ProduceX101

— Усок-а, ты в порядке? Проснувшись среди ночи от того, что в горле внезапно пересохло, и отправившись на кухню за водой, Ли Джинхек с удивлением отмечает, что в ванной почему-то включен свет. Интересно, кому это не спится в такое время? На часах сейчас сколько? Рэпер бросает быстрый взгляд на настенные часы и качает головой. 2:17. Поздновато для водных процедур, кажется. И, если учесть то, что примерно через четыре часа уже вставать, непонятно, почему кто-то жертвует такими редкими часами отдыха. Тот ведь и так выпадает не так часто. Впрочем, наверное, это не его дело. Ну, может быть, у кого-то непростой день и не спится. Поэтому, вздохнув, Вэй продолжает свой путь. Но, когда через пятнадцать минут идёт обратно, неожиданно понимает, что ничего не изменилось. В ванной по-прежнему кто-то есть. Не сумев пересилить тревогу за одного из соих братишек, Джинхек осторожно стучится и тут же слышит, как звук воды прекращается. А вот дверь по-прежнему остается запертой. Видимо кто-то очень сильно не хочет попадаться никому на глаза. — Хэй, — тихо зовет он. — У тебя там все нормально? — хоть и не знает, с кем разговаривает, не может перестать волноваться. — Да. Так. А вот это уже очень интересно. Разумеется, не узнать этот голос невозможно. Даже когда тот звучит как-то слишком задушено. Ким Усок. Или Ушин. Кому как удобно. Нет. Вообще-то, не должно вызывать вопросов посещение ванной. Но не в 2 часа ночи же. И не на хрен знает сколько времени. Сколько он там уже сидит? И вообще, если Джинхеку не изменяет память, вокалист сказал, что хочет спать и ушел в свою комнату сразу по приезду в общежитие. А что теперь?.. Спустя пять минут дверь открывается, и на пороге появляется немного взъерошенный Усок. Что-то не похоже, чтобы он мылся. Слишком сухой для этого. — Хэй, Усок-а, ты в порядке? — интересуется старший, пытаясь заглянуть в чужие глубокие глаза. — Тебе не нужна помощь? Ответом служит немного неловкий и заторможенный кивок, после чего Ушин пытается как можно быстрее сбежать обратно к себе. Чтобы ему не задавали никаких неудобных вопросов. Но Джинхек все равно успевает заметить чуть покрасневшие глаза. Что? Не ужели плакал? А вот теперь становится в разы интереснее. Наверное сейчас стоит сказать, что эти двое встречаются уже почти два года. И Вэй действительно не понимает, почему младший скрывает от него, что что-то случилось. Ведь своему любимому можно было бы довериться. Вернувшись в свою комнату, Джинхек неожиданно понимает, что его удивило совсем не то, что его парень от него скрывает свои проблемы. То, что Усок ничего не сказал, не так уж и удивительно. Это же, ну, Ушин. По правде говоря, в аптеншен подобрались удивительные парни. Ну в плане характера. А если точнее, то все они с очень сильными характерами. Даже если не выглядят таковыми. Очень редко кто-то из мемберов позволяет себе показывать слабость и плакать перед кем бы то ни было. Разве что Сяо и Хванхи иногда. Но они макнэ. Им можно. А вот плачущего Усока Джинхек видел всего один раз. И то тот сам смог справиться. Ничья посторонняя помощь «лицу» группы не понадобилась. В общем, все это очень странно и необычно. Вэй решает завтра со всем разобраться, а сейчас нужно спать. *** — Усок-а, с тобой точно все в порядке? — не выдержав, Джинхек вылавливает парня рано утром и тут же прижимает его к стене. — Ночью… Кажется, своим любопытством старший немного перегибает палку. Потому что в красивых глазах на против мелькает какое-то странное выражение, и Ушин легко проскальзывает под чужой рукой, отходя чуть в сторону. Судя по всему он очень не хочет говорить о том, что было. Правда. Потому что… Просто потому что. Ведь не было же особой причины, чтобы расклеиваться и раскисать. Глупости, на самом деле. Не очень хороший сон и все. Если честно, Усок и сам от себя такого не ожидал. А теперь вот нужно объясняться с Джинхеком. С тем, кто ни при каких обстоятельствах не должен был об этом узнать. Почему судьба такая… Такая… Такая… Не суть. — Усок-а, — снова аккуратно зовет Джинхек. — Просто скажи: у тебя все хорошо? Может, тебе какая-то помощь нужна? Да уж. Спрашивать об этом, пожалуй, бесполезн. Рэпер прекрасно знает своего парня. Кому как не ему знать, что, если тот не хочет о чем-то говорить, не стоит и пытаться его расспрашивать. Усок ведь слишком упрямый. Даже там, где это не надо. Но что поделать? Изменить его, наверное, никому не под силу. Совершенно никому. Впрочем, никто и не пытался. Зачем? Джинхек ведь любит его таким, как он есть. Хотя иногда с ним бывает немного трудновато. — Да, все хорошо, — Усок, наконец, улыбается своей самой очаровательной улыбкой. — Не обращай внимания. И забудь, пожалуйста о том, что видел, — привстав на носочки, он легко касается губ старшего и тут же отстраняется. — Помощь мне не нужна. Я просто чуть-чуть устал. В первые Ушин ограничивается исключительно поцелуем. Потому что большего они сейчас не могут себе позволить. Остальные ребята совсем рядом. Они хоть и знают обо всем, но не особо поддерживают. Для них это как-то дико и непривычно. Из-за этого Джинхек, несмотря на свой мягкий характер, несколько раз ругался с лидером, Когелем и Хванхи. Потому что те требовали от него прекратить эти отношения, беспокоясь, что ни к чему хорошему это не приведет. К счастью, Усок об этом ничего не знает. Очень уж не хотелось рэперу заставлять его беспокоиться о чем-то еще. Кроме того, если они позволят себе сейчас нечто большее, то вряд ли смогут остановиться. Но Джинхек все равно успевает снова притянуть младшего к себе. Прежде, чем появляется Кун, а за ним и все остальные. — Люблю тебя, Солнышко, — едва слышно шепчет Джинхек, отпуская от себя вмиг покрасневшего Усока. — И запомни, пожалуйста. Ты всегда и обо всем можешь со мной поговорить. Не забывай об этом. — Я тоже люблю тебя, — практически неслышно, но старшему удается кое-как разобрать, и на его губах появляется яркая улыбка. *** Но тот раз, к сожалению, не был единственным. И следующий не заставляет себя слишком долго ждать. Сегодня после обеда были назначены только тренировки по вокалу и рэпу, а потому Джинхек и Битто возвращаются в общежитие часа на полтора позже, чем остальные. Возвращаются и сразу же слышат привычный шум из гостиной. Похоже, Сяо и Хванхи опять о чем-то увлеченно спорят, а Кун, Когель и Кюджин пытаются их утихомирить. Вот только в этом балагане Джинхек не наблюдает ещё трех человек, которые должны быть тут по определению. Не хватает самого шумного — Сонюля, без которого не обходится не один спор, Джинху, который, вроде, лидер, и «мамочки» Усока. Так… И куда, интересно, запропастились эта троица? Оставив Чанхена разбираться с младшими, Джинхек отправляется на поиски потеряшек. Впрочем, находятся они быстро, но то, что рэпер видит, ему определенно не нравится. Очень сильно не нравится. На своей кровати с нечитаемым выражением лица сидит Джинху, опирающийся спиной на стену и обнимающий дрожащий комок из одеял, а рядом с ними Сонюль, положивший руку поверх этого комка. Туда, где должно находиться чье-то плечо. И, похоже, оба парня плохо представляют, что делать. Неожиданного гостя они не замечают ровно до того, как Джинхек случайно запинается обо что-то в темноте, сдавленно матерясь. В ту же