит как очень интересная идея, — можно сказать, что военный, да. — Мама как-то раз притащила этого вашего Фьюри на ужин. Пугающий дядька, — усмехается Ти Джей, — а ты, похоже, крутой. Чаем угостишь? — Давай на кухню, я сейчас вернусь. Хэммонд только усмехается и послушно направляется на кухню. Брок не знает, какое расстояние он прошёл без обуви, но справедливо полагает, что пацан будет благодарен за тёплые носки. Он быстро натягивает на себя футболку, берет ещё одну и вместе с шерстяными носками несёт на кухню. В одиночестве Ти Джей опять будто бы сжался, стал меньше, съёжился на барном стуле. Услышав Брока, переступившего порог, он как бы встряхивается, расправляет плечи, и Рамлоу удивлён, как не заметил этого ещё на крыльце. Парень хороший актёр, что, впрочем, нисколько не удивительно. — Лови, детка, — он бросает Хэммонду вещи (и да, немного рискует с этим прозвищем, но вроде как у его ночного гостя все в порядке с чувством юмора). — Спасибо, — тот только улыбается заразительно, и Брок вглядывается в лицо с тонкими чертами, отмечает форму носа, очаровательную ямочку на подбородке и… И расширенные зрачки. Опять же, стоило бы догадаться. Ти Джей, скинув пиджак и галстук, натягивает на себя футболку — великовата, конечно, но одежды не своего размера Брок дома не держит, — и носки, тут же убирая ноги под стул, стараясь согреть. Рамлоу в это время заваривает чай, по своей привычке крепко, но, когда он понимает, что нужно бы спросить мнение гостя, уже поздно. — Если хочешь рассказать, как оказался на моем крыльце, я послушаю. И отнесусь, как к государственной тайне, не бойся утечек. Если не хочешь, я тебя напою чаем и оставлю отсыпаться до утра. Только не ширяйся у меня дома, пожалуйста. — Конечно… Брок, — Ти Джей трёт ладонью затылок, чуть отведя глаза в сторону, и сказать, что Рамлоу не верит — ничего не сказать. Наркоманам вообще верить проблематично, не смотря на эти конкретные честные голубые глаза. — Держи чай. Голоден? — получив кивок в ответ, Брок на сковородке быстро разогревает вчерашнюю пасту, и выкладывает на две тарелки, поделив ровно пополам. Едят в тишине. Рамлоу не собирается тут лезть в душу или играть в психолога — не нанимался, вот честно, да и правило «не просят — не помогай» соблюдает четко. Тарелки уже почти пусты, когда Ти Джей начинает говорить. — Я просто никчемный кусок дерьма, вот и все. Проебал почти все хорошее, что у меня было, и старательно разрушаю то, что осталось. Маска, наконец, слетела с парнишки, и теперь, напряженный как струна и с яркой, отчаянной тоской во взгляде, он выглядит куда более искренним, чем со всеми этими быстрыми улыбками и стрельбой глазами. Просто уставший и отчаявшийся ребёнок. То, что ему чуть за тридцать, кажется, Брока не смущает. По возрасту он вполне мог бы быть Хэммонду отцом — молодым и непутевым, конечно, но тем ни менее. — Не можешь найти в себе силы это остановить? — Типа того, — парень кривится, будто лимон надкусил, — бабушка в прошлом году слегла с инфарктом. Из-за меня. Сейчас ей лучше, но все равно приставили сиделку, и это… Она всегда старалась поддержать. А сейчас почти перестала со мной разговаривать. Все-таки разочаровал окончательно… Он утыкается лбом в сложённые на столе руки, и, хотя Брок не слышит всхлипов, пацан очевидно плачет. Скорее всего, слезы просто льются, и сделать с этим ничего нельзя — Рамлоу знает, он, в конце концов, служил в горячих точках. Возможно, не стоило влезать во всё это. «Золотой мальчик», проебавший свою жизнь — ничего удивительного в этой истории не было. Но Ти Джей, почему-то, не казался обычным. Он был слишком искренним, явно по-настоящему, не наигранно, переживал за свою семью, и, похоже, ненавидел себя. Так остро, что боль была очевидна для кого угодно, кто давал себе труд заглянуть в голубые глаза. Кажется, парнишка пытался покончить с собой… Или очередная «информация из достоверных источников»? В любом случае, до этого явно недалеко. Брок подошёл к Хэммонду и положил руку на плечо. Парень даже не вздрогнул. Похоже, он просто был слишком слаб для того, чтобы тащить всё в одиночку, а его родственники были заняты своими проблемами. Возможно, он пожалеет об этом, возможно, ничего не получится. Но попытаться Брок обязан. Сделать в жизни хоть что-то хорошее и ценное, не связанное с многочисленными убийствами. — Я помогу тебе, детка. Но только если ты захочешь помочь себе сам.