***
С каждым днём в Коуке становилось все меньше людей имеющих своего соулмейта. Сейчас они встречались столь редко, что Лили казалось — это всего лишь глупая сказка, придуманная уже очень давно и передающаяся из уст в уста веками. «Каждому человеку предначертано встретить своего соулмейта — свою родственную душу. И делить они будут не только счастье, но и горе. Та боль, что чувствует твой соулмейт, станет и твоей болью и отразится она на твоем теле цветами, что будут прорастать своими корнями изнутри, принося адские муки». Только вот за всю свою жизнь Лили ни разу не видела человека, на теле которого были признаки наличия соулмейта. Она с детским любопытством наблюдала за придворными в замке Суико и простыми прохожими. Но у них ни на руках, ни где-либо еще, не было ни единой проклятой розочки или даже фиалки. Ни-че-го. Хотя, очень хотелось верить в то, что родственные души на самом деле существуют и что у нее самой соулмейт. Лили решила пожаловаться на эту несправедливость своим наставницам, или как их называл её отец, «временным телохранителям''. Ведь она не знала никого больше, кому можно было бы поведать о своих душевных терзаниях. Преодолевая стыд и неловкость, всё же смогла рассказать о своих сомнениях. А Тетора на ее слова лишь ласково улыбнулась, пытаясь успокоить, после чего, с извинениями, торопливо ушла из комнаты. Аюра же, чуть помедлив и оглянувшись по сторонам, подошла к своей госпоже. Одним движением руки она подняла рукав своего одеяния выше, тем самым давая увидеть на предплечье яркий голубой рисунок. Это явно были цветы. — Незабудки, — прошептала Аюра, не отводя взгляда от метки на своей руке. Эти трогательные цветы на ней казались чем-то инородным, противоречили непоколебимому характеру своей хозяйки; были чем-то отдельным от нее, не имеющим с ней ничего общего. — И… как давно? — прошептав дрожащим от волнения голосом, Лили осторожно дотронулась до незабудок на теле Аюры, боясь своим неловким прикосновением разрушить этот хрупкий цветок. Кончиками пальцев она почувствовала бархат лепестков, что словно пылали в полумраке комнаты голубоватым светом. «Как настоящие» — эта мысль промелькнула в голове, после чего утонула среди других, заполнивших собой все сознание девушки. — Несколько лет, — Аюра медленно опустила рукав вниз, после чего ответила на еще незаданный вопрос своей госпожи, — нет, я не знаю, кто является моим соулмейтом. — Это больно? Я хотела сказать, цветы… они приносят тебе дискомфорт или что-то подобное? — Неприятно. Это все что я могу сказать. — Аюра взглянула во взволнованные небесно-голубые глаза своей госпожи, после чего ровным голосом продолжила: — Леди Лили, я хочу взять с вас обещание, что вы никому не поведаете о том, что вы сейчас узнали — это очень важно. Девушка едва заметно кивнула. — Как думаешь… А меня есть родственная душа? — Я не знаю, — Аюра плавным движением запустила свою руку в черные волосы Лили, спутывая их, — но мне кажется, у такой задорной девчонки его просто не может не быть. Возможно, ваш соулмейт такой же тепличный цветочек, как и вы, и на его теле нет ни царапинки. Всякое бывает. И от этих слов даже стало легче. Жаль, что лишь на время.***
С того разговора прошло несколько месяцев, и за это время произошло событие, что потрясло всю Коуку: Император Ил и его дочь, принцесса Йона, были убиты. Хотя для Лили, по сути, ничего не случилось — все оставалось по-прежнему. До какого-то времени. Однажды утром, проснувшись, она почувствовала во всем теле тянущую боль: словно вчера она сильно ушиблась, причем, много раз. Пытаясь понять причину своей боли, она, не раздумывая, сдернула с себя часть своей спальной одежды, тем самым оголив плечо. И в этот момент она увидела возле своей ключицы цветок — белую розу. Бледную, почти незаметную. Но даже такая, она приносила Лили боль, но одновременно с этим облегчение. Теперь она точно знает, что у нее есть родственная душа.***
