Сомнительный план Джека Кроуфорда

      Глава отдела бихевиористики с решительным видом мерил шагами свой кабинет, когда за окном на город уже спускался вечер. Алана Блум, присев на край стола и скрестив руки на груди, буравила внимательным взглядом Уилла Грэма, который стоял в паре шагов и выглядел отстранённо. Он словно мысленно находился за пределами всего здания, а может и целого города: где-то далеко, в глуши, на берегу быстрой реки, и свора собак заливала окрестности веселым лаем.       — Уилл, я настаиваю, — бескомпромиссно произнес Джек, возвращаясь к столу и демонстрируя непреклонность, оперевшись на него обеими руками.       — Это плохая идея, — покачал головой Уилл.       — Предлагай! Я слушаю, — нетерпеливо выпалил Кроуфорд.       — Мы договаривались — я сажаю на крючок, а ты подсекаешь и ловишь.       — Я помню, — вставил Джек, — но время идет, а результат лишь в том, что ты убил человека, Уилл. Убил и обезобразил. А я прикрыл тебя везде, где только мог. Это не то, чего я ожидал.       — Надо еще подождать. Он совершит ошибку. Будь уверен.       — Чего мне еще подождать? Нового званого ужина, который снова ознаменуется горой трупов? Нет, Уилл. Мне нужны его действия. Склони его к действиям!       — Джек, — Уилл устало потер переносицу, — как ты себе это представляешь? Просто глядя в глаза предложить поохотиться за пределами города? Повсюду оставляя отпечатки и разбрасываясь иными уликами. А уж, если бы я смог снять все это на телефон…       Алана беззвучно хихикнула, заметив воодушевление на лице Джека.       — В идеале — да! — Кроуфорд долго выдохнул и отвел глаза, словно уже представив, как его фото печатают на первой полосе, под победоносным заголовком о поимке Потрошителя Чесапика.       — Нет, Джек, на такое он никогда не купится, — подытожил Уилл.       — Согласен. На такое — вряд ли. Тогда остается только одно, — Джек отошел к высокому шкафу и, откинув дверцу бара, некоторое время возился там. После чего вернулся к столу и уверенной рукой опустил на поверхность бутылку дорогого виски.       — Что это? — Уилл недоуменно воззрился на этот банальный предмет.       — Опои его, — коротко произнес Кроуфорд, — если уж на охоту вытащить не удастся, то мы хотя бы обыщем его дом. Я уверен, там есть то, что скрыто от всех и доступно только ему одному.       — Ты предлагаешь мне напоить Ганнибала Лектера? — Уилл смотрел на Джека, как на сумасшедшего. — Напоить человека, который позволяет себе лишь бокал изысканного вина под не менее изысканное блюдо, или пару глотков крепкого алкоголя, сидя вечером перед камином в компании труда какого-нибудь философа. Как, Джек? К-а-ак?       — Это легко решаемо, — Алана вспорхнула со стола и подошла к дивану. Она достала из сумочки два крохотных пакетика с белым порошком и положила на стол перед Уиллом. — Один подействует в течение получаса. Два — отключат его сразу, учитывая вес и возраст. Так что тебе решать.       — Алана, прости, но это бред, — теперь Уилл подозревал в потере рассудка еще и ее. — У него абсолютный вкус, абсолютное обоняние. Все это не сработает, а только внесет подозрение и расположение, которого я добивался так долго, рухнет. Я не готов этим пожертвовать только потому, что вам недостает терпения.       — Ну, тогда, Уилл, тебе только остается воспользоваться своим личным обаянием. Мне нужен результат, вне зависимости от твоего желания. Сегодня же. Считай, что это твое задание.       Суровый голос Джека прогремел и отразился от стен кабинета. Алана, вновь расположившись на краю стола и закинув ногу на ногу, размеренно кивала. Уилл обреченно вздохнул, понимая, что все разумные доводы себя исчерпали. Он нехотя потянулся за бутылкой, при этом намеренно игнорируя пакетики со снотворным и, стиснув рукой горлышко, направился в сторону выхода.       — Так и пойдешь? — вскинув брови, поинтересовался Джек.       — Считай это частью моей импровизации, — невесело усмехнулся Уилл.       — Хорошо, я соберу наших экспертов и буду ждать твоего звонка, — Джек опустился в кресло.       Но Уилл, уже погрузившись в раздумья, лишь бессмысленно кивнул и вышел из кабинета.       