А нужна ли она, эта душа?

Воздух смерзся. Из темноты появились тени, движущиеся фигуры темнее самого мрака, с капюшонами на головах; шумно дыша, они огромной волной надвигались на замок… Ночную тьму окутала густая, практически осязаемая тишина. Сотни дементоров неспешно скользили к замку. Наконец-то они свободны, наконец-то их ждет заслуженный пир: сотни невинных душ, тысячи счастливых воспоминаний... И все это для них, все это в их честь. Несколько дементоров плавно скользили к проломленной стене, к помещению, где находилась Милисента и еще несколько защитников замка. Одна из фигур подошла вплотную к девушке, протягивая к ней руку, покрытую ужасными струпьями. Он упивался ее отчаянием, медленно, с наслаждением высасывал самые светлые воспоминания. Откинув капюшон, дементор приблизился к лицу девушки. Сколько ярких, счастливых моментов, сколько счастья, сколько радости... Он собирался высосать все до последней капли. А ведь еще оставалась светлая, чистая душа... *** Милисента не сразу заметила, что что-то изменилось. Она сидела на полу, обхватив себя руками, от пережитого ее здорово потряхивало, как в лихорадке. Уткнувшись лицом в колени, когтевранка вздрагивала всем телом, и совершенно не интересовалась происходящим. Она опять, как будто в замедленной съемке могла видеть кадры взрыва, слышать собственный крик. - НЕЕЕЕТ! НЕЙТ, ОЧНИСЬ! НЕЙТ! НЕЕЕЕЕЕЕЕЙТ! Как наяву она видела капли его крови на камне. Милисента закашлялась – в горле першило, как будто она только что опять кричала. Она опять видела зеленый луч, вырывающийся из ее палочки. Она отомстила тому пожирателю, забрав его жизнь, она стала убийцей. Но это не вернет ей ее любимого. Она видела себя через многие годы – спутанные волосы, исхудавшее, постаревшее лицо, тусклые глаза, серый балахон узника Азкабана. Секунды, часы, месяцы, годы сливались в нескончаемый поток времени, который окончится только с ее смертью. За применение Убивающего проклятия положен пожизненный срок. Она опять видела пустые, невидящие глаза, когда-то очаровавшие ее своей голубизной, она опять чувствовала холодные руки. Она опять смотрела в стену камеры Азкабана, которые в прошлой жизни могла видеть только на книжных иллюстрациях. Она видела свое будущее, и оно было беспросветным. Как же холодно. Руки Милисенты покрылись гусиной кожей, а зубы отбивали неистовую чечетку. В своих воспоминаниях она опять прикасалась к его холодным, равнодушным рукам. В своем будущем она точно в такой же позе сидела в камере Азкабана. В Азкабане очень холодно. Милисента готова продать душу за одеяло, но кому нужна ее изможденная, опустошенная душа? Вжавшись в стену, Милисента подняла взгляд – к Хогвартсу, к помещению, где она сидела направлялись сотни фигур в капюшонах, темнее самой ночи. Один из дементоров направлялся к зияющей дыре в стене, оставшуюся после удара великаньего кулака. Нашарив палочку, когтевранка поднялась на ноги, направив ее на фигуру. Нужно сконцентрироваться на самом счастливом воспоминании. Если бы у Милисенты несколько часов назад спросили, счастлива ли она, она бы ничего не ответила, а просто взяла бы Натаниэля за руку и прислонилась бы к его плечу. По глазам и так было бы понятно. С огромным трудом она вызвала в своей памяти его красивое, улыбающееся лицо. Голубые глаза глядят на нее с такой нежностью, от которой перехватывает дыхание. Схватившись за горло, девушка опять закашлялась. Живое, улыбчивое лицо вновь превратилось в маску. Сконцентрируйся, ну же! Рука, сжимавшая палочку, трясется так, что угрожает ее выронить. Пятый курс. Он впервые позвал ее в Хогсмид. Держась за руки, они гуляют по деревне, уплетая сладости, которыми затарились в «Сладком королевстве». Он провожает ее к двери с молоточком у входа в когтевранскую башню. Он касается ее волос, убирает упавшую на лоб прядь. Он наклоняется к ее лицу. У него очень теплые губы. Где-то в районе желудка ощущается ранее неизведанное, но очень приятное чувство. Как там говорят магглы? Бабочки в животе? Какая глупость! Милисента готова была поклясться чем угодно, что у нее в животе расцвел нежный и красивый цветок, который тянется к солнцу. - Expecto patronum! Милисента опять чувствует его холодные губы. Прекрасный цветок усох до состояния черноты. Палочка осталась равнодушна. Дементор уже совсем близко к дыре. Святочный бал. Рыжеволосый четверокурсник и четверокурсница кружатся в вальсе. Он уверенно ведет ее в танце, а Милисента едва заметно улыбается, стараясь не смотреть ему в глаза. И что на нее нашло? Она чувствует румянец на своих щеках. В зале очень жарко, а они еще не пропустили ни одного танца! Конечно, щеки у нее раскраснелись