Великий

      В глубине ночного леса, где нога человека не ступала уже не одну сотню лет, под густой кроной древесного исполина безмятежно дремало ранее не виданное миром существо.       Даже находясь в позе эмбриона было видно, что своими размерами оно троекратно превосходило людей.       Темно-серая толстая кожа постоянно увлажнялась источаемой скрытыми железами слизью. Находясь в царстве грёз оно изредка подёргивало находящимися за спиной конечностями, что выглядели как лишённые перьев крылья. Мощные руки, на предплечьях которых выпирали ряды широких чешуек, имели в области локтей костяные гребни. Большие четырёхпалые кисти рук, чьи ладони окрашивались в серо-фиолетовый цвет, оканчивались большими когтями, единственным предназначением которых являлось убийство врагов. Вдоль выпирающего хребта ниже недо-крыльев вздувались бугры, из которых периодически выглядывали кончики щупалец, что смазывали новыми порциями слизи более тонкую кожу вокруг пазух. Из копчика выходил длинный костлявый хвост, что дважды обвивался вокруг свернувшегося владельца и оканчивался омерзительным «бутоном» из десятков обманчиво хрупких тонких узловатых пальцев с сухой кожей серовато-бледного цвета как у покойника и угольно-черными ногтями. Будь распахнут сейчас этот бутон, то в сердцевине можно было бы увидеть лицо, испещренное множеством глубоких как у старика морщин. Невозможно было понять, кому ранее принадлежало это лицо, мужчине или женщине, из-под полуприкрытых век на мир взирали пустые провалы глазниц. Крылья крючковатого носа замерли совершенно неподвижно. Тонкие бесцветные губы были сжаты в едва различимую нить. Острый, едва выступающий на общем фоне подбородок завершал композицию этой восковой маски. Жилистые, почти чёрного цвета, пальцеходящие ноги оканчивались крупными когтями, что хоть и уступали по размеру экземплярам на руках, но могли разворотить внутренности незащищённого человека одним ударом. Там где у существа должна быть грудь с обтянутой кожей боков выходили жуткие, многочисленные окровавлено белесые ребра, чьи острые загнутые концы не скреплялись грудиной. Это перемежевалось багрово-черными мясными «корнями», что сейчас медленно извивались в воздухе, будто плыли под водой ведомые неосязаемым течением. Склизкое, багрово-красное нутро чудища, немного не доходящее до усохшего, покрытой серой кожей живота, постоянно находилось в движении. Казалось, что органы пусть и медленно, но постоянно менялись местами, что могло вызвать рвотный рефлекс даже у побитого жизнью человека.       Какого пола это существо было совершенно невозможно понять, так как между ног у этого ничего не было, Судить же по голове было совершенно невозможно. Две пары кривых черных рогов росли вверх, слегка отклоняясь назад прикрывая затылок. На морде, разделённой посередине почти до самого лба в ассиметрично расположенных четырёх глазницах попеременно разгорались и медленно затухали тусклые холодные светляки глаз. Губ, как и нижней челюсти, у этого безносого существа не было, в место них вокруг пасти свисали короткие мясистые отростки, напоминающие собой щупальца, на которых вместо присосок внутреннюю сторону наполняли ряды острых зубов.       Даже находясь во сне, это нечто могло ошеломить неподготовленного смертного и погрузить его в состояние транса своей неосязаемой аурой Величества. Величества, в понимании изуверски искажённой логики просветлённых, что утратили человечность, даже не осознав этого.       Неизвестно как долго оно могло продолжать спать, но покой существа был нарушен тихим рыком.       Великий моментально перешёл в бодрое состояние из состояния сна, однако вставать он не спешил. Четыре тускло горящих небесно-голубым цветом глаза бесстрастно разглядывали вторженцев.       Стая черных существ, что выглядели как смесь волка и человека замерли, насторожено разглядывая нечто. Пусть свет расколотой луны, пробиваясь через густую крону летнего леса едва мог что-либо осветить, но Великий отчётливо видел горящие цвета артериальной крови огни глаз, что немигающее уставились на него из под белоснежных костяных масок.       Великий почувствовал, как в нем разгорается любопытство, вслед которому внутренности стали значительно активней перемещаться в грудной полости. К роду людскому они никакого отношения не имеют, к звериному тоже. Разум больше напоминал музыкальную шкатулку, где внешние раздражители играли роль калков затрагивающих зубья гребенки правил и алгоритмов, что в ответ порождали весьма ограниченную и однообразную «мелодию» действий. А так же…       Совершенно беззвучно и неестественно легко, как будто стал неподвластен гравитации, Великий поднялся и подал головой вперёд, шумно втягивая пастью воздух, пытаясь уловить нотки давно знакомого запаха.       