Помнишь?

Этот сентябрь выдался особенно холодным и дождливым, небо хмурилось, ледяной ветер пронизывал насквозь легкий плащ. 30 сентября… Шульдих задумчиво и как-то неуловимо грустно улыбнулся, опустившись на влажную от утреннего дождя скамью. В парке было безлюдно. Когда порывы ветра стихали, мир вокруг будто замирал. Эту безмятежность изредка нарушал шорох опадающих листьев и кряканье уток, доносившееся со стороны небольшого, скрытого за камышами пруда. Телепат достал из кармана пачку сигарет, повертел ее в руках и, тихо вздохнув, убрал обратно. Он редко курил. Ему не нравился вкус и запах табака, он даже не понимал, зачем на протяжении нескольких лет постоянно носил сигареты с собой, даже не удосужившись обзавестись зажигалкой. Просидев неподвижно несколько минут, словно в трансе, Шульдих вдруг вздрогнул, словно уловив знакомые отголоски мыслей. — Брэд… — растерянно прошептал он, озираясь по сторонам. Вокруг не было ни души. — Интересно, помнишь ли ты? Сегодня наша годовщина… — телепат тепло улыбнулся, прикоснувшись пальцами к тонкому кольцу на безымянном пальце. — Помнишь, как впервые увидев меня, ты отчетливо подумал, что я та еще заноза в заднице, — он вдруг рассмеялся, — Я всегда знал, что ты отличный пророк! — А как было весело играть с «котятами», такие наивные ребята, помнишь? — Шульдих провел рукой по растрепанным ветром, подернутым сединой, рыжим волосам, пытаясь привести их порядок. — Хотя, наверное, не помнишь, это ведь было так давно. Правда, Наги до сих про не наигрался, — он раздраженно хмыкнул. — Возможно, ты еще не позабыл наш старый дом? Фарфарелло и Салли теперь хозяйничают там. Твой кабинет превратился в детскую для нашей крестницы Мари. Теперь все такое розовенькое и милое… Эти двое, кажется, окончательно сошли с ума, когда появилась эта малышка. Кто бы мог подумать, что мы станем крестными? Невероятно… — телепат вдруг замолчал, резко обернувшись, — Показалось… — разочарованно вздохнул он. Очередной порыв ветра заставил Шульдиха поежиться и сильнее закутаться в легкий плащ. — Никогда не думал, что одному здесь будет так холодно, с тобой всегда было тепло… Помнишь, как мы целовались на этой самой скамье, кормили уток багетом, купленным в булочной на углу Пятой улицы? Сейчас там новомодный китайский ресторан, а раньше так упоительно пахло свежим хлебом и пряностями, — Шульдих устремил взгляд в хмурое, затянутое облаками небо. Его глаза, цвета васильков, были наполнены слезами. — Скажи, ты еще помнишь обо мне? О нас, Брэд? — его голос сорвался на крик. Слезы покатились по щекам, смешиваясь с первыми каплями осеннего дождя. Спустя несколько секунд начался настоящий ливень. Мощные потоки воды хлынули с неба, погружая город в серую дождевую пелену. Поверхность пруда пузырилась, утки притихли, укрывшись от непогоды в зарослях камышей. Телепат промок до нитки, с его волос стекала вода, он дрожал, но все равно, словно завороженный, сидел на скамье и, посиневшими от холода губами, беззвучно звал Брэда… Звал, зная, что тот никогда уже не придет, никогда не ответит. Звал, не желая мириться с реальностью. Звал и отчаянно хотел верить, что где-то там, наверху, его голос обязательно будет услышан. Дождь и ветер постепенно стихли. Сквозь серые тучи пробился робкий лучик солнца, озарив парк своим светом. Стало так светло и тепло. Казалось, лето вдруг вернулось в последний день сентября. Шульдих улыбнулся и, наконец, поднявшись на ноги, побрел прочь.  — Спасибо, Брэд. Я знал, что ты помнишь… — с улыбкой произнес он, бросив на опустевшую скамью прощальный взгляд.