Предварительно заглянув к коллегам, Уилл отыскал в ящике плотную папку с расследованием последнего дела и сунул ее под куртку. Он вышел на улицу и, остановившись на ступеньках, поднял голову вверх. С неба падал мелкий снег, сливаясь с тяжелыми каплями дождя. Уилл выдохнул и прикрыл глаза. Капли скользили по лбу, беспрепятственно перетекая вниз и теряясь в короткой щетине. Снежинки путались в растрепанных волосах. Внезапно в голове мелькнула идея, и Уилл принял решение дойти до дома Ганнибала Лектера пешком.       Спустя почти час он остановился на пороге трехэтажного особняка промокший почти насквозь, но с вырисовывающимся пониманием, как добиться так желаемого Джеком Кроуфордом результата. Он не был до конца уверен, но попытаться стоило. Дойдя до входной двери, Уилл остановился и, размеренно выдыхая, постучал, мысленно нацепляя на лицо одну из ранее выбранных масок. Откликом на его стук были размеренно приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и Ганнибал замер на пороге. В его взгляде отчетливо читалось удивление с немалой долей сочувствия в тонкой улыбке.       — Трудный день, Уилл? — участливо поинтересовался он, пропуская его вперед и приглашая пройти в сторону кухни.       — Не то слово, — мрачно протянул Уилл, плетясь в предложенном направлении и попутно оставляя на идеально вымытом полу грязные очертания следов.       Ганнибал, на мгновение неодобрительно сдвинув брови, скосился на испачканный пол, но, промолчав, следом прошел на кухню. Уилл почувствовал, как замерзли и онемели пальцы, когда едва смог разжать горлышко бутылки и поставить ее на стол. Ганнибал бросил на предмет беглый оценивающий взгляд.       — Уилл, что случилось с твоей машиной? — он первым прервал молчание, заметив замешательство Грэма.       — Я шел пешком.       — Это я вижу. Но что случилось? — Уилл лишь неопределенно скривился, и Ганнибал, не дождавшись ответа, продолжил. — Могу предложить тебе принять горячий душ и переодеться в комплект сухой одежды.       — Пожалуй, мне это необходимо, — усмехнулся Уилл, стягивая промокшую куртку, которая от впитавшейся влаги стала заметно тяжелее.       — Прошу, не здесь, — вежливо попросил Ганнибал.       — Извини, — пробормотал Уилл.       — Вверх по лестнице, вторая дверь направо, — доброжелательно направил Ганнибал, и Уилл, так же нещадно пачкая пол, поплелся на второй этаж.       В отличие от утонченной роскоши всего дома, душевая была выдержана на редкость минималистично и просто. Уилл, скинув одежду на пол и дрожа от холода, быстрым движением включил воду. Горячие струи упруго застучали по напряженной спине, помогая согреться. Несколько минут он просто стоял с закрытыми глазами, пытаясь расслабиться, но назойливые мысли будоражили и без того развитое воображение. Ему казалось, что именно здесь могли происходить чудовищные расчленения тех жертв доктора, которые не удалось и, возможно, никогда не удастся обнаружить. Вместо воды в сток стекала кровь, а на стеклянной полочке извлеченные почки соседствовали с еще бьющимся сердцем.       Уилл вздрогнул и открыл глаза. Но вода так и не окрасилась в кровавый цвет, а на полочке мирно покоился лишь гель для душа. Уилл помотал вихрастой головой, отгоняя остатки наваждения, и уперся обеими руками в стену. Он все еще до конца не знал, как выполнить поручения Кроуфорда и сомневался в удачном исходе дела. В голове пронеслась шальная мысль о каком-то там обаянии и, припомнив интонацию Джека, Уилл расценил сказанное как сарказм.       Он выключил воду и обернулся, заметив на мраморной столешнице рядом с раковиной пару мягких полотенец и комплект домашней одежды, состоявший из футболки, темных хлопковых брюк и тапочек. Уилл неопределенно улыбнулся и до конца не смог понять, что почувствовал. Одевшись, он с удивлением отметил, что с размером не возникло проблем. Не обнаружив в помещении стиральной машины, он как смог развесил промокшие вещи, мало обращая внимание на процесс и в большей степени увлеченный обдумыванием дальнейших действий.       Спустившись на кухню, он остановился напротив стола, устремив долгий взгляд на оставленную там бутылку виски. Ганнибал стоял спиной к нему, вытирая руки полотенцем и созерцая падающий во внутренний двор снег. Он обернулся, переведя взгляд на Уилла.       — У тебя для каждого гостя предусмотрен подобный сменный комплект? — усмехнулся Уилл, запуская руки в глубокие карманы брюк.       — Нет, не для каждого. Лишь для нескольких. Я считаю это важным качеством хорошего хозяина и заботливого друга, — деликатно ответил Ганнибал, складывая полотенце в идеально ровный прямоугольник.       Уилл внимательно смотрел ему в глаза. Сейчас в его ответе промелькнуло столько искренности, что в голове самого Уилла будто что-то щелкнуло, и все одномоментно стало таким поразительно простым и понятным.       — Выпьешь со мной? — устало спросил он, не отводя просительного взгляда. — Я так вымотался за эти дни.       — Предполагаю, что ты еще не успел поужинать? — отозвался Ганнибал, чуть склонив голову. Уилл неохотно кивнул. — Тогда я приготовлю нам что-нибудь, — он сделал несколько шагов в сторону от стола и взялся за ручку холодильника.       — Будет очень невежливо, если я попрошу тебя сегодня поголодать вместе со мной? — осторожно спросил Уилл, мягким движением потирая горлышко бутылки.       — Это не вполне разумно, — помедлив, уклончиво заметил Ганнибал, — но, учитывая твое состояние, вполне допустимо, — легкая улыбка тронула его губы.       — Спасибо, — в своем голосе Уилл внезапно почувствовал ответную искренность.       В небольшой гостиной тихо потрескивал камин. Уилл здесь никогда не бывал, но мысленно не раз представлял себе эту комнату со слов Джека. Он неторопливо опустился в кресло, зябко придвигаясь ближе к огню. Все-таки пройтись пешком в такую погоду было опрометчивым поступком. Послышался легкий звон бокалов, и Ганнибал занял свое место напротив. Словно все в точности повторяло их беседы в офисе. Лишь расстояние между креслами значительно сократилось, и аромат крепкого алкоголя заполнил небольшое пространство.       — И все же, Уилл, — Ганнибал протянул ему наполненный бокал, — ты чем-то обеспокоен. Поделись со мной.       Уилл сделал внушительный глоток и задумчиво проскользил взглядом по причудливому рисунку ковра на полу. Ганнибал тоже сделал глоток, но более сдержанный и продолжал пристально смотреть на Уилла.       — Как бы ты охарактеризовал причину частичной потери моих способностей?       — Каких именно? — попросил уточнить Ганнибал, а его губы изогнулись в лукавой усмешке, — каждый эпизод жизни открывает в нас нечто новое.       — Основных, — Уилл снова сделал глоток и поставил опустевший бокал на низкий столик.       — Ты потерял способность читать место преступления?       — Теряю. Но не читать, а воспроизводить в памяти по прошествии времени. Постепенно, но, кажется, неумолимо, — Уилл расстроенно отвел взгляд.       — Сколько сейчас дел, к которым тебя привлек Джек? — Ганнибал поднес бокал к губам, но не отпил, а лишь втянул носом терпкий аромат.       — Сразу несколько, но в двух из них особенно много жертв. Убийца то меняет стиль, заставляя нас думать, что преступления не связаны и совершены двумя разными людьми, то нарочито подчеркнуто оставляет поразительные сходства, убеждая, что все это дело рук одного и того же преступника, — несколько нервно углубился в подробности Уилл. Ганнибал, заметив, что бокал друга опустел, вновь наполнил его.       — Память избирательна, Уилл, — серьезно произнес он. — Если же я попрошу тебя воспроизвести в памяти детали какого-нибудь убийства, скажем сроком годичной или полугодичной давности. Ты справишься?       — Если ты напомнишь мне некоторые подробности, то, скорее всего, да. Хотя сейчас моя уверенность в этом все меньше, — Уилл грустно усмехнулся, забирая со столика бокал и согревая его содержимое ладонями.       — Конечно, ты справишься, Уилл. Несомненно, справишься. Потому, что это дело раскрыто, отработано и при воспоминании о нем твой разум не подвержен стрессу. Картинка вырисовывается с предельной четкостью. Текущие же расследования пока обусловлены некоторыми неудачами и это воспринимается куда острее. В погоне за тем, чтобы не упустить сотни мельчайших деталей, твоя память перенасыщена и защищает сознание от истощения кратковременными блоками. Так что причина твоей рассеянности — переутомление, но никак не потеря способностей, — спокойно заключил он, отпив из бокала и глядя на Уилла с особой теплотой.       — Переутомления неизбежны при моем роде деятельности, — протянул Уилл, надавив подбородком на тонкий край бокала и лениво концентрируя внимание на согревающем цвете его содержимого, — а минуты расслабления крайне редки.       — Но ты ведь именно за этим и пришел к другу, — Ганнибал придал своему голосу те сложно распознаваемые интонации, когда вопрос прозвучал скорее как утверждение. Уилл выразительно посмотрел на него.       — И ты готов помочь мне? — трогательно улыбнувшись, спросил Уилл.       — Конечно, ты ведь меня попросил, — его губы дрогнули в ответной улыбке, и он выпил оставшееся в бокале виски одним глотком.       Полумрак медленно наполнялся теплом, то ли от ярко пылающего камина, то ли от того, что бутылка Джека Кроуфорда, постепенно освобожденная от содержимого, стояла внизу рядом со столиком. Беседа мягко перетекла от обсуждения нюансов кровавых преступлений к изящному изображению смерти на полотнах итальянских художников, собранных в галерее Уффици. Ганнибал говорил крайне увлеченно и непривычно много, словно мысленно находился сейчас не только в стенах галереи, а в самой Италии. Уилл почувствовал, что слушает его с плохо скрываемым восхищением, совершая, пожалуй, самую интересную в своей жизни прогулку.       В какой-то момент Уилл прикрыл глаза, позволяя весьма графичным образам наполнить себя. Волны приятной расслабленности накатывали на его сознание. Сам того не замечая, он запрокинул голову и потягиваясь вытянул вперед ноги, устремляя вверх затуманенный взгляд.       — Где, ты говоришь, она находится? — негромко спросил он.       — Палатинская капелла? — вкрадчиво спросил Ганнибал. Уилл едва заметно кивнул. — В Палермо. Она является частью Норманнского дворца.       — Высокие своды потолка и купол венчаются мозаиками. В вечернее время пугающими своей мрачностью и одновременно притягивающее красотой. Мне представляется воистину величественное зрелище.       — Суровое и прекрасное.       — Благодаря твоим рассказам, которые безупречны в своих деталях, я вообразил, что словно побывал там и видел все своими глазами.       — Мы обязательно там окажемся, — мягко отозвался Ганнибал.       Уилл опустил голову, переведя на него захмелевший взгляд. Ганнибал сидел напротив в светлой рубашке в тонкую едва заметную полоску с рукавами, закатанными до середины, словно он еще недавно что-то готовил. На тонких с виду, но сильных руках отчетливо проступали вены. В его открытой ладони уютно устроился зажатый между пальцами бокал, а жидкость в нем медленно перетекала по стенкам. Взгляд Уилла без стеснения скользил по его силуэту, отмечая, что он так же находится в состоянии приятной расслабленности. Вместо всегда закрытой позы, когда нога закинута на ногу, сейчас он сидел, широко расставив острые колени, обтянутые тонкой тканью брюк. Уилл почувствовал, как по его собственному телу растекается обжигающее тепло, концентрируясь где-то внизу живота. Он заинтересованным взглядом медленно заскользил вверх, задержавшись на несколько секунд на расстегнутой верхней пуговице рубашки, и остановился на лице.       В его темных глазах слабо отражался мягкий свет от камина, сглаживая острые, словно высеченные из камня черты лица. Ганнибал выглядел умиротворенно и наблюдал за исследованиями Уилла с тенью легкого любопытства. А Уилл не мог оторваться от будоражащего его чувства созерцания. Его взгляд замер на чувственных губах, невольно очерчивая их четкий контур. Он до конца не понимал, что сейчас чувствует, но был готов пойти на поводу у своих ощущений. Тяжесть в паху становилась почти болезненной и Уилл, не задумываясь о происходящем, подался вперед и соскользнул с кресла, замирая на корточках между ног Ганнибала и опираясь горячей ладонью о его колено.       Губы Ганнибала дрогнули и приоткрылись, когда Уилл потянулся рукой к его лицу и пальцами дотронулся до подбородка, чувственно пройдясь по скуле и спустившись к шее, где отчетливо бился нарастающий пульс. Уилл пристально следил за своими движениями, ощутив, как горит кожа друга от его прикосновений. Он, ощутимо сдавив шею, заставил Ганнибала протяжно выдохнуть и опустить бокал на ковер.       — Ты намерен задушить меня? — влажно сглотнув, спросил Ганнибал, — не самая приятная смерть, но зато самая откровенная.       — Замолчи, — умоляя, выдохнул Уилл, переведя на него взбудораженный взгляд и стремительно сокращая последнее расстояние.       Соприкосновение вышло неловким. Уилл, несдержанно лаская, сминал теплые губы Ганнибала, ощущая, как шумит в ушах от ударов собственного сердца, а в голове остро пульсировала единственная мысль — какого черта, он все-таки творит? Но стоило лишь почувствовать, как сильная рука Ганнибала легла на его затылок и он отвечает ему не менее откровенно, то все происходящее показалось теперь таким правильным.       Тишина наполнилась влажным дыханием. Ганнибал притягивал к себе Уилла, вновь вовлекая в череду поцелуев. Уилл, тесно прижимаясь к его разгоряченному телу, чувствовал сильнейшее возбуждение. Он провел рукой по внутренней стороне его бедра, поднимаясь по гладкой ткани брюк выше и задевая уже эрегированный член. Ганнибал рвано выдохнул ему в рот и утробно зарычал, отрываясь от горячих губ Уилла. В его глазах плескалась неутолимая жажда близости. Уилл видел, как он опьянен, как желает и страдает от неразделенных до этого момента сложных чувств, как обнажается сейчас его истерзанная душа и тело ищет взаимности. Что-то демоническое проступило в чертах его лица, но увиденное не оттолкнуло Уилла. Напротив, он острее, чем обычно чувствовал эмпатию, воспринимая его физический голод, как свой собственный.       Ноги затекли от неудобной позы, и Уилл приподнялся, как раз в тот момент, когда Ганнибал рукой обхватил его за талию, рывком увлекая на себя, заставляя разомкнуть колени и опуститься сверху. Уилл гулко выдохнул, ощутив, что его восставшая плоть теперь соприкасается с телом Ганнибала. Ему отчаянно хотелось движений: торопливых, резких, несдержанных. Он одной рукой вцепился в плечо Ганнибала, а другой сжал на затылке его волосы и потянул назад. Их взгляды встретились. Ганнибал с силой вжимал его в себя, надавливая раскрытой ладонью на спину и сбивчиво дыша. Уилл склонился, прикусывая гладкий подбородок и вновь возвращаясь к губам.       Ганнибал горячими ладонями прошелся под тонкой тканью футболки по напряженной спине Уилла, заставляя его прогнуться и издать тихий стон. В одежде становилось невыносимо жарко. Подлокотники кресла неудобно впивались в щиколотки Уилла. Рубашка на спине Ганнибала стала влажной и прилипала к кожаному креслу.       Уилл судорожно выдыхая, бегло оглядел комнату, когда почувствовал, как крепкие мужские руки стиснули его поясницу и с силой рванули вверх. Он успел лишь охнуть и ногами отчаянно обхватить Ганнибала, который поднялся с кресла и, чуть пошатнувшись, сделал несколько шагов в сторону, опуская Уилла на широкий диван. Уилл издал смешок, несколько сдавленный, но самый искренний и увидел, как губы Ганнибала изогнулись в улыбке.       Уилл нетерпеливо стянул футболку и мелко задрожал, но Ганнибал отстранился, склонившись в полумраке к изящной тумбочке, включил стоявшую на ней лампу. В мягком теплом свете Уилл смутно видел, что он что-то искал в выдвинутом ящике. Уилл часто дышал от возбуждения, которое смешивалось с тянущим волнением. Ему невыносимо хотелось вновь оказаться рядом с Ганнибалом, чувствовать его обжигающее дыхание на своей коже и силу крепких рук. Он потянулся к нему, одной рукой ощутимо сжимая жилистое предплечье, а другой, притягивая за ворот рубашки, как только Ганнибал повернул голову, среагировав на прикосновение.       Уилл жадно впился в его губы и, прикусывая почти до боли и задыхаясь, ощущал взаимное нетерпение. Ганнибал, вклинившись коленом между ног Уилла, обхватил рукой его голову, пальцами то зарываясь в непослушных волосах, то лаская основание шеи. Уилл со стоном выдохнул, когда Ганнибал, прерывая поцелуй, выпрямился, расстегивая пуговицы на рубашке и снимая ее через голову. Избавившись от нее, он прикоснулся рукой к поясу брюк, собираясь расстегнуть пуговицу и часто выдыхая через рот, посмотрел на Уилла сквозь упавшие на глаза волосы. Он словно учтиво интересовался готов ли Уилл продолжить.       