Лес фей

Лес, лес, вокруг сплошной лес: деревья, высоченные и толстые, нереально большие и древние, редкие кусты и подстилка из мхов, трухлявых веток, сухой листвы и редких ковров травы. Здесь не то, что ориентироваться не получалось, верх с низом иногда путался, особенно когда пытался сбежать, не особо всматриваясь в окружающую повторяющуюся картину. И нет, не петлял кругами, просто попробуй отличи одно дерево от другого, если и мох здесь растёт вокруг, а не с севера, или где ему положено вообще расти… Да и не до разглядываний мха, когда за спиной полчище непонятных гуманоидных тварей, мечтающих тобой отобедать… Когда Вова поверил, что оторвался, ноги его уже не держали, дрожало просто всё, а лёгкие разрывались от неправильного дыхания. Привалившись к дереву, он не выдержал — упал к корням, желая слиться с землёй, закопавшись в листву. Голова гудела от тысячи мыслей, тело уже ощущалось сплошным пульсирующим комком боли, очень хотелось пить, а от мысли о пище тошнило. Вырвало чуть раньше… — Неплохо бегаешь, — услышал он и вздрогнул, но подняться уже не смог — только перевернулся и задрал голову, чтобы увидеть победителя. А призом ему будет — целая тушка обычного русского парня. Только что не пропитанная никотином и спиртом, а в остальном обычная, ГМО, так сказать… — Да не дёргайся, ничего не сделаю. Верилось с трудом. Но мужик и правда сидел себе на ветке дерева, преспокойно наблюдал за пока что дышащей едой и не присматривал себе кусочка помясистее. Хотя, может и присматривал, Вова плохо видел его глаза и ещё хуже трактовал взгляд. — Кто ты такой? — Вряд ли моя видовая принадлежность тебе хоть в чём-то поможет… Могу представиться, меня зовут Риан, — клыкасто улыбнулся тот, всё ещё не покидая ветку. — И… что это за место? Что за чертовщина? Вопросов было очень много, потому что… Да потому что оказался как в тупом фильме, в Нарнии, только той, где людей жрут! — Лес фей. — И как я сюда попал?! — Ну, видать прошёл через ворота… Мне откуда знать? — Какие ворота?! Я в лесу с одногруппниками был! — Какие? Полагаю, через деревья. Может, слышал, что нельзя проходить под арками? Вова слышал только что наклонённые друг к другу столбы — дорога в Ад, от бабушки, а мама просто запрещала под ними ходить, мол, вдруг упадёт. Но это такой же бред, как и виденное каких-то десяток минут назад. Где в лесу может быть арка?! Между деревьями?! — Почему только я? Нас было много. — Не прошли, значит. Или просто их сожрали первыми, — вновь растягивает губы это чудище, обнажая ряд острых зубов и ещё более страшных клыков. — Как мне вернуться? — Вновь пройти через врата, — охотно рассказывает это чудище, похожее на человека, и Вове даже не верится, что всё так просто. И правильно, что не верится: — Только вот попадёшь ты не в своё время. — Как это? — У нас здесь время течёт иначе, знаешь ли. Вова нещадно тупит. Как это, другое время? Как такое может быть?! И Риан вновь подаёт голос, рассказывая свою теорию: — Думаю, наш мир существует в вашем. Как пространство внутри пространства. Только вот время искажается до того, что выйти можно как в будущем, так и в прошлом. В твоём понимание прошлом. — Это… ведь невозможно. Антинаучно? — Не знаю, как далеко шагнула ваша наука, — пожимает тот плечами. — Только здесь некогда была богиня Дану, что спрятала свой народ от людей. Она хотела помочь, но в итоге лишь разделила, отрезала. А они очень быстро обезумели с голода… — Но не ты. Почему? — Почему ты решил, что я не голоден? Потому что разговариваю с тобой? Может, я не люблю замученное мясо? Или адреналин в крови? Вова думает об этой возможности долго, но почему-то ему не кажется, что эта улыбчивая тварь играет с мышкой, которую планирует сожрать. Может, это голову подымает надежда, убитая пониманием, что назад