На вершину

      Пёнкван не сопротивляется, послушно тащится за Джунхи, опустив голову вниз. Он примерно знает, чего ожидать. Очередной скандал на пустом месте. Очередные оскорбления в свой адрес, может быть пара очередных побоев. И всё. Джунхи потухнет и снова выставит его нахер из комнаты. Пёнкван даже не пытается выбраться, цепкая хватка Джуна не оставляет даже намёка на такое чудо.       Они проносятся по длинному коридору под пристальные взгляды учащихся. Кто-то перешёптывается, кто-то просто молча смотрит вслед. Кван чувствует на себе каждый взгляд и от этого становится не по себе. Его однокурсники и прочие студенты думают, что он просто игрушка в руках фривольного Джуна, зато под его же защитой и опекой. Но это совсем, чёрт подери, не так! Пёнкван совсем не защищён, тут некому его защищать. Он совсем не в таком уж и выгодном положении, как все думают. Он не купается во внимании Джунхи, не питается его любовью. Скорее наоборот, он жрёт холодные сосульки от взаимодействия с таким же холодным Джуном, покрывается инеем от его прикосновений, превращается в лёд от поцелуев. По сравнению с Сэюном Джун — ледяная, бесчувственная тварь с коварной улыбкой на лице. Как же глупо было надеяться, что эта самая улыбка станет тёплой и будет принадлежать только одному Пёнквану.       За Джуном остаётся шлейф раздражения и ненависти, Кван ощущает это всем телом, невольно морщась от цепкой хватки за запястье. Джун действительно разозлён. Но не выходкой младшего, ему становится дурно от одного лишь взгляда на эту улыбающуюся рожу новенького. После стычки в столовой все кругом только и делают, что говорят о Сэюне. О том, что он героически вытерпел нападки «цепного пса» или же о том, что Сэюн первый, кто попытался противостоять королю колледжа. Джуна это выводило из себя. Нельзя позволять какой-то болонке рушить свой авторитет. Нужно как можно быстрее придумать персональный план «тёмного времени» для этого выскочки, чтобы он бежал от сюда так, что пятки сверкать будут.       Джун открывает дверь и грубо заталкивает Пёнквана в комнату, заходя следом. На противоположной кровати лежит Донхун, читая какую-то книгу с умным видом аристократа. Он даже глазом не повёл в сторону вошедших двух парней, словно ожидал их прихода.       Кван молча встал посреди комнаты, исподлобья глядя на Джунхи.       — Судя по тому, как в комнате стало мрачно, Тео оказался прав.       Донхун перелистнул страницу, продолжив читать.       — Этот Сэюн себе слишком много позволяет.       — Джунхи, Я просто показывал ему дорогу! Хватит вести себя так, словно мы с ним целовались где-то под деревом! Я его вижу точно так же впервые, как и все. Как и ты. Прекрати себя так вести.       — Я давал тебе право говорить? — Джун бросил злобный взгляд в сторону Пёнквана, отчего тот поёжился и чуть мотнул головой.       — Солнышко, мелкий прав. Он же ничего не делает.       — Солнышко? — Изогнув бровь, парень лишь фыркнул. — Какое Я тебе нахер солнышко, придурок?       — Прекрати вести себя как истеричка. Пёнкван же не трахался с ним пока, чего ты взъелся?       — «Пока». Волшебное «пока». И с чего ему трахаться с ним, блять? У тебя мысли соответствуют твоему виду.       — Тогда, херли ты тут разнылся по пустякам?       — А тебе приятно, если твой обожаемый Ючан будет смеяться и улыбаться этому Сэюну, слушая его?       — Ючан не будет такого делать.       — Спорим?       — Да легко. — Хун вновь перелистнул страницу.       — Если проиграешь, то ляжешь под меня.       — Аналогично.       Джунхи самодовольно усмехнулся, предвкушая скорую победу и лицо проигравшего Хуна. Настроение сразу же резко возросло.       — Ты, — повернувшись к Пёнквану, произнёс Джун, — иди сюда.       Кван, сжав кулаки, тут же подошёл и поднял взгляд. Джунхи улыбнулся той самой очаровательной улыбкой, обдав новой порцией холода, отчего младший невольно поёжился.       — Тыковка моя, — промурлыкал старший, коснувшись тыльной стороной ладони щеки Пёнквана, — Я вроде бы говорил, чтобы ты больше не приближался к этому уроду?       Последовал звонкий шлепок. Кван отвернул голову в сторону, зажмурив глаза. Донхун лишь шумно выдохнул, почесав кончик носа.       — Говорил или нет?       Требовательно переспросил Джунхи, вновь отвешав шлепок по той же самой щеке. Пёнкван что-то простонал, сжавшись всем телом. Его глаза были зажмурены, а кулаки сжаты до такой степени, что даже костяшки побелели.       — Говорил.       Кван старается не показывать страха, но голос предательски начинает дрожать от напора старшего.       — Может, тебе на французском это сказать, чтобы наконец понял смысл слов?       — Они же с Ючаном на испанский ходят вроде. — Усмехается Донхун. — Он тебя не поймёт, как и сейчас.       — Умник, тебя никто не спрашивает.       — Просто остынь.       Донхун загибает уголок страницы и закрывает книжку. Лениво потягивается, поднимаясь с кровати. Пёнкван медленно открывает глаза, переводя взгляд на Хуна. На лице Джунхи до сих пор продолжает играть раздражённая улыбка. Он следит за действиями однокурсника, словно мангуст за коброй.       — Мне не нравится, когда ты истеришь, my darling.       Джунхи тут же меняется в лице, начиная смотреть за Донхуном с лёгким прищуром. У Хуна всегда был отличный английский, он прекрасно знал, как Джунхи нравилось, когда Донхун к нему так обращается, когда использует этот язык, выделяя важные слова голосом. Почему-то это успокаивало Джуна, расслабляло даже. Английские слова, произнесённые Хуном, были такими правильными и такими особенными для Джунхи. Хоть они вместе изучали французский, но он так не звучал, как мурлыкающий донхуновский английский.       — Ну, улыбнись мне.       Донхун подошёл к Джуну и, сам улыбнувшись, чмокнул того в губы.       — Хочу увидеть твою прекрасную улыбку.       Руки Хуна по-хозяйски обнимают за талию и притягивают к себе. Джун непроизвольно улыбается, легко пытаясь оттолкнуть того, упираясь в плечи.       — Не хмурься, морщинки будут и станешь ещё страшнее, чем сейчас. — Хун улыбается, а Джун тут же захлёбывается воздухом от возмущения. — Ну-ну, не задохнись. — Смеётся и целует Джунхи в губы, с силой прижав к себе. Джун не сопротивляется, обвивая шею парня руками. Хун играется, кусает за нижнюю губу, то прерываясь, то снова целуя. Джунхи каждый раз недовольно мычит, пытаясь не отрываться от губ напарника, прижимаясь всем телом к нему.       Пёнкван бесшумно выдыхает от мысли, что на этот раз пронесло и его оставят в покое. Закусив губу, он собирается по-тихому свалить нахер, чтобы не мешать этой странной парочке лобзаться как им хочется, но тут Донхун, словно читая мысли младшего, открывает глаза и отрывается от Джунхи, получая очередное недовольное мычание.       — Накажи его, чтобы он усвоил урок.       На губах Хуна играет самодовольная улыбка, а вот в глазах Джунхи черти пляшут, отчеканивая самую настоящую чечётку.       Джун облизывается, словно кот после сметаны, расстёгивая пуговку на донхуновских джинсах.       — Тыковка, — Поворачивает голову в сторону Квана, вновь облизнувшись. — Раздевайся.       Пёнкван замирает, моментально примечая действия Джунхи и складывая два плюс два. Обычно, Джун никогда не позволял никому прикасаться к Квану с мыслями о сексе, но сейчас все его действия кричат об обратном. По спине Пёна пробегает холодок. Он судорожно сглатывает, пытаясь понять, шутит Джунхи или нет.       Но когда это Джунхи шутил?       — Раздевайся сказал.       Старший поворачивается к Пёнквану, грубо дёргая того за футболку.       —Живее. Будем наказывать тебя.       На лице Донхуна улыбка становится ещё нахальнее, при взгляде на младшего.