И с персиками

Ну, в принципе, наряжаясь утром на работу в новую куртку, короткую, модную и красивую, на рыбьем меху да не по сезону, я подозревал, что случится именно это, но не настолько же быстро! Вот черт! В забитом носу свербило чихом, болело горло, противно ныли мышцы, знобило. Придремал перед телевизором, называется. Отключился-то буквально на часок! Засыпал абсолютно здоровым, а проснулся расклеившимся в какашку. Кажется, ночной секс отменяется. Эх, грусть — тоска. Мобилка осталась в прихожей, на полочке перед зеркалом. Вставать с нагретого уютного дивана и тащиться за ней ужасно не хотелось, но если Юра припрется и застанет меня в таком неприглядном виде, будет неприятно. — Кдепись, Сдава, — гнусаво сказал я сам себе, решительно спуская на пол ноги. — Кдепись, бацидда дедодедаддая, и обдящешь. Юра ответил после третьего гудка. — Идвиди, Юдочек, дасморк у бедя, капает ид доса, сука дахуй бдя! — оповестил я, едва услышав его хрипловатое радостное «алле». — Де пдиеджай, пожадуйста, содводибся забтда. В динамике воцарилась потрескивающая озадаченная тишина. Секунд через десять молчания Юра переспросил: что? Я повторил, и Юра недовольно фыркнул. — Нафорсился? — его голос прозвучал подозрительно вкрадчиво, почти бархатно. — Всех-всех в городе соблазнил? Я тебе говорил, надевай пуховик, чтобы задницу прикрывал? Говорил или нет? Я влажно шмыгнул носом, подтверждая — говорил, и внутренне приготовился к худшему. Сейчас Юра станет бушевать и навешает мне заслуженных плюх, мама… Юра не стал. Немножко, явно для проформы, поворчав на тему — ты, Слава, идиот, он внезапно сменил гнев на милость. — Кипяти чайник, — вздохнул, — моднявая бестолковина. Скоро буду с лекарствами, — и сбросил вызов. Я застыл посреди прихожей с пищащей трубкой у уха дурак-дураком, соображая. — Что ддачит — скодо буду? — вопросил у зеркала, взмахивая свободной от мобилки рукой. — И дачем буду, есди секса сегоддя не пдедвидится? Ответ напрашивался очевидный, с лекарствами-то. Юра, кажется, уже несется сюда меня, разболевшегося, лечить, отпираться поздно. Оу… А я небритый, не причесанный и в соплях. Хосподя, как пережить подобный позор… Как-как… Героически. Дома ни парацетамола, ни сосудосуживающих капель, ни малины, ни лимона. Не впущу Юру — лечиться нечем. Придется впускать. Он примчался буквально через полчаса, мой Юра. С порога сунул мне объемистый пакет с логотипом ближайшей аптеки, и еще один, тоже объемистый, с логотипом Дикси. Буркнул, пряча в глазах лукавую смешинку: — Я тебе тут разного до кучи привез — таблы, спреи, витамины. Персики сладкие, продавщица поклялась. Помой только перед едой хорошо. «Персики? — ошизел я. — Они же сейчас пипец недоступно дорогие»… Не веря в привалившее счастье, робко заглянул в пакет из Дикси и присвистнул — действительно, сверху, на прочих продуктах, лежит прозрачный полиэтиленовый пакетик то ли с четырьмя, то ли с пятью румяными, пушистыми персиками. О Боже, вечер удался. Пока моргал, пытаясь на вскидку на вес оценить щедрость дара, Юра стянул ботинки и сунул их под вешалку. — Ты температуру мерил? — парень выпрямился и принялся неспешно, сверху вниз расстегивать пуговицы пальто. — Понято, не мерил. Где у тебя градусник, Слав? Я стоял рядом с Юрой, с прижатыми к груди пакетами, весь насквозь простуженный, шмыгал носом и глупо-мечтательно лыбился. Персики, персики. Продавщица поклялась — сладкие. Муррр. Апчхи. Колбасит не по-детски… В кровать бы, с Юрой, естественно.