король моего ужаса

задыхаюсь, чувствуя, как сердце колотится в груди, по вискам бьёт адреналин, и всё тело точно парализовано от животного страха. от могильного холода колотит, голые плечи сводит судорогой, не давая выпрямиться в попытке облегчить дыхание. уайаттовы тёплые руки притягивают меня к себе, обнимают, заставляя понемногу расслабляться. звон в голове становится тише, и вроде как даже способность двигаться вновь возвращается - я переползаю к нему совсем близко, прижимаясь как можно сильнее, и в очередной раз влюбляюсь в то, как он умеет понимать меня без слов, не интерпретируя каждое подобное движение в сексуальном плане, понимая, когда мне нужна обычная поддержка. даже слов не требовалось - просто быть рядом и слушать его размеренное дыхание, напоминающее, что всё в порядке. руки, сжимающие край одеяла, до сих пор потряхивает, но я делаю вид, будто это в порядке вещей. — тебе принести таблетки? — шепчет уайатт сонно, и мне думается, что даже если бы от них зависела моя жизнь, я бы отказалась. — нет, прости что разбудила опять. давай спи. пробормотав что-то неразборчивое в ответ, он отключается, так и не разжав объятий, оставляя меня наедине со своими прибабахами. вынырнуть из сухого кошмара сна определённо было облегчением, но воспоминания никуда из головы не делись, как и накрывающая с головой волна страха и безысходности, что преследовали в каждый из таких разов. уютная темнота стала казаться враждебной и пугающей, а шелест веток клёна за окном так и вовсе доводил до усрачки, временами ударяя в стекло от слишком резких порывов ветра. было страшно открыть глаза, которые я в панике прикрыла, услыхав очередной скрежет. казалось - откроешь, и увидишь то, что станет последним в твоей жизни, а за тем последует изощрённая боль. по телу вновь проходит морозная дрожь, и, наверное, я всё таки напрасно отказалась от таблеток. даже понимая, что они введут меня в сонливость на целый день, я готова была пожертвовать этим, лишь бы урвать этот самый сон и не будить уайатта по таким мелочам. ему с самого утра на учёбу, а частые ночные подъёмы совершенно не добавляют сил, и тем более не улучшают крепость сна. хоть мне и говорили не стыдиться собственного страха, в такие моменты особенно хочется быть нормальной, не смотреть на окружающий мир сквозь призму недавнего кошмара. не шарахаться от близких людей, которые привиделись мне в бреду. эти образы вообще запоминались лучше всего: я видела маму с гримасами откровенных мук, видела, как мои знакомые умирают разными страшными смертями. все они разбивались, падали, задыхались, были убиты, заживо замучены. в этих же снах я была среди них - вечно в роли последней жертвы, наблюдающей за всем этим ужасом, не в силах ничего сделать, будто бы связанная по рукам и ногам, но при этом совершенно свободная. врачи называют это сонным параличом, но для меня это сродни аду. однако, наступление этого же паралича означает, что скоро я задёргаюсь и проснусь в собственной спальне, с колошматящимся сердцем. однако, во сне осознание себя теряется, как и какая-либо память, и не понимаешь, где ты во сне, а где наяву. извечные приёмы, типа попытки прочесть текст или включить свет, совершенно не работали. то есть, как-то раз в сне я осознала себя и отчётливо помню: схватила книгу, попытавшись прочесть хоть слово. все равнодушно-прямые строчки были точно затёрты - ровёхонькими прямыми серыми линиями. тогда я испугалась ещё сильнее, заимев мысль о том, что застряла во сне, потому что сколько бы не пыталась проснуться, из этого ничего не выходило. тогда меня разбудила мама, что вовремя вернулась домой с ночной смены - то было часов пять утра. она была слегка напугана тем, что я мечусь по постели, откинув одеяло, и недовольно выстанываю. за окном уже забрезжил рассвет, тихонько опаляя чёрное ночное небо, предательски пустовавшее этой ночью. занялись птичьи песни, что предвещали конец персонального кошмара - хоть на сегодня. страшно представить, сколько я пролежала без сна, но могу с уверенностью сказать, что правая часть тела бесславно затекла за всё то время, что я старалась не двигаться, дабы не потревожить уайаттов сон. всё ещё чувствуя вину за то, что разоралась сегодняшней ночью, выползаю из под одеяла, на всякий случай оставляя на своём месте подушку. это скорее просто предосторожность - олеффа под утро сложно разбудить, хоть из пушки выстреливай рядом с ним, вероятность того, что проснётся - небольшая, но всё таки лучше перестраховаться. в жалкой попытке извинения, думаю сварганить нехитрый завтрак. конечно, сомнительная плата за все те неудобства, но ведь лучше чем ничего? практически каждый раз, когда он оставался у меня, я готовила этот пресловутый завтрак.        