Чудный бздень

Мише Драу не нравилось утро, и просыпаться он не любил. Просыпаться он не любил в любое время суток, но утром — особенно. На то было много причин. Первая из них глобальная: если ты проснулся, то ты жив, из чего следует, что ипотеку выплачивать ты все ещё должен. Вторая — бытовая. По утру крепкий мужской организм Миши, особенно когда дело шло к месячным, требовал еды в количестве, достойном кесаря — и Миша ел бы эту еду, ел бы до потери сознания, если бы не страх перед походом в одежную лавку и длительным поиском максимально мужских штанов для минимально мужской круспы. Каждое первое утро Миша Сергеев боролся с собой, и каждое второе утро даже побеждал. Третья причина — насущная: пихард по утрам жуть какой холодный, и класть его к себе в промежность, где после сна тепло — подлинная мерзость. Миша, честно сказать, пробовал эту холодность в отношении себя преодолеть. Сначала пытался оставлять пихард на ночь на батарее — но он обязательно падал среди ночи, как если бы неведомый гном-хуекрад сбрасывал его, да с таким грохотом, что Миша вскакивал в постели, а потом долго ворочался, то и дело своей же подмышкой прищемляя собственную грудь. Кроме того, батареи бывали теплыми отнюдь не круглый год. Потом решил оставлять на ночь в кастрюльке с горячей водой — но кастрюлька с горячей водой находилась пусть и в ебенях, но ебенях Петербургских, что неминуемо влекло за собой остывание этой самой воды в кастрюльке не позднее, чем в час ночи. Обматывал шарфом — но пихард сам тепло не производит, как и шарф, и от этого теплее не становится. Однажды утром Миша психанул и кинул пихард в микроволновку — в сердцах, не подумав. Благо, гнев отступил спустя три полных поворота пихарда на малых мощностях, и ценный агрегат был извлечён из микроволновки немедленно и с минимальным повреждениями — незначительно оплыли вены и деформировалась головка. Что самое обидное — к тому моменту, как чувство вины перед пихардом отступило, он снова был холоден, как айсберг в океане. Была и четвертая причина, косвенно связанная со второй. Миша был натурой масштабной, а оттого не признавал даже физических рамок и границ — но так же не признавал и своих грудей, некогда роскошных, и поэтому вынужден был стеснять и себя, и их последовательно тремя эластичными бинтами, затем тремя футболками и далее тужуркой с более мужского плеча. Это ограничивало. Но это утро было особенным — над Петербургом воссияло солнце, поэтому проснувшись, Миша даже хотел отметить этот день крестиком в календаре. Отметил — солнце пришлось почти на овуляцию. Не то что бы у мужчин бывала овуляция, но у Водолеев после контакта с кармически неверными камнями, говорят, бывает. Но не только Питер озарился этим утром. Озарение настигло и Михаила — настигло ровно тогда, когда он морщился, удерживая противно холодный пихард за кончик. Идея была гениальна в своей простоте, и заключалась в том, чтобы принять утренний душ вместе с пихардом. Можно прилепить на борт ванны, на кафельную стену, а можно просто удержать между бедер — так и согреется, и омоется. В конце концов, мужской пенис, даже пластиковый, требует ежедневной тщательной гигиены. Гигиенической этой идеей Миша воспылал настолько, что будь у пихарда подвижная крайняя плоть — он отводил бы ее самозабвенно под струями душа, обнажал бы головку и мыл бы там все, мыл бы до скрипа и блеска, и был бы у него самый образцовый, самый чистый, самый мужской дяба-дяба — а потом промокал бы махровым полотенцем и головку, и мошонку, если бы таковая имелась. Шедевр был бы, а не член. Но подвижной крайней плоти у пихарда не было, и не было не по причине национальности Миши. Пихард просто был куском черного пластика, к тому же купленным со скидкой. И действительно, под душем пихард принял нужную температуру довольно быстро, и Мишу даже не расстроило то, что верный друг не удержался между мягких, азиатских бедер и выскользнул, ударившись больно о стопу. В конце концов, чей ещё член, скажите пожалуйста, способен достичь аж стопы, да ещё и удариться об неё? Воистину, будущее — за съёмными членами, киберорганическими, радиоуправляемыми, сверхзвуковыми. Будь у каждого такой член, мир был бы лучше. А те, у кого такого члена не имеется — баппы там всякие и иже с ними — ну, эти сами виноваты. В чем? Да во всем. Умная баба сама знает, что она глупая и в чем виновата, а которые не знают — тех и не жалко. Вот бы их не было — вот это был бы мир. И никаких тебе пидоров, никаких тебе геев — только чистая, высокая, платоническая до скрежета зубовного мужская дружба, душевная и организменная. Киберорганизменная. Эх, хорошо! С такими мыслями дядьМиша закончил свой утренний туалет, и даже не ощутил привычного звериного голода. Хотелось скушать, быть может, ломтик-другой батона с тонким слоем паштета сверху, после него пышечку, да под какаву, но не более того. Ну, может, ещё вчерашнюю курочку употребить было бы неплохо — чего ей без дела в холодильнике лежать? Вообще мужчины в том возрасте, до которого дядьМиша дожил, по слухам, по утрам пьют кофе, а иногда и с коньяком. Но это попса, а попса не лучше рэпа, и ни то ни другое Михаил на дух не переносил. Поэтому решил в честь отличного начала дня пить какаву с пятью озёрами. Не как все! Флагман, всё-таки. И с маршмеллоу, потому что ми. За завтраком Михаил всегда просвещался — должен же лидер целого жанра