С каждым днем роз на теле девушки появлялось все больше, но если сначала эти цветы вызывали в душе трепет и легкое волнение, то сейчас все ее мысли были заняты другим: не понял ли кто, что у нее признаки наличия соулмейта? Лили прятала лозы белых роз на теле под длинными шелковыми одеяниями и даже начала носить перчатки. Она не хотела, чтоб о ее «секрете» кто-либо узнал. Это было личной тайной Лили, которую, как и Аюра, хотела оставить ведомой лишь себе. Розы могли начать расти в любое время, и иногда приходилось мучительно шипеть сквозь зубы, лишь бы не выдать себя перед другими, но в первую очередь, перед своими «временными телохранителями». И иногда ее странное для окружающих поведение вызывало ненужные вопросы. Тетора взволнованно спрашивала свою госпожу о самочувствии, а Аюра лишь понимающе смотрела на руки Лили, которые девушка прятала за темной тканью перчаток. Еще хуже становилось от незнания: кто он? Когда они встретятся? Знает ли ее родственная душа о том, что у него есть соулмейт? Наверное нет. Ведь девушка до сих пор не давала о себе знать. Потому что единственный знак, который Лили могла подать своей родственной душе — это получить ранение. На ее теле, и вправду, не было даже малейших порезов или ссадин, что уж там говорить шрамах. Может быть, тогда стоит самой себя ранить? Тогда он поймет, что нужно ее искать. Ведь Лили, к несчастью, не могла покинуть замок Суико и отправиться на поиски своей родственной души. О такой безумной мысли, как причинение себе боли, она пыталась не думать, хоть в последнее время получалось все хуже и хуже. Интересно, какой он — ее соулмейт? В том, что это мужчина, Лили не сомневалась. В ее воображении он представлялся ей благородным графом с утонченными чертами лица, важным господином или просто красивым и интересным молодым человеком. Что он любит? Чем занимается? Может быть, он певец с прекрасным голосом? Талантливый актер, повидавший весь мир? Или… Танцор? Почему-то, Лили последняя мысль казалась наиболее близкой к правде. Просто знала, вот и все. Но тогда появлялся тогда другой вопрос: почему на его теле столько ранений? Он в опасности? Об этом девушка, также, старалась не думать. В попытках хоть что-то узнать о родственной душе, Лили тайком пробралась в личную библиотеку своего отца и отыскала нужную рукопись. «Язык цветов». «Белые розы символизируют светлую и чистую любовь, стремление к совершенству». Теперь всё стало ещё сложнее.***
Эти люди сразу показались Лили подозрительными, поэтому та решила за ними проследить и не упускать из вида. Конечно, сначала она подумала, что это обычные бродячие артисты. Только вот их поведение настораживало. Да и выглядели они странно, а одежда и вовсе была не из этих мест и очень похожая на одеяния империи Кай. Кто они, чего хотят, зачем пришли? Она поняла только одно: этой ненормальной шайкой руководит девушка, которая постоянно носит капюшон, тем самым скрывая под ним свои волосы. На одну секунду Лили причудилось, будто бы выглядывающий из-под ткани локон был ярко-красного цвета.***
Лили понимала, что этот город опасен. Она слышала о неком наркотике «Надаи», что поразил собой местных жителей. Ходить по улицам Шисена было несколько жутко, а люди вели себя настороженно и запуганно. И видя весь это ужас, Лили прикладывала все свои силы, чтобы не заплакать от своей безнадёжности и отчаяния. Но прекращать слежку за бандой, предположительно, контрабандистов из Южного Кая — девушка не собиралась. Правда, теперь это приходилось делать в сопровождении Аюры и Теторы, что несколько мешало. В какой-то момент она смогла оторваться от своих телохранителей, и наблюдать можно было без помех. Но, к разочарованию Лили, она потеряла этих лже-артистов из виду. В попытках найти шайку, девушка вышла на какое-то многолюдное помещение, напоминающее какую-то прогнившую забегаловку. Здесь находилась сцена, где, видимо, планировалось выступление перед публикой. Вокруг было много подозрительных людей, и Лили несколько насторожилась. В голову пришла здравая мысль, единственная