секунду Сонюль вскидывает на него испуганный взгляд, мгновенно поднимаясь и выталкивая его из комнаты. — Ты не вовремя, — без какого-либо объяснения заявляет он. — Зайди попозже, — младший уже собирается вернуться обратно в комнату, когда его довольно сильно хватают за руку. — Ты мне ещё приемные часы назови, — не заботясь о том, что его могут услышать, возмущается Вэй. — И не пытайся вырваться. Все равно не отпущу, пока не скажешь, что с Усоком, — хочется немедленно оказаться на месте лидера, но сначала нужно выпытать у кое-кого объяснения. Потому что его парень точно ничего не скажет. Опять. — Ну-ка говори немедленно, Сонюль-а. — Не знаю я! — вскрикивает тот и тут же закрывает себе рот. — Вернувшись в общежитие, Усок сразу же улизнул в комнату, — для своего блага он все же решает рассказать, что знает. — Даже ужинать не стал. Вот мы с Джинху-хеном и решили посмотреть, все ли с ним в порядке. Однако, похоже, что нет. Но он ничего не говорит. Только плачет. Так что… В общем, мне надо идти, — но убежать от Джинхека оказывается не так-то и просто. Пока один из главных рэперов и Сонюль снаружи выясняют отношения, Джинху все-таки не без труда вытаскивает Усока из-под импровизированного убежища. Но перед этим он замыкает дверь на защелку, решив оставить остальных мембером за бортом. На всякий случай. Чтобы оставшиеся 96-line не мешали. Сонюль, может, и тоже мамочка аптеншен и всегда готов помочь, если кому-то нужно, но он ведь младше, хоть и ненамного, и вряд ли «лицо» группы согласится при нем о чем бы то ни было говорить. Как и при своем любимом Джинхеке. При нем тем более. Этот парень ни в коем-случае не должен видеть Ушина в таком состоянии. — А теперь, будь добр, поведай мне, что случилось? — обеспокоенно и немного устало просит лидер, заглядывая в покрасневшие и опухшие от пролитых слез глаза. — Ну чего ты плачешь? Что произошло? Что случилось? Ну вот. А Усок, между прочим, очень надеялся, что ничего не придется ничего объяснять. Да и нечего тут рассказывать. Потому что причина банальна и проста. Даже слишком. Но ведь никому не скажешь и не пожалуешься. Он же не один в таком положении. Все они. Наверное, Джинху даже больше, чем другие. Ему труднее всего. Лидер же. И все равно он не позволяет себе расклеиваться. По крайней мере, не при свидетелях. — Ничего, — наконец прерывисто выдыхает Усок. — Не обращай внимания, — но это вовсе не выглядит как «ничего», если учесть его неспособность нормально говорить. — Устал просто, наверное. Местный вокалист, по правде говоря, и сам не понимает, почему до сих пор не может успокоиться и перестать так отчаянно плакать. Просто слезы продолжают течь, не переставая, и он ничего не может с этим поделать. От длительной истерики у него безумно болит голова, что тоже не способствует его возвращение к привычному состоянию. — Усок-а, — и Джинху сразу все понимает. На то он и лидер. Потому что у каждого человека, особенно того, кто работает на износ, бывает такое состояние. Состояние, когда неожиданно наваливается усталость от тренировок и постоянного контроля, вышибая весь дух из легких и слезы из глаз. С этим ничего не поделаешь. Ведь все они люди в конце концов. Люди, которым иногда просто необходима передышка. — Мы все знали, на что шли. Ведь правда? — хочется чем-нибудь помочь, но лидер, к сожалению, понятия не имеет, что тут можно сделать. Хотя… Пожалуй, есть один способ. Но, думается, кое-кто будет категорически против. — Ну все. Успокаивайся давай. В дверь неожиданно, или не очень, начинают долбиться, и Джинху всерьез пугается, что тот парень ее сейчас просто выбьет. Надо бы открыть, но внезапно в его руку цепляются тонкие подрагивающие пальцы, и, повернув голову, он видит, как младший отчаянно мотает головой. Потому что прекрасно знает, кто за ней. Знает и не хочет показываться ему на глаза в таком состоянии. Просто не хочет, чтобы Ли Джинхек видел его настолько слабым. Нет, нельзя ни в коем случае. Боже, как же стыдно за свою истерику. Меньше всего Ушин хотел доставлять кому-то хлопот и беспокойство. — Я должен открыть, — тихо шепчет старший. — А тебе следует умыться и выпить чего-нибудь успокаивающего: горячего чая или шоколада. Пойдем, — быстро открывает дверь, выпихивая парня наружу, а сам ловит за руку уже сорвавшегося с места Джинхека. — Стой, подожди. Пусть он немного успокоится и придет в себя. — Что с ним? — Вэй уже и сам, по правде говоря, готов заплакать. Потому что совершенно не понимает, что происходит. Как и не понимает, чем он может помочь своему любимому. — Пожалуйста, Хен, скажи. — Я думаю, что все с ним в порядке, — тяжело вздыхает, Джинху, кладя свою руку ему на плечо. — Со всеми бывает, — немного печально улыбается. — Просто будь по возможности рядом с ним. И не спрашивай о том, что произошло. Скорее всего от этого станет только хуже, — еще раз вздохнув, лидер похлопывает рэпера по плечу и направляется в гостиную. — А пока лучше сходи и приготовь ему чего-нибудь вкусненького, — бросает напоследок. *** Вернувшись с очередной записи какого-то эфира, название которого никто не запомнил, на радио, Джинхек сразу же с порога утаскивает своего любимого вокалиста в комнату и замыкает дверь, не обращая внимания на возмущенные крики за своей спиной. Ничего страшного. Какая им вообще разница? Повозмущаются и перестанут. Пусть пока что поедят и примут душ. В любом случае, ему сейчас пустая комната нужнее. Потому что терпеть уже просто нет сил. Да и к тому же… Все то время время пока шел эфир, он замечал косые и весьма заинтересованные взгляды на себе. Кому они принадлежат, догадаться не составило особого труда. Кажется, Усок тоже очень соскучился. Не тратя времени, которого совсем немного, Джинхек заваливает младшего на кровать и тут же наваливается сверху, прикасаясь к его губам. Обнимая своего парня за шею, Ушин только улыбается в поцелуй, отпуская мысли. Сейчас не время и не место загружаться проблемами. Только не тогда, когда Вэй аккуратно ведет дорожку из поцелуев вниз, прикусывая нежную кожу. Останутся следы, но ему все равно. Главное, оставлять их там, где можно скрыть одеждой. По крайней мере, он помнит об этом, несмотря на волнами накатывающее возбуждение. Усок подставляется под чувственные поцелуи, чувствуя, что постепенно дышать становится труднее. Аккуратно постриженные ногти слегка царапают напряженную спину, видимо, заставляя быстрее начать. Потому что слишком длинная прелюдия. Терпеть сил нет никаких. Хочется скорее и, желательно, подольше. — Потерпи чуть-чуть, — слегка хрипловатым голосом шепчет Джинхек, на мгновение отстраняется и отходит за каким-то тюбиком. Выдохнув, Ушин прикрывает глаза. Потому что так он может только чувствовать чужие прикосновения. … — Джинхек-а. После такого головокружительного секса абсолютно не хочется ничего делать. Даже просто шевелиться. Только вот так вот валяться на кровати рядом с любимым. Как же хорошо и спокойно. Джинхек полулежит на кровати, опираясь на ее спинку, и аккуратно выводит одному ему понятные узоры на плечах младшего, который удобно устроился у него между ног. Сейчас их состояние можно описать лишь одним словом: счастливы. Больше, чем когда-либо. — Что? — тихо спрашивает рэпер. Если честно, ему даже говорить лень. Хочется просто сидеть