***
Вот уже около двенадцати часов группа специального назначения «Смерч» не знала, где искать своих боевых товарищей. Их маячки погасли на окраине Санкт-Петербурга, а машину, на которой их увезли, отследить не удалось. Каким образом противник вычислил, что Ума и Кот не те, за кого себя выдавали, до сих пор оставалось загадкой. Версий было несколько, и одна хуже другой. Но отрабатывать их они будут потом. Сейчас самое главное — найти ребят. Была слабая надежда на то, что они еще живы. — Я не могу просканировать местность с помощью спутника, — обреченно сообщил Дакар. — Слишком низкие и густые облака, я… — Да почему, черт возьми, у тебя именно сегодня эти облака возникли?! — психанула Кошкина, а стол от ее удара, казалось, сейчас разломится пополам. — Багира, давай выйдем! — за спиной неожиданно нарисовался Батя. Кошкина встала с рабочего места и вышла в коридор. Булатов взял коллегу за плечи и посмотрел ей в глаза: — Немедленно возьми себя в руки и прекрати срываться на подчиненных. Слышишь меня? Мы найдем ребят, я тебе обещаю. — Да главное, чтобы мы нашли их вовремя! Я же никогда себе не прощу, если… — Отставить! Не мне тебе объяснять, что пока они молчат, они нужны ему живыми. — Двенадцать часов, Бать… — Рита опустила голову и тихо всхлипнула. — Справятся, — кивнул Булатов. — Только и ты не кисни.***
Помещение, в котором держали Уманову с Ионовым, было без окон и, скорее всего, находилось где-то под землей. Ребята сидели на бетонном полу у противоположных стен, вытянув ноги. Сырость и холод пробирали бойцов до костей. Металлические кандалы, закрепленные ржавыми, но все еще прочными цепями, сковывали ребятам руки и ноги, поэтому освободиться самостоятельно не было никакой возможности. Были бы это простые наручники, еще можно было бы подумать о какой-нибудь отмычке, а так — без шансов. Кандалы были надежно застегнуты болтами с гайками, которые открутить одной рукой было просто невозможно. Ума с Котом понимали, что их маячки и средства связи были уничтожены. Они совершенно не представляли, где находятся, потому что привезли их сюда в бессознательном состоянии. Пытались несколько раз прислушиваться, но из их камеры не было слышно ни автомобильной, ни железной дороги, ни каких-то еще звуков, которые могли бы дать хотя бы призрачную подсказку. Шансы на спасение таяли с каждым часом. Если бы группа могла их засечь, то их товарищи уже были бы здесь. Минут пятнадцать назад Шершень оставил их наедине, но это не внушало радости, если учесть, что освободиться они по-прежнему не могли. Олеся все больше чувствовала, как распухает от сильных ударов правая половина лица и как невыносимо болят ребра. Больше всего она сейчас хотела, чтобы она находилась здесь одна. Чтобы напротив нее не сидел Вася, который не имел даже возможности утереть кровь, шедшую из разбитого носа. Кот уговаривал ее бежать при первой же возможности, но оба знали, что никакой возможности, скорее всего, не будет. Шершень, будучи обозленным на все человечество из-за своей нелегкой судьбы, не хотел отказываться от затеи с убийством сотен людей и искренне желал отомстить. Поэтому он очень хотел знать, что уже известно спецназу, какие его ходы уже были просчитаны, и кого из его подельников уже удалось задержать. Кроме того, ему доставлял удовольствие сам процесс причинения боли. Неизвестно, чего Шершень хотел больше — информации или просто мучений пленников. Первые несколько часов он был разъярен и чем-то явно недоволен, поэтому, воспользовавшись беспомощным положением бойцов, начал жестоко их избивать. Он периодически куда-то уходил, но всякий раз возвращался, и ничего хорошего это не предвещало. Учитывая все нюансы сложившейся ситуации, Кот и Ума начинали осознавать, что главное для них теперь — молчать и тянуть время, хотя этот псих мог убить их, даже ничего не добившись. Даст Бог, случится какое-нибудь чудо и «Смерч» найдет зацепку. В комнату вошел Шершень — русоволосый мужчина среднего роста — и взглянул на бойцов совершенно спокойным взглядом. В его стеклянных глазах уже не было никакой ярости или гнева. Он просто поставил какой-то деревянный ящик в углу помещения. Что было в коробе — ребята не видели, но подозревали, что там не лежит ничего хорошего. Шершень подошел к Уме и вкрадчиво посмотрел ей в глаза: — Да, некрасиво получилось, — произнес он почти сочувствующим тоном и слегка прикоснулся к распухшей щеке холодной