дороги нет. — А если я пройду через врата? — Попадёшь в свой лес. Но это может оказаться любое время. Вряд ли там примут тебя, оборванца, с распростёртыми объятьями. — Я не оборванец! — Выглядишь, как потасканная шлюха. Вова давится воздухом, потому что так его ещё не оскорбляли. Да как хочешь материли, но шлюхой называть?! — Почему это?! — Весь в рванье, вот они и решили, что ты дешёвая пища. Со шлюхами не церемонятся, — пожимает плечами Риан, и только сейчас Вова замечает, что тот действительно смотрит на куски обнажённого тела, видные в дырках джинсов и прорезях футболки. Немало этому способствует спрятавшееся за тучей солнце. — Разубеди меня. — Это мода. Так все ходят, — срываются с его губ слова, не раз проговариваемые в сторону матери. — Оу… Из какого ты года? — Две тысячи девятнадцатый. — И что, даже женщины такое носят? Рваные длинные юбки? Было бы забавно взглянуть. — Они уже не носят юбки — джинсы, спортивки под брюки, шорты. — Шо-орты? — Короткие штаны, — объясняет, показывая на себе, насколько короткие, и Риан хрипло и негромко смеётся: — Их бы съели первыми, начиная с рук и ног. Трахнули бы и съели. Вова начинает беспокоиться, впервые сожалея, что надел в лес именно новые особенно рваные джинсы, чтобы покрасоваться, а не старые, как советовали. Может, и не получил бы звание шлюхи. Риан меж тем сидел в штанах, рубашке и плаще, но ткань не походила на брючную. Хотя Вову это и не интересовало. Веселее стало, когда эту чудище стянуло с себя кожаный плащ и бросило ему, словно предлагало прикрыть тело. Но действие объяснило иначе: — Они чуют твой запах. Перебей пока что. Хотелось плакать. Кутаясь в тёплый, а в лесу оказалось довольно прохладно, чёрный плащ, Вова обнимал голые колени и думал, что делать дальше. Можно пройти через врата. Правда можно, чтобы проверить, вдруг он соврал. Но отпустит ли? — Слушай… Что я могу тебе дать, чтобы ты отвёл меня к воротам? Ты же знаешь, где они. Риан заинтересованно скользнул взглядом по его сгорбленной фигуре и спрыгнул с дерева. Присел, сохраняя дистанцию, и очень тихо спросил: — А если я захочу кусочек твоего мяса? Вова сглотнул. Конечно, это ужасно. Но Вику, которая тоже прошла сюда, он видел её краем глаза, вообще разорвало на части чем-то невидимым. Это уже потом, убегая, он начал их замечать — странные, в разной степени похожие на людей существа с явно кровожадными намереньями. — Ладно, я шучу, — не дал ему принять решение Риан. — На самом деле у тебя нет вариантов. Представь на секунду, что сказанное мной правда: ты проходишь сквозь врата и попадаешь в какое-то прошлое, мне лично везёт на военное время. Не знаешь языка, не можешь сказать кто ты, и скорее всего тебя расстреливают. Ну или тебе удаётся сбежать и ты вновь здесь. Что дальше? Пытаться снова и снова? — Почему нет? — Потому что ты не вернёшься. Я пытался, поверь, многие пытались. — Так ты… человек? — А я похож на человека? Но я им был, это верно. В армии слуа таких полно. — Здесь можно выжить? — Я пытался тысячи раз, — повторил Риан. — И не я один. Никто не смог. — И что тогда получается? Нужно остаться здесь?! Вообще-то понимание и принятие пришло быстро, возможно, каждый, видевший ту же Нарнию, того же Гарри Поттера, каждый ребёнок последних поколений не удивится, оказавшись в ином мире. Не станет цепляться за науку, отрицать очевидное. Но всё же, оставаться здесь не казалось ему единственным вариантом. И уж тем более не верным. Чтобы остаться здесь нужно быть психом. — Выбора у тебя нет. Выбора… пожалуй, он заключается только в способе убийства. Кто тебя сожрёт? Наверное, кто доберётся первым. — Чтобы выжить — нужно перестать быть человеком. Вова пугается, но не настолько, чтобы не понять. И поэтому спрашивает: — Можно стать таким? Кто вы вообще