draco and the cane

я все не могу перестать думать об этом -- что если Гарри никогда не понимал, что журавль, которого Малфой прислал ему был запиской. Он просто посмотрел на неё в непонятках и сказал "окей", сел за парту и вернулся к игнорированию Снейпа. я имею в виду, Драко был в ярости, потому что "как ты посмел не оценить моё издевательство, Поттер" и на следующий урок они снова вместе, он хватает ещё одну бумажку, пишет что-то вроде "ты отстой, Поттер", сворачивает ещё одного журавля и отправляет его -- просто для того, чтобы тот остался на парте Гарри СНОВА и Гарри даже не смотрит внутрь него, он ничего не делает с чёртовым журавлем и Драко кипит от отсутствия внимания. так что он делает это снова. и снова. и снова. сначала это оскорбления (потому что он конечно ненавидит Поттера, они архивраги и он уже не против идеи убить Поттера) -- "надеюсь, ты сдохнешь, Поттер" "я бы мечтал встретить Сириуса Блэка и помочь ему" "у тебя ужасные очки, почему они у тебя все эти годы, твоё зрение не могло не меняться, идиот" "отсоси кучу членов, Поттер" -- но месяцы проходят и у него кончаются идеи, а Поттер все равно не читает эти записки, поэтому Драко начинает писать о всем остальном, что находит раздражающим. вскоре журавли становятся просто привычкой -- рассказать о своём дне, сложить птицу и отправить человеку, которого ты наверняка ненавидишь больше всего. он все ещё пытается язвить каждый раз, как видит Поттера, потому что "это банально моя работа -- опускать Золотого Мальчика с небес на землю, Гойл" -- но он не может делать это так, как раньше, так что он просто перестаёт -- все, кроме журавлей. каждый день, каждый урок, иногда даже во время завтрака журавль приземляется рядом с локтем Поттера. не падая. Гарри поднимает его, пялится на него и снова опускает. или, может, кладёт себе в сумку. сердце Драко уходит в пятки в первый раз, как тот делает это. это выглядит почти так, будто они друзья. к этому моменту, Драко рассказал ему все вещи, о которых никогда не говорил даже своим друзьям -- то, что на самом деле он в ужасе от дементоров; что он продолжает чувствовать, что недостаточно хорош, потому что неважно сколько он делает, всегда находится кто-то, кто лучше -- что он все ещё не может понять, почему Гарри не захотел быть его другом тогда, в поезде; серьёзно, Поттер, что я сделал? ты даже не знаешь меня! -- и Поттер не смял ни одного из журавлей, так что, быть может, он не так уж его и ненавидит? Драко знает, что Поттер не читает его письма, но ему нравится думать, будто тот знает все эти вещи о нем. и, может, даже немного ему не все равно. это глупо и он не должен писать все эти личные детали в письмах (Люциус был бы так разочарован, эти журавли идеальный компромат и о чем, черт возьми, ты думаешь, Драко, кричит его внутренний голос) -- но он не может остановиться. Это стало привычкой и Поттер пялился на него пятнадцать минут во время обеда, так что он не может, просто не может остановиться. Драко продолжает разговаривать и делать Поттеру маленьких болванчиков, пытаясь не улыбаться так очевидно, когда очередной журавль прилетает Поттеру в карман. и в это время, Гарри сходит с ума. он просто не может понять, что Малфой хочет от него или почему они больше не натыкаются друг на друга так часто, как раньше -- и журавли действительно выглядят как простые бумажки (Рон, почему Малфой знает оригами -- это типично для волшебников или это просто он?) и они такие нежные и аккуратные, что он чувствует вину за их уничтожение -- так что он начинает их собирать. до тех пор, пока он рассеянно не суёт одну из них в свою сумку -- и находит её вечером. вздыхает, садится за свой стол, потому что что он может сделать? даже если он выкинет её, он получит ещё одну на следующий день. или даже три. он в растерянности, потому что Малфой уже даже не громкий и драматичный, это выглядит почти, будто он пытается привлечь внимание -- помимо журавлей -- но глаза Гарри все равно прикованы к нему. он знает, что Малфой что-то задумал, потому что, ну, он _должен_ -- но он просто не может сказать, что: нет никакого способа это узнать и Мерлин, Рон, он улыбнулся мне, что, черт возьми, он планирует? -- и в это время, куча журавлей продолжают накапливаться на его столе. он не лежит ночью, без возможности заснуть, думая об улыбке Малфоя. конечно нет. на следующий день, когда он получает утреннего журавля, он улыбается своей ослепительной улыбкой Малфою и смеётся над его застывшим лицом "ха, в эту игру могут играть двое! попался!" и он все ещё уверен, что Малфой издевается над ним -- не смотря на то, что он думает, как было бы хорошо, если бы Драко действительно был таким. если бы он посылал журавлей Гарри, чтобы скрасить его день. если бы только за этим ничего не стояло, потому что ему начинает нравиться. все это продолжается до тех пор, пока Гермиона не врывается в их комнату в нечистивые часы с утра, как она обычно делает -- и останавливается, как вкопанная, смотря на эту груду журавлей, Рон мог жаловаться, но она никогда не представляла масштабы этой вековой одержимости. и естественно, Гарри пытается протестовать, что это все для науки, Гермиона, я обязан узнать, что он планирует и это единственный источник информации -- но все оправдания пропадают, когда она устраивает небольшой допрос и узнает, что ни один из этих журавлей не проклят или зачарован, чтобы кричать оскорбления или хоть что-то, если честно. поэтому она говорит, что пора бы открыть хотя бы _одну_ из записок и нет, он не делает этого, потому что кто, черт возьми, пишет что-то внутри журавля, разве это не искусство?? но, эх, это идея и этой ночью трио садится вместе на кровати Гарри с журавлем, которого тот получил на чарах, затаив дыхания, ожидая увидеть что-то неприятное (Гарри замечает, что очень и очень надеется, что это не так) всевозможные меры предохранения сделаны и они раскрывают его. Гермиона может сказать только "ох", а брови Рона поднимаются так высоко, что создаётся ощущение, что сейчас они уйдут бродить по миру. потому что внутри. здесь дерьмовый рисунок Гарри и Драко, держащихся за руки, с маленькими сердечками вокруг.