Птицелов

Капитан Джек Воробей рухнул на пол лицом вниз. Такое происходило и раньше, много раз, когда он был пьян в дымину, или когда ему случалось поскользнуться на сырой палубе, споткнувшись обо что-нибудь, или кого-нибудь. И хоть полеты враскорячку были ему не в диковинку, но впервые так позорно упал, сбитый с ног коммодором Джеймсом Норрингтоном, и сей факт не просто обидел, а глубоко оскорбил невезучего пирата. Джек всегда думал, что если коммодор Норрингтон вдруг поймает его, ведь он никогда не исключал такой возможности, то в плену будет смертельно скучно. И пройдет много времени, прежде чем Джек окажется на эшафоте. И если уж выбирать между компанией занудного Норрингтона и виселицей, то лучше предпочтет второе. Но теперь происходящее оказалось полной неожиданностью для капитана Воробья. Насилие - даже интересно, какой-то отдых от однообразия тех часов, что провел на "Неустрашимом", захваченный в плен славным коммодором. Джек ожидал впивающихся в кожу хищных кандалов, потом его бросят за решетку в смрадную камеру, а после - скулеж о долге и нравственности, et cetera, et cetera*... А потом отправят на виселицу, и все, конец истории. Конец капитана Джека Воробья. Но вполне возможно, что и в такой безвыходном положении всегда найдется маленькая лазейка, или подвернется самый неожиданный выход. В последний раз Джек был очень близок к смерти, уже стоя с петлей на шее, и сплясал бы свой последний танец, если бы не Уилл. И совсем уж некстати задумался, удалось ли евн... кузнецу жениться на Элизабет. Но двое друзей Джека исчезли с горизонта, и он выкинул их из головы. Теперь, кроме учиненного насилия, его недюжинный ум занимало множество других тревожных дум. Да, поймали, но не удосужились заковать, и даже не заперли в трюме, а словно сокровище, спрятали на палубе под лестницей. И теперь, как и предполагал, находится "гостем" в каюте коммодора Норрингтона. И что тут делает, он тоже очень скоро узнает... А коммодор, или Норри, как часто называл его про себя, со всей силы пнул ошарашенного пирата под зад каблуком надраенного до блеска сапога. Да так сильно, что Джек пулей влетел в капитанскую каюту и растянулся на полу. Злорадно усмехнувшись, Норрингтон вошел следом и запер дверь. Это случилось вечером, а сейчас, как заметил пленник, бросив взгляд в окно каюты, была уже глубокая ночь. Он провалялся без сознания несколько часов после драки в трактире, где был схвачен удачливым коммодором. Так случилось, что Норри появился в этом почтенном заведении в тот самый момент, когда какая-то сволочь так невовремя саданула зазевавшегося Джека бутылкой по голове. Он даже не успел выругаться - тут же осел на пол и рухнул в черный омут забытья. Так был пойман неуловимый капитан Джек Воробей. И вот очнулся на "Неустрашимом", на котором теперь состоялось его близкое знакомство с негостеприимной, жесткой палубой. Пират с трудом оторвал гудящую голову от чисто вымытого дощатого пола каюты и посмотрел на сапоги стоявшего рядом Норрингтона. Затравленный взгляд Воробья встретился с презрительными глазами нависавшего над ним офицера. На надменном, холодном лице коммодора явственно читалось глубокое отвращение. - Привет, Воробей, - промычал Норрингтон, не слишком обрадованный встречей. - Вежливый обмен любезностями между ударами, разве вы не согласны, коммодор? - злобно и колко прохрипел Джек, крепко припечатанный к корабельным доскам. - Воробей, хватит разлеживаться, слышишь?! Сейчас же поднимайся! ВЕСЬ! - Зачем? Чтобы вы опрокинули меня снова? - Хм, у меня есть кое-какие идеи, обсудим мое предложение, - пробурчал Норри, разглядывая поверженного противника с головы до ног. Джек приподнялся на локтях, затем сел на колени. Его руки не были связаны, и он смог потереть запястья. Видимо, коммодор был совсем невысокого мнения о пирате. - Встать! Слово команды прозвучало коротко и четко. Джек повиновался и неуверенно поднялся. Он посмотрел на