рядом и наслаждаться мгновениями. — Ты… — говорить о таком, по правде говоря, Усоку очень неловко, но настроение и обстановка как раз походящие. — Нет. Не так. Мы же еще долго будем вместе? — он неожиданно становится серьезнее. — Хэй, — Джинхек чуть сильнее приобнимает младшего, скрещивая руки у него на груди. — Усок-а, — на его губах появляется странная, но определенно понимающая улыбка. — Чего это за странные мысли поселились в твоей светлой головушке? На философию неожиданно потянуло? — Это не философия, — звучит немного смущенно в ответ. — Просто неожиданно стало интересно. Я знаю слишком много людей, которые любили друг друга до беспамятства, но в итоге эта самая любовь и сгубила их, — тяжело вздохнув, он пытается выпутаться из объятий, но безрезультатно. Если честно, Усок и сам не понимает, откуда взялись все эти мысли. Фильмов что ли пересмотрел? Видимо, нужно больше акцентировать свое внимание на счастливых финалах, чем на плохих. Но такой уж у него характер. Иногда очень упрямый и отвратительный. С этим ничего не поделать. Уже кто только не пытался научить его мыслить позитивно. Все равно не всегда получается. — Мы с тобой будем вместе еще очень и очень долго, — наклоняясь к самому уху, обещает Джинхек. — Я люблю тебя, — шепчет. — Помни об этом. — Я тоже очень люблю тебя, — ярко улыбнувшись, Усок, наконец, расслабляется, укладываясь поудобнее и прикрывая глаза. — Спи спокойно, Усок-а, — шепчет старший, легко целуя его в острое плечо и тоже закрывая глаза. *** — То есть будем участвовать только мы вдвоем? — недоверчиво интересуется Усок, когда Энди вызывает их с Джинхеком к себе и сообщает о скором запуске нового шоу на выживание. — Да, — Энди согласно кивает, не глядя на парней и продолжая перебирать какие-то бумаги. — Признаться, поначалу я хотел отправить Джинхека и Когеля, но Джинху убедил меня, что будет лучше, если это будешь ты. Усок бросает быстрый взгляд на директора, а потом поворачивается к Джинхеку, тепло улыбаясь. Потому что действительно боялся, что им действительно придется очень надолго расстаться. Хотя улыбка эта и получается крайне фальшивой. Только этого им двоим и не хватало для полного счастья. Ну почему, почему все так? Почем им не могут просто позволить быть с группой и спокойно существовать? Хорошо, конечно, что все понимающий лидер вступился за них. Да, теперь они будут вместе. Но есть кое-что, что заставляет Усока слишком сильно переживать. А что будет, если пройдет кто-то один из них? Что тогда? В этот раз контракт будет заключен на целых пять лет. Он же просто не выдержит такой долгой разлуки. В том, что им позволят пройти обоим, вокалист не верит. Группа не сможет на пять лет остаться без двух участников. Еще неизвестно продолжит ли она существовать столько времени. Чем больше Ушин думает обо всем этом, тем больше не уверен, что ему это нужно. Может, если Джинхек пойдет один, то… — Хен, ты уверен, что нам так необходимо участвовать в этом? — взгляд Джинхека быстро скользит по вмиг изменившемуся лицу своего парня. — Да, — Энди наконец решает удостоить своих детей взглядом. — В последнее время ваша репутация упала, и нужно срочно что-то делать. Участие в этом шоу должно помочь. Даже если не пройдете в новую группу, все равно привлечете к себе нужное внимание, — и только сейчас он замечает, как на него смотрят. Так, будто собираются начать спорить. — Что-то не так? — решает все-таки поинтересоваться. — На вас ложиться очень большая ответственность. Вы это понимаете? Да, разумеется, Джинхек понимает, что в чем-то их директор прав. Если вспомнить предыдущий сезон, то все становится понятным. С этой же целью Pledis Entertainment отправили в прошлый раз ребяток из Ньюист. И ведь после этого шоу они действительно стали популярнее. Хотя… Не всем, конечно, так везет. Например, ХотШот так и не продвинулись никуда, несмотря на участие. Немного обидно за них. Впрочем, с этим ничего не поделать. Так что… Вэй прекрасно понимает желание Эдди, но не может не переживать, что его надежды не оправдаются. Кажется, Усок думает так же. По нему хорошо видно, как сильно он переживает. — В общем, это не обсуждается, — мужчина откладывает папку и поднимается из-за стола. — Джинхек-а, Усок-а, постарайтесь порвать там всех. Вы классные парни. Все. Идите готовиться. *** Вернувшись в общежитие после разговора с директором, Усок снова сбегает в комнату, не пожелав ни с кем разговаривать. В последнее время для него это уже стало вполне привычным делом. Слишком многое ему приходится переживать. Даже присутствие рядом Джинхека не помогает. Интересно, что у него вообще случилось? Только бы после этого дурацкого шоу не стало хуже. Ведь всякое же может произойти. На таких шоу полно сюрпризов. — Ты в порядке? — тихонько интересуется Джинхек, заходя в комнату и присаживаясь рядом с младшим. — Переживаешь насчет решения Энди? — Я просто боюсь, — вздохнув, Усок прижимается к теплому боку своего парня. Тепло. Хорошо. — Хенним правильно сказал. Ты потрясающий. Хорошо танцуешь, поешь и рэпуешь. Ты обязательно пройдешь. И я, правда, буду рад, — едва заметно улыбается, не поднимая глаз. — Но контракт с новым агентством пять лет, два с половиной из которых нельзя будет продвигаться в двух местах. Но я же… Как я буду эти два с половиной года без тебя? — Хэй, — Джинхек сильнее обнимает вокалиста. — Шоу еще даже не началось. Не стоит сейчас переживать об этом. Ты не менее потрясающий, — легкий поцелуй в висок. — Еще не известно, кто из нас пройдет. Тут может быть четыре варианта развития событий. — Три, — поправляет Усок. — Нам не дадут обоим победить. — Ладно. Три. Но все равно. Не стоит переживать и расстраиваться раньше времени. Все будет хорошо. Будь что будет, — и снова поцелуй. Ни что так не помогает успокоиться, как легкие поцелуи. — Главное помни, что я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — кажется, наконец все приходит более или менее в норму — Извини. Ладно, давай спать. Останешься со мной? — Ну разумеется, — Джинхек забирается под одеяло, затаскивая туда и младшего. — Спокойной ночи. — Спокойной. *** Ну теперь уже точно с этим ничего не поделаешь. Раз уж компания решила, то нет смысла спорить. Все равно ничего не изменить. К тому же, возможно, это действительно поможет группе снова взлететь наверх. К сожалению, не всем помогает, но вдруг. Если вспомнить, группе Ньюист же помогло. Ведь именно после прошлого сезона Продьюс 101 они смогли впервые одержать победу на музыкальном шоу. Поэтому… Может, руководство и правильно рассудило. Не очень хочется быть экспериментом и жертвой, но кто-то же должен. Хорошо еще, что все это время рядом будет любимый человек. Потому что несмотря на то, что Усок уже довольно долго вертится во всем этом, оставаться одному ему очень не хочется. Все-таки за время, проведенное с группой, он привык к присутствию близких людей. Что же касается Джинхека, он относится ко всему этому гораздо спокойнее. Надо так надо. Почему бы и не поучаствовать в очередном дурацком шоу? Это должно быть познавательно и довольно весело. Хотя, конечно, не стоит спорить с тем, что присутствие рядом невысокого вокалиста делает его более счастливым. Разумеется, он верит Ушину. Знает, что тот будет верен ему до последнего. Но