Наконец-то вместе

      Джан              Я уже забыл, что значит просыпаться по утрам одному, без Санем. Поняв, что ее нет рядом, сердце тревожно сжалось, я готов был бежать за ней, куда бы она не ушла, искать ее везде. Но через мгновение внизу, в районе кухни, раздался такой шум и треск, что я вскочил и, на ходу натягивая домашние штаны, побежал вниз.       Страшно было даже представить какая картина меня могла ожидать. В голове промелькнул образ Санем на яхте, с застрявшими в волосах спагетти «Мм, как вкусно» приговаривала она, и смотрела на меня такими глазами, что я готов был поверить, все так и было задумано.       Влетев на кухню, я увидел ее, мечущуюся между столом и плитой. Она что-то варила, жарила и пекла одновременно.       - Милая, ты в порядке? – я пытался скрыть улыбку, но судя по тому, как нахмурилась моя жена, у меня это плохо получилось.        - Нет, не в порядке! – голос Санем дрожал и мое веселье как рукой сняло. Она села на стул, сложила руки на коленях, и, опустив голову, прошептала – Джан, у меня еще ничего не готово.       - Санем, ты что плачешь? – я готов был сам заплакать такой трогательной она была с растрёпанными волосами, в фартуке поверх пижамы.       - Скоро они приедут, а я… - она разрыдалась, как маленький ребенок. Я присел перед ней на корточки, но не решался даже притронуться.       - Я сейчас им позвоню, они приедут вечером или не приедут вообще. Единственная моя, ну скажи мне, что мне сделать?       - Обними меня – попросила она, совсем по-детски вытирая нос рукавом.       Я поднял ее, и сев на ее место, посадил к себе на колени. Она сразу же вцепилась в меня, как настоящая коала.       - Санем, не плачь, пожалуйста. Почему ты не разбудила меня, я бы помог тебе.       - Я не могу даже завтрак приготовить, чтобы принять гостей в своем доме – жалобно пропищала она и у меня в груди разлилось тепло. Нежность к этой невероятной женщине, окатила меня с ног до головы. «В своем доме», ну конечно это ее дом, ее кухня, ее муж. Все в этом доме и даже в этом мире ее.       - Конечно можешь, просто тут нет еще нормальных условий для того, чтобы полноценно принять гостей.       - Да, вот и я говорю, что тут нет пока нормальных условий, - она подцепила пальцем миску с тестом и перевернула ее.       - Ладно, давай посмотрим, что мы можем сделать – я поднялся, нехотя ссадил ее с колен.       - В первую очередь, тебе нужно одеться, а то ты меня отвлекаешь – совершенно серьезно, между делом сообщила мне Санем. Настроение работать или вообще кого-то видеть у меня пропало сразу, я двинулся в ее сторону, но она выставила вперед руки – Нет, нет, нет. Джан, умоляю тебя, давай нормально все подготовим. Пожалуйста.       Она смотрела с такой мольбой в глазах, что отказать ей у меня не хватило сил. Нацепив первую попавшуюся футболку, я вернулся на кухню, где под чутким руководством Санем выполнял роль ее ассистента. И если все началось с «милый подай, пожалуйста», «Джан, порежь это», то закончилось тем, что она уже привычно сидела на столе и грызла яблоко, а я готовил. И вроде бы меня это должно было раздражать, но на самом деле я получал огромное удовольствие. Мне очень нравилось просто находиться с ней в одной кухне, болтать ни о чем, выполнять ее «приказы». Я прикинул, что если поторопиться, то можно успеть все приготовить и у нас еще останется немного времени для себя. Но не тут-то было:       - Джан! А где мы накроем завтрак? – Санем была взволнована не на шутку. Чем ближе наши гости подъезжали к дому, тем больше она нервничала. Пришлось идти в беседку, наводить там порядок. К тому времени, когда отец приехал, мы едва успели переодеться и спуститься вниз.       - Ах, дети, как давно я не был в этом доме! – отец оглядывался вокруг. Я точно знал, что для него этот дом не представлял никакой ценности. И если раньше я осуждал отца, не понимал почему он так равнодушен к этому месту, то сейчас, живя в этом самом доме с любимой женщиной, я начал понимать, что значит жить под одной крышей с человеком, которого ты не любишь. Дом перестает быть домом, становится тюрьмой. – Санем, дочка, как ты? Ты должна меня простить, я забыл привезти твое платье, но не переживай, завтра утром оно будет здесь!       - Все хорошо, Азиз бей.Проходите в дом, тут холодно.       - Ну что это такое? – почему-то обиделся отец и погрозил ей пальцем. Та занервничала, пытаясь набраться смелости, и выдавила из себя:       - Пойдемте в дом, отец – первый раз я услышал,что Санем так обратилась к отцу. Меня всегда радовала та душевная связь, которая установилась между отцом и ей, но сейчас эта связь стала теснее. Два очень важных для меня человека рядом со мной, в доме, который всегда жил в моем сердце и звал меня. Что еще нужно для счастья?       