***
На улице была невозможная жара — кто-то говорил, что на капоте автомобиля яичницу можно пожарить. Эдди не проверял этого — если честно, хотелось бы просто поверить на слово тем, кто это сделал. Но Ричи проверил — действительно, яичницу пожарить было можно. Шатен лишь глаза закатил, когда узнал об этом, но факт оставался фактом — жара была невыносимая (прямо как и Тозиер). — Нам стоит заехать в какое-нибудь придорожное кафе — купить какой-нибудь прохладительный напиток, ну, или — не знаю, может мороженое? — спросил Эдди, сидя на переднем сидении красного Volkswagen'а и напряжённо вглядываясь в атлас американских дорог. В этот раз, слава Богу, Ричи свернул на нужной развилке — стоять в пробке бог знает сколько времени не пришлось — Эдди мог бы счесть это личной победой, вот только жарко было настолько, что он, как ему казалось, даже не сможет оторвать задницы от сидения. — Ты думаешь, стоит? Потому что мне кажется, что 116 градусов это ещё не очень много. Может быть нам стоит заехать в мотель, где есть парная или что-то наподобие того? — Ричи откровенно насмехался над Эдди, но умудрялся при этом выглядеть поразительно невозмутимо спокойным. — Ты издеваешься? Какая парная, Ричи, когда на улице, вот — он указал рукой за окно, — вот она парная. Бесплатная, между прочим. Останавливай машину, выходи, раздевайся — вот ты в парной. — Эдди закончил свою тираду закатыванием глаз, а Тозиер тем временем, косо глянув на шатена, усмехнулся и стал сбавлять скорость. Машина затормозила и остановилась около обочины. — Ричи, что… что ты делаешь? — тот не ответил — лишь в очередной раз криво усмехнулся. Эдди, брови которого начали потихоньку залезать на лоб («Почему они вечно что-то делают? Будто бы своей собственной жизнью живут…» — всегда думал Ричи.), выскочил из машины вслед за вылезающим из неё Тозиером и, начав размахивать руками, всё пытался остановить брюнета: — Ричи, твою мать, я же пошутил! Ты же не собираешься этого делать, серьёзно?! Но Ричи будто бы его не слышал — он хлопнул дверцей, а затем, отойдя от машины на пару шагов, повернулся лицом к Эдди и, улыбнувшись так широко, как умел только он, стал (смотря прямо в шоколадного цвета глаза Каспбрака) медленно стягивать с себя футболку, за ней одним резким движением расстегнул пуговицу на джинсах и ширинку — снял и их, потом расшнуровал ботинки, снял, носки и всё это — под пристальным (до пиздеца ошарашенным) взглядом шатена. Когда же из всех предметов одежды на Ричи остались только лишь одни трусы — Эдди, в горле которого неожиданно пересохло, и сердце (ну предатель же) стало биться, кажется, раза в два чаще точно, вдруг почти шёпотом спросил: — Ты же не будешь этого делать, да, Ричи? Ты вообще в своём уме? — прозвучало недостаточно убедительно — а всё это дурацкое сердце, которое до сих пор, даже спустя грёбаных двадцать семь лет, готово остановиться, стоит Каспбраку только взглянуть на полуобнажённое тело Ричарда. Они были уже далеко не дети, но трясущиеся коленки и спёртое дыхание — то, что всю жизнь преследовало маленького Эдди Каспбрака, которому диагностировали психосоматическую астму… — Собираюсь, Эдди! — радостный крик вылетел из его горла, а уже через секунду Ричи бежал без нижнего белья к дороге и, встав посреди проезжей части и расставив руки в стороны, начал напевать: — Country roads take me home, To the place I belong… — Ричи, перестань немедленно! — выкрикнул Эдди, сложив ладони в виде рупора, — Прекрати сейчас же! Серьёзно, Ричард, это же не смешно! — А по-моему очень даже смешно, Эдди-спагетти! — крикнул в ответ Рич. — Давай, раздевайся и иди ко мне. — Ни-за-что! — процедил Эдди, сложив руки на груди, и начал отрицательно мотать головой из стороны в сторону, в знак своего абсолютного и безоговорочного протеста. — Ну же, Эдс, я же знаю, что ты тоже этого хочешь! Посмотри на себя — ты уже весь мокрый, — сказал Ричи и, подмигнув, ехидно усмехнулся. — Если ты понимаешь о чём я… — К чёрту! — крикнул в ответ Эдди и, одним движением стянув с себя футболку, а следующим джинсы вместе с трусами — побежал к Ричи и, встав рядом с ним посреди трассы, стал во всё горло орать: — Country roads take me home, To the place I belong…***