собеседника, который отвернулся, чтобы зажечь лампу на столе. "Тот же Норри, - подумал пират, окидывая его взглядом с ног до головы. - И в то же время совсем другой, прямой, словно палку проглотил." Отутюженный мундир застегнут на все пуговицы, начищенные сапоги сияют. Потом Джек заметил, что у коммодора каштановые волосы... "Почему я раньше этого не замечал? Ох... А все из-за глупого напудренного парика, который он всегда носил". Теперь на коммодоре не было парика, волосы собраны в короткий свободный хвост, щеки чисто выбриты. Воробей задумался, пытаясь припомнить, когда же он сам в последний раз брился. Это было много лет назад... Хотя они с коммодором почти ровесники. - Что у тебя на уме, коммодор? Если хочешь вести со мной дружеские беседы, я протестую. Ты ударил меня и грубо впихнул в двери. Думал, у британцев манеры гораздо изящнее... - Манеры? Да... - Норрингтон сел и закинул ногу на ногу. - Однако, манеры не распостраняются на некоторые другие дурные поступки. - Например? - Ваши преступления... - Норрингтон окинул взглядом Джека с головы до ног, от красной банданы до сапог. В густых скрученных волосах пирата, мелодично позвякивая, болталась какая-то дребедень, черные спутанные космы спускались почти до пояса. "Наверняка в этих непроходимых джунглях у него водятся паразиты", - брезгливо подумал коммодор, и его насмешливый взгляд скользнул ниже. Распахнутая льняная рубаха открывала голую грудь, под двумя ремнями, опоясывающими стройную талию бандита, намотан драный кушак. На поясе болтается компас и какие-то амулеты. Джек ухмыльнулся, из-под жестких усов блеснули золотые зубы. Обведенные сурьмой глаза смотрели настороженно. - Вы захватили корабль военно-морского флота. И вы лишили меня свадьбы, - продолжил Норрингтон. - Я хотел бы заметить, что это Тернер увел у вас девушку. Пока что... Но да, на счет корабля вы правы. - О, но если бы не ваше чудесное вмешательство в их жизни, я бы женился на восхитительной мисс Суонн. Она бы сейчас была моей женой. - Поправка, - насмешливо возразил Воробей. - Если бы не мое чудесное вмешательство, мисс Суонн утонула бы прежде, чем дала вам свое согласие на свадьбу. Норрингтон поднялся, и, схватив Джека за плечи, резко толкнул его. Тот опрокинулся навзничь, и зацепив стул, с грохотом снова упал на пол. - Садитесь. - Ах, Норри, вы опять за свое, - скривился Джек, потирая ушибленный зад, затем поднял стул и уселся на него. - Эта скверная привычка уже начинает досаждать мне. - На твоем месте я бы заткнулся и слушал, - с металлом в голосе произнес коммодор. - Вы разговариваете с человеком, владеющим ключом к вашей свободе. Осознаете ли это? Джек растерянно захлопал бездонными очами, все еще не совсем понимая, к чему клонит собеседник. - Простите меня. Можно, я пойду? - Нет. - Чего вы хотите? - Чего я хочу? - размышлял Норрингтон вслух,и заложив руки за спину, подошел к окну каюты. - М-м, а чего же мне хочется на самом деле? Ну, я думал, что хотел бросить тебя в тюрьму и посмотреть, как тебя повесят, Джек Воробей. И все еще желаю этого. Но внезапно меня охватило любопытство, и думаю, вы поможете мне его утолить. - А-а, что за любопытство, позвольте полюбопытствовать? - осторожно поинтересовался Джек. - Простое? Нездоровое? - Боюсь, последнее. По крайней мере, что касается вас. Нет, нет, и меня тоже. Определенно болезненное. Хотите знать, почему? - Готов заложить свои панталоны - даже если бы я сказал "нет", вы бы в любом случае продолжили говорить. - За эти последние два месяца, в течение которых я преследовал вас по всему испанскому Мейну, и слышал легенды о вас, о вашей жизни, вашей смелости, хитрости, высокомерии, то начал задаваться некими вопросами. Две вещи поразили меня, когда я узнал все, что только мог о тебе, моей добыче. И одна самая важная из них - Джек Воробей ценит свою свободу, ценит ее больше всего на свете. Это им движет. Он будет добиваться свободы неотступно, так