Ночные разговоры

Это был один из тех фешенебельных баров-ресторанов, в которые, чтобы войти, надо было выглядеть не меньше, чем на три сотни долларов. Одно из тех заведений, где за неправильное название блюда или не дай бог алкоголя, на тебя могли по меньшей мере просто презрительно покоситься, а в худшем случае ты сам с позором сбегаешь вместе со своей гренкой (а не крутоном) за восемь долларов. Хорошо, что время шло к закрытию, и в полупустом баре играла лишь тихая музыка. А то было бы неловко смущать богатых джентльменов джинсами и старенькой ветровкой поверх футболки. Амору Китон нашел за идеально оттертой и лакированной барной стойкой. Вокруг нее — штук шесть или семь разных бокалов и шотов. В одном — недопитое мартини. В другом на дне почти растаял кусочек льда для виски. — Повтори мне последний, — бурчит блондинка и устало кладет голову на руки. Бармен послушно принимает заказ, но его останавливают взмахом руки. — Ей хватит уже, — Амора поднимает голову и Китон видит, что в зеленых глазах его суженной едва ли плещется хоть капелька рассудительности. Помутненным взглядом девушка несколько секунд напряженно вглядывается в лицо Китона и, наконец сопоставив видимое с действительным, она хмурится и огрызается: — Я сама знаю, когда мне хватит. Не надо мной командовать! Ты еще свалился на мою голову! Дай хоть напиться спокойно! Бармен терпеливо ждет конечного решения пары, но все же молчаливым кивком соглашается с более трезвым клиентом: этой девушке уже хватит. Амора косится на беспристрастного бармена и раздраженно фыркает. — Я довезу тебя домой. — Китон заботливо приобнимает девушку за плечо и помогает ей слезть с барного стула. Второй рукой он достает из кармана куртки кошелек, чтобы рассчитаться. — Сто тридцать семь долларов и двадцать пять центов. — Бармен безмятежно, словно говорит о покупке хлеба в супермаркете, назвал какую-то астрономическую сумму для Китона. Тот сначала посмотрел на бармена, потом в свой кошелек, потом на такую же безмятежную Амору в его руках и, с лицом лягушки, парень отдает тому четверть своей месячной зарплаты. Деньги только что растворились так же, как надежды Китона на свежий эксклюзив на приставку в этом месяце. Амора удовлетворенно хмыкнула и нестабильной походкой направилась в сторону выхода. В какой-то момент она остановилась и внимательно посмотрела на свою обувь. — Сраные каблуки, — проворчала та, неловко попытавшись снять их и не упасть. — Так, тихо, не снимай их, я тебя доведу. — Китон подскочил к девушке, чтобы удержать ее. От его привычной строгой и чопорной Аморы словно не осталось и следа. Вместо тонкого аромата дорогих французских духов, он уловил вполне себе устойчивый запах спирта и сигарет, всегда уложенные волосы сейчас были растрепаны, в его любимых зеленых глазах витала дымка, а изящные высокие скулы покрывал пьяный румянец. — Пойдем, моя принцесса бутылка, я не расскажу Джону, где нашел тебя. — Амора в ответ на это глупо захихикала и почти полностью повисла на своем кавалере. Его черный «мерседес» стоял прямо у входа. Вернее, как его. Он одолжил ключи в офисе. Когда ему еще дадут покататься на такой машине. А так да, в данный момент это его автомобиль. Холодный ночной ветер казался очень контрастным после душного и жаркого воздуха в баре — Амора невольно сжалась в руках у Китона. Свой пиджак она, конечно, оставила в офисе, поэтому сейчас и мерзла в тонком черном платье на бретельках., но парень прикинул, что, в принципе, его поступок она сейчас вряд ли вспомнит, поэтому без лишних подкатов он сначала «прислонил» Амору к своей машине, снял с себя ветровку и накинул дрожащей девушке на плечи. — Сек, ща в машине согреешься. Китон «пиликнул» сигналкой, но его окрикнули:  — Молодой человек! Уважаемый! Уважаемый молодой человек обернулся и встретился лицом к лицу со служителем закона. — Доброй ночи, офицер полиции Джефферсон. — Страж порядка