все равно оставлять его одного не хочется. Тем более на 3 месяца. А, может, и дольше. На 2,5 года, например. Во время первичной оценки парни держатся вполне уверенно. Впрочем, ничего удивительного. Тем, кто ранее уже дебютировал в этом плане гораздо проще. По крайней мере, они знают, как нужно себя вести перед зрителями и жюри. Нужно быть одновременно и милым, и мужественным. У Усока действительно завораживающе-милая улыбка. Да и у Джинхека не хуже. Они, правда, идеально подходят друг другу. Такие красивые. Интересно, никто не заметил, как старший слегка сжал чужую немного подрагивающую руку? К счастью, они оба прошли. Ну еще бы. Несмотря на то, что незримо Джинхек все время остается рядом, он общается практически с каждым стажером, стремясь поскорее познакомиться со всеми ними. На всякий случай. Уж лучше завести побольше друзей. Тогда будет гораздо легче. Кажется, ему это нравится. В то же самое время Усок молча и внимательно изучает своих будущих товарищей и соперников. Бросая на них косые взгляды, он вежливо отвечает тем, кто к нему обращается, но не более. — С тобой все нормально, хен? — кто-то из молодых парней, кажется, замечает его настроение. — Меня зовут Вонхек и мне 18 лет. — Ким Усок, 24 года, — приветственно кивает. — Все хорошо, — Усок недовольно передергивает плечами. — С чего такие вопросы, Вонхек-а? — Ты выглядишь немного расстроенным, хен, — младший смотрит с беспокойством. — Может, тебе нехорошо? Вот же ж. Ну сколько можно?! Вокалист раздраженно выдыхает сквозь зубы. Как же этот парень бесит. Вот чего он пристал? Да. Возможно, по участнику Аптеншн видно, что он чем-то сильно не доволен. Ну и что? Неужели нельзя оставить его в покое? Хотя бы на некоторое время. Пока не станет хоть немного, но лучше. Пожалуй, нужно срочно найти тихое место. И, желательно, затащить туда одного конкретного парня, который… Кстати, а где он? Усок оглядывается по сторонам, но нигде его не видит. Поэтому… Ничего не ответив, вокалист просто отходит в сторону. Разговаривать сейчас с кем бы то ни было желания нет. Даже с Джинхеком. Впрочем, с ним поговорить вряд ли удастся вообще. Он опять куда-то упорхнул. *** По своей натуре Ким Усок очень мягкий, спокойный, милый дружелюбный и немного эмоциональный человек. Только вот свои чувства и эмоции он редко, кому показывает. Совершенно не в его стиле устраивать истерики и психовать. Обычно вокалист в любой ситуации старается оставаться спокойным и с холодной головой. Ну кто-то же должен. В группе обязательно должен быть такой человек, который может не поддаваться эмоциям, если это необходимо. Но в данный момент для этого нужно гораздо больше сил. Если честно, Ушин уже порядком устал. Слишком много всего навалилось. Сначала у группы начались проблемы, а потом вот это вот все. В данный момент ему безумно сильно не хватает простых теплых объятий. К сожалению, это невозможно. Тут ведь везде натыканы камеры. Да и народу полно. Если кто-нибудь, хоть кто-то, увидит их вместе, будет очень плохо. Стоя в коридоре Усок чувствует как сильно бьется его сердце и что дышать становится труднее. Черт. Кажется, паническая атака в первые за долгое время снова решила накрыть его с головой. Черт. Как же не вовремя. И что теперь делать? Куда идти? Кого просить о помощи? Ему плохо. Очень плохо. Перед глазами все плывет, и ноги подкашиваются. Наверное стоит попытаться вернуться в свою комнату и попросить на сегодня отдых. Правда вряд ли у него есть на это время. У трейни ведь нет такой роскоши как время на отдых. Сил держаться в вертикальном положении просто нет, и Ушин сползает по стене на пол, пытаясь восстановить дыхание. Получается так себе. Да еще и внезапное головокружение откуда-то сваливается. Дышать совсем нечем. Куда вообще все подевались? Вроде народу в этом месте должно быть много, а, когда очень надо, никого поблизости. С неимоверным трудом, но через пару минут у вокалиста получается взять себя в руки. Ну по крайней мере, чуть-чуть. Несмотря на практически предобморочное состояние, Усок поднимается на ноги и, опираясь на стенку, бредет в сторону своей комнаты. Или это ему только так кажется. В таком состоянии соображать очень трудно. Пожалуй, стоит позвать кого-нибудь на помощь. Вот только голос совершенно не слушается. От беспомощности на глаза наворачиваются слезы. — Усок-а?! — к огромному счастью одного из участников Аптеншен, на его пути внезапно появляется никто иной как Джинхек. — Что с тобой? — испуганно охнув, он хватает младшего за руку. — Дышать нечем, — говорить очень трудно. — Голова кружится, — почувствовав поддержку со стороны, Усок расслабляется и едва не падает. — Так, — все это выглядит очень плохо, и Джинхеку приходится соображать как можно быстрее. — Потерпи чуть-чуть, — затащив своего парня в первую попавшуюся комнату, он присаживается вместе с ним на пол, обнимая со спины. Усок-а, сейчас слушай меня. Слушай внимательно. Хорошо? — дожидается хоть и слабого, но кивка. — Тише, солнце, успокойся. Сейчас мы вместе с тобой будем считать. Раз-два-три-четыре-вдох. Раз-два-три-четыре-выдох. Далеко не с первого раза, но минут через пять-семь у Усока начинает постепенно получаться. Немного отпускает, дыхание восстанавливается и головокружение сходит на нет. Но пока что подняться на ноги не получается. Сил просто нет. Наверное нужно все-таки немного отдохнуть. Все эти шоу слишком сильно влияют на психику молодых парней. Ну как тут не сломаться? Даже для айдолов, который во всем этом уже несколько лет, все это тяжело. Сидя в объятиях любимого мужчины, Усок действительно чувствует себя лучше. Черт. Как же это ужасно. Позорище. Только бы никто и ни о чем не узнал. Другие трейни ни в коем случае не должны увидеть его таким. — Усок-а, что случилось? Ты меня очень напугал, — почувствовав, что младший наконец успокоился, Джинхек решает начать разговор. — Если тебе сильно плохо, может, стоит пригласить врача? — Нет, ничего не надо. Сейчас уже все нормально, — Усок делает еще один глубокий вдох-выдох, после чего отстраняется. — Я и сам не знаю, что произошло. Просто внезапно весь воздух закончился и все, — поймав на себе ужасно обеспокоенный взгляд, он тепло улыбается. — Не переживай. Все хорошо. Голова еще немного кружится, но в остальном все хорошо, — осторожно поднимается на ноги. — Пойдем. Думаю, нам обоим нужно вернуться к тренировкам. Глядя на своего парня, который вроде как сейчас выглядит гораздо лучше, Джинхек просто не может не улыбнуться. Кто бы знал, как сильно он перепугался, когда, выйдя из зала, чтобы быстренько добежать до своей комнаты, увидел того, буквально ползущего по стенке. В первые секунды он и сам почувствовал недостаток кислорода. Но пришлось взять себя в руки. Потому что кое-кому срочно требовалась помощь. Черт. Надо было лучше за ним приглядывать. Во только, к сожалению, участвуя в таком мероприятии просто невозможно постоянно за кем-то смотреть. Они ведь все уже взрослые парни. Так что несмотря на немного другие отношения между мемберами Аптеншен, придется им потерпеть. Ну что поделать? Таков мир шоу бизнеса. Они оба знали, куда идут и что их ждет. И сейчас Джинхеку остается только надеяться, что с его мальчиком больше не будет никаких проблем. Иначе придется просить Энди, чтобы того