Кигуруми

Юнги всегда был падок на милые вещи. Чего только стоила коллекция плюшевых медведей, гордо украшающая верхнюю полку шкафа. В их квартире практически каждую неделю появлялось всё больше и больше различных умилительных аксессуаров. Поэтому Чимин не был удивлён, когда вернувшись с работы увидел кучу сваленных пакетов в прихожей. Наполовину разобранные, перемотанные розовыми лентами и цветочным скотчем пакеты из магазинов детских игрушек и различных подарочных безделушек. На диване уже валялось несколько новых розовых подушек, а на полу, перед стеклянным кофейным столиком расположился ворсистый белый коврик. — Детка, я дома! — выкрикивает Пак, снимая начищенные чёрные ботинки и проходя в квартиру. — Ты готовишь? Со стороны кухни слышится шарканье и копошение. Приятный запах жареного мяса разносится по комнатам. — Я готовлю стейки! — отвечает Мин, выглядывая из кухни. — Сходи пока помойся, я набрал ванну. Во всяком случае, во всем этом блестящем и милом безобразии было несколько плюсов. Это сам Юнги — абсолютно всегда милый и нежный — и бомбочки для ванны. Так что, пока Мин заканчивал готовить их ужин, Чимин отмокал в персиковой ванне. После тяжёлого рабочего дня мышцы ныли, голова кружилась и не хотелось ничего, кроме как поспать. Настраиваться на серьёзный разговор касательно этих незапланированных покупок и лишних расходов вообще не было никакого желания. Поэтому Пак решает отложить это до следующего раза. На самом деле решает это уже в шестой раз. — Уже готово? — спустя сорок минут спрашивает Чимин, заходя в кухню уже в домашней одежде и вытирая мокрые волосы полотенцем. — Да, я уже почти накрыл на стол. — с привычной шепелявостью отвечает Юнги и подходит к парню, быстро чмокая его в губы. — Вот теперь привет. Чимин фыркает на эти нежности и звонко хлопает Мина по заднице в ответ. Рука касается чего-то очень мягкого, кажется, похожего на плюш. Недоуменно заломив бровь, Пак берет с полки свои очки, желая всё-таки увидеть, в чем же его парень ходит по дому последние несколько часов. Без линз, которые Чимин снял в ванной, было практически ничего не видно. Зрение начало портиться ещё в школе, и теперь, проводя свой двенадцатичасовой рабочий день за компьютером, парень мог похвастаться весьма толстыми стёклами на очках. Наконец-то надев искомое, мир начал прояснится. Пепельно-серое пятно у плиты начало приобретать форму Юнги. Мин Юнги в чёртовой кигуруми кота. — Тебе нравится? — прокручиваясь на месте спрашивает парень, красуясь покупкой, — Она показалась мне такой милой и тёплой, что я не смог устоять. — Это, конечно, очень мило, — вздыхая тянет Чимин, дотрагиваясь рукой до торчащих на капюшоне кошачьих ушей. — Но зачем она тебе, детка? Разве у нас в квартире холодно? Мин недовольно морщит свой носик-кнопочку и фыркает. — Нет, не холодно! — бубнит парень надувая щеки, — Разве ты не видишь какая она милая?! И мягкая! — Я вижу, малыш, — вновь вздыхая отвечает Пак и устало потирает переносицу, — Но я не считаю, что это то, на что нужно тратить наши деньги. Надутые щеки Юнги быстро стали пунцового цвета, а на глаза навернулись крохотные слезинки. — Я хотел порадовать тебя! Купил нам парные кигуруми, чтобы отвлечь тебя от проблем с фирмой, а тебе жаль денег на милости для меня! Ворчание быстро превратилось в громкие всхлипы и вот уже Мин обиженно рыдает, размазывая слезы по щекам слишком длинными рукавами новенькой кигуруми. — Я не это имел ввиду, Юни, — притягивая парня к себе поясняет Чимин, теперь уже успокаивая распсиховавшегося Мина, — Мне не жаль на тебя денег, дорогой. Просто ты слишком часто тратишься на ненужные вещи. Я ценю твою поддержку и понимаю желание отвлечь меня, но ты действительно