прислонил руку к фуражке в мимолетном отточенном движении. — Куда это мы девушку ведем? Парню потребовалась секунда, чтобы осознать, как выглядит со стороны эта ситуация. — Девушка, вы знаете этого человека? — Офицер переключился на Амору, но, поняв, в каком она состоянии, потянулся рукой к наручникам на поясе. — Офицер, вы все не так поняли! — Китон замахал руками. — Я просто хочу проводить ее домой, это моя работа, она мне платит за это! — … «Йоп твою мать, Китон…»  — Стойте! Нет, вы не поняли, не надо надевать на меня наручники! Уважаемый!!!! Я ее подчиненный, она мой начальник! Босс! Амора да скажи ему, что ты меня знаешь! Амора, которая явно в этот момент слушала не крики о помощи, а свой внутренний голос, который напоминал ей, что акции ее фирмы в полной заднице, поднимает на офицера глаза, а там слезы льют ручьем. — О-он обманул меня! Он сказал, что, — девушка всхлипнула, — если я не буду с ним, он обрушит все акции моей компании! — …- … — Офицер… — Молодой человек… — Это был не я. Я ее телохранитель. Снимите с меня наручники, пожалуйста. Пожалуйста. Ну пожалуйста, офице-е-ер, я еще слишком молод для загадок про стулья!!!!! Амора наконец уловила суть разговора и, найдя в крыше автомобиля точку опоры, махнула офицеру рукой: — Я про другого говорю, этот мой как его там, Китон, кто ты еще раз? А, телохранитель. Да, все в порядке. Как только ситуация прояснилась, полицейский извинился перед парнем и, отдав честь, удалился. Китон устало вздохнул и наконец помог Аморе сесть на переднее сидение. Желтые фонари автострады, пролетающие за окном, тихо баюкали девушку. Погруженная в свои мысли, она получше укуталась в сползающую куртку Китона. Когда в ее жизни все пошло не так? Когда этот мудак, ох, прошу прощения, деловой партнер, откровенно перешел все границы дозволенного. С чего он решил, что, если они ужинают и проводят время вместе вне работы, он имеет право вести себя с ней так вульгарно?! С чего он вообще решил, что Амора ему что-то должна? И, конечно, стоило ей напомнить ему, что они лишь деловые партнеры, этот хрен буквально съехал с катушек. Начал орать на нее и оскорблять, угрожать, что отнимет не только ее бизнес, но и может запросто навредить ее родителям. Тем самым у Аморы, несомненно, не будет другого выбора, кроме как сдаться. Китон тогда так же вывел ее из кабинета, как сейчас из бара, кинув напоследок этому засранцу, что он тоже часто бывает у его мамки. Амора переводит потухший взгляд с бесконечно вьющейся дороги на водителя. Китон выглядел как обычно нелепо в своей очередной мемной футболке, которая никак не сочеталась с дорогим кожаным салоном. Но, может это алкоголь так ударяет в голову, именно сейчас, под мерцающим желтым светом снаружи, с сосредоточенным взглядом и крепкими руками, он смотрелся иначе. Благородным. Сильным и смелым. Девушка слегка поворачивается корпусом, тянет свою руку к его и, едва касаясь, проводит алыми ноготками по коже. Он теплый и мягкий. Китон вздрагивает, не ожидая прикосновения, и поворачивает голову в ее сторону. Он полагал, что девушку укачало монотонной дорогой, и она должна была уже спать. — А-амора?.. — Китон невольно отвлекаясь от дороги, кидает на нее удивленные взгляды. Девушка молчит, и так же не говоря ни слова берет его руку в ладони и прижимает к своей щеке. Просто, потому что ей так спокойнее. Потому что его рука теплая и приятно пахнет дешевым мылом. И пусть этого не видно в темноте, Китон дико краснеет. Щека и пальцы Аморы невероятно нежные, собственно, ее крема окупают имя своего бренда. Телохранитель позволяет девушке держать его руку, в конце концов, машина с автоматической коробкой передач не требует переключения оных правой рукой. В таком положении, прижимая его руку, Амора забывается в дремоте после тяжких мыслей до конца пути. — Просыпайся, милая, — Китон в полголоса зовет блондинку, аккуратно освобождая свою руку, чтобы выйти из