ладонью. — Хорошо, что ты сейчас не видишь, на кого ты похожа. Что ж ты так себя не бережешь, красавица? Ты давно могла бы мне все рассказать, тогда я не мучил бы ни тебя, ни твоего напарника. Поверь, я очень хочу, чтобы все части твоего тела остались на месте. Ну, давай, расскажи мне все. Олеся подняла глаза на Шершня, стараясь побороть дрожь во всем теле. Посмотрев на террориста несколько секунд, не моргая, Уманова прошипела: — Да пошел ты… Она не боялась, что он сейчас влепит ей еще одну пощечину, хотя чего-то такого и ожидала. Но, вопреки прогнозам, мужчина спокойно кивнул, поднялся и направился к стоящему в углу ящику. Именно в этот момент Ума напряглась. А уж когда она увидела в его руках внушительных размеров молоток, она ощутила подступающую волну паники. Человека с такими явно садистскими наклонностями нельзя было дразнить собственным страхом, но с каждой минутой справляться с эмоциями было все труднее. Уманова едва не закричала от испуга, когда Шершень подошел к Васе и занес свое орудие над его коленом. Казалось, что все, что происходит вокруг — это какой-то страшный сон, и нужно срочно упасть с кровати, чтобы все закончилось. Но, тем не менее, тяжелый молоток с глухим звуком приземлился аккурат в район коленной чашечки. Олеся машинально дернула руками, но длины цепей не хватало для того, чтобы закрыть уши. Кот не сдерживал крика и, к сожалению, даже не думал терять сознание. В голове Леси отчетливо пронеслась ужасная мысль о том, что даже если их найдут, он уже инвалид, его обязательно комиссуют, и он останется калекой на всю оставшуюся жизнь. Дождавшись, пока Вася прекратит кричать от боли и перейдет на громкое и частое дыхание, Шершень присел на корточки перед Ионовым: — Успокойся, парень, я здесь не виноват. Твоя подружка просто не захотела идти на сделку. Может быть, хоть ты мне расскажешь, кто вы такие, и что вам удалось узнать? Мне нужна эта информация, понимаешь? Кот предпочел промолчать в ответ, да и трудно было разговаривать, учитывая его состояние. Террорист прикоснулся к поврежденному колену, отчего офицер снова закричал, запрокинув голову наверх. — Тебе бы к доктору, — тихо проговорил Шершень. — Неужели сам не хочешь, чтобы все прекратилось, и я вас отпустил? Оказаться в теплой, светлой и сухой больнице, где тебя прооперируют, предварительно сделав обезболивающий укол? Я даю вам слово, что если вы мне расскажете всю правду, я отпущу вас и не стану добивать. Хватит уже тянуть время и надеяться на своих, — голос был негромким, а интонация ровной. — Они за вами не придут. Все, что вы сейчас можете сделать, это спасти собственные жизни. Ну, что скажешь? На некоторое время в камере воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Васи. Выждав паузу, Шершень снова заговорил: — Опять молчишь? Ладно, я никуда не тороплюсь. Это хорошо, что ты не вырубился, вы, ребята, мне еще в сознании нужны. Раз тебя не убеждают мои доводы, направленные в твой адрес, может быть, направить их в сторону твоей подруги? — и мужчина вновь направился к своему ящику. — Только попробуй! — дернулся Кот, но тут же застонал от вновь нахлынувшей боли. — И что будет? — заинтересовался Шершень. — Порвешь цепи, сломаешь кандалы и придушишь меня собственными руками? Вы, конечно, славные ребята, но не переоценивай свои силы. Иногда нужно признавать, что игра сейчас идет не по твоим правилам. Неприятель достал из своего арсенала армейский нож, который поблескивал в тусклом свете ламп и выглядел очень острым. Затем подошел к Уме и присел перед ней. Девушка тихо всхлипывала и уже не хотела смотреть на своего мучителя вызывающим взглядом. — Девочка, вот что ты наделала? — осуждающе спросил мужчина, по-прежнему не повышая голоса. — Не плачь, я не выношу женских слез, — он вытер со щеки Олеси одинокую слезинку, отчего та резко мотнула головой. — И приятель твой, как назло, не хочет облегчить жизнь ни себе, ни тебе, — приговаривал садист, скользя ножом от шеи и ниже. — Ты же понимаешь, что я вынужден? Ума не успела хоть как-то среагировать на происходящее. Резким движением мужчина прижал ее кисть рукой к полу, а другой рукой отрезал указательный палец по вторую фалангу. Боль пришла не сразу, сначала был некий ступор и шок. Она не слышала проклятий, которые посылал Вася в адрес Шершня. Если бы ее спросили через некоторое время, как она сама отреагировала на все это, Ума бы не смогла ответить на этот