Уилла бросило в жар от осознания всей глубины его отношения к нему. Несомненно, он мог бесцеремонно вторгаться в его мозг и, пользуясь дружеским доверием доводить до сумасшествия. Он мог манипулировать и заставлять играть по своим правилам, не задумываясь о последствиях, но сейчас на его лице застыла вопросительная нерешительность. Он спрашивал и умолял одновременно. Словно пробираясь ищущим взглядом под кожу изнемогающего от желания Уилла.       В ответ Уилл, не прерывая зрительного контакта, приподнялся и стянул с себя хлопковые брюки вместе с бельем. Он казался себе до крайности уязвимым, нуждающимся в заботе Ганнибала и, желая вновь оказаться под его безраздельной властью.       Ганнибал долго выдохнул и, освободившись от оставшейся одежды, подался вперед, накрывая Уилла горячим телом. Уилл запрокинул голову, подставляя шею под жадные поцелуи и прикрывая глаза, скользил руками по теплой спине Ганнибала. Прижимаясь к нему обнаженным пахом, он чувствовал, как смазкой пачкает его живот и как жаждет более откровенных прикосновений. Ганнибал, прикусив ключицу Уилла, остановился и шумно выдохнул, поднимая голову. Уилл открыл глаза, заметив, как Ганнибал, подобрав с пола то, что, как казалось тогда Уиллу, он невыносимо долго искал в ящике, и выдавил на ладонь щедрую порцию лубриканта.       Уилл приподнялся на локтях и машинально собирался перевернуться на живот, совершенно не осознавая, что побудило его принять подобное решение. Но Ганнибал, заметив движение, остановил его, открытой ладонью надавив на грудь и заставляя опуститься. Уилл подчинился, не отрывая от него доверительного взгляда и ощутил, как чувствительного сфинктера коснулись нежные пальцы. Колечко тугих мышц непроизвольно сжалось, и Уилл вздрогнул. Ганнибал неотрывно смотрел ему в глаза. Он продолжал осторожно массировать, нежно растягивая узкий проход, влажно лаская приоткрытые губы Уилла языком и вовлекая в поцелуй. Он стоял рядом с ним на коленях, когда Уилл сомкнул ладонь на его сочащемся смазкой члене и, совершая медленные чувственные движения, услышал прерывистый выдох.       Ганнибал терпеливо подготавливал Уилла, постепенно вводя внутрь сначала один палец, а затем и второй. Уилл выгибался навстречу его движениям, осторожно насаживаясь на тонкие пальцы и ускоряя движения собственной руки. Не выдерживая накрывавшего его возбуждения, Ганнибал вынужденно отодвинул руку Уилла и, тяжело дыша, опустил голову на его плечо.       Их сбивчивое дыхание смешалось и, от откровенных прикосновений, полумрак комнаты казался вязким на ощупь. Ганнибал видел абсолютное согласие в глазах Уилла, его безграничное желание довериться ему, позволить пойти дальше и испытать его силу. Уилл, широко раскрывшись, потянул Ганнибала на себя, хватаясь за мускулистые плечи и приподнимая бедра. Но стоило ему почувствовать настойчивое давление головки и дальнейшее движение, как мышцы предательски сжались. Уилл распахнул глаза, судорожно выдыхая. Он увидел, как Ганнибал, находясь на грани, резко задержал дыхание, а его верхняя губа подрагивала от перевозбуждающей близости. Он смотрел одурманено и, казалось, сдерживался из последних сил.       Уилл провел ладонями по его спине, от поясницы до лопаток, располагая к действиям, и задышал ровнее. Он чувствовал, как медленно наполняется изнутри и как Ганнибал бережно ласкает его приоткрытые губы, смягчая болезненные ощущения нежностью. Первые движения, предельно осторожные и неторопливые, еще причиняли дискомфорт. Ганнибал приподнялся на вытянутой руке, уперевшись ладонью в мягкую обивку дивана рядом с головой Уилла. Он ловил потемневшим взглядом каждую микро-эмоцию на его лице, а Уилл инстинктивно поджимал губы, принимая его в себя. Но стоило Ганнибалу мягко прикоснуться к напряженной головке и слегка оттянуть плоть, как Уилл издал удовлетворенный стон и подался вперед, подстраиваясь под движения. Он расфокусированно смотрел из-под ресниц и рвано дышал, хватаясь ладонью за предплечье Ганнибала, словно желая более интимного сближения. Боль отступила, позволяя наслаждению полностью затопить сознание. Предоргазменные волны накатывали с нарастающей силой, и Уилл хрипло стонал, облизывая пересохшие губы.       