такие?! — Феи, — вновь широко улыбается Риан. — Без обид, но не похож. — Лучше тебе не встречать настоящих фей. Видел когда-нибудь, как стая саранчи уничтожает поле? То же будет и с тобой. Это как сказка, только страшная. Сказка, где каждое живое существо хочет тобой полакомиться. Как самый страшный и реалистичный сон, какой только может родить сознание. — Я слуа. Это как… м-м-м, кто-то зовёт нас мертвецами, кто-то чудищами. Мы тень Зимнего двора. В нём все страшные, злые и коварные. Так вот представь, мы — самые страшные из них. Нами пугают маленьких детей. Рассказывая это, Риан скалится. Выглядит так жутко, что Вове верится в каждое слово. И в то, что надежде, всё же, места здесь нет. Потому что этот и сожрёт. Только неясно, почему тянет время. — Хватит дрожать. Это будет обоюдная помощь. — Ты тоже стал таким потому что иного выбора не было? — Не счесть сколько тварей я перебил, когда попал сюда. Их хорошо берёт железо, калёное в человеческих печах. Пытался выбраться, постоянно пытался, пока не пришёл король слуа. Знаешь, как это происходит? Внутрь помещается семя одного из них. Вова непонимающе подымает брови, а тот смеётся: — Вот уж точно, вы же всё опошляете! Семя от слова семечко. Оно прорастает внутри, врастает в тебя и меняет. За сутки ты перестаёшь быть человеком. Спрашиваешь, был ли у меня выбор? Он был, да, но король попросил взамен лишь мелочь, — сказав это, подымает чёлку, чтобы лучше показать левый глаз. И только присмотревшись Вова видит, что цвет его — лазурный, а правого — серый. — Он его высосал. Не вырезал, не вырвал, а высосал. И дал взамен свой. Они-то у них отрастают. Вова подпрыгивает на ноги, но слова Риана заставляют замереть: — Я и не собирался делать с тобой так же. Есть бескровные способы. — И какие? — Раз уж ты об этом заговорил — секс. Он улыбается. Как сытый кот, как от пуза наевшийся хищник, и смотрит даже не с ожиданием. Просто знает, что жертва уже никуда не денется, потому что у этой нет выбора. — Ты или воин или шлюха. Я не буду брать ничего от тебя, потому что достойно вкусить воина, но не… Вова всё понимает. Запахивает плащ, чтобы закрыть колени, но всё равно знает, что на бойца не тянет. — Я студент, — говорит негромко, словно это что-то меняет. — Учился на врача. Последний год оставался, наши решили собраться и выпить на природе. — Врач это неплохо, — кивает Риан, не меняя решения. — Прости, я не очень разбираюсь в порядках вашего времени. — Получается, чтобы стать таким, как ты, надо получить от тебя… что-то? Плоть, сперму? — Да. — А кровь? — Тоже подходит. Но её понадобится много, и тогда уж не обессудь — я тоже не откажусь выпить твоей. Глядя на его зубы, Вова сомневается, что выживет после такой трапезы. Тем более, здесь нет ни бинтов, ни обеззараживающих средств. — А слюна? — А её понадобится ещё больше. — Но мы же никуда не торопимся? Голос срывается, выдавая подкатывающую истерику, но Риан её игнорирует, этак скучающе бросая: — Что тогда получу я? — А в сексе что? Тоже рассчитывал от меня кусочек откусить? — О, ты же не догадываешься. Видишь ли, нам важен телесный контакт — касания. Я утолю этот голод, ты получишь шанс на выживание. Все в плюсе и твоё драгоценное мясцо нетронуто. Вова хотел предложить ещё пару вариантов с обнимашками, ещё чем-то таким глупым, но, вероятно, терпение у Риана закончилось, потому что он плавно поднялся и в один шаг оказался рядом, прижал его к себе и впился в губы, без промедления толкаясь языком в рот. Возможно, адреналин всё ещё гулял в крови, Вова не стал искать причины, но и мысли не возникло противиться. Пусть и отвечал вяло, но когда Риан схватил его за бёдра и прижал к своим, понял, насколько хочется. И ведь это ненормально, когда на чудище лесное стоит лучше, чем на грудастую Ирку с финансистов, которая