радость для Никиты

— Точно все окей? — Никита спросил это уже в какой раз, в сотый? Леня терпеливо вздохнул: — Точно. Точнее некуда. Ты, блядь, заебал. — Не дуйся, малыш Лео, — Никита хохотнул и от души Леню облапил. — И не хмурься, не хочешь же, чтобы на твоем красивом личике морщины появились? Рядом в стакан с пивом заржал Сойер. Леня бросил на него косой взгляд, осмотрелся по сторонам — и торопливо потерся щекой о Никитину грудь, плотнее вжимаясь в объятие. Он не хотел этого баттла и, честно говоря, готовился на отъебись. Никита тоже не особо запарился, но выглядел сильнее и увереннее, даже когда нес тупую херню. Леня ему так и сказал. Никита не обиделся совершенно: — А мне че, по серьезке тебя ебашить надо было? Да ну на хуй. Я тебя лучше по-другому выебу, — и выразительно подвигал бровями. Леня почувствовал, как румянец прилил к щекам. Сейчас слышать это было еще хуже, чем на баттле, когда Никита внезапно начал задвигать о его красоте. Если бы он сделал это в первом раунде, Леня вообще весь текст бы позабывал и читать не смог. ~ — Если захочешь блевать — не стесняйся, — убуханный в нули Никита швырнул ключи от снятой посуточно хаты куда-то на полку под зеркалом. — Туалет.... Где-то есть. Леня блевать не хотел, а вот от минералки бы не отказался, но пришлось похлебать воды прямо из-под кухонного крана, пока Никита искал ванную. И лечь было бы неплохо, все-таки последнее пиво было лишним, но Никита настаивал, что надо как следует обмыть его победу. — Ну че ты? — вспомнишь лучик — вот и солнышко: Никита появился в дверях единственной комнаты, когда Леня не раздеваясь упал на гигантскую кровать. Как бы понятно, зачем такие хаты обычно снимают. — Нормас, — Леня приоткрыл один глаз. Никита выглядел посвежевшим, голова блестела от воды — видимо, сунул ее под кран. — Тогда не думай спать, — низким, вибрирующим тоном велел он, и в следующий миг Леня почувствовал, как сильное тело прижало его к кровати. Это каждый раз было как в первый, вот эта оглушительная разница в размерах, когда Леня чувствовал себя маленьким по сравнению с Никитой — и тащился от этого, отчаянно стесняясь. Никиту тоже заводило, потому что он немедленно начинал нести всякую херню о том, какой Леня милый и маленький, как ему нравится быть с ним нежным, как с девчонкой. (Это вообще не мешало Никите втрахивать Леню в любые поверхности, вырывая из груди тягучие сладкие стоны.) Скрестив лодыжки на Никитиной пояснице, Леня почувствовал, как Никита уткнулся ему в шею, принюхался по-звериному, широко и мокро лизнул. — Пахнешь охуенно, — шепнул он. — Давай тебя разденем. Дашин мерч полетел куда-то на пол, а затем и все остальное, горячие ладони легли на Ленину грудь, погладили, двинулись ниже. Никита поцеловал его в коленку, чтобы потом подхватить под ней, разводя ноги в стороны. Он был еще одет, и Леню это возмущало, но качать права, когда тебе очень уверенно и технично дрочат, было как-то не с руки. Никита наконец стащил с себя футболку, а вот штаны не стал, приспустил только. Все нужное у него было — два скользких от смазки пальца заставили Леню длинно выдохнуть, выгнуться в пояснице. — Ща, ща, малыш, — Никита вошел одним плавным движением, навалился сверху, прижался лбом ко лбу. Леню перетряхнуло, он сделал все, чтобы расслабиться. Никита заполнил его целиком, полез целоваться, потом двинулся на пробу и, получив молчаливое разрешение, начал ускоряться. Из-за алкоголя оба долго не могли кончить, и в итоге Леня помог себе рукой, а затем стянул с Никиты резинку и взял в рот. Тот гладил его по волосам мягко и ласково, даже не пытаясь направлять и контролировать, а затем безо всякой брезгливости поцеловал, когда Леня не сплюнул, а проглотил. — Теперь поспим давай, — по-хозяйски подгреб его к себе Никита, горячий и влажный, расслабленный. Леня позволил, чувствуя себя котенком под боком у большого пса, и чуть не заурчал от ленивых поглаживаний. Так и задремал, и во сне опять проебал Никите баттл, но снова совсем не расстроился.