Он беспомощно уткнулся лицом в запястье Ганнибала и, нащупав губами неровный шрам, оставшийся от покушения на его жизнь, провел по нему языком. Целуя и снова мягко зализывая след от своей сознательной жестокости, он словно извинялся за причиненную боль. Напряженная рука Ганнибала дрогнула. Он прерывисто выдохнул, пронизывающе глядя в глаза, и чувствительно сжал член Уилла, проходясь рукой по всей длине и неумолимо наращивая темп. Уилл, задыхаясь, несдержанно застонал. Внезапно его тело выгнулось дугой, он с силой сжал руку Ганнибала и задрожал, изливаясь в его ладонь вязким семенем. Ганнибал чувствовал горячие пульсации его члена и видел красоту в его стонах, бесконтрольных изгибах тела, покрытого испариной и дрожащих ресницах, продолжая безудержно подаваться вперед.       Оргазм накрыл его с такой силой, что, казалось, будто с каждым резким движением он утрачивает связь с реальностью. Руки дрожали, подгибаясь в локтях. Он не мог отдышаться, а капли пота скатывались по вискам. Уилл сжимал его ребра коленями и притягивал к себе. Все его тело словно прошивало электрическими разрядами, и он обессилено опустился в объятия друга.       Уилл скользил ладонями по влажной спине Ганнибала, чувствуя, как в его груди неистово бьется сердце. Он сжал мокрые волосы на его затылке и, ощущая горячее дыхание на своей шее, прикрыл глаза. Впервые за долгое время он ощущал себя истинного и точно знал кто он.       Уилл почти не помнил, как они оказались в спальне, и стоило прохладным шелковым простыням коснуться кожи, как он моментально провалился в сон. Глубокий и спокойный. Он был разбужен лишь под утро, когда почувствовал нежное мажущее прикосновение губ Ганнибала на своем плече. Еще не проснувшийся организм отреагировал на ласку по-утреннему бодро, хотя сознание не поспевало за ним. Он снова задыхался от прикосновений, сонно искал губами его губы, перехватывая тихие стоны. Когда же горячий влажный рот коснулся его члена, вбирая его почти полностью, Уилл понял, что хочет не только чувствовать, но и видеть это. Он приподнялся на локтях и посмотрел. От открывшегося волнующего зрелища ему захотелось кончить сразу. Наполнить этот ласкающий порочный рот спермой, видеть, как двигается горло, сглатывая все до последней капли.       У него кружилась голова, но он смотрел, не отрываясь, уже готовый к близкой разрядке. Но Ганнибал отстранился и поднял глаза. Уилл качнул бедрами и выдохнул с разочарованным стоном. Их взгляды встретились. Губы Ганнибала искривились в дьявольской усмешке. И Уилл подумал о том, что видит сейчас перед собой самого Дьявола, которому принадлежит безраздельно, с которым готов сбросить все запреты и навсегда отказаться от псевдоморали. Он улыбнулся ему в ответ и потянулся рукой, чтобы притянуть к себе.       В этот раз Уилл не почувствовал боли. Он отдавался сполна, получая лишь острое наслаждение, когда ощущал, как Ганнибал сзади прижимает его к себе сильными руками, задевая зубами кожу на нежной шее и вторгаясь в него снова и снова. Он засыпал в сладостном беспамятстве, раскинувшись на шелковом белье, не вспоминая о том, что привело его сюда прошлым вечером.       Утреннее солнце слабо пробивалось сквозь тяжелые шторы, когда Уилл попытался приоткрыть глаза. Размытый облик комнаты вырисовывался полутонами. Он повернул голову. Его взгляд остановился на гладкой спине, обнаженной до пояса. Уилл, почувствовав странную, щемящую душу нежность, мягко улыбнулся. Медленно протянув руку, он прикоснулся ладонью к теплой коже и невесомо провел пальцами вдоль позвоночника. Ганнибал глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Уилл успел убрать руку и замер, испугавшись, что потревожил его сон. Но Ганнибал спал. Его грудь, покрытая короткими завитками мягких волос, размеренно поднималась и опускалась. Уилл поймал себя на мысли, что снова рассматривает его, рассеянно скользя взглядом по четко очерченному профилю, глубокой ямочке над верхней губой и волевому подбородку, на котором проступила едва заметная щетина.       Внезапный звук вибрации отвлек Уилла от любовного созерцания. Он поначалу не понял, откуда тот исходит. Но звук продолжал нарастать и Уилл беспокойно закрутился на постели и сел, увидев свой вибрирующий телефон на прикроватной тумбочке. Схватив его, он быстро отключил звук, продолжая неотрывно смотреть на экран, но, не принимая звонка. Звонил Джек Кроуфорд. Уилл дождался момента, когда Джек нажал «отбой» и, просмотрев историю, понял, что пропустил, начиная со вчерашнего вечера, более тридцати звонков от него и несколько сообщений, которые читать не стал.       