за этот проклятый день: уйти отсюда и как можно скорее. И вот Лили уже собралась идти назад, как взгляд невольно зацепился за сцену и стоящую на ней девушку. Это была она, та, что руководила «бродячими артистами». Она, что, действительно будет выступать? Лили ошиблась, считая этих людей преступной бандой? На артистке был откровенный — Лили смущённо отвела взгляд — наряд, а на голове странной формы шляпа. Но самое интересное: волосы, действительно, были красными. Они горели ярким пламенем, выделялись на фоне этого темного места. Казалось — протяни руку, и ты почувствуешь жар пылающего огня. Голоса людей вокруг стали громче. Она начала танцевать. Шаг назад, плавный взмах рукой — подолы ее одеяния поднялись вверх, рассекая собой воздух. Лукавая улыбка на лице незнакомки превратилась в насмешливую ухмылку. Выпад вперед, игривое движение плеч, шаг и снова шаг. Казалось, будто бы она не танцует вовсе — сражается с невидимым соперником. И при этом так грациозно… Так легко. Неосязаемо для других. Лили перестала дышать — боялась нарушить этот волшебный, наполненный священным таинством, момент своим вздохом. Она не слышала гул людей вокруг нее. Не слышала ничего. В какой-то момент их взгляды пересеклись. Сердце пропустило удар, а может и вовсе перестало биться. Застряло где-то в горле, из-за чего Лили начала задыхаться. Этот взгляд… Такой опаляющий, опасный. Предостерегающий. И вместе с тем безучастный — словно люди вокруг этой девушки всего лишь неодушевленные предметы. Лили обжег этот взгляд, заставив пошатнуться. Мгновенье: и вот она оказалась в чьих-то руках, пытавшихся утянуть ее за собой. Лили пыталась вырваться, но эти ненормальные люди не отпускали ее: держали за руки, тянули в разные стороны, словно пытаясь разорвать на части. Крик застрял где-то в горле, а в уголках глаз собрались капельки слез. Она почувствовала жгучую боль в затылке; и прежде чем упасть в беспамятство, Лили увидела лишь темноту и чьи-то алые волосы.***
Йона. Так назвала себя девушка, сидевшая с Лили во время ее пробуждения. Та самая девушка с красными волосами. Её имя было тем же, что у погибшей принцессы Коуки; смутило также то, что один из тех людей ,что был вместе с ней, назвал её «принцессой». О том, что эта девушка небезызвестная принцесса Йона, Лили догадалась почти сразу. Но почему она оказалась в этом ужасном городе, ей ещё предстоит узнать. Голос Йоны был мягок, чуть слышен; будто она не могла говорить громче из-за неведомой Лили боли. А в ее взгляде не было прежнего пренебрежения — лишь щемящая нежность и тоска. И, казалось, эту самую тоску чувствовала и сама Лили. Хотелось обнять и не отпускать; спрятать от всех невзгод, что так тревожат ее. Только вот Лили понимала, что она не сможет помочь Йоне. Ведь она не может помочь даже себе. Лили еле сдерживает себя от того, чтобы разреветься прямо здесь, сидя перед своей спасительницей. Дрожь в теле после произошедшего всё ещё преследовала ее, и теперь Надаи не казался ей чем-то иллюзорным и не опасным. Это была серьезная угроза для Шисена, а в первую очередь, для его жителей. И Лили чувствовала себя такой беспомощной, ведь она ничего не может сделать чтобы прекратить этот ужас… А вдруг, никто не сможет…? Она почувствовала, что что-то мокрое скопилось в уголках ее глаз, мешая ей видеть. Что…? О Господи, нет. Она же не… — Ты в порядке? — Йона села рядом с Лили и, приблизившись ближе, обняла, — Просто расслабься. Все уже позади. И Лили разревелась. Как маленькая никчемная девочка, она плакала и плакала на плече у, безмолвно обнимающей ее, Йоны. Нет, определенно. Эта девушка удивительна. Лили остро почувствовала всю свою ничтожность перед ней… И вместе с тем безмерное спокойствие.***
