Параллельные

      Паша торчит в Москве. В той самой Москве, которую совсем не знает. Вроде те же кремлёвские башни, те же дороги, спальные районы, убитые пятиэтажки под реновацию, те же монстры Москва-Сити, только называются иначе. Сразу на двух этих небоскрёбах мерцает неоном логотип Глобал Кинтек, да так, что Пашу аж передёргивает каждый раз, стоит увидеть их издалека.       Паша не знает, радоваться или печалиться, когда год назад Киняев без всяких прелюдий предлагает переехать к нему. Какие-то долгие уговоры, странные аргументы, много воды о долге и том, как много их связывает. Паша пропускает всё мимо ушей и отчего-то соглашается. Всё кажется шуткой. Затянувшейся, не смешной и не остроумной.       
Киняев просит называть его просто Димой, и Паша сдерживает неловкую улыбку. Он волнуется и краснеет как ребёнок, когда впервые оказывается в Димином загородном доме, когда ему предлагают самому выбрать себе комнату, когда устраивают мини-экскурсию по территории. В конце он уже отчаянно собирается отказаться, но его бессознательное внутри велит обратное.       Дима не раз предлагает перебраться на свою родину, в тот самый маленький Ласби. Столько лет прошло, может уже и не такой маленький? У Димы кажется где-то в тех краях имеется неплохое ранчо, если Паша правильно запомнил. Но Паша не собирается переспрашивать. Паша вообще не собирается уезжать.       В Москве его, кажется, держит только одиночество и чувство долга. Долга перед друзьями, долга перед родителями, которые его не знают. Он часто караулит на скамейке возле дома в надежде лишний раз их увидеть. Он давно признаётся сам себе, что ни за что не сможет рассказать им правду. Но и бросить слежку за ними не в его силах.       Дима всё знает. Совсем не потому, что водитель ежечасно сообщает ему все маршруты, по которым возит Пашу, нет. Когда Паша приползает домой разбитый, пьяный и потерянный после очередного такого дня, трудно не догадаться. Дима не одобряет, но и не запрещает. Со стороны кажется, что ему безразлично. Паша первое время так и думает, и сам не замечает, когда убеждается в обратном. Диме не плевать. Просто это Дима. Он ни за что не подойдёт и не скажет прямо, что на душе. В этом они как две капли похожи.       Паша часто ловит себя на мысли, что совершенно не знает, почему продолжает жить здесь, в чужом доме. Три этажа, бассейн, слишком зелёный газон за окном — вылизанная до блеска картинка, но пустая. Паше смешно. За три месяца он уже знает, где что лежит во всех комнатах, даже в тех, куда его просят не заходить. Паша пропускает момент, когда этот дом перестаёт быть чужим и начинает принадлежать ему больше, чем настоящему владельцу. Дима появляется здесь всё реже. А может, Паше так только кажется.       По вечерам они оба чувствуют себя неловко, оттого что не знают как проводить время вместе. Они пытаются сидеть друг напротив друга в тишине гостиной, пытаются вместе смотреть фильмы, пытаются так же вместе засыпать под звуки классики. Выходит херово. А может плохо стараются.       Через полгода неловких попыток всё сходит на нет. Дима предпочитает ночевать на своей квартире в центре, Паша коротает вечера один в том огромном доме на Новой Риге. Паша говорит сам себе, что это из-за напряжённой работы Димы, что виной всему Глобал Кинтек. Дима убеждает себя, что Паше нужно больше времени на адаптацию в новом, чужом мире. И ни один из них не признаётся в том, что их жизненные пути давно стали параллельными.