же неотступно, как я стремлюсь поймать его. - Как трогательно, приятель, - ехидно мурлыкнул нахальный пират. - Во-вторых, Джек Воробей - самовлюбленный гордец. Ведь недаром он всегда величает себя 'капитан Джек Воробей'. На других смотрит свысока, очень ценит себя и свои способности в различных ипостасях... И мне стало интересно - а если Джеку Воробью придется выбирать между его гордостью и свободой, что же он выберет? - Почему-то у меня такое чувство, будто надо мной собираются провести маленький опыт? - нервно сглотнув, осторожно поинтересовался тот, чувствуя, как бешено колотившееся сердце, оборвавшись со своего законного места, рухнуло в живот. - Потому что, так и есть, - с каменным лицом повернулся к нему Норрингтон. - Ты уже участвуешь в нем... Прямо сейчас... - Могу ли я отказаться? - Всего лишь сделав простой выбор, - Норрингтон подошел вплотную к пирату. Джек увидел перед собой ясные глаза коммодора, в которых был лишь холодный расчет, но в то же время его странный взгляд обжег Воробья до самых печенок... Неужели этот трезвенник пил? - Хорошо, и каков же мой выбор? Если мне предложат эль или ром, я выберу ром - но вы это знали, не так ли? - Выбор выглядит следующим образом, - важно сказал Норри. - Вас закуют в кандалы прямо сейчас, отправят за решетку в трюм, доставят в Порт-Роял для вынесения приговора и повесят. Или вы можете уйти отсюда сегодня же вечером. - Почему-то я чувствую подвох... - Я гарантирую вам свободу, но для того, чтобы выйти отсюда, вам будет необходимо подвергнуть себя полному унижению. - Кто-то может сказать, что я часто так делаю, - сказал Джек, подозрительно взглянув на коммодора, который нарочито медленно пересекая каюту, направился в его сторону. - Надеюсь, вы будете более конкретны. Норрингтон вплотную подошел к Воробью, сидящему на стуле, пристально посмотрел и улыбнулся. Нос Джека почти уперся в живот коммодора. - Вам лучше не думать, что я думаю, о чем вы думаете, - поспешно пискнул Воробей, чувствуя, как внутри у него все сжимается. - Да вы...Вы, знаете, кто? Самый большой извращенец на всем военно-морском флоте, которого я когда-либо видел. - О-о-о, сильно сомневаюсь, что это так, - лицо Норрингтона все больше и больше расплывалось в улыбке. - Видите ли, я не имею этих противоестественных пристрастий, если на чистоту. - Ну, и я тоже. Так давай же за это выпьем! Что скажешь? - воскликнул Джек, взмахнув руками, - А потом я отправлюсь в путь, - зажатый "с двух бортов" пират опасливо взглянул на коммодора. - Но для вас, Воробей, я, пожалуй, готов сделать исключение. - Полагаю, я должен быть польщен. Но это совсем не так. - Польщен или нет, но таково условие сделки, - стальная рука Норрингтона стремительно приблизилась к лицу пирата, и он сжал подбородок Джека между большим и указательным пальцами. Подушечкой большого пальца коммодор с силой надавил на его губы, обнажая зубы. - А так как вы постоянно щебечете, и ваш рот никогда не закрывается, думаю, он будет идеальным инструментом для столь тонкой работы, не так ли? - Учитывая другой вариант предложенных событий, на первый взгляд это кажется менее убыточным, - глухо промычал пленник. - Не то, чтобы я был согласен на все, что угодно. Пока... - Ох... - Норрингтон опустил руку с насмешливой почтительностью. - Я весьма сожалею. Стоит ли ваша жалкая, никчемная жизнь и свобода этих минут унижения, в конце концов? Очень жаль, ваш корабль, ваша "Жемчужина" уплывет без вас, а ведь в твоих силах, Воробей, все изменить. И я думаю, Тернер будет слишком занят, чтобы еще раз устремиться тебе на помощь, ведь все его мысли поглощены приготовлением к свадьбе. Джек заскрипел зубами - он знал, что Норрингтон слышит, поэтому снова заулыбался. Но нутро отчаянно скрутило в бараний рог, когда понял, что придется уступить этим суровым и постыдным требованиям. По сути, жертвовать для сохранения свободы ему ничем не пришлось. В конце концов, потеря мужской