Впервые за долгое время Лили смогла по-настоящему расслабиться и забыть о чувстве тревоги. На горячих источниках вместе с Аюрой, Теторой и Йоной, к сожалению, отдохнуть не удалось. Ведь если бы Лили пошла вместе с ними, то всем стали бы видны ее розы на теле. Но даже так, Лили была рада за своих подруг, которые смогли хоть немного отдохнуть вместе. После Лили смогла увидеть, как Йона тренировалась фехтованию. Аюра давала ей кое-какие советы по правильности её выпадов и стойки, а Тетора просто наблюдала за всем этим со стороны. В какой-то момент Йона тихо засмеялась и на ее лице появился легкий румянец; сердце болезненно защемило, и Лили стыдливо отвела взгляд — лишь бы не думать о лишнем. К её огорчению, этот жест заметила Тетора, но лишь тактично промолчала, после чего ушла в гостиницу под каким-то незначительным предлогом. Разговоры между Аюрой и Йоной уже начали откровенно надоедать. Нет, ну серьезно, зачем Аюра сказала, что Лили плохо заводит друзей и ко всему прочему, невероятно конфликтна? Об этом можно было бы и умолчать. — Я, пожалуй, схожу за Теторой. Её уже давно не видно, — Лили встала со скамейки и бездумно поправила подол своего одеяния, — Йона, ты со мной? — Да, мне тоже что-то беспокойно за нее. Пошли скорее.***
А потом лишь обрывки воспоминаний: словно кто-то оборвал их подобно бумаге, оставляя неровные края. Она помнит, как вместе с Йоной зашла в одну из комнат отеля, и вокруг витал странный запах–словно дурные благовонии. Недвижимое тело Теторы на полу, свой животный страх и напряжённую спину подруги. Безумные глаза людей зависимых от Надаи, которые пытаются их схватить. Помнит собственные слёзы на лице и меч в руках Йоны. Лили подумала, что эта девушка действительно удивительная; несмотря на всё, она держала себя в руках и её острый взгляд смотрел прямо противнику в лицо. Ровная спина, чёткие взмахи оружием, удар и снова удар. Падение, быстрый подъём. На секунду Лили показалось, будто она на секунду вернулась в тот паб, и снова была очарована смертельным танцем. Только на этот раз Йона сражалась не сама с собой, а вполне настоящим соперником. Она защищала её, Лили, и не отступала. Девушка смогла ударить противника по ноге, и сильно схватила её за руку, пытаясь вывести её из этого морока. — Берегись! Время словно остановилось, и Лили видела, как острое лезвие прорезало кожу на спине Йоны, оставляя алую полосу крови, придав белой одежде кровавый оттенок. Подхватив обессилевшее тело Принцессы, Лили опустилась вместе с ней на пол. — Нет… я не хочу так… Смешок над головой, чья-то кривая ухмылка. Резь, словно кто-то расцарапал её собственную спину своими длинными, острыми когтями. — Как ты можешь сделать что-то столь самоотверженное?! Что с тобой не так? Боль усиливалась, но Лили не обращала на неё внимания. Весь её мир сузился до девушки в руках, чьё хриплое дыхание было единственным, что она слышала. — Самоотверженное? — сиплый голос словно отрезвил, дал глоток свежего воздуха. Вернулось и неестественное жжение, разгорающееся на спине подобно костру. В глазах потемнело, в виски словно вонзилась острая стрела, и из-за головной боли Лили сжала зубы. — Я борюсь, а потому могу выжить. Я не хочу подчиняться несправедливости. А потом она закрыла глаза.***
Отец приказал сделать для неё свой собственный сад: свой собственный уголок для своей дочери. Он стоит в этом месте уже несколько лет, и Лили в последнее время часто приходит сюда. Её собственное место уединения, куда не ходит ни прислуга, ни кто-либо ещё когда она его посещает. Ночью многие цветы были незаметны, притаившись в тени. Но эти белые розы — эти чёртовы белые розы — при лунном свете зажигались, словно звёзды, капельки росы которых обрамляли эту красоту. Раньше, когда она приходила с этот сад, душа успокаивалась, и она чувствовала себя частью этого прекрасного места; сейчас же она закрыла свой рот рукой, сдерживая позорные слёзы. Как же так всё обернулось? Хотелось досадливо пнуть эти дурацкие белые розы, выдрать с корнем из земли и на этом месте посадить что угодно, только не их. Хоть те же самые пионы. Только не розы. Но о том, что цветы выдрать нужно не из почвы, а из её цветущей от безответной любви души, она старалась не думать. Йона её Соулмейт. Это она