daybreak

Неторопливо просыпаясь, Брук чувствует, как её окутывает солнечный свет. Девушка ощущает мурашки, быстро-быстро пробегающие по коже, всего лишь некий озноб, когда растягивается во весь рост, довольно выгнув спину и поджав пальцы ног под тёплым, пуховым одеялом. Остатки сна уже будто притягивают её обратно, но она сопротивляется, устраиваясь на мягких подушках, потихоньку пытаясь приоткрыть глаза — один раз, затем два, а затем она уже почти всё видит. Комната вокруг медленно фокусируется, купаясь в ярком, золотистом свете. Лоуст окружает тишина. — Хей. Брук лениво поворачивается на бок. Хлоя уже проснулась, и её голова покоится на сгибе руки. Девочка встречается с ней тёплым, приветливым взглядом, и Валентайн едва заметно улыбается. Она протягивает ладонь, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо своей девушки — её пальцы начинают спускаться вниз по линии подбородка, и Лоуст замечает, как они холодны. Она, если честно, чуть ли не вздыхает от этого прикосновения, и не то чтобы хочет, чтобы оно прекращалось, но всему ведь есть конец. — Мне надо идти. — Мм. Я знаю, — Понедельники никогда не перестают приходить слишком рано, а Хлоя никогда не перестаёт уходить слишком быстро. Вечер пятницы уже кажется таким далёким, будто был тысячи лет назад. Рука Брук скользит под одеяло, оставаясь на бедре Хлои. Кожа там так тепла, и она уже скучает. — Но не надо. Валентайн вздыхает, но возражать не пытается. Они обе смотрят на друг друга, и их тела медленно поднимаются вверх-вниз в идеальной синхронизации. По утрам, перед тем, как мир успеет проснуться, Хлоя — вся её. Брук пытается запомнить взгляд девушки, застывший на лице, изгиб её редкой нежной улыбки, и с любовью замечает про себя, что кудри Хлои выпадают из неаккуратного, наспех сделанного хвостика, обрамляя её лицо природной непринуждённостью. Снаружи она всегда безупречна, тщательно сдержанна, хладнокровна и уравновешена, но здесь, в их кровати, рядом с ней, Хлоя всегда распущена и тепла, и Лоуст именно это кажется идеальным. Валентайн сидит напротив окна — Брук видит нимб солнечного света позади неё, на мгновение задаваясь вопросом, что, быть может, она всё ещё спит. Этот сон похож на тот самый, что всегда зачем-то заканчивается слишком рано. — Ну, попробуй не скучать по мне слишком сильно, — небрежно говорит Хлоя, но её пальцы противоречат легкомысленным словам, слегка задерживаясь и обводя ключицу девушки. Каждое утро она отыскивает новое созвездие веснушек, и в этот раз она снова отрисовывает какой-то паттерн. А вот этот, кажется, похож на птицу. — Ничего не обещаю, — отвечает Брук невнятно, туманно и мило, а Валентайн в ответ мягко её целует. Поцелуй быстрый и совсем мимолетный. Другие могли бы описать его лишь холодным, но всё, что ощущает Лоуст — тепло, ведь это она — Хлоя, что держит дистанцию, потому что знает, что если позволит себе вернуться в одеяла, то уже не сможет встать. Хлоя, что тщательно отслеживает поцелуи, что задолжала своей девушке, чтобы потом возвратить их вдвойне длинными холодными ночами. Клубничный блеск на её губах прекрасен, но Лоуст больше нравится эта Хлоя. Эта Хлоя, что без косметики, открыта, уязвима и натуральна. Брук думает о ней, как о весенней траве перед первыми заморозками. Момент спустя, и Валентайн отстраняется, что-то в ней меняется на пару секунд, и перед девушкой снова поднимается каменная стена, что она выстраивает для всех окружающих людей. Её рука находит руку девочки на бедре, крепко сжимает её, а затем бережно и аккуратно отпускает. Но Брук не волнуется. Она заметила все трещины и сколы уже давным давно. Она знает, как заставить каждый крепкий камень рассыпаться под её пальцами, но в этом нет никакой необходимости. Хлоя всегда впускает её без слов. — Пока, — бормочет Лоуст, снова натягивая тёплое одеяло, уже готовая вернуться в объятия Морфея. Её ресницы трепещут слегка, потому что почему-то становится сложнее держать глаза открытыми, но она видит, как девушка встаёт с их кровати, запустив руки в беспорядочные кудри и собрав их в тугой хвост. Уже только в дверях она останавливается на момент: — Люблю тебя, — говорит Хлоя. И Брук снова спокойно засыпает.