из-за нескончаемых танцев, не будет же она стесняться мальчишки, а тем более, этого лохматого гриффиндорца! Странно, но при всей нелюбви к нарушению своего личного пространства, ей приятно держать его руку. Танец заканчивается, ее партнер уходит за прохладительными напитками. - Expecto… expecto patronum! Он направляется к выходу из картинного зала. Она знает, что сейчас произойдет, как наяву слышит оглушительный взрыв, видит его в ужасной, неестественной позе, видит капельки крови на камне, подобные рубинам в гриффиндорских часах. - НЕЕЕЕТ! НЕЙТ, ОЧНИСЬ! НЕЙТ! НЕЕЕЕЕЕЕЕЙТ! Милисента видит, что дементор пересек дыру и медленно скользит к ней. Она осознает, что кричала не только в воспоминаниях, а и наяву. Нужно собраться! Пятый курс, рождественский поход в Хогсмид. Милисента, как всегда забыла перчатки, а Натаниэль греет ее руки в своих, подносит их к губам, согревая своим теплым дыханием. А в глазах столько тепла, сколько не дает даже горячее сливочное пиво. - Expecto… expecto… Милисента пытается согреть своим дыханием его руки. Она смотрит в его остекленевшие глаза. Она может видеть покрытую струпьями руку потустороннего существа. У нее не получится, какой в этом смысл! Шестой курс, Астрономическая башня, две фигуры держащихся за руки старшекурсников - Я люблю тебя, Милли. - Я тоже тебя люблю, - прекрасный цветок в душе Милисенты расцветает новыми бутонами, которые тут же превращаются в новые цветы. - Expecto… Астрономическая башня, время близится к полуночи, две фигуры семикурсников что-то друг другу говорят. Гриффиндорец прижимает ее к себе, запускает пальцы в волосы. Милисента только что приняла решение, которое изменит ее жизнь – согласилась уехать с ним в Австрию. Прижавшись к его груди, она прислушивается к сердцебиению. Она еще не знает, что жить ему осталось меньше часа, что удары его сердца сочтены. Вцепившись в палочку, как в соломинку, Милисента тщетно пытается вызвать хоть каплю серебристого света. От дементора ее отделяет не более пары метров. Что ее ждет дальше? Азкабан? Жизнь с осознанием того, что она должна была погибнуть вместо него? Больше всего на свете Милисента мечтала лишиться возможности чувствовать и любить, чтобы ушла эта боль, это опустошающее чувство вины, это выжигающее отчаяние, эта пустота в душе. Душа? А нужна ли она, эта душа? Ведь именно из-за нее она сейчас переживает эти страшные моменты. Если бы у нее не было души, то ничего бы этого и не было. Теперь она знала, что должна сделать. Когтевранка медленно опустила руку с палочкой и разжала пальцы. Хриплое дыхание дементора заглушило звук дерева, ударившегося о мраморный пол. Подобно гигантской воронке, существо всасывало воздух вокруг себя. Милисента чувствовала его зловонное дыхание на своем лице, оно развевало ее волосы. Где-то на задворках сознания она слышала собственные крики, видела оскалившиеся желтые клыки Фенрира Сивого, стекающую по его подбородку слюну. Сейчас все закончится. Покрытая струпьями рука взяла ее за шею, притянув к себе. Рука дементора была холоднее смерти. Милисента почувствовала, как ноги ее оторвались от пола, а в следующую секунду… В глаза ударил яркий серебристый свет. Когтевранка могла поклясться, что это был кот. Кажется, от удара об пол она сломала себе коленные чашечки. Схватившись за горло, где только что были склизкие, костлявые пальцы, Милисента исступленно закашлялась, хватая ртом воздух. Кот? Как это возможно? Неужели это был… он? Неужели рассказы о том, что даже после смерти те, кого мы любили, остаются с нами и оберегают нас? Неужели это он послал ей патронуса? Неужели он не винит ее в своей смерти? Со странным непониманием Милисента смотрела туда, куда убежало пушистое хвостатое животное. *** Энтони Голдстейн и Терри Бут, отогнавшие дементора от Милисенты, подбежали к ней. Поняв, что их сокурсница едва ли осознает происходящее, когтевранцы трансфигурировали ближайший камень в подобие носилок, осторожно положив ее туда. Через несколько минут все стихло: стены замка вновь говорили холодным, жестоким голосом: — Вы храбро сражались. Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым. Пожиратели, численно превосходящие защитников замка, отступили. Дементоры, повинуясь приказу своего повелителя, скользили в сторону Запретного леса. Энтони и Терри, не встречая помех на своем пути, отлевитировали носилки в Большой зал, где Милисенте оказали помощь прибывшие колдомедики. Дальше, она была уже сторонним наблюдателем происходящих событий: известие о смерти Гарри Поттера, внезапное подкрепление, финальная битва Мальчика-который-выжил и Волан-де-морта. Наконец, Темный Лорд был повержен. Война закончилась.