поняла ещё вчера, когда на своей спине увидела плетение из белых роз, стебли которых шли вдоль всей спины — в том же месте, что и у Йоны. Лили была вовсе не глупой, чтобы не сложить два и два. Но вот её «подруга» — она же в праве её так называть, так? — наверно ни о чём не догадывается. Принцессе сейчас и так тяжело, рана оказалась слишком серьёзной. Но Юн говорит, что она скоро поправится; говорит, что она сильная. Только вот Лили всё равно не становилось легче. Как же хочется что есть мочи закричать, закричать, чтобы весь мир услышал: «Йона! Я, глупая, влюбилась в тебя! Ты моя родственная душа, я хочу остаться с тобой навсегда!». Как же хотелось услышать тихое «я тоже». Как же… Только вот Лили не кричала, не рвалась к Йоне. Она знала, что той скоро придётся покинуть Шисен, ведь у неё есть цель, к которой она идёт широкими шагами: сделать этот мир лучше. И Лили не знает, будет ли в этом новом мире место для неё. Она не хотела быть эгоисткой, но почему-то знала, что Йона, узнав о родственности душ, откажется от своей цели. Возможно, для неё эта сказка с соулмейтами даже важнее, чем для Лили. Хотя, о какой сказке речь? В Шисен пришли воплощения пятерых Драконов, один из которых оказался ей предначертанным судьбой. Это ли не сказка? Приблизив руку к одному из нежных бутонов Роз и коснувшись белого лепестка кончиками пальцев, она разревелась. Её никто не видит, если поплачет — станет легче. Всегда становилось. Хрустальная слезинка скатилась по щеке, падая на белоснежный лепесток. «Светлая и чистая любовь, стремление к совершенству». Сжатая на тонком стебле ладонь окрасилась красным, а тонкая струйка крови очертила собой острые шипы цветка. Задыхаясь от слёз, Лили уткнулась лицом в свои колени. Завтра им придется прощаться. Лили не готова их отпускать, но она не эгоистка–она должна их отпустить.***
— Стойте! Подождите! Они стояли на обрыве возле шумного моря, словно возвышаясь над ним. Здесь был сильный ветер, из-за чего волосы постоянно загораживали Лили глаза. Подбежав к друзьям, она облокотилась руками о колени, пытаясь перевести неровное дыхание. — Но Лили… мы ещё не уходим, мы пришли бы попрощаться, — непонимающе промямлил Юн. — Я тоже уезжаю. Обратно к отцу, поэтому это наша последняя встреча, — обрывисто произнесла она. Неловко протянув Йоне цветок, Лили посмотрела ей в глаза. В них читалось удивление (смущение?). — Белая роза? Откуда ты знаешь, что этот цветок мой любимый? — прошептала она, беря цветок в руку. — Может быть, угадала? — хитро улыбнулась она. Она хотела подарить что-то Йоне на прощание, и она знала, что девушка не примет дорогих вещей. А срывая одну из роз в саду, она подумала про всю горькую ироничность подарка. И забыв про всю свою напыщенную уверенность и стойкость, она притянула к себе Йону для объятий. Та удивлённо распахнула ресницы, несмело обнимая в ответ; Йона пахла свежим ветром, лечебными травами и кровью, и почему-то эти запахи для Лили стали самыми важными. — Береги себя, — прошептала она, зарываясь лицом в красные волосы сильнее. — Ты тоже… Сердце разрывалось на куски, рассыпалось на осколки, которые ранили её изнутри. — Йона, — Лили понизила голос, чтобы никто не смог их услышать, — я хочу, чтобы у тебя получилось. Получилось создать тот новый мир, что ты построишь на своей любви к людям. И когда твоя алая звезда засияет ярче солнца, я хочу быть рядом. Я хочу увидеть, кем ты станешь. — … я буду тебя ждать. Друзья уже скрылись за горизонтом, а Лили так и не переставала махать рукой им в след. Она должна была закончить это как можно раньше, пока не стало поздно. Она знает, что им ещё предстоит увидеться, и уже тогда Лили расскажет. Расскажет всё.***
— Йонушка, что такое? Джи-ха обернулся, обеспокоенно смотря на отставшую от других Йону. — Если ты устала, я могу тебя понести, — обворожительно улыбнулся Рекурю. — Нет… всё в порядке.На правой руке распустился воздушный ирис, чьи лиловые лепестки подобно тонкой невесомой ткани обрисовали ладонь.