Бутон

В её груди медленно распускалась роза. Светло-розовая, нежная, смертоносная. Она раздвигала органы, рвала внутренности, заставляя кричать от боли. Сакура восхищалась Учихой, а Яманака, извиняясь, бежала в туалет, захлёбываясь розовыми лепестками и проклиная весь мир, за то что позволила себе влюбиться в эту дуру. Ино любила лилии, а Харуно розовые розы. И каждый раз отплёвываясь от розовых лепестков Ино задавалась вопросом: «Почему Сакура любит розы, но не любит меня?» Вопрос был глупый, но Яманака в полубреде от боли, сидя на полу, задавалась именно этим вопросом. Учиха вновь отвергал Сакуру и та в слезах приходила к лучшей подруге, жалуясь на ублюдка, который просто её не любил. А Ино давилась лепестками не позволяя им вырваться изо рта. Саске не хотел обижать Сакуру. Просто отношения между этими тремя друзьями детства были странными. Ино видела всё со стороны, понимала. Саске любил Наруто, Наруто любил Сакуру — вернее он делал вид, что любит её, убеждая в этом в первую очередь себя, — Сакура любила Саске. А Ино любила Харуно и задавалась вопросом, почему из всей этой компашки именно она плюётся цветами? Ведь у каждого из них есть неразделённая любовь, но цветами блюёт именно она. Это было больно и с каждым днём становилось лишь хуже. По утрам теперь помимо чистки зубов и умывания, Ино ещё отплёвывалась от надоедливых лепестков. Боль в груди всё росла. Сакура снова трындела про своего Учиху, а Ино пыталась скрыть свою боль и ревность за перепалками и, давно уже исчерпавшим себя, делением Учихи. Они обе прекрасно знали, что Яманака уже давно любила не его. Врачи разводили руками, а к цветочкам во рту теперь прибавилась ещё и кровь. Болезнь прогрессировала и Ино знала, что скоро этот цветок распустится и разорвёт её внутренности. По утрам не хотелось вставать. Стало больно говорить, смеяться, а потом и дышать. Сакура жаловалась ей на, игнорирующего её, Саске и лишь изредка интересовалась, где она и что с ней. Тоже мне, лучшая подруга, называется... Цветочек рос, развивался, разрастаясь по телу, заменяя вены стебельками, а кровь – соком. Стало больно двигаться. Ино безвылазно сидела дома, стараясь меньше вставать с кровати. Сакура вновь позвонила в ночи, плакалась по Учихе, а Ино молчала. Не могла говорить. Маленький розовый цветочек, один из множества бутонов соцветия, наводнивших её тело, цвёл прямо в горле, крадя всякую возможность сказать хоть что-то, хотя бы просто: «Прощай». В последний раз поговорить с ней перед смертью по её вине по вине глупой Ино, позволившей себе полюбить. Полюбить так искренне, и так смертельно безнадёжно. Сегодня первый день цветения роз — первый для них, последний для неё — сегодня, уже сегодня, на рассвете бутон раскроется. — Ты чего молчишь? Ну ответь же хоть что-нибудь! — а в ответ привычная тишина, — Ну и ладно, будто других друзей нет, пф. Не думай, что такая исключительная и незаменимая! Ты лишь одна из многих и мне не составит труда найти тебе замену! — сквозь рыдания, кричит в трубку обиженная Сакура. — Я... знаю, — хрипит из последних сил Яманака, понимая: она не услышит. В, поседевших всего за пару месяцев, когда-то ослепительно золотистых, волосах Ино играются первые лучи восходящего солнца... — Что ты сказала? — растерянно произносит Харуно, в одно мгновение вдруг успокаиваясь и лишь раз всхлипывая, в ожидании ответа. Ответа, которого никогда не последует.

Бутон раскрылся.