секунды жизни

      Александр заходит в комнату практически не слышно, но сразу улавливает этот серо-белый блеск в глазах. Отражение бумаг.       Лафайет как всегда сосредоточенно разглядывает эти строчки на полузнакомом Гамильтону французском. Он даже не пытается понять. Лишь устало присаживается рядом, чувствуя, что отполированные сапоги немного трут ногу. -Ну что, -федералист кладет ладонь на колено.-бросаешься под ядра Бастилии? Губы предательски дрожат. Гамильтон пытается выжать уверенную улыбку, чтобы Жильбер не увидел этой…слабости. Выходит совсем как у мальчишки, что неумело врет матери. Жильбер теплый. Как июньское солнце. Как надежда…как… -Да, Алекс. Я должен. Понимаешь? -француз проводит по его уже поросшей короткой бородкой щеке. Алекс чувствует себя слабым. Чувствует себя кошкой в руках человека. -История смотрит на меня и я не хочу просто сидеть и ждать! В его глазах серый блеск перерастает в желтый. -Оглянись…-Гамильтон сдавливает слабый кашель еще там в легких. Вжимает эти ничтожные слезы внутрь. Обратно. Они же все равно ничего не изменят.- Как нам повезло жить сейчас!       Александр встает с колен, поправляя изумрудный кафтан. -В том мире, что изменяется на наших глазах… Гамильтон прячет глаза в пол. Солнце еще светило достаточно мягко и по-летнему. Жильбер улыбается и сжимает его бледновато-бежевые тонкие руки. Похолодевшие так быстро. Он целует щеки. Проявляя какую-то снисходительность…черт возьми? И луч этого солнца падает прямо на них. -Ты не бросишь меня? -Никогда. Кафтан падает на пол. Плевать, что он изумрудный, пурпурный или какой-то там еще. Плевать. Потому что лучшие секунды жизни возможно проходят на их глазах.