вывели с шоу. Очень не хочется потом разбираться с последствиями такого участия. Возвращаться к другим участникам и продолжать тренировки, по правде говоря, нет никакого желания. Тем более если учесть, что придется снова остаться один на один с собой и своими переживаниями. Усок уже совершенно забыл, каково это ночевать без любимого. Он, конечно, не один, но все равно. Просто очень хочется чувствовать родное тепло рядом. Без этого тяжело. Бросив еще один взгляд на старшего, Ушин, вздохнув, качает головой и направляется к выходу. Может, возвращаться и не хочется, но выбора особого нет. В свою очередь он тоже надеется, что это был случайный приступ и больше такого не повторится. Потому что не хочется, чтобы кто-нибудь заметил и узнал. А то проблем не оберешься. Кроме того подводить Энди очень не хочется. Да и ребята ведь будут переживать. *** К огромному счастью для всех ничего подобного больше не повторяется. Ни у Ким Усока, ни у кого-то другого. Нет, конечно, периодически кто-нибудь срывается на слезы, но это ничего страшному. Каждому ведь нужна эмоциональная разрядка. И в данной ситуации ее никак по-другому не получить. За любые стычки между участниками им грозит неслабое наказание. Вплоть до изгнания из проекта. Кого-то уже, кажется, выгнали. А кто-то в одном шаге от этого. Ну что поделать? Через пару дней их всех ждет самое печальное событие на шоу: исключение. Поэтому сейчас все просто напряжены до предела. Скорее всего именно из-за этого некоторые старшие участники и решили взять шефство над самыми младшими. Например Хан Сыну стал присматривать за Сон Донпе. А Джинхек за Ли Джину. Все свободное время мембер Аптеншен проводит рядом со своим новым «ребенком». Они занимаются вместе, общаются, иногда, когда получается, ходят гулять. Вот только со всем этим он совершенно забыл об Усоке, оставив его в одиночестве. Из-за этого он не может перестать раздражаться от всего на свете. Даже пару раз цапался с участниками своей команды. Хорошо еще, что никто из руководства этого не увидел. Наверное это очень неправильно, но больше всего Усок хочет, чтобы Джину как можно скорее вылетел. Просто потому что не может справиться со своей ревностью. Слишком уж часто этот ребенок мелькает рядом с его любимым. И Джинхек ведется на его эге и улыбочки. Кажется, ему это даже нравится. Как и все, что здесь происходит. Он всем этим наслаждается. Иногда, конечно, Вэй заглядывает к своему одногруппнику, чтобы перекинуться парой слов. В последнее время все их взаимодействие практически сошло на нет. — Усок-хен, — задумавшись, Усок не сразу слышит, что к нему кто-то обращается. — Усок-хен. Так. А вот это уже интересно. Чего ему надо-то? Хотя… Сейчас ведь они в одной команде. Наверное решил что-нибудь уточнить по поводу выступления. Разговаривать с ним не очень хочется, но выбора особого нет. Во время подобных шоу нельзя вести себя не подобающим образом. Тем более образ самого Усока подразумевает, что он должен быть милым. Так что приходиться стараться соответствовать чужим ожиданиям. В мире шоу бизнеса всегда так. Если хочешь надолго задержаться, нужно уметь играть свои роли. — Усок-хен, ты меня ненавидишь? — этот вопрос ставит вокалиста в тупик. Хочется ответить как можно резче, но Джину смотрит так… Так… Все желание грубить сразу же пропадает. — Я что-то не так сделал? — Джину… — Усок устало вздыхает и заглядывает в чужие грустные глаза. — Нет, я не ненавижу тебя. — Но ты все время на меня смотришь как-то недовольно и раздраженно, — если честно, Джину совершенно не знает, как это объяснить. — Мне кажется, я тебя чем-то обидел, — кое-кто уже готов заплакать. — Если так, то я, правда, не хотел. Прости меня. — Подожди, пожалуйста, — почему-то глядя на такого младшего, Усоку становится очень стыдно. Ну в самом-то деле. Ведь по правде говоря, Ли Джину совсем ни в чем не виноват. Почему он должен страдать из-за каких-то там тараканов в голове одного глупого вокалиста. И что теперь делать? Качнув головой, Ушин тяжело вздыхает. Надо срочно все объяснить. Вот только как это сделать? Вряд ли Джину в силу своего возраста сможет понять, что такое любовь и ревность. Хотя вообще странно ревновать к этому ребенку. Ему ведь всего 16 лет. Да и Джинхек воспринимает его только как своего «сыночка». Но, к сожалению, чудовище внутри продолжает злобно рычать. Ничего с этим не поделать. Печально все это. — Я не злюсь на тебя, — еще раз вздохнув, Усок все-таки начинает говорить. — И ни в коем-случае не обижаюсь. — Тогда в чем дело? — вот теперь стало еще меньше понятно. — Объясни мне, пожалуйста, что происходит? — Джихек-и, — безнадежно выдыхает. — Я так люблю его. — Вы с Джинхек-хеном встречаетесь? — глаза Джину широко раскрываются, когда до него доходит. — Прости, я не знал. — Джинхек не сказал тебе? — спрашивает. — Нет, — Джину качает головой. — Прости, пожалуйста, Усок-хен. Ты из-за этого на меня злишься? — опускает глаза в пол. — Из-за того, что Джинхек-хен проводит со мной много времени? Ты ревнуешь? — понимает. Ну и что на это ответить? Разумеется, ревнует. Знает, что это глупо, но не может пересилить себя. Усоку действительно стыдно из-за своего такого поведения. Ему плохо. Очень и очень плохо. Опять голова начинает кружиться. Наверное из-за ужасных переживаний. После этого выступления ведь, кажется, должно быть исключение И непременно нужно выступить хорошо. Песня-то достаточно тяжелая. Тем более в такой ситуации. — Джину-я… — Усок-хен, — внезапно младший его перебивает, все понимая, и просто крепко обнимает. — Джинхек-хен ведь просто помогал мне. Но, если это тебя так задевает, я сокращу свое общение с ним. Не переживай об этом, пожалуйста. И внезапно мембера Аптеншен отпускает. Вот просто так. Он понимает, что все это ужасно глупо и дурацкая ревность застелила ему глаза, мешая видеть, какой этот ребенок на самом деле милый. Ведь можно же было, не доводя до абсурда, сразу все решить. Тогда бы, возможно, и не было бы ссоры с Джинхеком. Усок тяжело вздыхает. Ну разумеется он знает, что не стоило так срываться. Однако старший тоже виноват. Мог бы просто быть рядом. Но ему видимо тоже все надоело. Устал наверное. Да и нервы не выдержали. Поэтому он и не выдержал. Ничего серьезного. Просто немного прикрикнул на своего парня. Уже три дня совершенно не контактируют. Вообще-то Джинхек хотел потом извиниться, но Ушин наотрез отказался с ним разговаривать, сославшись на большую занятость и усталость. Ну вот и все. Настало время показать себя и свой талант. Команда «To My Youth», специализирующаяся на вокале, непременно должна справиться хорошо. Ким Усок, Ким Мингю, Ли Седжин, Ли Джину и Чхве Бенчан поднимаются на сцену, чувствуя тревогу и одновременно счастье. Для них ведь сцена это смысл жизни. Иначе зачем вообще пытаться стать айдолом? Это же трудное и зачастую неблагодарное дело. Да, у тебя появятся фанаты. Но и антифанатов не меньше. Да еще и сасен-фанатки. Даже трудно предположить, что из этого лучше. И не сосчитать, сколько уже было случаев, связанных с этими людьми. Чего только стоят вечные угрозы в адрес участников БТС. Песня, конечно, шикарная. И звучит великолепно. Особенно в исполнении этих ребят. У них голоса очень красиво сочетаются. Правда пение дается тяжело. Всем без