Замолчи!

-После событий на горе Натагумо-

Это случилось где-то на середине пути. Поместье Бабочки обеспечило трех юных охотников хорошим госпиталем, мягкими кроватями, столовой и большой площадкой для тренировок. Сначала ребята, а потом только Танджиро, вежливо отказывались от такой роскоши, но уважаемая Шинобу Кочо была непреклонна. Нужно дать немного покоя и здоровых тренировок для чересчур раненых тел. Поэтому Столп насекомых и ее ученицы обслуживали парней по высшему стандарту. Так было и сегодня – полноценный сон, исключительно здоровая пища, порция лекарств, проверка скорости рефлексов, растяжка... И, наконец, свободное время, которое ребята решили потратить на легкую тренировочку. Легкую... Легкую только для слишком взрывного Иноске. Кабанчик достаточно быстро оклемался, поэтому уже был полон сил и вовсю тащил сопротивляющегося Зеницу на площадку, чтобы подраться. Его крики если не весь лес слышал, то все поместье – это точно. Танджиро отчаянно пытался остановить Иноске, но все тщетно, и Хашибира, как и Шинобу, был непреклонен в своем решении. Зеницу же, выплакав все глаза, приготовился умирать. Что ж за напасть такая, он только вылечился, да еще и глаз на милую девочку положил, а тут его жизнь и здоровье снова под угрозой. Под угрозой с мордой кабана. Прекрасно! Когда Зеницу, сам того не поняв, оказался напротив Иноске, который уже вовсю бежал на парня, паника возросла вдвое. Агацума протяжно завопил и со всех ног бросился куда глаза глядят, поэтому молниеносно взобрался на первое попавшееся дерево. — А ну слезай, трус! — агрессивный охотник попытался допрыгнуть и достать пугливого мальчика. — НИКУДА Я НЕ СЛЕЗУ! ДАЖЕ РАЗГОВАРИВАТЬ С ТОБОЙ НЕ БУДУ-У-У!! — в слезах закричал Зеницу, еще сильнее вцепившись в хлипкую ветку. — Прекратите! — тут подбежал уже Танджиро, с целью, как обычно, разнять этих двоих. Но не успел: Иноске все же прыгнул так высоко, что сумел схватиться за хаори блондина, и ветка, не выдержав большого веса, хрустнула и обломилась. Оба парня упали на землю. Камадо отшатнулся и ошалело глянул на друзей. В то время как у Иноске от удара только немного поплыло в глазах, Зеницу вообще сначала не понял, что произошло. Он пришел в себя, когда увидел огромную царапину на ладони, из которой уже лилась алая кровь. Что? Как? Чем? От изумления перехватило дыхание, но в следующую же секунду все тело пробило болью, словно током. На весь лес снова раздался оглушительный вопль. — Я ЖЕ ТЕПЕРЬ УМРУ-У-У!!! На крик сбежались ученицы Кочо во главе с бабочкой-медсестрой. Картина маслом: орущий Агацума с окровавленной рукой, помятый от сотрясения Иноске и удивленный, еще не успевший сдвинуться с места, Танджиро. — Черт бы вас побрал, непутевые! Что вы тут устроили?! — возмутилась черноволосая девочка в белом одеянии. Она аккуратно подняла Иноске и "отдала" девочкам, которые мигом убежали с ним куда-то. Он совсем не сопротивлялся, потому что, похоже, не до конца выздоровел, а тут еще и новый удар получил, что опять его ослабило. Танджиро же решил помочь Зеницу, ведь в припадке Агацума так махал руками, что мог ненароком ударить одну из учениц. Поэтому красноглазый герой решил принять удар на себя. Парень подхватил чересчур легкого и до сих пор кричащего блондина, громко извинился и быстрым шагом отправился в свое постоянное место проживания на данный момент – больничную палату. Зеницу вцепился в Танджиро, обхватив его спину руками, а по пути все же пару раз случайно ударил парня в бок, и немного испачкал кровью чужую хаори. Без усилий не обошлось – блондин так испугался раны на своей только зажившей руке, что, конечно, не лежал смирно. Пока сестры протирали спиртом и заматывали бинтами кисть мечника, Танджиро крепко держал его, и, признаться, чуть не оглох. При такой близости Камадо легко мог учуять страх и какое-то еще чувство, но все напрочь перебивалось запахом спирта, так что разобрать было сложно. Когда с "лечением" было покончено, медсестры покинули палату, оставив парней вдвоем. Танджиро задумался о том, куда могли повести Иноске, но все мысли прервались, когда плачущий Агацума навалился и схватил зелено-черную хаори друга. — Ну вот почему так всегда... — захныкал Зеницу, потеревшись волосами о ткань. Рука и правда сильно саднила, и все из-за глупого кабана! Досадно и больно! — Опять ранения... — Здесь тебя быстро вылечат, ну, — улыбнулся Камадо, слегка погладив парня по голове. — Танджиро-о-о-о!! Я не хочу умирать! — Да не умрешь ты, — успокоил парень, — от такого не умирают. Ты и не такие раны переживал, — Камадо явно намекнул на прошедшее совсем недавно. Адский лес... Быть честным, смерть была слишком близка, причем применительно это было для всех троих. Агацума, вспомнив про отвратительных пауков, аж позеленел и только сильнее впал в истерику. Танджиро растерялся, ведь хотел успокоить друга, но все получилось наоборот. На протяжении