машины и все-таки довести девушку до ее дома. Откуда он знает, где живет его босс? Что ж, Китон много чего знает об Аморе *подмигивающий смайлик*. Однако, даже зная адрес, он никогда не был у нее в квартире, поэтому застрял уже на этапе домофона. Амора, как оказалось, владела квартирой в одном из элитных небоскребов в не менее элитном районе почти в центре Чикаго. — У меня в сумке ключи, — устало произносит хозяйка, не в силах самостоятельно их найти. Творение «LouisVuitton», не смотря на свои малые размеры, содержит в себе что угодно, кроме ключей — так тогда показалось парню. На этот счет у него было порядка семнадцати шуток, но ключи, благо, нашлись раньше первой про энтропию женской сумочки. Нежная трель лифта оповестила пару, что они прибыли на тридцать второй этаж. Несмотря на длинный коридор, тянущийся в обе стороны от лифта, входная дверь была только одна. На этот раз Китону снова пришлось прислонить девушку к стенке, по которой та сделала несколько попыток не сползти вниз. Потыкавшись разными ключами минуты три и ощутив себя как минимум вором-домушником, рыцарь все-таки смог открыть дверь в башню своей принцессы. Опершись на телохранителя, девушка вошла домой и, скорее благодаря мышечной памяти, включила свет в прихожей. Электроника в квартире приветственно зажужжала. «Это умный дом, что ли? А у нее есть Алекса с деспасито, интересно?» — Китон с любопытством принялся крутить головой по сторонам, но вынужден был прерваться, чтобы быстро стянуть с себя ботинки и уследить за своей подопечной. Амора же как есть, на каблуках, направилась в сторону своей спальни, минуя просторную гостиную с мягкими диванами и электрическим камином, дизайнерскую кухню непременно с барной стойкой («У всех есть, а я чем хуже, сколько можно жрать за компом?») и закрытую дверь в ванную. Добравшись до спальни, блондинка небрежно кинула сумку в сторону кресла и плашмя по диагонали упала в кровать. — Амора? Амора, сходи хоть умойся! — Китон поднял ее сумочку и переложил с бархатного кресла на антикварный комод. Если приглядеться сколько хватало света из коридора, вся спальня была выполнена в антикварном стиле, в отличие от прочих комнат пентхауса. Кровать — двуспальная, с резными бортиками из древних («наверное») пород дерева, имеющая специальную «как ее там, лавочку?» со стороны ног. Куча подушек, в которых так уютно спрятала свою светлую голову Амора, вышитое бархатное покрывало и ампирная лампа с абажуром на тумбочке — и это только кровать! По периметру комнаты стоял комод с кучей ящичков и коваными ручками, с другой стороны — туалетный столик с большим зеркалом и кучей дамских средств гигиены и макияжа. Как входишь — упираешься в кровать, а дальше — огромные окна во всю высоту стен. А за ними, где-то там, внизу, шумит ночной город. Тяжелые плотные шторы сейчас не закрыты, и сквозь панорамные окна пробивался свет полной луны. «Наверное, — подумал Китон, — на тридцать втором этаже только луна и светит сверху. Никаких тебе шумных соседей и их окон, смотрящих в твои окна.» Амора что-то неразборчиво промычала в кипу подушек и наконец перевернулась на бок, положив одну из подушек под голову, а вторую под живот. Китон присел на край мягкой кровати рядом с девушкой. — Помоги мне переодеться, — попросила та, стягивая с плеч чужую куртку. Бретелька сползла, оголив мраморное острое плечико. Невольно заволновавшись, парень сглотнул и, кивнув, убрал свою ветровку с кровати. Повернувшись в другую сторону, он провел пальцами по ее голени и расстегнул ремешок туфли. Кто бы мог подумать, что освобождать женские ноги из плена каблуков может быть так… волнительно. Скинув обувь на пол, парень на несколько секунд крепко сжал ее ступни, пальцем проводя по своду вверх-вниз, чтобы разогнать кровь. Он сам так себя убедил. Блондинка приподнялась на локтях и томно вздохнула от массажа. Рукой она провела по напряженной спине парня, от шеи