исключения. Немного грустный сюжет у песни. Слезы сами собой наворачиваются на глаза, но Усок старается их игнорировать. Хотя голос и плохо слушается. Кажется, еще чуть-чуть и совсем сорвется. Краем глаза он видит, как остальные сокомандники периодически бросают на него косые встревоженные взгляды. После разговора с Джину у Ушина слишком растревожена душа. Интересно, Вэй смотрит сейчас на него? Наверняка вместе со всеми смотрит и все видит. А Джинхек ведь и правда все видит. Совершенно неважно, что Усок пытается скрыть свое состояние. Они ведь так много времени провели вместе, что нет ничего удивительного в том, что старший сразу обращает внимания на неестественную улыбку и на чуть подрагивающий голос. Ему действительно жаль, что так получилось. Очень и очень жаль. Обижать ведь этого парня у него и в мыслях не было. Так случайно получилось. Во всем этом напряжение из-за выступления виновато. Разумеется, он понимает, почему младший так себя ведет. Черт. Стоило почаще быть рядом с ним. Быть с ним и помочь. Возможно тогда бы обошлось без каких-либо инцидентов. А теперь вот ему опять плохо будет. Надо будет все-таки помириться с ним после выступлений. Иначе кто еще вокалисту поможет? Наконец песня подходит к своему концу, и Донук предоставляет парням слово. Чтобы привлечь национальных продюсеров. Будучи лидером и центром Усок должен говорить первым. Вот только у него получается так себе. Голос все же подводит. И рыдания вырываются наружу. Приходится замолчать, ожидая, когда хотя бы немного подотпустит. Он закрывает глаза ладонями, чтобы зрители ничего не видели. Это, конечно, бесполезно. Все и так понятно. А в следующую секунду на него налетают несколько вихрей, сжимая его в своих объятиях. Чтобы передать хоть немного своего тепла и помочь успокоиться. И это несмотря на то, что им самим тоже нужна помощь. Всем им трудно сейчас сдерживать слезы. Тепло улыбнувшись, Джину забирает у старшего микрофон и поворачивается к зрителям. Что-то ведь нужно делать. Например отвлечь их разговором. По правде говоря, Джину и сам не может перестать плакать. Но, к счастью, ему удается проконтролировать свой голос. — Пойдем, Усок-хен, — когда все без исключения говорят по нескольку слов, и Донук с ними прощается, Джину хватает старшего за руку. — Все закончилось. Идем, — не перестает улыбаться. Приходится следовать за ведущей его рукой. Может, Усок и хотел бы что-нибудь сказать, но сил у него на это просто нет. Пожалуй нужно немного отдохнуть. И желательно кое с кем поговорить. К сожалению, в ближайшее время это невозможно. До окончания выступлений с Джинхеком никак не получится увидеться. Как только все они оказываются за кулисами, ноги подводят, и лидер в буквальном смысле начинает оседать на пол. Там они и оказываются вместе с Джину, которому не хватает силы удержать его. — Усок-хен! — младший от испуга вскрикивает, привлекая внимание остальных. — Ты в порядке? — Что случилось? — к ним тут же подбегает Седжин. — Ребята! У вас все хорошо? — Бенчан тоже подходит ближе и присаживается на корточки, заглядывая в чужие глаза. — Что такое? — Может, пригласить врача? — обеспокоенно интересуется Мингю. — Усок-хен, ты как? — Нет, подожди, — сделав глубокий вдох, Усок поднимает заплаканные глаза на своих товарищей. — Со мной все нормально. Просто голова немного закружилась. Не без помощи Джину и Седжина ему удается подняться на ноги. Да уж. Состояние действительно оставляет желать лучшего. Впрочем, сейчас уже немного лучше, чем было на сцене. Даже ничья поддержка не нужна. Пожалуй нужно сходить умыться. Весь мейк-ап потек из-за того, что произошло. Ужасное наверное зрелище. Стерев остатки черных подтеков со щек, он, мягко улыбнувшись, направляется в сторону туалета. К счастью, у него есть еще несколько минут до объявления результатов. А потом придется вернуться к остальным и с нетерпением ждать вечера. *** — Прошу прощения, можно войти? Когда наконец все выступления заканчиваются, и преподаватели объявляют результаты голосования, Джинхек решает навестить своего одногруппника, который сразу же сбежал в общежитие. Видимо решил немного побыть один. Иногда это просто необходимо. И вряд ли он вообще захочет с кем бы то ни было разговаривать. Остается надеяться, что для него, Вэя, сделает исключение. Хотя бы не надолго. — Усок-а? — когда Джинхек заходит в комнату, сразу же замечает младшего, убирающего с лица остатки косметики. — Ты как? Услышав за спиной родной голос, Усок замирает. Черт. Ну не мог он что ли прийти немного попозже? Завтра например. Потому что сейчас еще не время. Вокалист не уверен, что сможет поговорить без эмоций и слез. По правде говоря, его все еще немного потряхивает. Жаль, что больше никого в комнате нет. Не на кого опереться. Да даже Джину бы смог помочь. На поверку этот мальчишка оказался чудесным малым. К сожалению, рядом никого, кто бы мог помочь, нет. Так что, наверное, все-таки придется поговорить. — Я разговаривал с Джину, — внимательно глядя на своего мальчика, Джинхек тяжело вздыхает. — И он мне рассказал, что произошло и почему ты так был на меня обижен. Но ты ведь знаешь, что все это глупо? — интересуется. — Разумеется, я знаю, — немного раздраженно отзывается Усок. — Я знаю. Но ты и Джину… Вы постоянно были вместе. — Усок-а… — и что тут еще можно сказать? — Ну чего же ты такой?.. — несмотря на возможное возмущение, Джинхек подходит ближе и присаживается рядом. — А еще я видел, что во время исполнения песни, ты плакал. К тому же говорят, что за сценой тебе стало плохо, — окидывает его обеспокоенным взглядом. — Как ты сейчас себя чувствуешь? Все нормально? Отложив в сторону ватный диск со следами краски, Усок поднимает глаза на старшего, одаривая его теплой и ласковой улыбкой. Все ли с ним нормально? Может, и не до конца, но сейчас определенно лучше, чем было раньше. Только голова немного побаливает. Отдыхать-то некогда. Завтра опять вставать часов в 7 утра и идти на завтрак, объявление нового этапа и очередное собрание. Так что на сон осталось совсем немного времени. Дождаться какого-либо внятного ответа у него не получается, поэтому Джинхек решается на еще один шаг и осторожно приобнимает вокалиста. Просто чтобы тот перестал так сильно нервничать и переживать. Да уж. Остается надеяться, что скоро все закончится. Пока у кое-кого совсем нервы не сдали. Хотя что-то подсказывает, что просто нужно быть рядом и не упускать его из виду. Кажется, Джину был прав, когда сказал, что с этим нужно что-то решать. И как можно скорее. Этот ребенок вообще очень умный и все понимающий. А ведь ему всего 16. — Со мной все хорошо, — наконец все-таки отзывается Усок. — Не стоит за меня так сильно переживать. Джину хороший малый, и я понимаю, почему ты так к нему прикипел, — вздыхает. — Наверное я просто немного перенервничал. Вот голова и закружилась, — как бы там ни было, и из объятий он не вырывается. — Но ребята быстро привели меня в чувство. Так что сейчас все нормально. — Хорошо, — еще одна улыбка. — Усок-а, я прошу тебя. Перестань уже так нервничать. Все будет хорошо, — Джинхек еще крепче прижимает его к себе. — Мы с тобой оба хорошо идем и имеем все шансы попасть в новую группу. Так что успокойся, пожалуйста. Ну я прошу тебя. — Я просто очень боюсь, что придется остаться один, — все же выпутавшись из объятий, Ушин заглядывает в родное глаза. — Да, мы оба сейчас хорошо идем. Но я не верю, что нам двоим дадут пройти. Ты же знаешь, как это бывает. — Все будет хорошо. Пожалуйста, верь мне, — просит Джинхек. — Все обязательно будет хорошо. 