Санем смутившись окончательно, не стала дожидаться нас, поднялась на крыльцо.       - Что это сейчас было? – поинтересовался я у отца.       - Я ее попросил так меня называть, ты против?       - Конечно же нет, но не рановато ли? – по хитрому блеску в его глазах я понял, что отец все знает. Ну что за человек! – Откуда ты узнал? Дерен сдала или Метин?       - Сынок – отец посмотрел на меня, на этот раз он был абсолютно серьезен – ты мой сын. Если даже я не смог стать для тебя хорошим отцом, я все равно твой отец, а ты мой сын! Я знаю тебя очень хорошо и никогда не сомневался в твоей порядочности. Зачем мне Метин или Дерен, чтобы понять, что ты бы никогда не позволил Санем переживать о том, что ей приходится жить с любимым в грехе. Не ради себя, я знаю для тебя это не имеет особого значения, но ради нее. Поэтому, как только ты сказал, что вы теперь живете вместе, я понял, что поженились уже.       - И что ты скажешь?       - Ничего, Джан! – он похлопал меня по плечу – В своей жизни я мало о чем мечтал. Обычно я мог взять у жизни все, что хотел. А если что-то не мог взять, значит не так уж я этого и хотел. Но об одном я мечтал каждый день, последние три года. И моя единственная мечта была связана с тобой и Санем. Вы ее осуществили, мне больше желать нечего. Я теперь могу спокойно умереть.       - Отец, о чем ты говоришь! – ком в горле мешал говорить.       - И правда, о чем это я! Сейчас совсем не время умирать, пока не увижу и вашего ангелочка.       - Трех – поправил я его.       - Ого, даже так – рассмеялся отец.       - Мальчик и две девочки-близняшки.       - Ну что ж, дочки-близняшки –это, наверно, хорошо, – серьезно заявил отец, но не выдержал и засмеялся - Горите, Джан бей? А?       - Горим отец, горим – я обнял его, но не успел даже ощутить ответных объятий, кто-то налетел на меня сзади:       - Почему вы все время без меня обнимаетесь?       - Эмрее! Мой мальчик – отец раскрыл объятия и для него. Потом отстранился и посмотрел на нас – мои львы! Вы оба смысл моей жизни, не забывайте об этом.       - Отец, тебе не кажется, что мы... ээ… достаточно взрослые для того, чтобы адресовать нам такие речи.       - Фуу, замолчи уже –мы с отцом поморщились не сговариваясь. – Все испортил своими словечками. Когда ты научишься нормально разговаривать, по- человечески?       - «Достаточно взрослые» - передразнил его отец и мы все вместе рассмеялись.              Санем              Я смотрела из окна, как Джан и Азиз бей разговаривали. До сих пор мои руки дрожали от волнения. Встречать своего свекра в этом доме в качестве хозяйки было очень волнительно. Но больше всего я испытывала волнение от того, что назвала его отцом впервые в присутствии Джана. Он удивился, но в то же время его лицо просияло, от чего я смутилась еще больше. Но несмотря ни на что, это было очень приятное волнение, которое делало меня счастливой. Я до сих пор не верила, что все происходящее со мной реальность. Джан рядом со мной, он мой муж, это наш дом.       Я поймала свое отражение в зеркале и прокашлялась, пытаясь придать своему лицу более осмысленное, серьезное выражение. Джан с отцом все еще разговаривали, наверно о чем-то очень личном, очень душевном. Потом обнялись и к ним присоединился Эмре. Пока мужчины стояли обнявшись, шутили и смеялись, моя сестра оглядывалась вокруг, прижимая к себе ребенка. Когда же Азиз бей подошел к ней и, забрав ребенка вместе с сыновьями, направился к беседке,из ее глаз посыпались молнии. Я поспешила на улицу, пока она не спалила все вокруг:       - Сестра – позвала я, выйдя на крыльцо.       - Санем, Джан купил себе такой большой дом! Очень красивое место.       - Это его родительский дом– пояснила я.       - В смысле? – Лейла казалась очень удивленной, даже шокированной.       - Джан родился в этом доме. Он жил здесь пока не переехал с отцом в новый дом, а этот пустовал.       Лейла с недоверием посмотрела на меня.       - То есть, ты хочешь сказать, что это дом Дивитов?       - О чем шепчетесь? – Эмре подкрался неслышно.       - Эмре! – Лейла резко повернулась к нему – Ты знал об этом доме?       - Что знал? – растерялся зять.       - То, что этот дом пустует?       - Конечно знал.       - Не понимаю тогда, – сестра дернулась, не позволяя зятю обнять ее. – Мы столько лет ютились в крошечном доме моих родителей, когда у вас был такой огромный дом? Почему ты мне про него не рассказывал?       - Потому, что это дом брата! – голос Эмре прозвучал настолько категорично и твердо, что даже сестра не решилась с ним спорить. Я же смотрела на Лейлу и не могла поверить, что она действительно моя старшая сестра.              