даёт всем за конспекты, когда хочется жаться к нему, не то в поисках защиты, не то тепла в лесной сырости и прохладе. Только Вова совсем не сопротивлялся, когда лишался одежды, словно заколдованный, горя страстью подставлялся под лёгкие укусы, скорее игривые, чем голодные, под жёсткие пальцы, мнущие ягодицы, и даже не вздрогнул, когда порезался языком о клык. — Вот, а говорил, что не шлюха, — посмеялся тот, опуская любовника на колени. Почему-то Вова не хотел спорить и отстаивать своё достоинство, думал он сейчас только о том, что член у Риана потрясающий. Ровный, крупный и такой блестящий, что хочется лизнуть. В чём себе и не отказал, погрузив его в рот. Вообще-то до этого он никогда не имел дел с парнями, даже мысленно не представлял такого. Не испытывал ненависти или презрения, но и сам не торопился пробовать даже из любопытства. А сейчас словно не контролировал себя, как будто заболел. Вокруг шумела листва, и прохаживались твари, глядящие с любопытством и голодом, с завистью, но Вова их попросту не замечал, смотрел он только на Риана, довольного и клыкастого. Смотрел, пока тот рукой натягивал его голову на свой член, благо, что не так глубоко, как мог бы. — Глотай, — приказал, и вообще-то это и без указок понятно было. Высосав всё до капли, Вова отстранился и наконец-то увидел страшную рожу, склонившуюся совсем близко и нюхающую воздух. В страхе отскочить не дал Риан, вздёрнувший на ноги и развернувший, заставивший опереться на дерево и выпятить ягодицы. — Спокойно, они не подойдут. Боятся, — поделился он севшим голосом, приникая к спине и покусывая плечи и шею. — Я их всё ещё убиваю иногда, когда сильно бесят. Кожа так и просилась в рот, чтобы укусить до крови, глотнуть её, но Риан сдерживался, помня обещание. И без того хорошо, душа так и радуется. — Не порви… пожалуйста, — попросил, задыхаясь, Вова и застонал, когда почувствовал плотное кольцо пальцев на своём члене. Они погладили, приласкали яички и двинулись дальше, надавили на проход. Откуда там взялась влага, он не понимал — может слюна, а может собственная смазка, да и плевать было. Только бы уже почувствовать что-то, чтобы наконец-то кончить. Потому что как бы ужасно и страшно ни было в окружение этих «фей», а стояло железно, ещё и хотелось так, что и правда сам себе шлюху напоминал. Ту самую Ирку с финансов, что выставляла язык и по любому поводу снимала трусики и нагибалась. Вход пульсировал, обхватывая пальцы, и с каждым мгновением их становилось всё ощутимее мало. Недостаточно. Когда Риан наконец-то приставил свой снова готовый член, Вова выгнулся и подался назад, запрокидывая голову с громким стоном. Тот входил медленно и туго, но стоило только ему почувствовать в себе всю длину, как медлить не стал, начиная двигаться. Без размаха, не в бешеном темпе, но забиваться, сотрясая всё тело и даже дерево. Перед глазами у Вовы плыло, голоса в ушах сливались и перебивались собственными стонами и криками, когда член входил особенно сильно и глубоко, а мышцы в теле вновь заболели, не привыкшие к нагрузкам. Стоять становилось неудобно, но оно того стоило. Он даже не понимал, что ведёт себя уж слишком распущенно, что отдаётся на чужих глазах мужчине, просто ловил кайф, захваченный новыми сильными ощущениями. И настолько они перебивали всё вокруг, что плевать становилось даже на возможную смерть. Собственное возбуждение грозило взорвать мозг, а Риан всё забивался и забивался, уже быстро и несдержанно, без осторожности, порыкивая в ухо. Оргазм был настолько оглушительным, что Вова едва не свалился с ног, потеряв все ощущения сразу после предоргазменных судорог. В каком-то кантуженном состояние глянул на обрубок руки, только что потянувшейся к нему, на часть своего тела, отражающуюся в лезвие, воткнувшемся в