знать, что в мире делается. В мире по мейл-ру запросу «Otto Dix» (с автозаменой на Dicks на басурманском Айфоне Михаэль воевал долго, но в итоге взял шайтан-машину измором, и железяка повиновалась) не происходило ничего динамичного. Фанбаза стабильна, херки стабильны. Херок Михаил Рувимович любил искренне — ни единой записи в херочьем сообществе не пропускал, и каждую анализировал. Вот пишут херки, например, что так и так, фрау Драу, боимся, вам больше не стоит заниматься дарквейвом. Что это значит? Что не понимают, убогие, скорбные умом, ни строчки, ни нотки из его песен. Стало быть, как артист, как лидер, как начинатель и зачинатель, Михаил Рувимович должен объяснять, разъяснять в доступной форме. А так как херки народ отсталый, то разъяснять лучше всего в радиоэфире. Да, мысль хороша. Или, например, пишут, мол, и вовсе не герр ваш Драу, а самая настоящая фройляйн. Это, известно, от того, что херки живут прошлым — а Михаил же со товарищи и весь адекватный народ давно уже признал, что такая мелочь, как член, вовсе к мужественности касательства не имеет. Члены, знаете ли, интересуют только тупых баб и геев, этих мерзких пидоров. Им лишь бы члены, лишь бы пенисы, им бы только телами взаимодействовать. Темнота, что и сказать. Однако, завтрак был завершён, и последняя голень курицы, обглоданная дочиста, полетела в мусорку. Михаил обсосал пальчики и решил — раз такой день, то гулять! Гулять по Питеру, пока не заломит ноги, пока бедра могучие не натрут друг друга, пока батарея телефона не сядет и пока память его не переполнится ссаными (но такими атмосферными и даже на полшишечки готичными) углами. А до этого — кататься на метро, с ветки на ветку, шататься по подземным тоннелям беспорядочно, и обогащаться, обогащаться культурно! Это ж всё-таки не три сантиметра Хабаровского метро. Это Северная столица, оплот готики, дарквейва, и вообще не Хабаровск. Такие красоты, а никто не видит — ездят эти петербуржцы, язви их мать, лицами в смартфоны, ходят лицами в смартфоны, ещё и слушают ушами попсу, жвачку для мозгов — не ценят видов, оно и видно. Видно по ним, что в Хабаровске не жили. Стыдно за них, за серую массу. На станции метро «Адмиралтейская» Мишу пробрало желание немедленно исполнить равнение на флаг и гюйс — так вкусно от этого названия пахло милитаризмом, режимом, мужской властью, иерархией. Эх, киборги земноводные! Написать бы, написать! В живописных, до щемления в душе готических подворотнях пахло плесенью, мусоркой, водорослями и побелкой, что огорчало, и огорчение свое дядьМиша непременно заедал вкусной пышечкой в каждой подворотне, где всем этим не пахло. Эта погрешность в строгой спортивной диете борца ММА в наилегчайшем весе дядьМишу вовсе не тяготила. Повода для беспокойства не было. Он ведь ходит между ними — между подворотням. Ходит на своих двоих. Стало быть, первая пышечка полностью выводится из организма в процессе похода за следующей, а последняя расходуется, когда поднимаешься к себе в квартиру по лестнице. В почтовом ящике по возвращении домой дядьМиша обнаружил леденец. И если в любой другой день сосательный петушок вызвал бы в груди артиста малодушный страх, то в этот день, богатый солнцем и хорошими идеями, день, когда пихард не холодил бедро, Михаил Рувимович петушка просто засосал: и головку, и тельце, и даже хвостик, по самую палочку. Благо, певческий объем рта позволяет засосать и по самый хвостик. Херки ли подбросили пернатого? Быть может. А вот только херки раскошелились и на петушка, и на проезд, а Михаил Рувимович вовсе не раскошелился, а все же сосет и наслаждается он. Бесплатно — и оттого ещё вкуснее сосётся. Определенно, день прошел хорошо — прогулка выдалась богатая на фоточки, пышечки, а пихард даже не повредил старую мозоль на лобке. Херки не вытворили ничего особо гадкого — раковали себе по конфочкам и группочкам, и, на удивление, даже не вкатились в личку. В честь этого дядьМиша решил выпить какавы с пятью озёрами, но по случаю вечера — в обратной пропорции. Под пять озёр очаровательно зашли шпроты в масле — сперва поверх батона, а потом и в одиночку. После шпрот сам собой просился в готический певческий рот кусочек колбасы. Кусочек небольшой — едва ли больше пихарда, и копченый, что намекало на необходимость употребить ещё и сладкий черный чай. И дядьМиша употребил — все же мужской организм, организм спортивный, требует калорий. А перед сном Михаила Рувимовича посетила ещё одна мысль, достойная великого дня, такая гениальная, что дядя Миша на минуту даже задумался, достойны ли его соседи, да все петербуржцы — достойны ли они ходить по одной земле с Ним, такие малоумные, такие приземлённые. Мысль эта была поразительна своей дальновидностью, своей актуальностью, и дядя Миша думал её до тех пор, пока сам не стал трепетать перед собственным великим умом. И вот настал момент, когда Миша смог ее применить — погасив светильник, натянув одеяло до подбородка, он довольно крякнул и поместил пихард под левую грудь, а потом крякнул ещё довольнее. Вот что такое мужской ум, смекалка и находчивость! Так дядьМиша и заснул — а засыпать и спать он любил, и любил в любое время суток. Во сне бывали киборги (не пидоры и не геи, но менлаверы), Тиль (не гей, но с сученькой-Риченькой), и член — не пластиковый, но настоящий. С крайней плотью, с запахом мытого зверька, а самое главное — не холодный поутру.