Он тяжело выдохнул и опустил голову, сжимая телефон в руках. Первым желанием было избавиться от него. Встать, отдернуть штору, открыть окно и выкинуть, но шуметь и тем более подниматься с постели категорически не хотелось. Поэтому он просто отключил его и вернул на тумбочку.       Уилл забрался под одеяло и вновь посмотрел на спящего Ганнибала. Время текло медленно, а он продолжал лежать, подперев голову рукой. И продолжал пристально смотреть на Ганнибала, словно с каждым долгим взглядом привязывал себя к нему все сильнее. Мысли текли подобно времени и решение, которое он принял, отзывалось безоговорочным одобрением в его сердце.       Он останется.       Останется с ним.       Останется, что бы это ни значило и, какие бы последствия не влекло.       Он останется, потому что хочет остаться.       И он остался. Пять месяцев спустя. Канада. Провинция Онтарио. French River.       Двое мужчин в высоких резиновых сапогах стоят почти по колено в воде на расстоянии нескольких метров друг от друга. По берегу носится свора громко лающих собак. Уилл делает замах и ловко забрасывает спиннинг. Течение быстрое, вода бликует на солнце, заставляя щуриться, но он доволен погодой, уловом и тем, что место довольно дикое. Он оборачивается. Ганнибал возится с приманкой, хмурится. Пара собак, заигравшись, срывается в воду и, весело резвясь, бросаются ему под ноги. Он поскальзывается, но, удержавшись, лишь резко сжимает руку в кулак и прикусывает губу.       Уилл быстро подходит, выгоняя собак на берег. Смотрит в глаза и просит разжать руку. Ганнибал болезненно морщит лоб, но принимает помощь. Крючок острой бородкой вошел глубоко в палец. Уилл осторожен, ловко зажимает его руку, надавливает, стараясь причинить как можно меньше боли. Ганнибал кривит губы, но терпит и молчит. Одно проворное движение и Уилл вынимает злосчастный крючок. На пальце проступает крупная капля крови. Уилл бережно касается губами поврежденного места, зализывая рану. Медленно погружает подушечку пальца в рот, едва ощутимо прикусывая, и поднимает трогательный, полный самой искренней заботы взгляд. Ганнибал выглядит смущенным, но его губы изгибаются в довольной улыбке. Восемь месяцев спустя. Австрия. Венская опера.       Двое мужчин в смокингах поднимаются по парадной лестнице. Ганнибал легко лавирует среди толпы дорого одетых людей и приятно улыбается. Уилл идет чуть позади, стараясь не потерять его из виду, и избегает смотреть в глаза всем кроме него. В фойе невыносимо душно. Накрахмаленный воротник рубашки натирает шею, а галстук-бабочка не дает свободно сделать ни единого вздоха. Ганнибал оборачивается и замечает, как Уилл в который раз болезненно склоняет голову на бок, отгибая пальцами ворот, и смотрит в пол, испытывая очевидный дискомфорт от происходящего. Он приближается и слегка сжимает рукой его предплечье, предлагая отойти в сторону от шумной толпы.       Уилл поспешно выдыхает. Ганнибал аккуратным движением оттягивает ворот рубашки Уилла, неодобрительно качая головой. Он развязывает галстук на его шее и расстегивает верхнюю пуговицу. Уилл судорожно сглатывает и смотрит на него. Дышать становится значительно легче. Ганнибал снова завязывает галстук, проворно перебирая пальцами, а Уилл смотрит ему в лицо с неловкой улыбкой. Их взгляды встречаются. В уголках темных глаз Ганнибала проступают тонкие морщинки.       Звучит второй звонок, и Ганнибал смотрит вопросительно, но Уилл уверенно кивает. Он кивает в ответ и, развернувшись, делает несколько шагов вперед. Уилл специально медлит и, наслаждаясь, скользит жадным взглядом по его подтянутой фигуре, которую так соблазнительно облегает смокинг. На протяжении последних восьми месяцев в Балтиморе.       Джек Кроуфорд сидит за столом в своем кабинете в компании лишь бутылки дорогого виски и снова наполняет бокал. Он проводит здесь почти каждый вечер, искренне не понимая, что он сделал не так, когда предложил Уиллу Грэму напоить Ганнибала Лектера.