Вопреки моим ожиданиям, завтрак прошел очень весело и душевно. Азиз бей и Мелек были в центре внимания, и даже непонятно, кому больше нравилось такое положение дел.       Все утро я волновалась, не могла себе представить, как буду принимать гостей,что я буду делать? Одно дело хозяйничать в доме мамы, под ее контролем, и совсем другое – самой быть хозяйкой, устанавливать свои правила. Я переживала за каждую мелочь, сама осознавая, что паникую впустую. Хорошо, что Джан был рядом все время. Даже когда его не было в поле зрения, он возникал, как только мне требовалась его помощь. Именно его заслуга в том, что буквально через пару минут после приезда гостей я забыла обо всем, расслабилась и с наслаждением выполняла роль хозяйки.       Все шло замечательно, пока не зазвонил мой телефон. Посмотрев на экран, я не на шутку занервничала, потому что звонил мой издатель из Америки. Меньше всего мне хотелось слышать его сейчас, тем более он у меня напрямую ассоциировался с человеком, о существовании которого я хотела забыть навсегда.       - Добрый день, мистер Джонс.       - Госпожа Айдын! Куда вы пропали? – он сразу же накинулся на меня.       - Я не пропала – за столом повисла тишина, все присутствующие смотрели на меня с интересом. – Я решила воспользоваться вашим советом и вернулась в Стамбул.       - Но почему вы не поставили меня в известность?       - Не думаю, что должна была – его бесцеремонность начинала злить меня.       - Но мы же волновались! Не знали где вы и что с вами.       - Со мной все хорошо, нет причин для волнений.       - Когда вы возвращаетесь домой?       - Мистер Джонс, я сейчас нахожусь дома и не собираюсь никуда уезжать.       На том конце повисло молчание, потом я услышала приглушенные голоса, мой агент явно с кем-то переговаривался:       - Но вы должны вернуться. У нас контракт!       - У нас контракт на издание книги – напомнила я – В нем ничего не сказано о том, что я должна писать книгу именно в Америке.       - Дорогая, вы совершенно не понимаете, о чем говорите. Вы должны вернуться, нам нужно обсудить некоторые вопросы.       - Мы можем это сделать по телефону, разве нет?       - Да, но… - ему нечего было мне возразить, но я знала, что его друг, который сейчас находился рядом с ним, не был согласен с моим решением.       - Мистер Джонс, мне сейчас неудобно разговаривать, я позвоню вам на днях, и мы все обсудим.       - Но..       Я не стала больше слушать. Поспешно попрощавшись с ним, я нажала на отбой и положила телефон на стол, боясь взглянуть в сторону Джана. Я чувствовала его напряжение и даже не успела ничего сказать, он выпалил:       - Ты собираешься вернуться в Америку?– Я не хотела обсуждать этот вопрос при всех, поэтому попросила его отложить разговор на потом. Он согласно кивнул, но все же попросил - Пожалуйста, милая, давай попросим Метина все уладить.       В принципе я была согласна с этим предложением, но все равно считала, что исходить оно должно не от него. Однако я не хотела, чтобы даже тень Йигита испортила нам это прекрасное утро, поэтому согласно кивнула. Позже я попытаюсь объяснить Джану, что не нужно так остро реагировать на все, он должен мне доверять!                     Джан              Меня трясло от злости, потому что я понимал от кого на самом деле был звонок. Пусть говорил другой человек, но я отчетливо видел тень стоящего рядом Йигита. Я понимал, что не должен давить на Санем, навязывая ей свои решения, но чего бы мне это не стоило, я буду противиться их встрече. Настроение Санем изменилось, она нервничала. Я тоже. На помощь нам пришел отец:       - Ну что ж, дети, нам уже пора собираться. Джан, ты хотел поговорить со мной?       - Да отец, давай пройдем в дом.       - Сынок, успокойся, - едва дождавшись, когда за нами закрылась дверь отец схватил меня за плечи - Я не знаю, что там у вас за дела, но не позволяй своей злости и упрямству бросить тень на ваше счастье. А то, что вы здесь счастливы видно невооружённым взглядом.       - Отец…       - Джаан! – он сжал пальцы и встряхнул меня – Спокойно, освободи разум от гнева, чтобы снова не наломать дров. Спокойно – повторил он и улыбнулся. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул в попытке успокоиться.       - Хорошо, отец. Извини – я налил себе виски и осушил стакан залпом. – Ты прав, сейчас совсем не время.       - Правильно! Вот это мой сын! – он похлопал меня по плечу – Говори, что ты хотел мне сказать?        – Отец, я забрал Санем из дома с условием, что через две недели приду вместе с тобой просить ее руки.       - Конечно, сынок. Буду счастлив, просить ее руки для тебя.       - Тогда, на следующей неделе не планируй ничего.       - Хорошо, мой лев. Ты скажи, когда буду нужен, и я приеду.       Я замолчал, не зная как начать разговор, как спросить то, что хотел спросить. Мне не хотелось затрагивать эту тему, но и обойти ее уже не мог.       - Скажи мне – набравшись храбрости спроси – почему ты позволил ей забрать Эмре?       Отец не удивился моему вопросу, как будто ждал его. Он подошел к окну и задумался, наблюдая за беседкой.       - Я сам у себя спрашивал почему. Наверно я настолько был ослеплен страхом, что готов был на любую уступку.       - Чего ты боялся?       - Не знаю, как это объяснить. – Он снова замолчал, пытаясь подобрать слова. Ему было трудно говорить на эту тему, но, мне кажется, он понял, что избежать разговора больше не удастся. Он каждый раз отшучивался, отговаривался, менял тему. Всегда. Но не сейчас. – Когда она объявила, что хочет развода и собирается уехать, я запаниковал. Ужасно испугался, что она заберет тебя.       - Какая разница, забрала бы меня или Эмре? Мы оба были твоими детьми.       - Не знаю, не могу объяснить и до сих пор чувствую вину перед Эмре. До сих пор не могу простить себе то, как он поступил с тобой. Это полностью моя ответственность, Джан.       - Сейчас речь не об этом, – я уже закрыл эту тему и не хотел вновь возвращаться к ней. Она меня больше не волновала. - Мы все виноваты в том, что упустили Эмре. Каждый из нас был занят собственными обидами и проблемами. За всем этим, мы забыли о том, что самым ранимым, самым хрупким и нуждающимся во всех нас был Эмре.       Он молча смотрел на меня, думая о чем-то. Потом подошел вплотную ко мне и глядя в глаза сказал:       - Я боялся потерять Тебя. – Он поднял руку, призывая меня замолчать - Подожди, раз мы коснулись этой темы, дай мне сказать. Понимаешь, ты появился в моей жизни тогда, когда я думал, что у меня нет причин больше жить. Я знаю, с тобой я могу говорить обо всем прямо, поэтому скажу так: этот период был самым черным в моей жизни. Я жил с Хюмой, но любил другую женщину, по крайней мере тогда я был уверен в этом. Я чувствовал себя виноватым перед Мехрибан, за то, что оказался слабым и трусливым, чтобы бороться за нашу любовь. Я чувствовал себя виноватым перед Хюмой, за то, что не мог полюбить ее и дать ей то, чего она от меня ждала. Хотя позже я понял, что ей-то как раз я дал именно то, что ей нужно было. Деньги. Больше от меня она ничего не хотела, чувства уж точно ее не волновали. Я разрывался между ними, сгорал от сожаления и чувства вины. А когда Хюма сообщила о том, что беременна я готов был броситься под поезд. Серьезно. Ее постоянные слезы, жалобы, шантаж. Я совершенно ничего не чувствовал по отношению к будущему ребенку, мне было все равно родится он или нет. А потом появился ты. – Он поднял голову, давая мне возможность заглянуть в его глаза, чтобы убедиться в правдивости его слов. Но мне этого не нужно было. Я и так знал, отец был искренен и предельно честен со мной, и так было всегда. – Когда тебя вложили в мои руки, ты ухватился за мой палец своей маленькой ручкой. Это был неосознанный жест, скорее даже естественный рефлекс. Но только не для меня. Я почувствовал, будто ты вдохнул в меня жизнь, мое сердце вновь забилось ровно и уверенно. Я понял, что нет ничего и никого в этом мире кроме тебя. Ты стал глотком воздуха для меня, смыслом моей жизни, светом в моей душе. Я испугался того, что, если она заберет тебя, моя жизнь снова погрузится в темноту.       Я понимал его очень хорошо, потому что знал, что это значит, когда ты боишься потерять того, кто является смыслом твоей жизни.       - Почему ты на ней женился?       - Стечение обстоятельств, – коротко ответил отец, и помолчав немного добавил – глупое и странное стечение обстоятельств. Банальщина.       - Тогда почему развелись?       - Поняв, что от меня кроме статуса матери моих детей ничего не добьется, она переключилась на других. Нашла себе кого-то получше и укатила в Швейцарию. Двое детей для ее нового мужа было слишком много, поэтому мы мирно разошлись, разделив вас.       От этого слова меня передернуло. Оно прозвучало слишком жестоко, тем более произнесенное таким будничным тоном.       - А Эмре она взяла с собой, чтобы окончательно не сжигать мосты, - я говорил это скорее себе, чем отцу. Я не удивлялся тому, что мне рассказывал отец, давно стал подозревать, что все именно так и было. Меня больше удивляла моя реакция, вернее абсолютное ее отсутствие. – А почему ты больше не женился?       - Спаси меня Аллах! Один раз обжегся и достаточно – засмеялся отец.       - Но ты же любил госпожу Мехрибан?       - Любил? – отец как будто у самого себя спрашивал об этом – Недостаточно я ее любил, Джан. И она меня недостаточно любила. В этой жизни все очень логично, сынок.       - Завидую тебе – я не смог сдержать горькую усмешку – мне вот не кажется она такой уж логичной.       - Ты про вашу с Санем историю? Ты просто еще не до конца осознал, насколько все логично сложилось между вами. Если бы не было разлук, как бы вы поняли силу своей любви? Если бы не было разлук, вы не были бы сегодня вместе.       - Мы могли пожениться пять лет назад – я был совершенно несогласен с ним.       - Да, и успели бы уже развестись. Не хмурься, дорогой мой – засмеялся отец. – Понимаешь, вы с Санем настолько разные и в то же время настолько созданы друг для друга, что ваш союз тогда был бы обречен при любом раскладе. Если бы вы не прошли через все эти испытания, не преодолели все долины о которых писала Санем, то не смогли бы научиться дорожить своей любовью. Вы бы растратили ее в борьбе каждый за свою правду. Понимаешь о чем я?       Я понимал, очень хорошо понимал и даже иногда думал об этом. Но не мог принять эту правду, не мог простить ни себе, ни жизнь страданий Санем.       - Да, понимаю о чем ты думаешь – подтвердил отец, будто бы я озвучил свои мысли вслух – Это несправедливо по отношению к тебе и к Санем. Особенно к ней. Но только поняв цену страданий, человек начинает ценить любовь.       - Не помешаю? – Эмре стоял в дверях, не решаясь переступить порог.       - Конечно не помешаешь – кажется отец вздохнул с облегчением. Эти разговоры за жизнь его всегда утомляли.       - Вы такие серьезные, я даже боюсь порог переступить – Эмре прикрыл дверь и подойдя к нам с жадностью посмотрел на мой стакан. Я понял, что ему досталось от благоверной и он пришел к нам спрятаться от ее недовольства. Передав ему свой стакан, я пошел еще за одним на кухню. Я налил себе виски и отсалютовав Эмре сделал большой глоток. Отец посмотрел на меня выразительно, но я проигнорировал его взгляд, отчего он вздохнул обреченно. Алкоголь для него под запретом!       - На следующей неделе мы поедем к родителям Санем просить ее руки. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной.       - Конечно, я там буду – закивал Эмре, поднимая стакан в безмолвном тосте.       - Нет, ты не понял. Я не хочу, чтобы ты встречал меня в доме тещи! Ты поедешь со мной. Отсюда поедешь, хорошо?       - Хорошо, поедем отсюда – охотно согласился Эмре.       - Только отпросись у тещи сначала – засмеялся отец и подмигнул мне.       - Отец! Ты меня сейчас обижаешь!       - Вы посмотрите на этого подкаблучника – отец по-доброму подшучивал над братом и меня не могло ни радовать то, что Эмре совсем не обижался.       - Подкаблучником быть не так уж и плохо, если ты любишь того, под чьим каблуком живешь.       - Я этого не слышал – отец зажал руками уши и пошел к двери. – Как же я тебя упустил, Эмре, не прощу себя никогда! – он снова засмеялся и вышел, помахав нам рукой. Эмре ничего не ответил, только покачал головой.       - Джан, я хотел поговорить с тобой.       - Говори – я насторожился, потому что обычно после этих его слов ничего хорошего ждать не приходилось.       - Сегодня прилетает мама, мы пригласили ее на 45-летие.       Все утро эта женщина не давала мне покоя.От упоминания ее имени у меня закипала кровь, я не мог трезво мыслить, когда дело касалось нее.Сегодняшний разговор с отцом только укрепил мои догадки в том, что этот человек не имел ничего общего со мной. Она просто биологически выносила меня девять месяцев, впрочем, также как и Эмре. Но мне повезло больше, я оказался вдали от нее раньше, чем она успела отравить меня также как отравила брата.       - И чего ты хочешь от меня?       - Брат, я думаю, что между тобой и мамой снова какие-то проблемы, поэтому хотел предупредить заранее. Я вчера попытался отговорить ее от поездки, но она хочет увидеться с тобой, говорит, что соскучилась.       - Хорошо, Эмре, я понял.       - Джан, расскажи мне, что опять произошло.       -Зачем тебе это знать? Это наши с ней проблемы, ты не вмешивайся, целее будешь.       - Все настолько серьезно?       - Эмре, я не хочу, чтобы ты влезал в это дело. Она твоя мать, ты любишь ее, пусть все так и останется.       - А ты не любишь свою мать?       - У меня нет матери. Я сирота.       Эмре смотрел на меня удивленно, не в силах понять о чем я говорил:       - Я думал, что ты ее простил.       - Я тоже так думал, - я не хотел больше говорить о ней. Поэтому просто замолчал.       - Знаешь, я многое понял только после рождения Мелек. Возможно, когда у тебя родится ребенок ты тоже по-другому посмотришь на все и окончательно простишь маму.       - Возможно, – «Ах, Эмре, если бы ты знал свою мать, если бы имел представление, на что она способна».              Я не мог больше оставаться внутри, мне нужно было выйти на воздух,поэтому потянул Эмре к двери и мы вышли во двор. Санем с сестрой все еще сидели в беседке. Увидев дочь, Эмре расплылся в улыбке и будто слепой, побрел в ее сторону.       Санем ворковала с племянницей, целовала ее, щекотала, смеялась вместе с ней, наблюдая за тем, как та заливается, извивается всем телом. Эмре видел перед собой своего ангела, а я - своего.       - Кто к нам пришел, Мелек, посмотри. Папа пришел, и дядя Джан пришел. Помаши им ручкой, вот так «Привет-привет» - сюсюкалась Санем. Девочка замерла, застеснялась, но вскоре освоилась и потянулась ко мне.       Я оглянулся на Лейлу, но та была поглощена перепиской с кем-то и не обращала на нас никакого внимания. Почувствовав руку Эмре на своем плече, которая подтолкнула меня вперед, я бережно взял ребенка на руки и присел рядом с Санем.Малышкаприжалась ко мне своим маленьким, практически невесомым тельцем,спрятала голову у меня на груди и замерла.       - Тебе тоже нравится дядя Джан? – засмеялась Санем. – Но только, давай решим, что ты можешь иногда играть с ним, а так он мой. – - Она придвинулась ко мне ближе и обняла.Передразнивая племянницу, тоже положила голову мне на грудь. Девочка захихикала, заверещала и я догадался, что Санем снова ее щекочет. Она выворачивалась из моих рук, но я держал ее очень крепко, боясь уронить.       - Санем, прекрати, она сейчас свалится – засмеялся я и поцеловал ее в носик.       - Джан, какая она милая, посмотри на ее маленькие ручки – Санем поочередно поцеловала руки ребенка. – Такая сладкая, малышка моя.       Но я не смотрел на ребенка, потому что не мог оторвать взгляд от Санем. Рядом с малышкой она расцвела, стала еще краше, еще нежнее. Каждый раз, когда я думал, что достиг предела своих чувств к ней, обязательно происходило что-то, что доказывало мне- это еще не предел. Моя любовь к Санем росла с каждым днем, если это вообще было реально.       Неожиданно Лейла встрепенулась, вспомнила, что им тоже пора ехать. Они поспешно засобирались. Мы направились к воротам, где их ждала машина: я с Эмре впереди, сестры шагали сзади, о чем-то перешептываясь. До меня долетали отдельные слова и фразы, из чего я понял, что речь шла о списке приглашенных. Услышав фразу Санем «для Арзу обязательно нужно купить побольше клубники, она любит клубничные смузи» я тихо засмеялся. Моя невероятная, сумасшедшая, ревнивая жена. Женская ревность меня всегда выводила из себя, заставляла бежать от ревнивицы куда глаза глядят. Но не от Санем. Мне льстила ее ревность, и в тоже время очень удивляла. Неужели она на самом деле думала, что я могу посмотреть в сторону другой женщины, когда есть она.       «И эта туда же» - возмущалась Санем шепотом. «Санем, это же Компас Спорт» - пыталась объяснить Лейла. Добрались до бедной Джейды, догадался я.       - Джан, ты меня не слушаешь совсем – Эмре столкнул меня с дорожки и чуть не н выронил ребенка. Он надежнее перехватил ее и посмотрел на меня таким сердитым взглядом, который я никогда у него не видел. – Из-за тебя я чуть ребенка не уронил!       - Эмре – раздался вопль Лейлы сзади – Отдай ребенка! Вы сами как дети, как вам можно доверять детей.       Эмре нахмурился и погрозил мне, но я уже отвернулся от него, специально отстал на шаг, чтобы обнять свою малышку.       - Я так понял, ты пытаешься нейтрализовать всех своих соперниц – Санем метнула в меня сердитый взгляд.       - А тебе очень весело, да?       - Мне очень весело – согласился я, и наклонился, чтобы поцеловать ее, но она вырвалась.       - Ну и веселись один! –догнав Лейлу и Эмре, она зашагала рядом. А я был наказан!       - Санем, Джан уже видел твое платье? – громко спросила Лейла, так чтобы я услышал. Платье! У меня по спине пробежал холодок, я чувствовал подвох. Уж очень хитро блестели глаза отца, когда он говорил про это платье и вчера и сегодня.       - Нет, сестра – Санем незаметно толкнула Лейлу вбок, но я отчетливо это увидел. И они оба замолчали. «Ох, Джан Дивит, видимо завтра тебя ждет тяжелый день».              Санем              Остаток дня прошел в обычной каждодневной суете. Пришли рабочие и работа закипела. Я поглядывала на Джана, сегодня он был особенно молчалив и задумчив. Сначала я подумала, что его беспокоит утренний звонок, но потом отбросила эту мысль. Было что-то другое, что-то более серьезное, что беспокоило его. Я решила, во что бы то ни стало вечером попытаться узнать у него в чем дело.       