покупаешь слишком много барахла. Ты так ни разу и не надел купленные на прошлой неделе тапочки. — Я не ношу их, потому что у меня сейчас есть другие! — всхлипывая перебивает Юнги, вытирая слезы об домашнюю футболку Пака. — С котиками. — Хорошо, тогда зачем ты купил ещё одни со слониками? — Они милые! — И ненужные. Юнги тихо всхлипнул, не победив в словесной перепалке и уткнулся в шею своего парня. Он с полминуты дулся, сжимая одежду Чимина в кулаках, а затем вздохнул и отстранился. — Ладно, ты прав, — окончательно успокоившись признает Мин и шмыгает покрасневшим носиком. — Это действительно было лишним. Но кигуруми то у нас небыло. Я купил их, чтобы нам было тепло и хорошо. — Я понял тебя, детка, — примирительно кивает Чимин, — просто в следующий раз советуйся со мной, когда решишь купить очередную милую хрень. — Это не хрень! — С любовью, малыш! С любовью! — Ты такой токсичный! — недовольно шепелявит Юнги. Чимин лишь усмехается на причитания своего парня, притягивая его обратно к себе и зацеловывая красные щёки медленно переходя к шее. — Нет, хватит слюнявить меня! — пыхтит Мин, пытаясь сопротивляться, но сдаётся, когда Пак прикусывает ключицу, — Стой, а как же ужин? Снова целуя парня в шею и сжимая упругую задницу в ладонях, Чимин недовольно вздыхает и тихо хихикает. — Ты кажешься мне намного вкуснее. — Пошляк! — кряхтит Юнги, но его возмущение тонет в стонет, когда парень опускается ещё ниже, расстегивая пуговицы кигуруми и переходя на грудь. — Нужно снять её. — Нет, в ней ты ещё сексуальнее, — шепчет Пак на ушко, прикусывая хрящик и поигрываясь с плюшевым кошачьим хвостом, пришитым к заднице, — Мой маленький котёночек. — Она испачкается, извращенец. — Ничего страшного, я в состоянии заплатить за химчистку. Вновь возмутиться Мину не дают чужие мягкие губы. Изначально нежный поцелуй, быстро переростает в страстное сражение языков и вот уже Мин сидит на наполовину накрытом для ужина столе, широко раздвинув ноги и постанывая от ласк. — Еда остынет. — с придыханием пытается вразумить парня Мин, но получает лишь очередной укус в шею и шлепок по бедру. — Прекрати думать о глупостях! — рычит Чимин и рывком стягивает Юнги со стола, разворачивая к себе спиной, — Нарываешься, малыш! Мин упирается ладонями в стол и со всей силы закусывает губу. Пак уже вовсю покрывает поцелуями заднюю часть шеи, скинув к чертям кошачий капюшон и прижимаясь внушительным возбуждением к мягкой попке. — Что ты задумал, Чимин? — на выдохе спрашивает Мин едва не захлебываясь очередным стоном. Шершавые ладони Чимина проходятся по рёбрам через распахнутый ворот пижамы, а пальцы замысловато вырисовывают круги на груди, пощипывая чувствительные соски. — Ты забыл, как нужно называть меня во время секса, детка? — вновь порыкивает Пак и звонко шлепает парня по заднице. Громкий стон разносится по всей кухне и Юнги всхлипывает от наслаждения, чувствуя, как умелые руки пробираются к молнии на попе и быстро её растегивают. — П-папочка… — дрожащим голосом шепелявит Мин и получает порцию приятных поглаживаний по оголенной части попы. — Умница! Чимин водит руками по заднице Мина, поднимаясь по талии к рёбрам, насколько позволяла задняя прорезь и вновь возвращался обратно, сжимая упругие половинки. Губы без остановки целовал всё, до чего дотягивались — шею, ухо, щеку, оголенное из-за спавшей пижамы плечо. Страсть вскружила голову обоим. Стол размеренно покачивался под резкими движениями парочки изредка поскрипывая. Хотелось больше. — Сделай что-нибудь, папочка! Чимину дважды повторять не нужно. Он на мгновение отстраняется, чтобы снять мешающие очки и футболку, а затем возвращается к разгоряченному телу любимого. Проворные ладони быстро