Доктор Квиберн

Серсея знала его как Квиберна. Просто Квиберна. Латунная табличка у входа в офис, на которой были выгравированы его имя и докторская степень, выглядела так, словно её пытались расплавить. Очень грубо, возможно, с помощью паяльной лампы. Квиберн уверял, что некогда работал психиатром, но, чёрт возьми, Серсея даже и не думала принимать то, что выписал этот доктор: ей хватило слухов о нём, дошедших до Джейме от Русе Болтона. Того самого Русе Болтона, что на последнем организованном отцом корпоративе до отвращения долго пожирал её взглядом прежде, чем сказать: «Ты прекрасна, дорогая, но мне нравятся девушки, у которых немного больше мяса на костях». Она выплеснула водку с тоником ему в лицо, а в ответ услышала лишь тихий смех. Серсее было жаль напрасно израсходованного Grey Goose. Офис Квиберна представлял собой небольшую приёмную с тремя казёнными металлическими складными стульями и тремя неизменными копиями «Дома и Сада» на столе, а так же несколько более просторное помещение, немногочисленными примечательными деталями которого являлись потёртый оранжевый диван, ещё одна дверь (в кладовую? В комнату? «Он живёт в этом клоповнике? Какое жалкое зрелище») с четырьмя замками и бледный, с испещрённым морщинами лицом Квиберн собственной персоной. Здесь всегда пахло дезинфицирующим средством. Каждый раз перед сеансом Серсея наносила на запястья больше духов, чем обычно, однако даже это не спасало от едкого химического запаха, из-за которого голова потом раскалывалась от боли до конца вечера. Это заставляло её вспоминать об отвратительных, глубоко похороненных тайнах. «Я должна чувствовать себя здесь как дома». — Неужели ты не можешь пойти к нормальному мозгоправу? — Таена любила драматизировать. — Ну хотя бы с несколькими дипломами на стенах? Я уверена, кто-нибудь из коллег Ортона сможет порекомендовать хорошего специалиста. Все эти богачи просто воплощение пятидесяти оттенков безумия. Не меньше пятидесяти. — Ты думаешь, я не в курсе? — вынуждена была объяснять Серсея. Жаль, что Таена предпочитала притворяться дурочкой, чтобы расположить её к себе. — Слушай, отец всегда говорил, что врачебная тайна — чушь собачья. Он говорил, что психиатры только и ждут повода, чтобы с пеной у рта обсудить сплетни о своих богатых клиентах. А этот чудак, по крайней мере, достаточно вежлив, чтобы притворяться будто не знает, кто я. Квиберн действительно вёл себя так, словно фамилии Ланнистер и Баратеон ничего не значили для него, и за это Серсея испытывала столь непривычное для неё чувство благодарности. Сегодня же с самого утра она ходила с распухшей губой, а всё из-за Роберта. Тот решил, что следует врезать ей вместо того, чтобы строчить СМС одной из своих шлюх или чем там обычно этот говнюк занимался всё свободное время. У него всегда находилось то или иное оправдание своим поступкам, но для Серсеи эти оправдания всегда превращались в бесполезный галдёж. Его скулёж и нытьё лились ей в уши, пока она представляла, как отрезает его бесполезный член и запихивает ему же в рот. «Но, возможно, даже это не заставило бы его заткнуться». Сидя в машине, она как можно осторожнее сняла макияж, потому что иногда казалось, что Квиберн был единственным человеком, которому было не плевать на неё. (Кроме Джейме, разумеется. Но Джейме был не в счёт. Конечно, она была ему небезразлична, потому что он был частью её, был ею, и что бы с ней не случилось, с тем же успехом могло произойти и с ним самим). Квиберн, безусловно, заметил её опухшую губу, лицо и не уложенные волосы, которые свободно ниспадали до середины спины, и во время беседы между ними то и дело воцарялась тишина. Серсее не нравились паузы, которые повисали после каждой сказанной фразы. Они давали слишком большой простор для размышлений. Кроме того, она вздрагивала каждый раз, когда с улицы доносилось громыхание мусорного бака. «Возьми себя в руки, — повторяла себе Серсея. — Ты львица Ланнистер. Веди себя, мать твою, так как одна из них». — Я вспомнил о нашем последнем сеансе, — наконец произнёс Квиберн, — вы утверждали будто верите в то, что каждая крупица вашего гнева оправдана. — Как вы запомнили, что я тогда сказала? — удивилась Серсея. — Вы же никогда не ведёте записей. И она была тому искренне рада. Вновь повисла пауза, во время которой Квиберн окинул её взглядом сверху вниз, затем — ещё раз. Если бы он мысленно раздевал её, Серсея бы это, по крайней мере, поняла. Но она не могла взять в толк, что творится в голове этого старика. — Вам когда-нибудь приходила в голову мысль, что убийство может быть оправданным? — тихо проговорил Квиберн, скрестив ноги и сцепив пальцы на колене. Серсея позавидовала ему. В кабинете Квиберна её руки всегда дрожали, когда она выписывала еженедельный банковский чек со счёта Джейме, и пальцы её нервно дёргались на коленях, пока она сидела на диване, пытаясь притвориться, что сделана из камня. — Довольно редко. — Бросьте, Серсея, — произнёс Квиберн, и в его впалых глазах впервые мелькнуло нечто большее, чем просто проблеск жизни. — Честно говоря, я вам не верю. Серсея уставилась на него. Она могла бы сказать миллион самых разных вещей, но вместо этого просто глупо раскрыла рот, как это делали шлюхи Роберта, притворяясь, что его обвисшее пивное брюхо доставляет им эстетическое удовольствие. — Ну, иногда... да, — сдалась Серсея, — А кто не думал? У нас введена смертная казнь — разве это не оправданное убийство? Убийство по закону? Уголки рта Квиберна слегка дёрнулись. — Но вы... — Но я — что? Квиберн выдержал долгую паузу прежде, чем снова заговорить. — Я предполагаю, что нечто, способное положить конец между сотрудничеством Lannister Incorporated и Baratheon Group, имеет весьма разрушительные для семьи последствия. Например... развод. М? — Мне говорили об этом. «Он не должен был понять, кто я. К чему вообще весь этот разговор?» Серсея думала над тем, чтобы уйти, но Ланнистеры никогда не бежали. Они не сбегали. — Чисто теоретически, существуют менее радикальные способы, чтобы положить конец некоторым союзам, — произнёс Квиберн, глядя на дверь с четырьмя замками. — За годы работы с человеческим разумом и телом, я осознал, что мы, люди, переживаем свалившиеся на нас несчастья гораздо более спокойно, чем направленные в нашу сторону агрессивные выпады. Вы согласны? Серсея сохраняла молчание. — Трагедия. Несчастный случай. Это очень печально, не так ли? Если что-нибудь, чисто гипотетически, случится с Робертом... Она улыбнулась, чувствуя как лицо отзывается болью. — Так вот за что вы получаете деньги, — произнесла она. Её руки покоились на коленях. — И именно в тот момент, когда я уже начала думать, что вы бесполезны... Рот Квиберна вновь слегка дёрнулся. «По-настоящему я улыбаюсь только тогда, когда остаюсь наедине с Джейме», —подумала Серсея, и вдруг представила, что каждый день сможет просыпаться с улыбкой на лице. Этот день наступит. Этот день должен наступить.