Любовнички

– ...так налей, налей, ещё по одной! Пусть буду я вечно больной! И вечно хмельной! Голос менестреля как то жалобно крякнул в конце. Маглор, счастливо улыбаясь, резким кивком опустил голову, так, что концы тёмных растрёпанных волос оказались в ближайшей тарелке. Похоже, этот жест можно было считать за поклон. Майтимо страдальчески закатил глаза и слегка похлопал. – Браво. – хлопал он, на удивление, не иронично, а искренне. Правда, радовался старший феаноринг лишь тому, что этот концерт, наконец, кончился. – А теперь, думаю, точно хватит. – Стоять, - запротестовал Макалаурэ, как то странно растягивая согласные, – У нас ещё две бутылки... – Твои две бутылки спокойно подождут следующего раза. – Руссандол тряхнул брата за плечо. – С тебя и так хватит. И медноволосый хотел уже было потянуться за вином, однако, весьма проворный даже в опьянённом состоянии менестрель выхватил два тёмных сосуда и прижал к себе. – Не дам. Я ещё не все песни вам исполнил и вино не всё выпил, а вы собрались пиршество заканчивать... – Кано, мы твои песни и так каждый день слушаем. – усмехнулся Тьелко. – А те кто не слушает, уже давно сбежали. – Мда, Турьо почти сразу ушёл, как Маглор свою любимую лирическую затянул.– проворчал Морьо. – Ну так понятно дело, у него дома тоже свой менестрель живёт. Правда, Финьо, по-моему не такой... Менестрельнутый. – А, как ты выразился, наш "менестрельнутый" златовласка, Финдэ, тоже долго не протянул. – Ну, это же Третий Дом, вообще отдельный цирк... - отмахнулся Келегорм. – Хах... - Морьо, с какой-то нотой иронии, усмехнулся. – В семье не без менестреля. – Вы там долго чесать языками будете? – недовольно фыркнул Маэдрос, который всё это время ещё пытался оттащить брата от алкоголя. – Идите сюда, помогите. И откуда взялось столько силы в этих руках...? – Так он пока арфу свою таскал силы и набрал. – шутя ответил за Маглора Келегорм, подходя к нему. Карантир немного усмехнулся и тоже подошёл. Начался долгий процесс ликвидации вина. Через некоторое время, нелепо хватая Канафинвэ за руки, братья всё же выхватили две тёмные бутылки, а менестрель как-то по-детски обиженно захныкал. – Слава Эру. – Нэльо победно поднял бутылки над головами. – Жадины... – пробурчал Маглор. – Прости, Кано. - без капли сожаления проговорил Тьелко. – Мы бы помогли, но, во-первых, самим завидно – нам так напиваться не дают. Мы же "маленькие". – светловолосый с укором глянул на старшего феаноринга. – А во-вторых, ты ещё попробуй против Нэльо пойти... – Вот и правильно, что не пробуете. – огрызнулся Майтимо. – А вообще, Маглор, а думал ты уже не относишься к разряду " маленьких", и сдержишь себя в руках. Но, как видно, я ошибался. Макалаурэ пробормотал, что-то не членораздельное, но его уже никто не слушал. Закинув руку младшего себе на плечо и придерживая его, Руссандол направился к выходу. – Турко, Морьо, приберите, пожалуйста, здесь немного и вино в погреб унесите. – Ладно... - на удивление легко согласился Келегорм, многозначительно заглядываясь на только что отобранные и Маглора бутылки. – Эй-эй, даже не думай. Я потом спущусь и проверю, дожили ли бутылки до погреба! Карнистир не сдержал разочарованного вздоха – в мыслях, конечно, они уже поделили с братом, поровну, честно заработанную добычу. Но спорить не стал, себе дороже. Маэдрос шагал по коридору, почти волоча брата за собой. Маглора, похоже, всё устраивало: он не подавал признаков недовольства, и вообще, молчал, что с менестрелем случалось крайне редко. Майтимо, уже было порадовался тому, что неприятности с Канафинвэ закончились, как вдруг произошло то, что никак не вписывалось в представление Нэльо. – Арфа... – Что...? Руссандол успел понять ровно ничего, когда младший, ловко вывернув руку, подскочил к инструменту. – Да ладно, Кано, неужели не напелся? - Нэльяфинвэ прицокнул, подходя к брату. – Не напелся. И не