вниз, до лопаток. И именно сейчас всегда уверенный в себе мастер подкатов вдруг стушевался. Что он увидит, когда обернется? Сможет ли он устоять перед тем, как выглядит сейчас Амора? Совершенно беззащитная, в одной спальне с ним, чарующей лунной ночью. Фантазия рисовала невероятные картины, сердце забилось чаще, и вспыхнули, казалось, даже кончики ушей. Он все-таки обернулся. Перед ним картина, достойная того, чтобы ее запечатлели настоящие мастера на холсте. На голые плечи соблазнительно падали пшеничные локоны, капельки пота блестели на белоснежном лоне груди. «Нельзя». Изумрудные глаза печально и устало смотрели из-под пушистых светлых ресниц в серые глаза спутника. «Ты не посмеешь». Приоткрытые губы еще сохранили на себе след бордовой помады и так тягуче манили. «Ты не станешь пользоваться ее слабостью». Девушка подалась вперед и положила обе руки на грудь парня, толкая того на спину. «Не так. Не сейчас. Остановись!». — …Амора, ты пьяна. — Китон не узнал свой голос, он дрогнул как у школьника, которому впервые попался журнал для взрослых. –Ты ведь не отдаешь себе отчет, что делаешь… — Не-а, — игриво отвечает та, — я просто делаю. Девушка прижимается ближе и накрывает чужие губы пьяным поцелуем. Китон отвечает, но так ведь нельзя. Он хотел этого с самого первого дня их встречи. Но не так, нет, Амора должна сама этого хотеть, а не зависеть от ситуации и своей тоски. Он отворачивается и аккуратно, но сильно снимает Амору с себя. — Завтра у тебя будет на одну головную боль меньше,любовь моя, — Китон любовно проводит рукой по ее голове и поджимает губы, потому что не хочет, чтобы вкус поцелуя уходил. Это было восхитительно, но держи себя в руках, Китон. У Аморы слишком много проблем сейчас, она слишком пьяна, и завтра, да, завтра она не будет хотеть того же, что хочет сейчас. Это просто инстинкты. Свои, Китон, ты можешь успокоить в ванной. Но сейчас не смей пользоваться ею так паскудно. Девушка садится рядом и, кажется, в ее глазах появляется огонек рассудка. — Тогда не уходи… — Шепчет она, опаляя его ухо горячим дыханием, — не бросай меня. Она утыкается носом в его фиолетовые волосы, улавливает химический запах краски для волос и обнимает его со спины. Она вдруг начинает тихо подрагивать, и плечо футболки намокает от первых соленых капель.  —…Я ведь просто хотела быть независимой. Просто быть сильной. Не слушать, что мне говорят за глаза, а за спиной шепчутся, шепчутся, обсуждают, словно змеи. Я думала, что могу решить все проблемы сама… Сама со всем справиться, но он… он… Девушка начинает задыхаться в тихих рыданиях, парень разворачивается и крепко обнимает девушку, прижимая содрогающийся комок к себе. —…Я выгляжу жалко, да? — Девушка поднимает голову и пытается улыбнуться. Китон стирает влагу с ее глаз, случайно размазывая тушь. Но даже так, даже сейчас: — Скажи мне, правда ли… правда ли, что в твоих глазах я лучше всех? —…Ты нечто больше, чем все мои прошлые планы и стремления. — Как кстати сейчас пришлась та строчка из песни. Лучше этого он бы ни за что не смог сказать. На ее розовых губах расцветает робкая улыбка. Никогда еще у Китона так не перехватывало дух. Ни год назад, ни месяц, ни минуту назад. — Я хочу быть с тобой рядом всю жизнь, — юноша укладывает свою возлюбленную на подушки и накрывает одеялом, убирает ей за ухо непослушную прядь. — Мы вместе все сможем. Лично накостыляю этому ублюдку, потому что ты заслуживаешь лучшего. Я, кстати, был лучшим в классе игры на баяне. Китон игриво подмигивает в своем стиле, и Амора, тихо смеется в подушку. — А пока отдыхай. — Он кладет руку ей на голову, и под равномерные поглаживания, Амора успокаивается и вскоре начинает тихо посапывать.  — В горе и в радости, я буду рядом. После того, что произошло между ними он еще какое-то время не мог уснуть. Он прошел в кухню, налил себе немного бренди («Это моя компенсация за сто тридцать семь долларов и двадцать пять центов») и остался в гостиной. Свет включать не хотелось, а благодаря большим окнам он и не был нужен. Достав из куртки маленький блокнот формата а5 и обгрызенный карандаш, парень набросал по памяти картину, которую только что видел. Просто чтобы не забыть. Чтобы утром он знал, что ему это не приснилось.Оторвавшись от бумаги, на камине он увидел несколько фоторамок. На них маленькая девочка искренне смеялась и висела на шее огромного, в сравнении с ней, рыжебородого мужчины. Китону на мгновение показалось, что он даже услышал этот смех. Ведь он звучал буквально только что. Аморе здесь, наверное, лет восемь. А Джону, ээээ, сколько ему вообще лет? В свои юные годы он, похоже, был даже еще более широкоплечим, чем сейчас. Зато на соседней фотографии он уже дружески пожимает руку, скорее всего, отцу Аморы. А вот здесь Амора и ее знаменитый надменный взгляд. Вид ее превосходства, с дипломом в руках и шапкой бакалавра на светлой голове. А тут… Китон вдруг широко распахнул глаза и поднес фотографию ближе к свету. Да! На этой фотографии, вот тут, в правом верхнем углу! Он попал в кадр, когда четыре месяца назад Амора участвовала в торжественной церемонии, где ее ресторану присвоили две «Звезды Мишлена».  — Ыхыхыхыыхыхы, ну, теперь можно говорить, что моя фотография стоит у Аморы на полке. Совестливый ловелас просыпается в кресле рядом с кроватью, на которое он перелег в середине ночи. На часах — 7:43, еще слишком рано, чтобы будить Амору. Наверное, он даже не будет этого делать, ей нужен отдых, а в офис он сам позвонит и скажет Крис, что мисс Амора приболела. Китон сладко зевает и потягивается, встает и едва не взрывается хохотом — его милая Амора сейчас выглядит так… приземленно. Вечерний макияж превратился в непонятные разводы на ее лице, вместо уложенных локонов как минимум осиное гнездо, ногами девушка подмяла под себя одеяло и крепко его обнимает, а на подушку-обнимушку стекает тоненькая слюнка сладкого сна. «Она восхитительна» — с умилением думает парень, который никак не может оторваться от такого зрелища. Хочется верить, что он единственный, кто за одни сутки увидел Амору столь многогранной. Ладно, может еще Джонни, но только он. Вкусный запах блинов разбудил заспанную Амору. Проснувшись в объятиях мягких перин, залитых солнечным светом, девушка даже почти не заметила, как плохо на ней сказалось утреннее похмелье. На тумбочке заботливо стояла бутылочка минеральной воды и таблетка. Потратив некоторое время на осознание реальности, Амора с испугом осмотрела и облапала себя, но руки нащупали лишь мятую ткань вчерашнего платья и острые косточки бюстгальтера на ее груди. Выходит, все в порядке. Тогда кто сейчас готовит на ее кухне? Джон? Но он же вчера уезжал к себе… — Китон. — Одними губами произносит девушка, смакует его и как-то улыбка сама собой появляется на ее лице под обрывками воспоминаний о вчерашней заботе ее невинного работника. Амора приводит себя в порядок, умывшись и переодевшись, и выходит в зал, где Китон, напялив поверх футболки с каким-то котом и бонго ее черный фартук, раскладывает на две тарелки яичницу с какой-то дешманской колбасой из бумаги, а рядом стоит и пышет жаром стопка воздушных блинов, щедро политых вареньем. — Доброе утро, страна! — Китон пародирует голосом известного ведущего утренних новостей, скидывает лопатку к горе грязной посуды в мойке, перебрасывает полотенце через руку и ставит поднос с завтраком на стол перед хозяйкой лофта. Парень кичится и театрально кланяется как дворецкий: — Завтрак подан, моя госпожа. — А сам садится рядом и, не дожидаясь разрешения, хватает с подноса свою часть. —Епт, пересолил. Амора недоверчиво косится то на яичницу, то на повара, и поймав его добродушный взгляд, вздыхает и со снисходительной ласковой улыбкой пробует завтрак. — Это просто ужасно, Китон, я запишу тебя на курсы готовки! — И, чуть подумав, добавила, — И массажа.