— Ты всё ещё считаешь, что красть те три пачки чипсов из придорожного магазинчика было разумно? — в Эдди резко проснулась совесть, и он понятия не имел, что с ней делать. — Потому что, мне кажется, что это как минимум некрасиво. Во-вторых, за это может быть уголовное наказание. Ну и в-третьих, они стоили всего 5 баксов, неужто мы действительно не могли за них заплатить, Ричи? — Могли, Эдди-спагетти, но в этом то и вся соль… Мы могли заплатить — но не заплатили. Неужто ты не чувствуешь, чем пахнет? — Ричи вдохнул поглубже, шумно втягивая воздух носом, — Пахнет свободой и безнаказанностью… — Ричи… — взволнованно начал Эдди, но Тозиер его перебил. — Ну нет, Эдс, только не начинай опять ныть о своих правилах морали и прочей чепухе, которая совершенно точно не вяжется с отвязным весельем и полной свободой… — Рич… — Нет! Слышишь, нет! Эдди, живи здесь и сейчас — пока можешь дышать полной грудью, пропуская через лёгкие воздух с едким запахом бензина и стёртых шин, шипучей газировки и снэков, купленных на заправке… Ты… — Ричи, а запах приближающегося патруля полиции идёт следующим по списку? — наконец смог спросить Эдди. — Что? — Ричи недоуменно уставился на взволнованное лицо Каспбрака. — Посмотри в зеркало заднего вида… — только и сказал Эдди, опустив голову и запустив в волосы пятерню, оттягивая их назад. — Блять!***
— Мистер Тозиер, вы знали, что вы превысили скорость? Мы выпишем вам штраф, но впредь — будьте, пожалуйста, внимательнее и следите за показателем на спидометре… — Так точно, шериф. Машина отъехала, оставив позади полицейский патруль. — Фух, блять, пронесло… А я уж реально думал, что из-за пары пачек чипсов сумасшедший продавец решил вызвать копов… Ну так что там у нас по плану дальше?***
— Этот мотель выглядит неплохо за свои десять баксов за ночь на человека, но мне кажется, спать мы с тобой здесь не сможем… — протянул Эдди, беглым взглядом осматривая маленькую комнатку придорожного мотеля. — Это ещё почему? — удивлённо спросил Ричи, плюхаясь на кровать. — Потому что только что ты один занял всё наше спальное место… Ты не думал, что нам нужно меньше экономить и хотя бы брать двухместный номер? Ну или… я могу сейчас пойти на ресепшн и попросить ещё один номе- — Ни за что, Эдди. Мы будем спать вдвоём на этой кровати. Валетом. Ну или в обнимку — как тебе больше нравится, — едко усмехнулся Ричи. — Я выберу первое, определённо… А ты не обольщайся — лучше закажи пиццу, иначе мы рискуем умереть с голоду…***
— Пицца холодная, чёрт! — обиженно буркнул Эдди, тыкая в неё пальцем. Он стянул с себя футболку (с рисунком тай-дай, ту самую, которую Ричи подарил ему на день рождения, сказав, что это, между прочим, ручная работа!) и кинул её на кровать. Ричи смерил шатена удивлённым взглядом. — Ты же говорил, что горячая обжигает тебе язык… Ты думаешь я что — дурак что ли — просто так полчаса держать её в мини-баре, чтобы она остыла? — Ты держал её в мини-баре, пока я мылся? Все пол часа? — Ты же сказал, что не любишь горячее… — Но не холодное же, Рич… — Зато теперь ты не обожжёшь язык… — ответил Ричи, откусывая кусочек ледяной пиццы. — Зато теперь нам придётся жевать ледышку, — обиженно кинул Эдди и, отвернувшись, принялся жевать точно такой же остывший кусок пиццы, какой был у Тозиера. — Из-за того, что кто-то — имбецил, нам придётся остаться без ужина… — Из-за того, что кто-то слишком много бурчит себе под нос, мне начнёт казаться, что я общаюсь со стариком… — Взаимно, дедушка, Ричи! — кинул Эдди, встал и, кинув кусок пиццы обратно в картонную коробку, вышел из номера. Ричи лишь хмыкнул и, подобрав брошенный Каспбраком кусок, стал его жевать. — Во всяком случае, мне достанется больше пиццы…***
Закат был похож на палитру неизвестного художника — много красок: жёлтый, красный, розовый и синий, всё это мешается, тушуется, кое-где грязноватые пятна, но картина тем не менее превосходная. Эдди стоял, оперевшись задницей на красный бок Volkswagen'а, одной рукой обнимая Ричи за талию, а во второй держа початую бутылку пива. — Жизнь — прекрасна… — прошептал Каспбрак, усмехнувшись тому, что сказал это в слух — всего лишь мысли же. — Да, Эдди… жизнь охуительно хороша… Ты допил? Уже можем ехать? — спохватился он, выпутываясь из объятий Эдди. — Ты же помнишь, Спагетти, время не ждёт… — Да-да-да, подожди секунду… Я посмотрю ещё пару минут, и мы поедем… Закат пылал. Эдди смотрел на него, смахивая с глаз тыльной стороной ладони внезапно накатившие слёзы. Сегодня они здесь — стоят, оперевшись на капот машины, где-то в Вирджинии, а завтра могут оказаться в Мичигане, сидя в маленьком придорожном кафе, Ричи начнёт заигрывать с милой официанткой, а Эдди — ревновать, и в итоге — кафе они покинут с громкими криками Каспбрака о том, что «Это — Его Парень!» или, может быть, в Техасе — будут посещать местные достопримечательности… А ещё неделя — и вот они уже на Аляске, одетые в тёплые парки, смотрят на замёрзшие водопады или убегают от разъярённого лесничего, потому как «В нашем заповеднике запрещена охота, вы, тупые имбецилы!» Но это всё завтра, а сегодня — они здесь… и сейчас… проводят эти мимолётные небрежные секунды в компании друг друга и ни за какое золото мира не хотят это менять…