2, 5 года не такой уж большой срок. К тому же мы все равно сможем видеться, — не согласиться с Усоком нельзя. Вряд ли они вдвоем попадут в новую группу. — Я ни за что не оставлю тебя одного. Обещаю. — Я люблю тебя, Джинхек-а, — едва слышно выдыхает Усок, обнимая в ответ. — И я правда очень сильно боюсь остаться один. — Ты не будешь один, — Вэй аккуратно целует младшего. — Я всегда буду рядом. Так что прекрати переживать и просто наслаждайся моментами, — и снова крепкие объятия. — Сейчас мне, к сожалению, нужно идти, но я обязательно в еще зайду. Отдыхай, пожалуйста, — по правде говоря, уходить очень не хочется, но особого выбора нет. Если его увидят после отбоя в чужой комнате, им обоим не поздоровится. — И я очень люблю тебя. Так что сильно не нервничай и не переживай. Я всегда рядом. И наверное это того стоило. Только ради такой светлой и искренней улыбки стоило нарушить правила и прийти в чужую комнату и все обсудить. Теперь должно быть все хорошо. Судя по всему, Усока окончательно отпустила. Вон, как весь светится от счастья. Так хочется остаться с ним на подольше. Хотя бы пока тот не уснет. Но никак нельзя. Все же правила есть правила. Поцеловав своего любимого вокалиста на прощанье, Джинхек молча выскальзывает за дверь, очень надеясь, что на этом все проблемы закончатся. *** Ну вот и все. Это конец. По-настоящему конец. Все выступления и голосование прошли. Осталось самое главное: финальная песня и объявление результатов. Это действительно очень тяжело. Песня, которую специально для них написал Ли Дэхви, которому как никому другому известно это чувство перед финалом, получилась очень проникновенной. Настолько, что слез сдержать не получается при первом ее прослушивании. Да и потом тоже. Но все это, конечно, не сравниться с днем выступления. Некоторые начинают рыдать еще с самого утра. В основном из-за того, что совсем скоро с кем-то из них придется расстаться. Вообще-то все без исключения были уверены, что за столько репетиций они уже привыкли к песне. Вот только все равно не плакать не получается. Больше всего, конечно, плачут, что не удивительно самые младшие: Донпе, Дохен, Хенджун и Ынсан. Но и остальные тоже не сильно отстают. С самого утра мембер Аптеншен ни с кем не разговаривает. Просто не может. Боится, что в ту же секунду расклеиться. Снова рыдать ему очень не хочется. Опять же Джинхек будет за него сильно переживать. Тот всегда переживает. Хотя сейчас, кажется, он сам с трудом сдерживает слезы. Тоже наверное беспокоиться, чтобы младший не начал нервничать еще и из-за этого. К сожалению, вся их хваленая выдержка идет коту под хвост, когда наступает время исполнять пресловутую песню. Усок и сам не замечает, когда хватает старшего за локоть. Чтобы не упасть. Голова снова кружится и дышать становится труднее. Хорошо еще, что голос не подводит. Но наверное это только потому, что сам он слишком давно выступает на сцене. Быстрый, но внимательный взгляд на себе Ушин почему-то не замечает. Ну вот и все. Осталось только узнать результаты. Десятое место занимает Кан Минхи, девятое — Ча Джунхо, восьмое — Нам Дохен, а седьмое — Ли Хангель. Удивительно, но оба участника МБК проходят. Хотя, кажется, они и сами этого не ожидали. Шестое место достается Сон Донпе, который едва не падает на подкосившихся ногах от счастья. Если бы не Сыну, он бы точно оказался на полу. Следом за ним, на пятом месте, оказывается Чо Сынен — участник Юник. Осталось всего четверо участников. Имена их известны. Осталось выяснить, кому какое место достанется. И кто потом займет последнее место. На четвертое место попадает Сон Хенджун, который тоже не может сдержать слез. Третье место достается Хан Сыну, за которого его «сыночек» рад, кажется, больше, чем он сам. Ну вот и практически все. Осталось двое. Ким Усок занимает второе место, а Ким Ехан становится центром. Говорить и правда очень тяжело. Стоя там, в ожидании, Усок не мог понять, почему те, кого уже назвали, почти не могут говорить. Но теперь все становится понятно. Это же такое напряжение. Пожалуй, если бы рядом не было Ехана, он бы точно грохнулся в обморок. Тому приходится поддерживать его под локоть. Чтобы не упал. Зрители, кажется, очень сильно переживают. Вон, как сильно кричат. Еще труднее оказывается подняться на свое место. Слишком высоко. Да и приходится оставлять Джинхека, который выглядит немного разочарованным, там внизу. Ну его можно понять. Все получилось так, как они и боялись, ему не попасть в новую группу. Но не это самое важное. Что теперь будет? Что будет с Усоком? Тот ведь боялся больше всего именно такого исхода. Боялся, что придется остаться одному на целых 2,5 года. А это уже неоспоримый факт. Почему? Да потому что последнее место, место Х, занимает Ли Ынсан. Когда объявляют конечный результат, Усок зажимает ладонями рот. Наверное стоит радоваться, что все закончилось и что сам он прошел. Но у него не получается. Вся его жизнь остается за бортом. Со своего места он видит, каким взглядом смотрит на него Джинхек. Тот хоть и немного разочарован, но старается не показывать этого. Все были к этому готовы. Им все равно бы ни за что не разрешили вдвоем дебютировать во второй раз. — Усок-а, — все закачивается как-то слишком внезапно, и мемберы новой группы получают возможность в последний раз попрощаться со своими друзьями. — Ты только не плачь. — Джинхек-а… — Просто представь, что кто-то из нас уходит в армию, — Джинхек крепко обнимает своего любимого. — Но я обязательно найду способ, как нам с тобой встречаться. И звонить буду очень, очень часто. — Джихек-а, я прошу тебя, не надо, — сделав глубокий вдох-выдох, Усок отстраняется и заглядывает в чужие глаза, даже не пытаясь скрыть слез. — Я не смогу, — тыльной стороной ладони он стирает воду со щек. — Я не смогу так, — глаза его, кажется, становятся еще больше. — Нам надо расстаться. По правде говоря, эта идея пришла к нему гораздо раньше. Еще до объявления финальных результатов. Просто Усок с самого начала знал, что не сможет так надолго расстаться. А значит, выход может быть только один. Прекратить эти отношения вовсе. Хотя бы на 2,5 года. Ему ужасно плохо от всего этого, но ничего не поделаешь. И все силы Ушина уходят на то, чтобы не сорваться окончательно. Нужно дотерпеть до возвращения в общежитие. — Усок-а… — вот такого Джинхек точно не ожидал. — Зачем? Что ты такое говоришь? — Я не могу, — говорить с каждой секундой становится все труднее. — Пожалуйста, Джинхека, не трави мне душу. Мне и так очень больно, — не выдержав, Усок все-таки закрывает лицо ладонями и аккуратно опускается на пол. — Я не могу. Не могу… — едва слышно бормочет. — Боже, Усок-а, — испуганно охнув, Джинхек присаживается рядом и берет чужие холодные ладони в свои руки. — Хорошо. Если тебе будет так легче, давай расстанемся. Ты только успокойся, пожалуйста, — не без труда ему удается вернуть младшего в вертикальное положение. — Все будет хорошо. Успокойся. Я умоляю тебя, — наверное нужно