вопрос. Сейчас она просто смотрела на то, как террорист берет в руку ее маленькую отрезанную конечность с изящным ноготком, который только пару дней назад обрабатывала знакомая мастер по маникюру. Казалось, что если сделать усилие, то пальчик сейчас как ни в чем не бывало пошевелится, но через мгновение осознание страшной реальности все-таки пришло. Девушка задергала окровавленной рукой, крича и вспоминая все злословия, которые выучила еще в детском доме. Физическая боль начала постепенно заполнять сознание. Хотелось обхватить рукой искалеченную кисть, но цепи и кандалы не давали этого сделать. Ни одна мышца на лице экзекутора при этом не дрогнула. Он спокойно отошел в сторону и положил палец все в тот же деревянный ящик, а затем вернулся к Умановой: — Вот зачем тебе это было нужно? Как ты теперь стрелять будешь, а? Считай, что не только себя, но и коллег подвела. И все из-за чего? Из-за своего женского упрямства?***
Капитан третьего ранга Кошкина ворвалась в кабинет к генерал-майору Пригову, полностью оправдывая своим настроем название спецгруппы «Смерч»: — Пригов, он не раскалывается! — Кто? — Владимир Викторович отвлекся от изучения очередного важного документа из дела о Шершне. — Террорист, которого нам удалось задержать живым. Его допрашивали уже трое наших сотрудников, включая меня. Он молчит! — Багира попыталась расстегнуть китель, но дрожащие руки не слушались. — Рит, успокойся, — Пригов встал и подошел к кулеру, чтобы налить подчиненной стакан воды. — Такие всегда молчат, сколько ты их ни допрашивай. Он скорее в камере покончит с собой, чем что-то тебе скажет. Что ты от меня хочешь? Кошкина отпила глоток из стакана, предложенного генералом, посмотрела на начальника прямым взглядом и железным тоном произнесла: — Товарищ генерал-майор, прошу разрешения использовать на допросе химические препараты. — Кошкина, ты хотя бы представляешь, чего ты от меня просишь? Если об этом узнают… — Да плевать я хотела, что будет, если об этом узнают! — Рита смяла пластиковый стакан в руке, и остатки воды пролились на ковер генеральского кабинета. — Ты материалы дела вообще читал? — женщина продолжала повышать голос, а в уголках глаз начали блестеть давно сдерживаемые слезы. — Там же Ума, там же Кот! Тот террорист, что сейчас у нас, может знать, куда они могли поехать, у нашего Шершня не должно быть много убежищ. Черт бы тебя побрал, ну пожалуйста! Владимир Викторович усадил всхлипывающую Багиру на диван и присел рядом: — Рит, успокойся для начала. Мне ребят тоже жалко, не делай из меня зверя. Если ты считаешь, что это единственный выход, хорошо. Я готов взять на себя такую ответственность.***
— Послушай, — обращался к Шершню покрывшийся холодным потом Кот. — Отпусти девушку, тебе и одного меня за глаза хватит. — Хочешь сказать, что в таком случае ты предоставишь мне всю интересующую меня информацию? — Отпусти ее, только в таком случае я готов начать вести с тобой переговоры. — Никаких переговоров быть не может. Либо ты мне все выкладываешь, либо мы продолжаем. Мне нечего терять, и у меня сейчас уйма времени на разработку своего грандиозного плана. Мужчина вынул из ящика медицинский скальпель и, ни к кому конкретно не обращаясь, тихо проговорил, приближаясь к Ионову: — А вы знаете, что иногда наносить человеку серьезных порезов не нужно? Достаточно просто задеть нужный нерв, чтобы сделать его существование невыносимым… Вася шумно вздохнул, стиснув зубы. Разумеется, он знал. И прекрасно представлял, что ничего приятного ему в ближайшее время не светит. Ума отвернулась в сторону, чтобы не видеть того, что сейчас будет происходить, и приготовилась абстрагироваться от истошных криков, когда услышала нечто, дающее им обоим надежду. Слабый звук подъезжающего автомобиля. — Простите, ребята, — молвил Шершень, прислушавшись. — Мне жаль, что наша беседа заканчивается так быстро, — мужчина положил в ящик скальпель и вынул оттуда пистолет Макарова. — Я вам уже говорил, что терять мне нечего… Олеся не сразу осознала, что именно тот собирается делать. Террорист направил дуло пистолета в голову Васи и выстрелил, ни секунды не задумываясь, с таким простым выражением лица, как будто только что выкинул пакет в мусоропровод. — Нет! Кот! — Уманова не узнала собственный голос, он казался каким-то потусторонним животным ревом. Ей было совершенно все равно, что она следующая на очереди. Она только что потеряла