new day, new life

Они уезжают. Правда уезжают и совсем не на поиски бога, даже совсем не близко к этому. Они рвут когти, рассекая ночь громким рокотом машины, под какой-то старый-старый, скрипучий рок и терпкий дым сигарет. Мчатся подальше, подальше, подальше от ебанного, дохлого Джесси Кастера, Грааля, Бога, Гитлера и прочих тварей, что так и мечтают разобрать их на потроха. Кэссиди занимает место покойного Кастера, а Тюлип и бровью даже не ведёт, лишь передаёт ему мятую пачку сигарет и на раз-два переключает радио. У Тюлип в голове скрипучий голос Фезерстоун, что раз за разом напоминает ей, какая она безбожная трусиха. У Кэссиди же набатом звучит недоприказ Джесси, громкое "Отпусти!", что по ночам не даёт спокойно спать. Они меняют отели, городки и даже документы, а потом и вовсе оседают в каких-то непроглядных ебенях. Пьют, курят, жрут всякое дерьмо и шутят настолько дерьмово, что порой хочется разрыдаться. Тюлип скучает по Джесси, часто напивается и орёт куда-то в ночное небо, чтобы ублюдок вернул ей её просранную на него жизнь. А потом беззвучно рыдает на руках у вампира, который берёт в привычку напевать ей незамысловатые мелодии перед сном. Кэссиди начинает приносить ей цветы. Самые разные: от полевых до нагло спизженных с чужих клумб. Вампир делает всё, дабы она снова начала искренне улыбаться: делает ей завтраки; читает по книге в неделю, дабы на выходных смешить её вольным пересказом; мешает ей коктейли из неожиданно хорошего пойла и даже снимает деньги со счёта "это-на-черный-день-сука". Он покупает им небольшую квартирку: ублюдскую и старую, но только для них. Тюлип срывается и в первый же день устраивает ремонт, параллельно измазывая Кэссиди в краску и заливисто смеётся, ведь он никак не может оттереть её со своего лица. Когда они впервые выбираются куда-то, то первое, что делает мужчина, так это машинально берёт её за руку, словно делал так каждый день и каждый час. И Тюлип абсолютно не против, ведь через час они выпьют одну бутылку вина на двоих, потом полезут в драку, а ещё чуть позже, будут целоваться под мостовой. И когда они вернутся в свою, блять-Тюлип-это-что-за-цвет, квартирку, то Кэссиди больше не будет спать на раскладном диване, а Тюлип, по ночам не будет тревожно ворочаться, преследуемая очередным кошмаром. И однажды она скажет, что любит его больше всего на этом ебаном свете, уйдет на работу в захудалый бар и вернётся поздно вечером. И в тот же день, она скажет: "Да", ведь отказать Кэссиди, который стоит на одном колене посреди ублюдской кухни, облаченный в на два размера больший, чем он сам, костюм... Она не может и вряд ли смогла бы. Они иногда вспоминают Джесси, гуляя по вечерним улицам. Иногда вспоминают ублюдка-Бога и Грааль. Однажды Тюлип видит Фезерстоун, которая гладит бездомную собаку посреди улицы и её глаза вылезают из орбит, ведь из рядом стоящей машины вылезает сранный Герр Старр, забирает собаку в машину, а следом и саму Фезерстоун. В тот день Тюлип перестает удивляться всякой херне в этом мире, ведь она становится владельцем захудалого бара, который ей подгоняет уставший от него владелец. А на следующий день, Кэссиди начинает работать ветеринаром. Ещё через год они не вспомнят об апокалипсисе, Боге, Гитлере и прочих, ведь всё, что их будет волновать, так это то, что их дочь, Джессика, говорит первое слово.