Но сказать легко, а сделать сложно, когда дело касается откровенного разговора с Джаном. Он всячески увиливал, переводил тему. Я сдалась, потому что не хотела давить на него, понимая, что в любом случае он расскажет тогда, когда сам будет готов. И вот когда вечером, мы уже привычно сидели на крылечке, прижавшись друг к другу,попивая горячий чай, он неожиданно сообщил:       - Госпожа Хюма приехала сегодня. Она у Эмре.       - Я думала, что так и будет, но боялась спросить. Что будем делать?       - А что мы можем сделать, Санем?       - И правда, ничего не сделаешь. Она долгие годы была совладелицей агентства и имеет полное право присутствовать на празднике. – Я умышленно избегала разговоров о том, что она его мать и имеет право видеться с ним. Хотя я бы скорее скинула ее со скалы, чем позволила приблизиться к Джану, но действительность это не изменило бы. Она его мать.        - Увидев здесь отца, немного поговорив с ним, я вспомнил детство, - тихо сказал Джан. Он решил поделиться со мной чем-то таким, чем не делится ни с кем, что является для него запретной темой. Я боялась дышать, чтобы не спугнуть его. – Она уехала не попрощавшись. Я проснулся утром, а ее уже не было. Я спрашивал у отца где мама, но он не мог мне ничего объяснить. Я разозлился на него и отказался с ним разговаривать, отказался даже есть.       Джан замолчал, задумался. Я ждала, борясь с подступающими слезами, понимая, что не должна плакать, это его еще больше расстроит.       - Так длилось несколько дней, пока отец не потерял терпение. Он был в отчаянии, ругал меня, уговаривал. Но я стоял на своем.              - Оставаясь голодным, ты не вернешь маму Джан!       - Не буду есть! Она меня бросила, я ей не нужен!       - Не говори так, сынок. Как такое может быть? Она просто была вынуждена тебя оставить, потому что ты мне тоже очень нужен.       - Папа, почему она не могла остаться с нами?       - Так получилось, сынок. Она должна была уехать. Разве тебе со мной плохо?              - Я не мог ответить отцу на этот вопрос, потому что жалел его. Как я мог сказать ему, что мне не плохо с ним, мне плохо без нее. Я тосковал по ней, каждый день ждал ее возле окна, смотрел на дорогу, боясь отвлечься хоть на секунду, чтобы не упустить ее. Я тосковал по Эмре, по его счастливой улыбке, по его маленьким ручкам так крепко обнимающим меня. Все лето я просидел у окна. А потом началась учеба и мне нужно было ходить в школу, но я отказывался. Отец уговорами, а иногда и силой привозил меня в школу, откуда я сбегал, как только его машина скрывалась из вида, возвращался домой и снова садился у окна. Но так продолжалось недолго, со временем я начал понимать, что она не вернется.       Моя тоска притупилась, спряталась глубоко внутри, но не исчезла. Хоть я и был слишком мал, но все равно понимал, что отец тоже страдает. Он пропадал на работе, часто по нескольку дней не приходил домой. Практически все время я был предоставлен самому себе. Ни в чем не было мне отказа, что бы я не попросил, отец сразу же выполнял все мои желания. Но от одиночества меня это не спасало. Тогда я твердо решил, что не буду больше никого впускать в свою жизнь, одному будет лучше. Ведь если ты один, то никто тебя не бросит, никто не откажется от тебя.       Я попросил отца определить меня в школу-пансион. Он долго сопротивлялся, но потом согласился поняв, что так для всех будет лучше. Он приезжал ко мне на каникулы, чтобы забрать домой, но я отказывался ехать, придумывая всевозможные причины. Однако, летом мне пришлось ехать с ним, потому что пансион закрылся, и я не мог там больше оставаться.       Всю дорогу он говорил мне, что дома меня ждет сюрприз. Я очень волновался, представляя, что дома ждут мама и Эмре. Представлял как мама будет меня обнимать, плакать и рассказывать, как скучала, что больше не уедет. Но я снова ошибся, мамы не было. Дома нас ждал только Эмре. Встреча с ним меня сильно расстроила, потому что оказалось Эмре совершенно не знал турецкий. Мне приходилось буквально на пальцах объясняться с ним. А еще выяснилось, что мама вышла замуж и уехала в свадебное путешествие, поэтому и отправила брата к отцу. Я думал, что она скучает по мне, хочет увидеть, но не может. Придумывал миллионы причин, почему она не может приехать. А оказалось, что она совсем про меня не помнит, у нее теперь другая семья.       В тот день я запретил себе думать о ней, вспоминать ее, произносить ее имя. Сейчас мне не сложно контролировать свои чувства и эмоции, а тогда, в свои неполные восемь лет это было просто невозможно. Днем я был занят чем-то и отвлекал себя от мыслей, а ночью она приходила ко мне во сне и тогда я просыпался в слезах, прятал лицо в подушку и тихо плакал, чтобы никто не слышал.       