perfectly flawed

Чимин выходит на сцену и выглядит так, будто был рожден для этого. Когда страсть сияет его в глазах так же, как и липкий блеск на губах. Его макияж идеален, его волосы уложены идеально и так же идеально на нем сидит костюм, но самое идеальное — его голос звенящий, разливающийся, глубокий, рычащий, играющий тысячами оттенков. Его место здесь — в сценических огнях, в обожающей его толпе. Он знает, что подходит ему лучше всего: рубашки с глубокими вырезами, тени оттенка sugar night и жадные взгляды. И Чимин поет, двигается, смотрит так, будто всё принадлежит ему здесь и сейчас. После концерта в номере отеля, уставший, но всё ещё беспокойный, он смотрит придирчиво, трёт глаза, под которыми остались небольшие разводы туши, ковыряет дырку в своей домашней кофте и по многу раз спрашивает: — Хорошо было? Это ведь было хорошо? Или не очень? Но хотя бы нормально? Как ты думаешь, нормально? * Чем больше людей любят его, тем больше Чимин каким-то образом сомневается в себе. Слава — это ответственность, и каждое я люблю тебя ложится на его плечи как новое обязательство, а каждый комплимент — как ещё одна установленная всё выше планка, до которой он пытается дотянуться. Есть два способа дегуманизировать человека, думает Юнги, когда смотрит на Чимина: игнорировать его или идеализировать его. С Чимином сделали второе. * Чимин любит, когда его любят, и из-за этого он уязвим. Он падок на внимание и комплименты, к нему не слишком сложно втереться в доверие, Чимин добрый, на самом деле, добрый и немного наивный, и если он попадет в плохие руки, он, приласканный, не сразу заметит, что рядом не тот человек. Чимина легко убедить, что он любим, поэтому так легко сделать ему больно. Хорошо, что Чимин в хороших руках, думает Юнги, когда наблюдает, как тот уминает вторую тарелку риса. * Чимин никогда ни в чем не уверен. Он взвешивается каждый день, использует много геля для укладки волос и часто спорит со стилистами по поводу своего макияжа. Каждый понедельник он на новой диете, каждую пятницу Юнги уговаривает его на десерт. На его полке в ванной много увлажняющих кремов и есть маски на все случаи жизни: успокаивающая, очищающая, отшелушивающая, омолаживающая (они все смеются над ним, но Чимин знает, что они тоже используют его маски, а потом отказываются признаваться). Каждое утро Чимин и Юнги самые поздние пташки. Они завтракают последними, сидят друг напротив друга на кухне — Чимин с патчами с экстрактом улитки под глазами и зеленым чаем, Юнги с кофе и сигаретой, единственной, которую он позволяет себе в день. (что ж, у всех свои утренние косметологические процедуры) * Чимин крутится перед зеркалом в гостиной и придирчиво осматривает себя с головы до ног. Разглядывает свой новый костюм, хмурится, разглаживает несуществующие складки и почти выворачивает шею, пытаясь оценить вид сзади. Дует губы и спрашивает: — Хён, мне идёт? Юнги развалился рядом на диване и глаз оторвать не может. Он не знает, как сказать, что Чимин выглядит идеально и дело совсем не в костюме. Чимин выглядит хорошо в Gucci и в пижаме, в макияже и без него; он выглядит замечательно, когда его волосы уложены и когда они растрепаны после сна, ему подходит любой цвет, любой фасон, ему подходит всё, самое идеальное в Чимине сам Чимин. Юнги не знает, как выразить всё это, поэтому смотрит с дивана сонно и глупо и говорит: — Бежит. * Все знают, что Юнги влюблен в Чимина, кроме самого Чимина. Чимин так занят поиском недостатков в себе, что у него нет времени на мысли о том, что кто-то может любить его. Чимин вряд ли верит, что такое возможно, и это ранит Юнги так сильно. * Юнги не упускает возможности сказать Чимину о том, какой он красивый. Как хорошо Чимин справляется со всем, через что они должны проходить. Юнги плохо умеет выражать свои чувства, но он старается ради Чимина. Он злится, когда Чимин садится на диеты, и тайком приносит в дом десерты, чтобы уговорить его на кусочек и увидеть улыбку, испачканную в шоколаде. Он всегда замечает, когда Чимин слишком задерживается у зеркал, снова рассматривая, изучая себя, находя новые недостатки. В такие моменты Юнги говорит что-нибудь вроде твой зеленый чай говно , и Чимин отрывается от своего занятия, чтобы поспорить с ним. Юнги касается Чимина, когда хочет, когда может. Чимин разрешает ему всегда. Он любит, когда его касаются, прикосновения — это высшая степень симпатии, а он любит нравиться людям. Любит, как ощущаются чужие пальцы в его волосах, на его коже, как мягко сухие губы Юнги прижимаются к его щеке. Любит уснуть на чужих коленях и чувствовать себя защищенным. * Утром по четвергам Чимин наносит маску с черным углем для очищения пор. Он любит надеть свой пушистый халат, убирает волосы в небольшой смешной хвостик на макушке, и снова пьет зеленый чай. Юнги напротив него с кофе, уже докурил. Есть что-то в этом. В этой утренней тишине, в тепле от их кружек, в запахе зубной пасты и подгоревших тостов, в Чимине с перемазанным в черной маске лицом. В его свежем маникюре и мягких руках, на которые он только-только нанес крем. В том, какой он сейчас — не собранный, сонный, домашний, без укладки и макияжа, позволяет Юнги видеть себя таким, неидеальным, и это доверие. И что-то в этом Чимине, в том, каким Юнги видит его сейчас, заставляет влюбиться чуточку сильнее. Приходит время смыть маску, и Чимин встает из-за стола, чтобы поставить свою кружку в раковину. Юнги не думает, что делает, и встает тоже, идёт за ним к раковине, ловит его там в свои руки и смотрит на его глупое растерянное лицо. — Ты такой красивый, — заявляет Юнги. — Самый лучший. Поцелую тебя секунды через три. Чимин хватает ртом воздух, хлопает глазами и говорит чуть возмущенно: — Ну, я жду. На вкус они как кофеин, древесный уголь и зубная паста. Они выглядят нелепо и целуются очень долго, прижавшись к раковине. Маска высохла на лице Чимина, стянулась и пошла трещинами от того, как он улыбается, когда Юнги целует его за ухом. Чимин пахнет как все его маски. Чимин любит быть любимым, но когда его любит Юнги — это ощущается лучше всего. Юнги держит Чимина близко и знает, что его руки — надежные. Это то место, где Чимин должен быть.