чести - ничто в сравнении с тем, что сегодня же сможет уйти отсюда. Гордый капитан Воробей уже потерял ее, когда валялся здесь на полу несколько минут назад после этого удара в спину. - Итак, после того, как я закончу, по твоему выражению, унижать себя, какие гарантии, что ты освободишь меня? - Мое слово... И хотя с трудом могу сказать то же самое о тебе, но клянусь - моему слову можно доверять. Джек зыркнул на коммодора, в тусклом свете лампы его непроглядно-черные глаза метнули молнии. Ну, что ж, раз другого выхода нет... Норрингтон посмотрел на пирата, и на его губах снова появилась веселая улыбка. - Хорошо, - сказал тот дерзко и презрительно. - Давайте посмотрим, чем вы меня там хотите удивить. - На колени... - Ты богомерзкий извращенец и редкостный мерзавец, - прошипел Джек, уже смекнув, к чему клонит его мучитель, и покорно опустился на колени - сначала на одно, потом на другое. - У тебя все было заранее продумано. - Возможно... Его лицо оказалось напротив пуговиц и весьма внушительной выпуклости, солидным бугром оттопыривающей правую штанину Норри. - Оружие всегда наготове, да, коммодор? - Находясь поблизости от вас, Воробей, быть безоружным было бы опрометчиво. Расстегивай. Джек протянул к небольшим медным пуговицам свою мозолистую смуглую руку, и его тонкие ловкие пальцы начали расстегивать их одну за другой. - Но я предупреждаю - если у вас есть какие-нибудь оспины, коросты или прочие подозрительные пятна, наша сделка отменяется. - Шлюхи в вашем стиле, и уж никак не в моем, - усмехнулся Норри. - Я только предположил... - Вот один из способов ..., - ответ коммодора был прерван тихим вдохом, когда гибкая рука Джека обхватила возбужденное мужское достоинство, высвобождая его из бридж. - Ладно, хватит, замолчите... М-м, кажется, это более-менее удобоваримо, - язвительно заметил пират, оценивающе глядя на стоящее колом массивное орудие страсти, которое держал в руке. - Интересно, это заставит ли вас, наконец, заткнуть свой словесный... фонтан, а, Джек? Надеюсь, что да... Даже вы не сможете продолжать говорить с набитым ртом. Я не знаю, чем буду наслаждаться больше - физическим удовольствием, или тем, что мне удастся заставить тебя умолкнуть. Джек помедлил, все еще глядя на набухшую, влажно поблескивающую головку увесистого члена Норрингтона, упершуюся прямо в нос - нежно-розовую, чистую, гладкую. И сейчас ему предстоит попробовать на вкус этот живой "леденец", источающий едва уловимый, приятный сладковатый запах.- Если честно, не могу сказать, что это самая противная вещь, которую мне доводилось когда-либо делать... - Но я готов биться об заклад, она будет самой тихой. - Возможно... Наверное, стоит вас предупредить, я никогда не делал такого раньше. - О, Воробей, да я у вас первый.. Как интригующе трогательно... Давай, приступай же, бери его. Джек затаил дыхание, его губы раскрылись, и он стал осторожно заглатывать возбужденное мужское достоинство коммодора, а затем, почувствовав внезапный приступ подкатившей тошноты, вытянул обратно. Это было совершенно немыслимо, невероятно, неслыханно... Ему, капитану Воробью, словно последней портовой шлюхе, приходится "играть на флейте", как любят выражаться умудренные в подобных вопросах китайцы. А проще говоря, сосать у мужика! И какого прозвища теперь он будет достоин? Сосун? Лизун? Джек-членосос, на пальме рос? Тьфу, вот это позор! Но в случае отказа пирата ждали кандалы... И петля... Гадливо передернувшись, он сжал у основания "орудие" Джеймса и медленно поглаживал его рукой вверх и вниз, набираясь смелости повторить попытку. Надо просто очень хорошо, без отвращения и брезгливости подумать о нем. Ну, вот теперь гораздо лучше, не зря самовнушение - великая сила. - Вперед, Воробей, - раздалась команда сверху. - Я жду... - Да, да. Сейчас... - Хватит тянуть время, в данной ситуации это неуместно до неприличия. - Послушайте, вы вполне можете звать меня Джек. Поскольку все равно не называете меня 'Капитан', я бы не хотел, чтобы моя фамилия звучала из ваших уст, когда мои заняты..