сослуживца и хорошего друга. Они отвечали друг за друга на этом задании, а она… не уберегла. Когда Шершень уже был готов совершить второй выстрел, его поразил в руку ворвавшийся в подземелье Физик. Ранение не позволило бандиту нормально прицелиться, но он все-таки успел нажать на курок. Пуля попала Умановой в плечо и прошла навылет. Девушка успела заметить вбежавших вслед за Мыциком Тарасова и Мурашову с оружием в руках. Олеся слегка улыбнулась и потеряла сознание. Враг успел перехватить пистолет другой рукой и хотел доделать начатое, но ребята не могли такого позволить. О том, чтобы пустить пулю в затылок Шершню, Бизон долго не думал. — Кот! — вскрикнула Мура, когда Физик метнулся к Умановой и начал отвинчивать гайки на оковах. — Вася… Васька… — Мурашова рухнула на колени рядом с Котом, отбросив ненужное уже сейчас оружие. — Как же это?.. Как же… — Женя обхватила лицо Ионова руками, подняла, чтоб он смотрел ей прямо в глаза, только вместо его сияющих глаз она наткнулась на безобразную рану на лбу: выпущенная пуля прошла насквозь, разворотив затылок, и на бетонной стене теперь виднелись характерные пятна и ошметки. — Вася… — Женька шмыгнула носом, к глазам начали поступать первые слезы. — Вась, вставай, — Мура еще раз оглядела Кота, опять приподняла его голову, провела рукой по русым волосам. — Бизон! — отвлек от уже идущего к Жене командира оклик Физика. — Бизон, срочно скорую сюда! Похоже, что задеты крупные сосуды. — Вась, очнись, прошу… — по щекам Муры побежали слезы, но девушка не обращала на них никакого внимания. — Васька, проснись пожалуйста, умоляю!.. — Открой глаза! Вася… — Мура часто задышала, пытаясь справиться со спазмом, душившим ее: стало невозможно дышать, каждый вдох давался с большим трудом, а по лицу продолжали течь бесконечные, казалось бы, слезы. — Мура! — раздался оглушительный крик командира, но Женя будто бы его и не слышала, вот-вот готовая содрогнуться в рыданиях. — Мурашова! — еще громче прозвучал голос Бизона, но реакции снова не последовало. — Да приди ж ты в себя! — Тарасов буквально отшвырнул Муру к противоположной стене, она даже не поняла, каким образом перед глазами исчез погибший Вася и появилась раненая Уманова. — Олеська, — прошептала Женя, доставая аптечку и не переставая всхлипывать. — Олеська, милая, держись, пожалуйста… Когда машина скорой помощи подъехала к заброшенной овощной базе, нарушая тишину звуком сирены, бойцы вместе с медиками постарались не терять ни секунды драгоценного времени. — Черт, — выругался врач, направляя каталку к автомобилю, — только бы довезти! Кто поедет с ней? Физик с Бизоном вопросительно переглянулись. Мурашова стояла в стороне. На ее щеках засохли дорожки слез. Казалось, что мыслями она сейчас находится там, рядом с Котом. — Мура, едешь с ней. У вас одна группа крови, — приказным тоном сказал Тарасов, но девушка снова никак не среагировала. Борис быстрым шагом подошел с Жене, встряхнул ее за плечи и дал ей средней силы пощечину. — Да очнись ты! — наорал на Муру командир, продолжая держать ее за плечи руками. — Ионова мы уже не спасли, помоги хотя бы Олесе! Давай! — Бизон затолкнул Женю в карету, закрыл задние двери и дал жест водителю, мол, езжай, только скорее. Машина удалилась, и в пригороде Северной Столицы вновь наступила тишина. — Борь, — упавшим голосом проговорил Физик, — а мы сейчас что? — А мы, Серега, сейчас будем ждать машину с другими специалистами. Черт, только бы Уму довезли…***
Физик стоял на дороге и провожал взглядом машину, которая увозила трупы Кота и Шершня. Тяжело вздохнув, Серега подошел к служебному микроавтобусу, на ступеньке которого сидел Бизон, разговаривая по связи. — Да, — каменным голосом произнес он. — Да, я все понял… Когда Тарасов поднял голову, Физик все понял уже по его взгляду. Он до последнего надеялся, что Бизон сейчас огласит хорошую новость: Ума находится в тяжелом состоянии и борется сейчас за жизнь. — Борь… — Да… — кивнул Бизон, подтверждая догадки Сереги. — Не спасли… У Муры нервный срыв… В красивых фильмах обычно показывают, как главные герои в такой момент вспоминают самое лучшее, что их связывало с погибшими друзьями, но в жизни, увы, все было иначе. Сейчас бойцов не занимало ничего, кроме чувства черной пустоты, которая осталась в них после ухода двух близких людей. Смерчевцы не сразу задались вопросом: что же сейчас должно твориться в центре с Батей и Багирой?..