напился. – менестрель прильнул к инструменту, с необычаянной нежностью поглаживая корпус. Майтимо лишь присвистнул и проговорил: – Нет уж, вина ты точно сегодня перебрал. Маглор, однако, проигнорировал замечание, предпочтя общество брата - арфе. – Ох, арфушка, милая, как мне без тебя плохо пелось... Нэльяфинвэ который раз за вечер страдальчески закатил глаза. То, что братья у него с "прибабахами", секретом не было. Но то, что эти " прибабахи" с добавлением алкоголя становятся полнейшим бредом Руссандол познал впервые. – Кано, пошли уже спать. Ирмо ждёт не дождётся, чтобы послать тебе очередной кошмар с лекцией о том, почему стоит прекращать пить после лёгкого прокалывания в пальцах. Менестрель молчал, не отпуская арфу. – Кано...? – Я никуда не пойду. – Маэдрос, недоумевая приподнял бровь. – Я буду спать здесь. С арфой. Майтимо вздохнул, и потёр переносицу. – И всё же ты ещё не дорос... Как маленького тебя уговариваю, честное слово! Пошли! И Руссандол, взяв младшего за шиворот, оттянул Кано от арфы. Менестрель, вдруг, закричал и замахал руками. – Отпусти! Верни меня на землю, каланча ты рыжая! Глаза Нэльо удивлённо расширились. Но ничего говорить он не стал, и выполнил просьбу брата - отпустил. Канафинвэ шмякнулся на пол рядом с инструментом, и снова потянулся к нему. – Моя арфушка... Никуда я не уйду от тебя. – Ну Кано...– устало выдохнул Маэдрос. –...моя любимая, и единственная. Вообще, женился бы на тебе. Лицо Руссандола, внезапно, достигло высшего пика изумления. – Макалаурэ, ты с Тельпериона рухнул?!... – произнёс Майтимо, когда дар речи к нему вернулся. – А что...? – Кано, арфа - это предмет. – У любви нет границ! И вообще... У каждого инструмента есть душа. – Маглор нахмурился и посмотрел на брата. – Только у тебя, похоже, нет. – Потому что рыжий..? - устало поинтересовался Майтимо, думая, сколько ещё он будет выслушивать бредовую болтовню брата. – Нет, потому что меня с самым ближним разлучаешь, ирод. – Ох... Кано, ты пьян. Пошли спать. Но Маглор отвернулся, и снова начал говорить с излюбленным инструментом. – Будет большая свадьба... И праздник... И чтобы музыки побольше, и вина... – Вина уже достаточно. Нэльяфинвэ повторил попытку утащить брата в его спальню, и в этот раз действовал настойчивее. Когда Канафинвэ понял, что его снова разлучили с его предметом обожания, он протестующе застонал и замахал руками, однако, это мало ему помагало. Наконец, Маэдрос почти забросил брата на кровать, укрыл его одеялом, и не давая менестрелю вымолвить недовольного слова, пожелал спокойной ночи и вышел за дверь. Только когда вся эта сложная операция была выполнена, Руссандол остановился, затих и прислушался. Недовольное сопение и пыхтение в комнате потихоньку смолкало, и старший феаноринг, наконец, спокойно выдохнул. Нэльяфинвэ сидел у себя и с интересом читал книгу. Это был небольшой сборник маленьких рассказов, и нолдо невольно увлёкся чтением. Текст завораживал, и Руссандолу казалось, что он даже слышит лесные шорохи, лёгкий топот коней, и... Перелив струн? Майтимо оторвался от чтения и прислушался. Нет, пожалуй ему не казалось. Из за стен действительно доносилось громогласное бренчание. Феаноринг тихо выругался и направился к выходу – похоже, отдохнуть и поспать сегодня Маэдросу не было суждено. Как и следовало ожидать, причиной шума был Макалаурэ. Видимо, дверь комнаты и запреты брата не сильно останавливали пьяного менестреля. Нолдо снова прилип к арфе, вяло водя рукой по стунам. Рядом стоял поднос с фруктами, и Маглор, держа в другой руке персик, протягивал его инструменту. – Кано... - голос Руссандола звучал обречённо, а сам нолдо устало опёрся на дверной косяк. – Иди спать, прошу тебя. Канафинвэ злобно оглянулся на брата и метнул фрукт в него. Майтимо ловко поймал персик, и вздохнул, повертев в руках. – Да чтобы я ещё хоть раз дал тебе так наклюкаться... –Уйди! – вскинулся