э-э... столь ответственным делом. - Джек, дьявол тебя разбери! Давай же, двигайся! - не допускающим возражений тоном велел Джеймс. В ответ тот обреченно вздохнул и закрыл глаза. Потом почувствовал, как властная рука легла ему на затылок, и толкает вперед, все ближе к нетерпеливо вздрагивающему члену. Он не открывал глаза, но позволил ей руководить собой. И лишь еще крепче зажмурился, когда почувствовал гладкую кожу пересохшими губами. Горячая, тугая плоть настойчиво втиснулась между губ Воробья, и он услышал тихий стон коммодора. А тот очень плавно вводил напряженный член все глубже и глубже в рот Джека, наметив свой курс вниз... Или вверх? Раздался громкий сдавленный вскрик, когда не на шутку распаленный Джеймс по самые яйца протолкнул своего раздувшегося "удава" внутрь. А пораженный собственными небывалыми способностями Воробей едва не проглотил его целиком. Невероятно! Кажется, в нем обнаружился еще один скрытый талант... Норрингтон слегка отстранился от него, Джек запрокинул голову, и любовники вновь начали двигаться навстречу друг к другу. Пересохшие, шершавые губы пирата снова оказались в густых темных, вьющихся зарослях, из которых грозно возвышалось несгибаемое орудие коммодора. "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..."**, и сумбурные мысли в раскалывающейся голове тоже начали путаться, сплетаясь в большой раскаленный клубок. Норри вновь приглушенно застонал... И в этот момент Джек понял, что его член невыносимо ноет, разрываясь от внезапно нахлынувшего возбуждения. Дьявол, неужели заинтригованное естество хочет того, что сейчас вытворяет с ним высокомерный лощеный хлыщ, заставляя глас возмущенного разума заткнуться? Нет, не может быть, не может этого быть, ведь он - всего лишь жертва насилия! Но взамен очень скоро его ожидает свобода... И стараясь ни о чем не думать, продолжал усиленно работать ртом, ловко и ласково обхватив двумя пальцами член коммодора у основания и бережно сжимая. Он повторял это снова и снова, вызывая громкие стоны и мягкие толчки, отлично видя, как трещавший по швам от возбуждения Джеймс с немалым трудом сдерживает себя, стараясь не вколачиваться с тупой ожесточенностью ему в глотку. Отрицать очевидное крайне глупо, потому что в штанах стало слишком тесно. Вспыхнувшее возбуждение сделалось мучительно болезненным, а ломившийся на волю член готов был порвать штаны. Его хозяину ничего не оставалось, как потихоньку просунуть свободную руку вниз и быстро расстегнуть их, в надежде, что занятый по самую... макушку Норри этого не заметит. Хватит унижений на сегодня! И обхватив свое разбушевавшееся мужское достоинство, стал нежно поглаживать.. Тем временем коммодор приближался к развязке, что навело Джека на некоторые мысли. Немного отстранившись, пират хитро взглянул на Норрингтона: - Лучше предупреди меня, прежде чем начнешь обстрел, Джеймс, или я укушу его... Смекаешь? - Ладно, - задыхаясь, прерывисто прошептал тот, окончательно теряя голову, и такое странное выражение слышалось в строгом голосе Норри впервые. А ловкий визави, без устали работая рукой, губами и языком, все также продолжал ублажать себя и этого извращенного солдафона, столь нагло и грубо навязавшегося ему в любовники. - Стоп... я... на такое не... соглашался, - заметив эти открытые поползновения, надсадно прохрипел Норрингтон. - Мне, что, запрещается использовать свои руки? - в ответ фыркнул Джек, и удивился собственному голосу - прерывистому, хриплому, со слащаво-интимными похотливыми нотками... - Эй, а ну, отставить! Сейчас же прекратите дрочить, и закончите ваше дело со мной! - возмутился Джеймс, помутившийся рассудок которого, все-таки, сумел взять верх над одолевшей похотью. Слегка увлекшийся пират заметил, что раскисший от такого рвения коммодор открыл глаза и сердито уставился вниз, на