отпустить, но Вэй не рискует. Вдруг тот снова грохнется. — Я действительно очень рад за тебя. Я обещаю, все будет хорошо. Обязательно будет. На то, чтобы ответить хоть что-нибудь, у Усока сил совершенно не хватает. Наверное нужно скорее уйти от посторонних глаз. Потому что то, что происходит, кажется, интересует уже всех без исключения. И другие участники, и съемочная команда смотрят с каким-то беспокойством и интересом. Раньше ведь никто кроме Джину не видел вокалиста в таком состоянии. Ну разумеется за исключением Джинхека. Тот видел его в любом состоянии. — Я люблю тебя, — сейчас не время и не место, чтобы кого-то целовать. Пусть и в последний раз. — Извини, сейчас мне лучше уйти, — развернувшись, Усок выбегает из зала, оставив Джинхека наедине с собой и своими мыслями. *** Несмотря на большую занятость в новой группе, Ким Усок все равно находит время для того, чтобы краем глаза наблюдать за мемберами Аптеншен. Поэтому ему сразу бросается в глаза информация о том, что после шоу на выживание Ли Джинхек принял решение покинуть группу, по крайней мере, на ближайшее время и начать сольную карьеру. Черт. Это просто ужасно. Неужели все из-за того, что сам Ушин тогда решил расстаться? Ведь мнения старшего он не спросил. А тем не менее Джинхеку, наверное, было еще тяжелее. Он-то не попал в группу. Хотя имел на это все шансы. И почему в тот момент кое-кто думал только о себе? Это же надо было такое предложить… Кто бы знал, как сильно Усок сейчас жалеет об этом. Ему так не хватает чужих крепких объятий и нежных поцелуев. К сожалению, даже рассказать об этом никому нельзя. Вряд ли ребята смогут понять. Нет, все они, разумеется, прекрасные парни и хорошие друзья. Вот только отношения с другим парнем они могут не понять. Возможно для некоторых это может быть неприемлемо. Твою ж мать. Все это просто отвратительно. Что теперь делать-то? Усок расстроенно вздыхает и, прикрыв глаза, захлопывает крышку ноутбука. Ну зачем, зачем Джинхек решил так поступить? И, самое главное, почему никто и ничего не сообщил ему, Ушину? Ведь они же, вроде как, друзья. Практически братья. По крайней мере, до недавнего времени так казалось местному лицу группы. Даже лидер не додумался позвонить. Хоть бы сообщение какое написал. Почему сам Джинхек ничего не сообщил, он, конечно, понимает. Обещал же не беспокоить. — Усок-а, у тебя все нормально? — неожиданный голос сзади заставляет его вздрогнуть и резко обернуться. — Извини, не хотел тебя напугать. — Да, хен, все хорошо, — одними уголками Усок улыбается, глядя на своего нового временного лидера. — Просто неожиданно узнал, что, оказывается, Джинхек ушел из группы и занялся сольной деятельностью. И никто мне ничего не сообщил об этом, — снова отворачивается к столу. — Это ведь не честно. Почему? — Ты сам звонил ему? — Сыну сразу же понимает, почему младший выглядит таким расстроенным. — Нет, — отрицательно качает головой. — Я не могу позвонить ему. Да и какой в этом смысл? — еще раз вздохнув, Усок как-то очень грустно смотрит на свой телефон. — К тому же у него сейчас наверняка полно своих дел, — говорить об этом правда очень не хочется. — Извини, хен, если ты не против, я немного побуду один? — Хорошо, — Сыну кивает, положив руку на чужое плечо. — Не грусти, Усок-а. Я уверен, что все прояснится. Оставлять младшего одного в таком состоянии не очень хочется, но, если тот сам так просит, выбора нет. Иногда ведь нужно иметь возможность остаться один на один с собой. Разумеется, лидер понимает, почему Усок так сильно грустит. Видел же, что между этими двумя что-то большее, чем просто дружба. Наверное многие видели. Особенно в день объявления результатов. Тогда Джинхек и Усок совершенно не скрывались ни от кого. Так что ничего удивительного. А младший пусть пока что отдыхает. Кстати. С Джинхеком, пожалуй, стоит серьезно поговорить и вправить ему мозги. Может, удастся узнать, что такое произошло и почему Усок сейчас в таком состоянии. *** А потом внезапно все заканчивается. По крайней мере, для группы Х1. Все из-за дурацких махинаций с голосами. Хотя чего-то такого и следовало ожидать. На таких шоу по-другому не бывает. Не каждому дано дебютировать. Все эти идиоты прутся туда, надеясь выхватить немного славы. Но зачем? Зачем спрашивается? Ведь практически с самого начала известны финалисты. Их и показывают больше всего. Да еще и руководства компаний не могут между собой договориться, как лучше вести дела и продвигаться. Впрочем, чего уж сейчас об этом говорить. Сначала деятельность группы просто приостанавливают, а примерно через месяц появляется информация, что принято решение их всех распустить обратно по агентствам и группам. Собственно таким образом Ким Усок и возвращается обратно к себе. Правда совсем ненадолго. Сначала он, конечно, идет, чтобы поговорить с Энди, их ген.директором. А когда узнает, что Джинхек не планирует возвращаться в ближайшее время, решает тоже покинуть группу. Энди, может, и хотел бы возразить, но не делает этого. Какой в этом смысл? Уж лучше отпустить этого парня с миром. Если захочет, когда-нибудь потом вернется. Спорить с Усоком бесполезно. Тем более когда тот смотрит так упрямо и как-то даже самоуверенно. Даже в суд заявлять не хочется. Энди и не станет. Тем более этот парень же не собирается уходить из компании. Только временно приостановить свою деятельность в Аптеншен. Кстати. Наверное надо бы зайти в общежитие, чтобы поговорить со своими назваными братишками. Поговорить с ними и спросить, почему они ничего не сказали. — Прости, пожалуйста, Усок-а, — Джинху виновато опускает глаза в пол. — Я действительно должен был тебе рассказать. Особенно после того, как узнал, что сам Джинхек не хочет этого делать. — Мы с Джинхеком расстались, — вместо ответа говорит Усок. — Из-за того, что я попал в группу, а он нет. Вот я попросил его не трогать меня, — ну и как старшему доходчиво все объяснить? Все это на самом деле ужасно. Ну правда. Разумеется, Усок и сам прекрасно понимает, что сглупил. Как понимает и то, что, наверное, не следовало вести себя настолько эгоистично. Пожалуй, лидер прав. Наверняка Джинхеку было очень плохо. И так переживания по поводу того, что не попал в группу. Так еще и это. Неудивительно, что рэпер решил взять перерыв. И как теперь его найти? Да, отношения вряд ли уже получится вернуть. На это Ушин и не надеется. Но поговорить-то все равно нужно. О том, что произошло, и о том, что ему очень жаль. По правде говоря, найти Джинхека не так уж и сложно. Достаточно просто попросить Энди о помощи. Тот вряд ли откажет. Должен же он понимать, что это единственный способ поправить ситуацию. Хотя все равно вряд ли старший вернется в ближайшее время. Да и сам Усок тоже. Вот как теперь находиться рядом со своими назваными братишками, которые не догадались сообщить нечто важное. Вообще никто из них. А по-хорошему должны были. Хоть кто-нибудь. Лидер Аптеншен. Или Сонюль, местная мамочка, в конце концов. Мотнув головой, Усок резко отворачивается, собираясь уходить. Все равно тут, кажется, ловить особо нечего. О чем тут можно говорить, если они ничего не понимают? Больше не сказав ни слова вокалист уносится из общежития, оглушительно хлопнув дверью на прощание и оставив парней в недоумении и некотором шоке.