на кухне - самое уютное место во всей квартире. окна выходят на извечно солнечную сторону, и там с раннего утра уже светло и атмосфера тёплая и куда более приятная. закрываю дверь, чтобы не будить никого бренчанием кухонной утвари, мельком глянув на часы, что расположились на стойке справа от входа. время - шесть утра. для нормальных людей слегка рановато: очень часто у меня выспрашивали, зачем я подрываюсь так рано, но объяснять это - всё равно, что пытаться в решете донести воду на вершину денали. я просто люблю утра. люблю размеренно проводить эту часть дня, самую любимую и расслабленную. просто поговорить с кем-то или преспокойно выпить кофе, напоминая себе, что реальность - вот она, здесь. а зыбкие остатки сна наконец стыдливо прячутся в дальнем уголке памяти, выжидая удачного момента, но солнечный свет говорит им: не сейчас. позволяю себе несколько минуточек насладиться тишиной, пока решаю, чего изволю на сегодняшнее утро. уайатта я знаю уже столько лет, что его извечный запрос будет готов хоть с завязанными глазами на полном автомате: чашечка зелёного чая и самые обычные, но горячо любимые им сквозь года хлопья в какой-то момент приелись и мне самой, но всё таки я больше предпочитаю кашу, пусть некоторым это кажется мерзким завтраком, больше походящим на мучения. кому как. многие мои подружки-знакомые, узнавая о том, что мы с ним дружим, приходили чуть ли не в настоящую злобу, выпучивали глаза: "все думают, что вы встречаетесь как сто лет!", на что мне остаётся только пожать плечами - романтических чувств по отношению к уайатту я не испытывала никогда. ну, разве что в подростковом возрасте, когда гормоны заставляли вообще с ума сходить, но мы это пережили, сгладив неловкость между нами. поэтому спать в одной кровати или выхватывать чужую вилку, возможно, было мерзко или непонятно со стороны, но ни для меня, ни для него это каким-то нонсенсом не являлось, и пусть нас хоть сто раз назовут слипшимися близнецами или чем-то подобным, мне, скорее всего, будет всё равно. очень надеюсь, что ему тоже. полюбив человека словно родного брата, невозможно представить свою жизнь без него, но подсознание любезно подсовывает искажённые образы любимого человека не наяву - во сне. и это бывало в сто раз страшнее всех остальных ужасов, потому что он вонзал в меня ножи, перерезая горло, а некогда чистые серовато-зелёные глаза становились цветом бездны, собирая в себе всё самое тёмное. он разговаривал пугающе-спокойным голосом, рассказывая о том, как собирается учинить зло, он же кричал - от ярости или удовольствия, когда разрушал что-либо в границах моего подсознания. временами он становился моей жертвой, отыгрывая свою роль, до того хорошо, что становилось ещё хуже. он рыдал, размазывая по лицу кровь и слёзы, молил не трогать его и рвал волосы на собственной голове, мучаясь от безысходности. о кошмарах моих он узнал не сразу - было страшно рассказывать, но на одной из ночёвок, когда лежать в одиночестве было совсем невозможно, я стыдливо растолкала тогдашнего юнца, виновато сжавшись, и попросилась посидеть вместе, пока не станет хоть чуточку полегче. тогда меня прорвало после нескольких его успокаивающих слов, и тогда же было решено записаться на приём к психотерапевту. мне выписывали транквилизаторы, антидепрессанты и успокоительные - всё чередовалось, но как только доза лекарств уменьшалась, страхи возвращались вновь. с полгода назад я высказала своё желание перестать быть зависимой от таблеток, и все восприняли это с энтузиазмом, даже сны вроде как стали не такими отвратительными, но временами кошмары накрывали сознание с оглушающей силой, а я усиленно отказывалась принимать снотворные, преднамеренно лишая себя сна, лишь бы подарить отдых окружающим. раньше говорить о подобном так спокойно было дикостью, но теперь я научилась жить с этим, что ли. отставила от кровати зеркало, убрала тяжёлые шторы от окон, чтобы те не вызывали ещё большего беспокойства. в то время, как на одной конфорке греется чайничек с холодной водой, которая впоследствии должна превратиться в ароматный чай, я ставлю джезву на другую, предварительно засыпав туда несколько ложечек кофе отработанными движениями, умудрившись не просыпать ничего на стойку. из открытого окна дует приятный прохладный ветер, утихший с ночи, и я думаю - ну как можно было бояться этого? страх, он такой - совершенно необъяснимый, сколько бы над этим не бились учёные, или кто там занимается изучением всего такого. разум шутит с нами свои отвратительные шутки, а я засыпаю заварку и прикрываю чайник крышкой: дать настояться пять-семь минут, чего мне как раз хватит с запасом. кофе закипает примерно в тот момент, когда каша становится достаточно разваренной, чтобы выскрести ей из кастрюли и переместить в глубокую тарелку. часы сообщают, что уже начало седьмого, а это значит - самое время для пробуждения. я возвращаюсь в свою комнату, а уайатт совершенно не поменял своего положения за время моего отсутствия. теперь, безо всякой боязни его разбудить, я плюхаюсь прямиком на подушку, сдувая кудрявые волосы с его лба. чуть приплюснутое подушкой лицо даёт мне понять, что он даже не собирается пробуждаться. будить людей - это едва ли не самое сложное и тяжёлое задание. такая ответственность за последующее настроение на весь день, и всё это - на твоих плечах. но я уже привычно стягиваю с него одеяло, в очередной раз улыбаясь про себя с футболки, которая изначально была моим собственным подарком с надписью laziness institute, оформленная как форма какого-то крутого братства по типу лиги плюща. после того, как одеяло сдёрнуто, шепчу "ваят", и это каждый раз работает будто бы кнопка включения этого человека - он открывает глаза, сразу щурясь, выхватывает у меня одеяло и переворачивается на другой бок. но я точно знаю, что через минутку он проснётся окончательно и притащится на кухню. а потом мы будем пить ароматные напитки в спешке, чтобы до начала учёбы успеть прогуляться по парку в центре и наделать фотографий. и мне хочется лишь одного - чтобы всё это продлилось как можно дольше. вот только своеобразная оплата за небольшое счастье, порой, слишком велика.