целого часа Камадо пытался утешить уж очень нервного друга: обнимал его, гладил по спине, вытирал нос, говорил, что уже все хорошо. И, в подсознании ненароком возникал тот факт, в котором Танджиро не хотел признаваться: ему порядком начали надоедать вечные истерики и рыдания Зеницу. Но, будучи слишком мягкосердечным, парень до сих пор пытался перекричать Агацуму, и убедить его в том, что рана на руке - самое последнее, о чем сейчас стоит переживать. И как только обыденная ситуация превратилась в ругань? Танджиро кричал – Зеницу кричал сильнее. Танджиро агрессивно успокаивал – Зеницу агрессивно истерил. С каждым словом громкость голосов повышалась, и теперь даже на улице была слышна эта бессмысленная дискуссия. — Да замолчи ты уже! Замолчи! Ты будешь в порядке, слышишь?! Ты будешь здоровее всех нас! — Танджиро уже начинал злиться, приостанавливаться на секунду, чтобы придумать, как заткнуть парня. Но ничего не помогало — ни слова, ни сила, поэтому в голове осталась последняя, самая сумасшедшая идея. — Здоровее вас?! Что ты говоришь такое?! Тан-джи-ро-о-о! Недолго мне осталось! Я хочу... Не могу, я умру! Я ведь.. Ах-, — Зеницу удивленно вздохнул, потому что внезапно оказался с силой прижатым к больничной кровати. Он увидел перед собой недовольное, почти злое, но все равно нежное лицо Камадо. Не успел блондин пискнуть, как тут же ощутил чужие мягкие и теплые губы на своих. От изумления он чуть воздухом не подавился, ошарашенно простонал и приоткрыл рот, что сыграло на руку Танджиро. Агацума дрогнул, когда почувствовал в своем рту горячий и почему-то сладкий (когда он уже успел что-то съесть?) язык друга. По всему телу будто разряд прошел, покраснели щеки, а под солнечным сплетением закололо иголочками волнения. Это было что-то совершенно неожиданное и странно приятное, хотя, казалось, Агацума был самым настоящим бабником, и хвостом бегал за всеми симпатичными девочками. Так почему же ему в какой-то степени нравится внезапная грубость Танджиро? Камадо отстранился. Пару секунд он еще не открывал глаза, будто пытался уловить какой-то вкус. Затем он посмотрел в глаза Зеницу. Тот был совершенно растерян и... Нет, не напуган. Танджиро почти не чуял страх, это было что-то похожее на искреннее удивление и беспомощность. Был и другой запах, что Камадо ранее не слышал – он был довольно приятным, принадлежал только Зеницу и обозначал какое-то светлое чувство, что-то вроде... Облегчения? Удовлетворения? Радости? Ничего не понятно... Теперь в палате было слышно сбивчивое дыхание двух подростков и громкое сердцебиение. Наконец-то, тишина! Танджиро хотел неспешно подняться, но Зеницу не позволил сделать этого, взяв лицо Камадо в свои руки. Изучающе посмотрев в бордово-красные глаза, Агацума также попытался найти там что-то свое, известное сейчас только им двоим. Немного помедлив, блондин приподнялся и сам нежно поцеловал друга. Он услышал, что дыхание Танджиро немного участилось. И мечнику с дыханием воды почему-то больше не хотелось отстраняться. В силу своего возраста парни были неопытны и легковозбудимы. Дабы не напрягать "умирающего", парень мягко уложил Зеницу обратно на подушку и навис сверху, не разрывая поцелуя. Все это было странно, волнительно, но приятно. Тепло. Камадо вообще подумал о том, что Зеницу впал в транс, но нет, он был тут, в сознании. Они продолжали целоваться, следить за реакцией друг друга, используя слух и нюх. И никто не задавался вопросом, что вообще они творят. Танджиро, будто забывшись, отодвинул край оранжевой хаори с груди Агацумы и начал расстегивать верхние пуговицы на черной форме друга. Как только его ладонь коснулась разгоряченной груди Зеницу, а сам Камадо потянулся к тонкой шее, Агацума протестующе уперся рукой в плечо Танджиро. — С-стой,... — возбужденный вздох, — стой. Я еще не готов, — тихо проговорил парень, и ему показалось, что от тела исходит пар, настолько было жарко. — Зеницу... Я... Агацума смущенно приложил пальцы к губам Танджиро, заставив его затихнуть. Танджиро не стал настаивать. Он понимающе кивнул, и, проявив заботу и таким образом принеся скромное извинение, застегнул пиджак Агацумы, а затем накрыл его одеялом. — Оказывается, ты умеешь быть другим, — Камадо тепло и чуть ли не похотливо ухмыльнулся, глянув на раскрасневшегося и смущенного Зеницу. Тот был готов сквозь землю провалиться, поэтому натянул одеяло аж до лба, спрятавшись. — Не будешь больше кричать? — П-постараюсь, — промямлил Зеницу из-под одеяла и свернулся калачиком. — Вот и умница, — Танджиро по-доброму улыбнулся, осознав, что в кои-то веки злость привела к правильному решению. Также парень понял, что в человеке могут быть искренне сильные и светлые чувства, о которых он может даже не догадываться. "Спасибо Иноске за сложившиеся обстоятельства... Можно ли считать эту ситуацию признанием?" – подумал Камадо, ласково погладив блондинистые пряди.