Говорят, дети быстро забывают… Я промучился два года. А потом прошло, забылось как-то за детскими заботами. Только когда приезжал Эмре и пытался что-то рассказать про маму, во мне оживала моя тоска. Но со временем я и с этим научился справляться. Благо Эмре тоже перестал упоминать ее в своих рассказах.       Джан теснее прижал меня к себе и заглянул в лицо:       – Я тебя не утомил еще?       Я покачала головой испугавшись, что он сейчас замолчит. Но он только грустно улыбнулся и продолжил:       - Знаешь, когда ты была у родителей мы с Эмре поговорили, вспомнили детство и выяснилось, что он не рассказывал про маму, потому что ему нечего было рассказать. Он также как и я был одинок и несчастен.       - Он приезжал каждое лето?       - Да, почти каждое лето. Я даже просить отца не отпускать его, оставить с нами. Но мама его не отдавала, да и он сам не захотел.       - Он не смог оставить маму?       - Нет, просто так он получал все что хотел и от мамы, и от отца. Стоило ему только заикнуться о чем-то и пожалуйста! Это его очень испортило, он рос очень избалованным.       - А почему он в итоге решил остаться в Стамбуле?       - Не знаю, меня здесь не было. Я учился заграницей и несколько лет не приезжал домой. А когда вернулся он уже работал с отцом.       Мы с ним уже были взрослые, стосковались друг по другу, поэтому очень быстро нашли общий язык и даже подружились. Мы проводили много времени вместе, но я ни разу не спросил у нее про маму. Я давно перестал думать о ней, запрещал себе и другим упоминать ее имя. Я думал, что навсегда вычеркнул ее из жизни.       Но потом появилась ты и заставила меня простить ее. Не знаю, как тебе это удалось, но я принял ее, забыл прошлое. Я стал с ней знакомиться заново, потому что совершенно не знал женщину, родившую меня. Не помнил ее. Я прекрасно видел, что она из себя представляла, но уже не мог отказаться от нее. Видимо тот маленький Джан, который так ждал маму не позволил мне прогнать ее из нашей жизни.              Я не знала, что сказать. Задумываясь об отношениях Джана со своей мамой, я всегда боялась углубляться в эту тему, боялась увидеть именно то, о чем мне сейчас рассказывал мой любимый. Я не смогла тогда понять его настоящую боль, не увидела насколько сильно изранена его душа. Я толкала его к ней, я просила и уговаривала, думая что в этом его исцеление, его счастье. Наверно не нужно было этого делать, наверно это моя вина, что сегодня его душа также кровоточит, как и тогда.       - Прости меня, Джан.Я тогда не подумала, насколько тебе должно быть тяжело.       - Нет, ты правильно поступила. Так поступила бы любая любящая женщина. Из любви ко мне и из женской солидарности к ней ты нас свела снова. Если бы это не случилось я так и жил бы в мире иллюзий, думая о ней. Теперь я не испытываю ничего, кроме злости и бешенства. Только эти чувства она может пробудить во мне.       - Джан, так не бывает. Мы любим родителей независимо ни от чего. Мы любим их просто потому, что эту любовь в нас заложила природа.       - Санем, она убила во мне эту любовь. Своей безжалостностью, своим эгоизмом. Она убила во мне того маленького Джана, который еще цеплялся за любовь к ней.       Я обняла его, прижалась к нему, попыталась заполнить собой пустоту, которую я теперь четко могла разглядеть, увидеть настолько она была велика.       - Пусть Аллах спросит с нее за это. Не бери на себя этот грех.       Он посмотрел на меня очень внимательно:       - Я очень тебя люблю, Санем Дивит. – Он прижался ко мне лбом, и я закрыла глаза, посылая ему потоки любви. Я хотела передать ему всю свою любовь, согреть его душу.       - И я тебя очень люблю, Джан Дивит.       - Давай проверим насколько ты меня любишь? – его голос изменился, в нем появились озорные нотки. Я не могла не порадоваться тому, что Джан на самом деле отпустил ситуацию с матерью и не испытывает больше той боли, которая мучала его. Было заметно, что он уже переболел. – Скажи-ка мне, дорогая женушка, что это за платье ты приготовила для завтрашнего дня?       - Я думаю, что тебе надо немного потерпеть, и завтра ты все увидишь сам. – Я потихоньку стала высвобождаться из его объятий и отодвигаться. Я знала, что Джан не смирится с моим ответом и перейдет к более решительным действиям, чтобы добиться своего. «Ах, Азиз бей, лишний раз убеждаюсь в вашей мудрости».       Когда Джан попытался схватить меня и придвинуть обратно я вскочила и со всех ног побежала в дом. Я слышала сзади его смех и остановилась. Не хочу убегать от него, только не сейчас. Пусть пытает меня, пусть делает что хочет, только бы его глаз не касалась больше печаль, которую я видела сегодня весь день.