Маглор, – Не мешай! – Ага, конечно. Спать пошли, чудо менестрельское. – Уходи, ты только что испортил такой романтический момент!... С этими словами, младший феаноринг обиженно развернулся, потянул с подноса гвоздь винограда и пихнул её инструменту. Нэльяфинвэ устало выдохнул, размышляя плакать ему или смеяться от происходящее картины. – Кано, арфа не ест, можешь не пытаться. – Откуда ты знаешь? - язвительно прошипел нолдо. – Хах, удивлен, что ты не знаешь... Прекращай мучать свою тренькалку и иди проспись. – Майтимо, – сейчас Маглор пытался говорить максимально собрано, и если бы не мутная дымка в глазах, его можно было бы считать почти трезвым, – Неужели ты не видишь, что я ухаживаю за прекрасной леди? – Макалаурэ, ты не в себе. – снова возвал Маэдрос и перешёл в наступление. Канафинвэ стал сопротивляться, вцепившись в корпус арфы мертвой хваткой. – Арфушка, они припятствуют нашим отношениям! – взвыл темноволосый, вырываясь из рук брата. Нэльо, шумно выдохнув, притянул брата к себе то ли обнимая, то ли удерживая крепче. Оставался последний способ загнать под одеяло эту ночную пташку – попытаться мягко уговорить его. – Кано, я очень устал, так что пожалей меня, иди в кровать. Ты сегодня выпил лишку, нужно отдохнуть. А вот арфе твои ухаживания не сдались вовсе, поверь. – Ну Нэльо... – простонал менестрель. – Ну Кано... – в тон ему проговорил медноволосый. – Пойдем. И феаноринг потянул тихонько потянул брата за руку к двери. Макалаурэ приподнялся было, но тут же рухнул обратно и повторил. – Но Нэльо, я всё же должен позаботиться о ней. Руссандол качнул головой. – Братец, ты совсем не слушаешь меня. Как бы ты не любил свою арфу – она лишь предмет. И ей забота не к чему, в отличие от тебя, Кано. Пошли. – Маэдрос снова потянул к выходу брата. – Майтимо, – серьёзно проговорил песнопевец, вырывая руку. – Позволь мне поухаживать за арфой если не как за леди, то как за благородным инструментом. Нэльяфинвэ чуть не взвыл и лишь прекрасновыработанная годами выдержка не позволила ему сделать этого. – А это обязательно...? – Обязательно. – холодно отрезал Канафинвэ. Медноволосый устало фыркнул и снова присел на пол. – Ну, тогда приступай, не затягивай. Или мне нужно оставить на едине вас, любовнички? - усмехнулся нолдо. – Любовнички.– никапли не обиделся Маглор. – А ты не завидуй. – Майтимо не понял, шутит брат или советует всерьёз. – Ага, – зевнул старший, – разбирайся со своей возлюбленной по-скорее. Я всё ещё намериваюсь отправить тебя в постель. – Не торопи... Для начала, нужно колки подкрутить. – в руках сверкнул небольшой ключик и песнопевец принялся возиться с инструментом. Однако, немалое количество крепкого вина, что выпил Макалаурэ, довало о себе знать. Дрожащие руки совсем не слушались беднягу. Руссандол поглядел на жалкие попытки менестреля вставить ключик в колку и горько усмехнулся. – Мы так до смещения света провозимся. Давай сюда. – Нэльо выхватил ключ их рук брата. Тот особо сопротивляться не стал, а наоборот, кивнул благодарно. – Что мне нужно делать? – Вставить ключ и сделать парочку оборотов... Только прошу, нежно и ласково. И совсем чу-чуть. Майтимо нахмурился и сосредоточенно стал выполнять поручение. В принципе, оно само по себе не было трудным, но струн перед фенорингом было несколько десятков, а рядом сидел брат, который бдительно смотрел за тем, чтобы Маэдрос обращался с драгоценным инструментом с аккуратностью и осторожностью. Где-то на середине, старший недовольно проворчал. – А зачем это вообще делать? Её же потом заново настраивать придёться. – Чтобы ослабить натяжение струн. Настраивать её и так и так придется, а вот чтобы струны служили долговечно, их нужно спускать. Майтимо хмыкнул – даже не смотря на своё состояние, брат говорил сосредоточенно и чётко давал указания. "Вот же менестрель на всю голову" – про себя усмехнулся нолдо, спуская последние