него. "Поймал... А пошло оно все! Ну ее к черту, эту сраную гордость, - с досадой подумал Джек. - Во всяком случае, сегодня вечером. Отчаянные времена, крайние меры... Желаешь удовлетворения? На, подавись!" - и расслабил горло, вновь полностью заглатывая горячий член, насколько позволяли размеры луженой глотки, а обезумевший Джеймс продолжил остервенело вколачиваться туда. И вдруг с надрывным стоном он обеими руками обхватил голову Воробья и крепко сжал. Джек даже испугался, что задохнется, если сейчас ему намертво заткнут рот этим толстым"кляпом". Но жаркие дрожащие, влажные ладони тут же отпустили его. Все еще не веря своему счастью, обессиленный пират рухнул на стул ... Раздался долгий протяжный стон, и отстрелявшее "орудие" Норри, выскользнув изо рта задыхающегося Джека, дало последний залп мощной струей перламутровой жидкости, которая мелким дождиком закапала на гладко струганные доски. За ней последовала еще парочка менее оглушительных выстрелов - наверное, от длительного воздержания в недрах широкой коммодоровой натуры накопилось слишком много "богатств", до отказа переполнив ее... А потрясенный Джек лишь захлопал выпученными глазами с растекшейся сурьмой, в изумлении разглядывая надраенный пол капитанской каюты "Неустрашимого", залитый их несостоявшимся потомством. Но, тем не менее, не забыл о своем незаконченном деле - откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза, и обхватив рукой ноющий член, с яростью принялся теребить его. Джек не знал, смотрит ли Джеймс, но в тот момент присутствие Норри уже не заботило. По натянутому струной телу пробежали судороги, и обильное семя брызнуло ему прямо на ноги. И хоть это выглядело не так впечатляюще-феерично, как у коммодора, но обмякшему пирату было сейчас очень хорошо. Да что там хорошо - прекрасно, бесподобно, восхительно! На глазах у него навернулись слезы, и он, задыхаясь, с блаженным утробным стоном рухнул на испачканный пол. Но тут же подскочил, ощутив на себе пристальный, прожигающий насквозь взгляд Норрингтона. Джеймс в самом деле внимательно за ним наблюдал, и теперь на его красивом спокойном лице отчетливо читалось нездоровое любопытство. Что ж, прекрасно... Джек невозмутимо запихал поникшие причиндалы в штаны, и опираясь на стул, с трудом поднялся. Он отвел глаза от Норри, боясь встретится с ним взглядом. Сможет ли когда-нибудь смотреть на него после этого? Если вдруг снова с ним встретится, наверное, да. Но также надеялся, что подобного больше никогда не случится. - Я могу идти? - как можно равнодушнее спросил побежденный. - Да, теперь вы можете идти, Воробей, - ответил Норрингтон, застегивая последнюю пуговицу на форменных бриджах. - Вы уже в полной мере ответили на мой вопрос. Хотя, стоп... Вернитесь... Надеюсь, вы хорошо меня слышите? - Норрингтон решительно направился к двери и открыл ее. А когда Джек проходил мимо, тяжело волоча ноги и прикрывая рукой разинутый, незакрывающийся рот, коммодор наклонился к нему. - Начиная с этого самого дня держись подальше от неприятностей, пират. Иначе в другой раз я тебя заставлю... проглотить. - Я..я буду хорошо себя вести, клянусь, - бездонные очи Джека округлились, делаясь похожими на пару угольно-черных блюдцев. - Вот и чудесно... Вижу, вы усвоили урок. А я - очень хороший птицелов, поверьте... Ошарашенный Джек ничего не ответил - он молча покинул каюту, и шатаясь, спустился по трапу на палубу "Неустрашимого". Полной грудью вдохнув свежий морской воздух, пират затряс кудлатой головой, словно пытаясь вытрясти из нее приключившийся с ним ужасный конфуз. Что ж, иногда ради свободы приходится поступаться самым дорогим. Он сделал свой выбор, и ему не было стыдно. Теперь капитан Джек Воробей, как прежде, вольная птица. Но, готов поклясться, чем угодно, играть на коммодоровой "флейте" ему решительно не понравилось... THE END. * И так далее, и так далее. ** Данте Алигьери "Божественная комедия. Ад" Песнь первая.