Эти пришлые совершенно не пахли кровью. Ни древней, что являлась причиной возвышения и падения города Ярнам, ни самой что ни есть обычной, что разносит жизнь по всему телу. Существа, потревожившие его покой даже не пахли как живые. Объекты, способные двигаться, исполнять чужую волю и со временем усложнять алгоритмы поведения направленного на… уничтожение всего разумного.       ***       Беовульфы впервые встречали такое существо, внешний облик был настолько далёк от человеческого, что даже некоторые гримм больше походили на их цели нежели это. Ограниченная эмпатия не улавливала характерного для разумных структурированного негатива. Если оно поведет себя как обычное животное – они отступят и продолжат поиск целей, но если нет… всё что не гримм и разумно, то должно быть уничтожено.       ***       Великий заметил, как эти волкоподобные приготовились к бою и стали медленно его обходить. На агрессию этих существ, спровоцировало его слишком осмысленное для животного поведение. Будь Он человеком, то наверняка бы удручённо покачал головой. Что для таких как он, что достигли Возвышения сознания и изменения ставшей тесной материальной оболочки как выражения себя в трансцендентном состоянии, суета рождённая из тварных страстей, пороков и добродетелей? Ответ: нечто мало сравнимое с пылью. И только те смертные, кто устремляет свои помыслы к таким как Он, будут удостоены диалогом с Великими.       Одновременно испытывая неодобрение втягиванию себя в совершенно бессмысленный конфликт, тот приготовился встречать нападающих. И беовульфы не заставили себя долго ждать, бросившись в его сторону под разнёсшийся по лесу торжествующий вой нашедшего добычу зверя.       Первое существо, бросившееся в лобовую атаку, было встречено стремительным ударом ноги прямо в маску. Беовульф неуклюже отлетел назад, начав источать дым распада ещё до полной остановки. Пусть удар был нанесён не когтями, и его маска отделалась глубокой трещиной, но шея молодого гримм оказалась не готова к таким испытаниям.       Попытавшегося зайти с правого боку второго беовульфа встретил удар навершием хвоста. Закрытый бутон тонких, обманчиво хрупких пальцев на проверку оказался хорошей булавой, о чём свидетельствовал хруст ребер гримма, что с коротким тявком, пару раз кувыркнувшись, сшиб с лап позади бегущего беовульфа.       Немного довернув корпус вправо, Великий встретил с левой стороны одного из трёх грим резко выстрелившей из спины парой щупалец, что как копья пронзили волкоподобную фигуру. Тот беззвучно обмяк повиснув на отростках и начал распадаться с мест смертельного поражения. Бегущие вслед за ним гримм успели остановиться, только это не особо им помогло. Одно из щупалец, не втягиваясь назад разорвало тело павшего и наотмашь хлестнуло по морде взвизгнувшего создания ошеломляя то. После чего гримм был схвачен резво обмотавшимся за верхнюю лапу вторым освободившимся отростком. Не успевший среагировать беовульф был уронен и утянут прямо под ноги Великому, что раскурочил затылок существу одним ударом ноги. Не обращая внимания на хруст под ногой, Великий встретил резким ударом когтистой руки попытавшегося запрыгнуть на него спереди беовульфа, что отлетел назад с раскуроченной грудью. Переведя взгляд направо, он застал как гримм, наконец, сбросил с себя повреждённого собрата. Он был зол, и жаждал убийств. Последнюю жажду Великий помог ему утолить. Вновь взметнувшийся хвост разжавшимися пальцами схватил неспособного встать самостоятельно беовульфа за задние лапы и, высоко вскидывая над собой, пару раз приложил одного гримм об другого, после чего добавил по получившейся изломанной куче навершием хвоста, от чего те стали быстро распадаться.       Казавшийся позабытым беовульф, которому повезло не быть утащенным щупальцами как впереди бегущему, успел сократить дистанцию до трёх метров, когда он испытал последнее в своём существовании удивление. Из раззявленного нутра развернувшегося лицом к опасности Великого вырвались несколько багровых лент, что стремительно обвили последнего оставшегося гримм и втянули прямо на раздвинувшиеся ребра. Существо успело тонко взвизгнуть, будучи пронзённое во множестве местах, после чего было разорвано на куски растущими спереди «корешками».       На поляну опустилась тишина, что спустя короткий миг была разорвана раздавшимся вдалеке воем точно таких же существ.