струны. – Это всё? – старший феаноринг подпер голову рукой, еле-еле справляясь с волной усталости. – Не всё. – Макалаурэ нахмурился и оглядел инструмент. – Ты леверсы то хоть опустил? Руссандол вскинул бровь. – Ты говоришь так, будто уверен в том, что я знаю что это такое. Маглор недовольно поморщился и ткнул на небольшие рычажки. – Это - леверсы. Нужно было сначала их опустить, а потом струны ослаблять. – младший поглядел на брата с укором. – Действительно, я же знал об этом, как же я мог совершить такую грубую ошибку...! – саркастично пробормотал Маэдрос. – Не ворчи... – песнопевец всё же леверсы опустил и убрал ключик под деку – Надо ещё винты в корпусе подзатянуть... – А это зачем? Кано прицокнул языком и взглянул на брата, как на несмышлёного ребенка. Потом, всё же важно пояснил. – Сейчас везде камины топят, довольно тепло... Древесина у арфы подсохнет и всё разболтается. – Ну, это и до утра подождет, не развалиться твоя арфа. Менестрель недовольно фыркнул. – Дай хоть пыль с неё вытру. – Да ты её всю заобнимал, чего уж вытирать...? Но Маглор не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Оглянувшись, в поисках тряпки, но не найдя ничего подходящего, нолдо стал полировать инструмент собственным рукавом. Движения были медленными и неравномерными и феаноринг мог по долгу затерать одно и тоже место. В какой то момент, Канафинвэ просто уткнулся головой в изгиб корпуса арфы и тихо засопел. Медноволосый легонько усмехнулся и подтолкнул брата в плечо. Песнопевец вздрогнул, сонно замигал и, недолго размышляя, забрался брату на спину, обхватываясь руками за шею. – Наглость. - фыркнул Майтимо, придерживая засыпающего младшего. Феаноринг направился было к выходу, но Макалаурэ тут же ткнул его коленом в бок. – Эй, ну что ещё? – Арфа. – пробурчал Кано в плечо брата. – Опять? А не многовато ли опеки арфе на один вечер, братец? – Арфа. – упрямо повторил Маглор и снова ткнул брата коленом. Уставший Руссандол вздохнул и спорить не стал – младший выбрал вполне неплохой аргумент. Маэдрос подхватил инструмент одной рукой и охнул. – Неплохо... Тяжёленькая махина. Кано слабо улыбнулся. – А ты думал Тьелко шутит? – Признаться, до сегодняшнего дня я вообще о твоей арфе не думал. – Аккуратнее, – упрекнул песнопевец, когда Майтимо медленно двинулся к двери, таща на себе эту удивительную пару. – Да аккуратно я, аккуратно, что тебе не нравится? – Ничего, просто арфа очень хрупкая. – Ну... – протянул старший феаноринг, косясь на массивный корпус инструмента. – Не очень то похоже. – Что "ну"? Она только кажется крепкой. Не так уронишь, и по корпусу трещины пойдут. Придется чинить, атар опять ворчать будет... – Пф, тут за ней поухаживать, там её тряпочкой протри, переноси бережно и аккуратно... С ней вообще можно что-то делать? Канафинвэ немного помолчал задумчиво и произнес: – Можно. Играть. И вообще, пошли уже, мне там Ирмо что-то обещал... – Всё с вами ясно. – выдохнул Руссандол, шагая в коридор. Совсем рядом послышался лёгкий топот чьих-то ног, а за поворотом мелькнула чья-то светлая макушка. " И почему эти ещё не спят? Они должны были убраться с час назад, – про себя подумал Маэдрос и вздохнул, – Если ещё и их придется укладывать, я взвою." Братья, наконец, достигли спальни менестреля. Майтимо уложил брата в кровать и бережно опустил арфу на пол в углу. Канафинвэ снова заныл. – Сюда. – темноволосый ударил рукой по кровати возле себя. – Ещё чего. – хмыкнул Нэльо. – Сам говорил, арфа – хрупкий инструмент, а ты её во сне точно опрокинешь. Маглор профырчал что-то не разборчивое, но спорить перестал. Немного повозившись, он всё же расположил арфу поближе к себе – предвинул вплотную к кровати. В конце концов, пожелав спокойной ночи – арфе или брату? – песнопевец уткнулся в подушку, и, легонько приобняв рукой арфу, затих. На этот раз медноволосый решил не оставлять брата, а посидеть