Чёрная императрица

      Эффи стояла посреди величественного зала, на зеркально-гладкий мрамор стен которого ложились ровные блики от узких окон, обрамлённых тяжёлыми бархатными шторами. Разбитую губу саднило, всё тело ломило после проведённого в подвалах дня. Она вновь попыталась пошевелить заведёнными за спину руками, и грубая верёвка тут же обожгла запястья.       – Что ж, – сидящая на высоком золотом троне молодая женщина медленно встала, поправляя изящные складки длинной мантии с пушистым мехом чёрного соболя, – рано или поздно ты должна была появиться.       Эффи резко отвернулась нарочитым движением подбородка, так что теперь смотрела прямо на висящий справа от трона огромный позолоченный щит с изображением чёрного лебедя. Величественные крылья птицы были расправлены и подняты к голове, а каждое длинное гладкое перо было искусно сложено из огромного количества искрящихся в лучах заходящего солнца драгоценных камней – чёрных, синих, зелёных и даже разбросанных то там, то здесь кроваво-красных – создающих бесконечными переливами горящих граней явственное ощущение, что лебедь набирает в грудь воздух и замахивается крыльями, чтобы в следующее мгновение с шумом опустить их и взлететь над холодным металлом щита.       Девушка вздрогнула, услышав приближающиеся шаги – мерный стук каблуков по каменному полу. Императрица твёрдым шагом направлялась к ней через всю залу, и уже спустя мгновение чёрные глаза той, кого Эффи не могла назвать Дин, в упор смотрели на неё с нескрываемой смесью презрения и любопытства.       – Зачем вы здесь? – металл в голосе отразился от высоких сводов. Эффи взглянула на лицо этой, другой, Дин – в ней не было ничего от её любимой. Знакомый овал лица исказился презрительно сжатыми губами, кожу не покрывал привычный загар, а родные глаза смотрели холодно и жестоко. Эффи усмехнулась и тут же пожалела об этом – хлёсткий удар маленькой руки в кожаной перчатке пришёлся на левую щёку.       В императрице было гораздо больше силы, чем казалось на первый взгляд.       – Зачем. Вы. Здесь, – повторила она, выделяя каждое слово. Эффи подняла на неё усталый взгляд – правительница не могла не знать, что её спрашивали об этом последние сутки.       – Вы знаете, зачем, – тихо ответила она, инстинктивно напрягаясь в ожидании нового удара.       – Я знаю твою глупую историю, – Дин медленно обходила стоящую неподвижно пленницу, вглядываясь в её лицо, – но не ответ на свой вопрос.       – Мы думали, это машина времени, а она…       – Да, да, я слышала это! – нетерпеливо крикнула императрица. – И ты, и другие, и, особенно, эта ваша глупая никчёмная версия Рыси…       – Другие?! – Эффи забылась, перебив Дин на полуслове. – Они здесь?!       За всё время своего пребывания в холодном тёмном дворце она ни разу не слышала даже упоминания об уерлибах. Ей казалось, что она по какой-то случайности, по глупой ошибке попала в это жуткое место, пока её друзья, переброшенные незавершённым прибором на другой конец альтернативной вселенной, безрезультатно пытаются её отыскать.       Губы правительницы растянулись в улыбке.       – Может быть... – начала она, – может быть, то, что вы говорите, действительно прав…       – Это правда! – снова выкрикнула Эф. Дин смерила её любопытным взглядом. В чёрных глазах плясали маленькие огоньки.       – Тогда ты скоро с ними встретишься.       Каблуки вновь застучали по гладкому полу, и двое стражников появились за спиной пленницы. Императрица обернулась и, прикрыв глаза, коротко кивнула одному из них.

***

      Её вели по длинному плохо освещённому коридору, кирпичные стены которого тянулись всё глубже и глубже под землю. Как только они вышли за пределы дворца и начали спускаться по скрипящим пыльным лестницам, один из сопровождающих её мужчин ушёл, зато второй, грубо сжав на плече большую тяжёлую ладонь, не давал девушке ни миллиметра свободы, с силой направляя её к нужным поворотам. Каждый их шаг гулко отзывался в сужающейся пустоте подземных катакомб.       – Да, – сопровождающий нарушил тишину, не замедляя движения, – они были здесь.       Эффи остановилась от неожиданности, попытавшись обернуться на лицо стражника, за что тут же получила грубый толчок в спину.       – Она хотела, чтобы ты всё узнала, – он помедлил. – Любые вопросы. Уже неважно.       – Нев… – девушка осеклась, решив, что не время для глупых уточнений, – Что значит «были»? А сейчас?       – После допросов их всех казнили, – немного хрипловатый голос мужчины звучал уверенно и спокойно.       – Их… – у Эффи перехватило дыхание и она закашлялась, тут же почувствовав тупую боль в отбитых рёбрах. Стражник замедлил шаг, давая девушке оправиться несколько секунд, однако его жёсткая рука продолжала грубо сжимать плечо Эф.       – Повесили, – кивнул он сам себе, вновь подталкивая пленницу вперёд.       – И мен… – она проглотила ком в горле. – Меня тоже… повесят?       – Нет, – пространство коридора постепенно стало расширяться, и откуда-то впереди уже пробивались неяркие лучи белого электрического света. – Ты выглядишь, как её жена. Это её раздражает.       Эффи чуть слышно прошептала что-то вроде «Ну да, понимаю», на что охранник лишь усмехнулся:       – Не думаю, что понимаешь, – Эф, не замедляя шаг, обернулась, услышав в голосе нотки подступающего смеха. – Ты держалась молодцом, конечно, но ты не Эффи, так что вряд ли понимаешь хоть что-то. Она подняла восстание в первые же дни царствования императрицы и сама чуть не заколола её ножом, чтобы заполучить трон. Предателей сжигают. Для неё – ты тоже предательница.       Эффи остановилась на пороге просторной комнаты, рукой закрыв лицо от яркого света. Она почувствовала, как рука на её плече сжалась ещё сильнее, так что костяшки пальцев, скорее всего, побледнели от напряжения. В центре комнаты было приготовлено место для костра, который должен был стать для неё погребальным. Несколько вооружённых людей стояли вокруг, и их взгляды тут же обратились к ожидающим в проёме невысокой арки.       – Что-то ещё? – Эффи не знала, что ответить. Мысли в её голове носились на бешеных скоростях, перебивая друг друга, и миллиарды вопросов хотели быть заданными. Но тут её взгляд зацепился за изящную чёрную фигуру на другой стороне залитого светом помещения. Будто лебедь, изображение которого украшало герб этой, неправильной, страны, она мерно «проплывала» вдоль стены, в нетерпении сжимая ладони.       – Она всегда в чёрном? – Эффи не узнала собственный голос.       – Ну, – мужчина пожал плечами, – она шутит, что это траур по безвременно ушедшей жене.