Writober по-фремионски

Они гуляли по «Хэрродсу», глазея на дорогие магазины, на их витрины, украшенные живыми елями, смешными красноносыми Рудольфами и фарфоровыми фигурками Санта-Клаусов. Пили кофе в какой-то маленькой кофейне с видом на мост Ватерлоо, где пахло свежими кексами, корицей и шоколадом. Фред морщился, без устали твердил, что магические сладости намного вкуснее, но съел свои эклеры в два раза быстрее Гермионы и долго отказывался купить еще. Но Гермиона смогла его уговорить. Они бродили по улицам, украшенным гирляндами, золотыми и серебряными звездами, шарами и фигурками ангелов, распростерших свои крылья над головами прохожих, и каждый последующий переулок был не похож на предыдущий. Они катались на коньках в Гайд-парке, и Фред то и дело падал, пытаясь устоять на холодном льду, а Гермиона, смеясь, поднимала его снова и снова, поправляя на рыжих вихрах смешную полосатую шапку. Катались на каруселях, придирчиво, словно дети, выбирая самых красивых лошадок, и ловили губами холодные искорки снега. Они рассказывали друг другу сказки — из мира маглов и мира магов, самые добрые рождественские сказки про детей, которым подарили на Рождество прекрасные подарки: железные дороги и маленькие метлы, плюшевых мишек и карликовых пушистиков, полосатые тросточки и шоколадных лягушек. Оказывается, Гермиона помнила множество сказок, которые ей когда-то рассказывала мама. Оказывается, Фред знал сказки не только барда Бидля. Они вышли на набережную Темзы, где долго сидели на лавочке, глядя на Кантри-холл и медленно вращающийся Лондонский глаз, расцвеченный синим, голубым и белым. Теперь уже черед Гермионы был отказываться, но Фред все-таки затащил ее на колесо. Кабинка поднималась все выше и выше, и весь Лондон разворачивался под ними как на ладони. Она ни на мгновение не отпускала его руки, вцепившись, словно в единственную опору, а он подкалывал ее снова и снова. «Именно поэтому я не летаю на метле». …Они до одури целовались под кустиками омелы, развешанной, казалось, над всеми тротуарами Лондона, отмахивались от вездесущих голубей на Трафальгарской площади и снова целовались — уже просто так, потому что хотели этого сами. Фред думал, что никогда не видел ничего красивее густых каштановых волос Гермионы, выбивающихся из-под шапки и запорошенных снегом. Гермиона думала, что городские огни, отражающиеся в его глазах, похожи на далекие звезды. Он кружил ее вокруг себя, легко поднимая в воздух, и она смеялась, цепляясь за его плечи, руки, губы, словно именно сейчас, в эту самую секунду, они были самыми важными в мире. Они встретили Рождество все там же, на Трафальгарской площади, в толпе веселых, раскрасневшихся маглов, по каким-то причинам отмечавших праздник не в кругу семьи. До самого последнего удара часов они не разжимали тесно переплетенных пальцев. Да и потом тоже.