немного и дождаться, когда тот окончательно заснёт. Майтимо и сам уже клевать носом, но к счастью, младшему феанорингу больше не приходило в голову ослушаться Маэдроса, поэтому, уже совсем скоро послышалось лёгкое сопение. Перед тем, как выйти из комнаты, Руссандол оглянулся и на лице, невольно, расцвела улыбка. Менестрель в обнимку с арфой выглядел весьма мило, и,пожелав брату приятных снов, нолдо шагнул из комнаты прочь. Проснулся песнопевец только в обеду. Он медленно и вяло спустился в общий зал, где уже сидели Келегорм, Карнистир и Майтимо. Братья выглядели в полне жизнерадостными и ясными, в отличие от героя ночных событий: Макалаурэ смотрелся весьма потрёпанным, а под глазами залегли мешки усталости. Мрачно окинув братьев взглядом, менестрель нахмурился и сложил руки на груди. – Мне не нравятся эти дурацкие улыбки на ваших лицах, так что рассказывайте, что вчера было. – О, легче узнать, чего вчера не было... – хитро улыбнулся Туркафинвэ. – Тебе рассказать, горе-любовник? – Руссандол тоже сверкал улыбкой, глядя на проснувшегося брата. – Угу... – кивнул нолдо и присел в кресло, готовясь слушать. И братья стали медленно пересказывать события вчерашнего вечера. Говорил Майтимо и его, особо, не перебивали, но часто бывало, что во время рассказа, феаноринги переглядывались и начинали тихо смеяться, от чего лицо Маглора становилось ещё мрачнее. Когда, наконец, история была рассказала, а все шутки и подколки – выссказаны, Канафинвэ прицокнул и поинтересовался. – Ну и сколько же тех, кто видел мой позор? – Братец, а ты позором с какого момента считаешь? Когда ты только петь начал, или когда уже к арфе клеился? – усмехнулся Келегорм. – Если первое, так это все, кто был слышали. А второе, только мы в троем. – Я про второе, первое я позором не считаю. Пою я хорошо, даже когда пьян. – Ну... – протянул Тьелко. – Что "ну"? Сейчас вилкой ткну! – Я бы поспорил, но с таким аргументом... – улыбаясь, продолжал поддевать младший. – Так, тихо. – остановил Маэдрос ещё не разгоревшуюся ссору. – Кано, ты не слушай его, поешь ты правда хорошо, правда пить столько не стоит. А тебе, Турко, стоит перестать дерзить старшим. Келегорм виновато смолк, а Макалаурэ кивнул благодарно. – Так... – заключил менестрель, – Чтобы об этом кроме вас троих никто не знал. Младшие разочарованно вздохнули, а Нэльяфинвэ развел руками в стороны. – Ну ладно, если для тебя это так важно... – Да, важно! Не для того я столько лет честно добивался звания известного менестреля! – вскинулся песнопевец, – И да, Нельзя, никто – это значит никто. Даже Финьо. Я, конечно, понимаю, что он твой друг, но прошу. Теперь уже вздохнул Руссандол, а Маглор продолжил уже спокойнее: – Младшим тоже не рассказывайте. – Кано, это уже слишком, они же свои... – заспорил Тьелкормо. – Не рассказывать. Они пока маленькие у них язык не за зубами, не дай Эру, кто-то из взрослых узнает... Майтимо согласно кивнул. Такие мероприятия у них происходили в тайне, потому как отношения между Домами были крайне не устойчивыми. Если бы наружу всплыл тот факт, что дети принцев тайно встречаются да ещё и напиваются до посинения – жизнь феанорингов, нолофинвионов и арфингов вряд ли бы сложилась в лучшую сторону. Келегорм снова недовольно фыркнул. – Ну вот, Кано всё веселье испортил! Рассказывать нельзя, шутить нельзя... – Тьелко, – пригрозил Маглор, – если кому то расскажешь, я тебя своей же любимой арфой оттюкаю! – Ты же так о ней печёшься, не жалко об голову брата ломать? – язвительно подал голос Карнистир. – Сейчас договоришься и сможешь составить ему компанию, Морьо. – Ладно-ладно, мы поняли... У самого настроение не задалось, так чего его другим портить? – похлопал брата по плечу Майтимо. – А кто сказал, что не задалось? Сейчас пойду на арфе играть, и сразу стану добрым и веселым. – хитро улыбнулся Макалаурэ. – Любовнички..., – втроём усмехнулись братья.