кору. И таки свалился с ног вместе с потерявшим равновесие Рианом, всё ещё находившемся внутри. Правда его опавший после разрядки член быстро выскользнул, а за ним и порция спермы. Раненное белокожее чудище с воем отползало подальше, кто-то рискнул подойти и цапнуть отрубленную конечность, твари сгрудились вокруг неё, впиваясь когтями и зубами, разрывали плоть, но этого Вова уже не видел — Риан закрыл ему глаза. Только слышал характерные звуки, будоражащие сознание. Не сдержавшись, Риан всё же коснулся его плеча зубами, неглубоко проткнув кожу, но пить кровь не стал — лизнул выступившие капли и отстал, словно пометил и успокоился. Может, так и было, Вова не спрашивал. До него неожиданно дошло другое: — Ты что, превратил меня в слуа? До того, как я попытался выйти? Я теперь… здесь заперт?! — Мы можем проходить через врата, — хрипло возразил Риан, подбирая второй кинжал и всё ещё не убирая руки с глаз Вовы. — Тогда… почему? — Чтобы быть первым? — Я не стану шлюхой! — Ты будешь моей женщиной, и никому другому я тебя не отдам. Вова задохнулся от возмущения, вырвался из его рук, чтобы обернуться и высказаться, глядя в глаза, но взгляд мимо воли устремился на пах… — Шлю-уха, — как-то слишком ласково для значения этого слова пропел Риан, притягивая его голову ближе к вновь поднявшемуся мужеству. И Вова не спорил — рот был занят. Как вообще можно о чём-то думать и говорить, когда рядом такое… такой… Риан засмеялся, глядя сверху вниз на старающегося парня, и только подивился такой активности. Многих видел, на самом деле, но чтобы сходу такая отдача — это уже что-то новенькое. Обычно они долго ломаются, долго плачут и кривятся, прежде чем принять свою участь. Он уж насмотрелся на подстилок короля, которых тот, наигравшись, отдавал остальным. — Ты знаешь, я ведь и правда тебя не отдам. И не отпущу, — уверил, поглаживая по голове. — Они же тебя сломают и съедят. Вова что-то промычал, но не счёл необходимым пускать член и повторять внятнее. И пока, склонившись, вылизывал и посасывал, дотянулся пальцами до себя и сунул их в жаждущий наполнения анус. Риан только разразился хохотом, поражаясь человеческой похотливости, но больше ничего не сказал. Только подобрался, собираясь его вновь трахнуть, но на этот раз так, чтобы хватило, и отвести к себе. Пока запах новенького не запомнили все, кому не лень. *** Лес вокруг кончается быстро, уступая место трассе и шумным машинам, проезжающим мимо. Вова хмурится, вглядываясь в номера и сам транспорт, но в конце концов машет рукой: — Восьмидесятые. Сойдёт. За ним из-за деревьев выглядывает Риан — с недоверием и готовностью броситься на любой шум с ножом. Вова оглядывает его с ног до головы, кивает на торчащий из-за пояса меч и напоминает: — Мы же договаривались, что ты его оставишь. — Это твоё время? — Примерно за сорок лет до, но так даже лучше. У нас без документов никуда. Риан кивает, хоть и не понимает темы документов, снимает меч и с неохотой опирает его на ствол дерева. Прощается с ним как с преданным товарищем, только что слезу не пускает, и отходит как раз когда Вова ловит автостопом машину. Будущее выглядит странно и непонятно, сложно, но Вова обещал всему научить. А если что не сложится — всегда можно вернуться назад, в лес. По крайней мере, войной здесь не пахнет. Это радует, потому что удача Риана только туда его и выбрасывала. Вова, как пару минут назад, берёт его за руку и тянет к машине, и пусть в ней неуютно — железо пугает, но интересно. Двигающаяся на чем-то невидном взгляду коробка. Удобно. И, должно быть, в ней было бы вполне комфортно разложить одного парня, но тот пока что слишком занят болтовнёй с водителем. Когда человек смотрит на него через зеркало — Риан улыбается, показывая клыки, и понимает, что хочет эту «машину» себе.