пробираются в трусы. Юнги едва-ли не задыхается, когда получает долгожданное прикосновение к своему возбуждению. — На стол! — командует Пак. Юнги пластом падает на поверхность стола грудью, сильнее выпячивая задницу. Пак буквально срывает с парня бельё, выставляя оголенную задницу в отверстие кигуруми. Красиво. В их доме смазка хранится буквально в каждой комнате. Никогда не знаешь, где приспичит потрахаться, и хотя Мина это все чертовски сильно смущает, он стабильно раскладывает по полочкам новые тюбики лубриканта. Поэтому Чимин без какого-либо напряга тянется рукой к навесной полке прямо над столом и достаёт тюбик клубничной смазки. — Хочешь быстро или тебя растянуть? — заботливо интересуется Пак, растирая лубриканта на пальцах и наваливаясь на запыхавшегося парня. — Хочу быстро, — с придыхаением отвечает Юнги, у которого перед глазами уже всё плывёт и пляшет, — Я хорошо растянут. Вновь усмехнувшись, Пак подставляет ладонь к сжавшемуся розовом колечку мышц и осторожно вводит два пальца. Горячее дыхание обоих обжигает кожу, стоны льются, как самая прекрасная в мире музыка. От жары и страсти воздух накаляется, пот капельками стекает по вискам. Юнги закатывает глаза от удовольствия и в очередной раз громко стонет. Чимин уже свободно двигает внутри него тремя пальцами и слегка надрачивает. — Вставь уже, папочка! И вновь Чимин без замедление исполняет просьбу, облизываясь довольным котом и размазывая остатки смазки по ягодицам Мина, в конец пачкая пижаму. Из домашних спортивок Пак быстро высвобождает свой изнывающий от возбуждения член. Выдавив на него немного лубриканта парень несколько раз размашисто надрачивает себе, а после вновь пристраивается сзади. — Я вхожу, — коротко предупреждает Чимин, прежде чем резко толкнуться в горячую узость, головкой проходясь по простате. Юнги уже в конец срывает голос от стонов, хватаясь руками за что попадётся. Внушительный член Пака пульсирует внутри, принося головокружительное наслаждение, а сильные руки продолжают ласково оглаживать хрупкое тело. Спустя несколько секунд Чимин начинает медленно двигаться внутри, постепенно наращивая темп. Стол ходил ходуном, глухо постукивая по прилегающей стене — кухню заполнили звуки скрипка, шлепков кожи о кожу, пошлых хлюпаний и всхлипов Мина. У них всегда был чертовски хороший секс. То-ли тела так подходили друг другу, то-ли личные умения каждого так влияли, но каждый раз занимаясь любовью оба получали невероятное удовольствие. Друзья даже прозвали их кроликами в брачный период, хотя Чимин, если честно, не понимает, что плохого в хорошем регулярном трахе со своим любимым бойфрендом. — Папочка, я почти… — практически пищит Юнги, ощущая, как Пак начинает двигаться ещё быстрее и вместе с тем ускоряется его рука на члене Мина. Ещё несколько резких движений и парень со стоном кончает в руку Чимина, сжимаясь в оргазменных судорогах. Пак догоняется следом и кончает прямо внутрь после пары толчков в горячую узость. Оба обесиленные завалились прямо на стол, окончательно пачка многострадальную кигуруми спермой, потом и смазкой. — Твою же мать, Чимин! — отдышавшись хрипит Мин, пытаясь сбросить с себя тело парня, — Моя пижама! Ты не только испачкал её, а ещё и порвал! На попе, в районе молнии действительно красовалось два больших разрыва, прямо по шву. Видимо, не сдержавшись, Пак всё-таки переборщил. — Я куплю тебе новую, малыш, — хрипит Чимин в маленькое розовое ушко и оставляет последний засос на шее, — Я люблю тебя. — Чёрт, я тоже люблю тебя, но выйди из меня, пожалуйста, а то я опять возбуждаюсь! Смех Чимина заполняет кухню, пока Юнги вновь и вновь недовольно пыхтит, а на кухонной стойке стоит тарелка с давно остывшими стейками.