Aut bene aut nihil

Ивар знал, что за ним следят. За ним всегда следили, и он привык к ощущению чужого взгляда, сверлящего ему спину. Тревогу внушало другое: никто из бойцов, даже Гуннар, не сумели обнаружить слежку. Раз за разом по приказу Ивара они пытались отыскать личностей, что могли следить за ним, и каждый раз приходили ни с чем. Но Ивар доверял своей интуиции, как не доверял даже собственной матери. Он знал, что кто-то дышит ему в спину. Лагерта. Он знал, что бывшая жена Рагнара по наводке Экберта наняла некоего Хемунда Бишопа, и, как только Альфред сообщил ему имя, Ивар тут же навёл справки. Хемунд Бишоп, 42 года. Убийца, на счету которого — шесть жертв. Каждая жертва олицетворяла собой семь смертных грехов в их чертовом христианстве. Чревоугодие. Алчность. Праздность. Похоть. Гордыня. Зависть. Гнев. Некоторые из них Ивар даже назвал бы не грехом, а двигателем прогресса — ну, кроме чревоугодия и праздности, быть может. Интересно, если бы Хемунд Бишоп решил убить его, Ивара, в соответствии с идиотской христианской концепцией, то какой бы грех он избрал? Ивар и сам терялся: гордыня? Алчность? Зависть? Гнев? Можно было брать любой, на выбор — не ошибешься. Он мог бы и самим Антихристом Хемунду Бишопу показаться. Ивару бы даже польстил бы такой титул. Хемунда Бишопа же прозвали Бичом Божьим. Впрочем, слово «человеческий» подошло бы лучше. Бишоп был амбициозен — и своей идеей, и её реализацией он плевал в лицо и ФБР, и общественности, и церкви. Возможно, Ивар даже смог бы сработаться с ним, но — какая, фенрирово дерьмо, незадача! — Хемунд ненавидел язычников. И теперь собирался его убить. Интересно, а знал ли Бишоп, что его нанимательница — сама язычница? Или его это не волновало? Как бы Ивар ни храбрился, ему казалось, что жизнь его висит на волоске. Нервы были, словно натянутые струны, и вот-вот он мог сорваться. Однако он не говорил о своих ощущениях ни Хвитсерку, ни Иде. Хорош же он будет, если окажется, что Лагерта так и не связалась с Хемундом. Только остатки семьи на ноги поднимет. Он чувствовал, жопой чуял, что Лагерта подсуетилась. Но по всем документам Хемунд Бишоп был мертв, сдох в тюрьме, и либо его вытащил оттуда кто-то очень влиятельный, либо Ивар Лодброк ничего не понимает в жизни. А, значит, выбор жертв Бишопа — не случаен; значит, им руководят, умело пряча умысел под маской безумия исполнителя. Значит, Хемунд — наемник, а не маньяк. Ивару чудилось, будто в затылок ему уперлось дуло пистолета. И он должен был отыскать Бишопа раньше, чем тот нажмёт на курок. Одного Ивар понять не мог: почему он медлил?