Ричи

             За пару дней учебы Ричи несколько раз ловил на себе задумчивый взор Дамблдора. Это нервировало, заставляло переживать и думать о худшем.       В итоге, вернувшись в свою спальню, которую Ричард делил с однокурсниками-пуффендуйцами, мальчик выложил на свой диван последний свободный магофон. Он долгое время гипнотизировал взглядом артефакт, после чего решился… Взяв зачарованную телефонную трубку, он отправился в совятню…       Вечером на следующий день трубка магофона Ричарда зазвонила. Мальчик в это время находился в гостиной Пуффендуя. Он поспешил скрыться в спальне, где в это время никого не было, лишь после этого он ответил на звонок.       — Ричард слушает.       Из динамика магофона донесся знакомый грудной женский голос, полный эротизма:       — Граф Гросвенор, рада приветствовать вас. Это мадам Багнолд. Вы еще помните такую?       — Как можно забыть такую очаровательную леди…       — Ох, о чём это я, — игривым тоном произнесла экс-министр магии. — Если бы вы забыли обо мне, то вряд ли прислали бы такой забавный артефакт.       — Мадам Багнолд, хоть я еще слишком юн, но вполне в силах оценить прекрасное произведение искусства или же красоту и очарование восхитительной женщины наподобие вас.       — Ох, граф, — в голосе госпожи экс-министра промелькнули весёлые нотки, — право слово, вы мне грубо льстите. Но на ваше счастье, я падка на лесть. Может быть, мы не будем ходить вокруг да около?       — А как же разговоры о прекрасной погоде, взаимные комплименты и расшаркивания, прощупывание почвы? — с намёком вопросил Ричард.       — Граф, давайте представим, что мы уже всё это прошли, — произнесла мадам Багнолд. — Или же вы запали на меня?       — Эх, мадам, признаюсь честно, вы мне очень понравились не только как женщина, но и как министр.       — А Фадж вам не понравился? — в голосе мадам Багнолд слышалась неприкрытая ирония.       — Мы не сошлись с ним во мнениях.       — Если не секрет, то в каких именно мнениях? — спросила женщина с неподдельным любопытством.       — Фадж идиот. Но хуже другое — он инициативный и непредсказуемый идиот. И этот… хм… альтернативно одарённый решил меня арестовать на радость дементорам. Вы десять лет были Министром Магии… Как думаете, моей бабуле могло бы такое понравиться?       Из динамика раздался задорный заливистый женский смех.       — Фадж не идиот, он кретин! — констатировала Багнолд после того, как отсмеялась. — Теперь мне многое стало понятно. Бабулю злить не стоит никому…       — Я бы и сам на такое не решился, — согласился Ричард.       — Итак, граф, — продолжила Багнолд, — раз мы решили пропустить пустую болтовню, может, вы всё же порадуете мой слух интересными сплетнями?       — Ходят слухи, что кое-кто хочет посадить в кресло Министра Магии своего человека, — с намёком произнёс Ричард.       — Такие слухи в среде волшебников курсируют постоянно, — ответила волшебница. — Например, Барти Крауча поддерживают либералы, Скримджер интересен ультралевым, а Малфой — ультраправым.       — А мне интересны вы, милейшая мадам Багнолд.       — Это признание в любви?! — экс-министр откровенно веселилась и фонтанировала радостным настроением.       — Конечно, — с сарказмом произнёс Ричард. — Если бы мой отец и дядя Чарли сейчас могли бы подойти к телефону, они бы тоже сказали, что вы им понравились.       — Понимаю, — стала более серьезной Багнолд.       Как опытный политик и не менее опытная женщина, она прекрасно уловила все оттенки диалога и расшифровала двойной и тройной смысл. Если же перевести речь на доступный обывателю язык, то вроде бы простые и шуточные переговоры сводятся к вполне определенному предложению: «Я хочу видеть вас в роли Министра Магии. Королевская семья меня поддерживает и вашу кандидатуру одобрит».       — Граф, я хрупкая женщина… — печальный многозначительный вздох сопровождал речь Багнолд. — Мне очень сложно жить в этом жестоком мире, в котором правят мужчины.       — Я вас прекрасно понимаю, Леди. Уверен, вам будет намного проще сносить тяготы жизни в этом жестоком патриархальном мире, если у вас появится тайный воздыхатель, который подкинет на брошки миллион галлеонов.       На некоторое время в трубке повисла полная тишина — можно было различить взволнованное дыхание. На том конце магофона экс-министр выпала в осадок. Она привыкла к совсем другим размерам взяток, намного меньше. До неё не сразу дошло, что это лишь «на брошки», то есть на финансирование предвыборной кампании, пока Ричи не добавил:       — Уверен, ваш тайный воздыхатель обожает сильных женщин, особенно министров. И он наверняка будет дарить своей даме сердца мелочь на бижутерию. Тысяч сто галлеонов в год.       — Так скромно?! — возмутилась мадам Багнолд, очень быстро сориентировавшись. — Я бы даже не стала встречаться с таким воздыхателем. Вот если бы речь шла о миллионе…       — Леди… Леди! Упаси бог вас от таких воздыхателей! Где вы такого найдёте? Мой батюшка, разве что мог бы стать таковым, всё же он миллиардер. Но ему не особо интересны волшебники и волшебницы. К примеру, я всего лишь скромный миллионер. Уверен, ваш сердечный поклонник не настолько солиден, но не стоит его отвергать, если он еще добавит на хлеб с маслом сто тысяч.       — Ах, граф, — эротично вздохнула экс-министр. — Вот бы поклонник добавил бы ещё на икру триста тысяч.       — Много икры есть вредно — можно растолстеть… И вообще, я правильно услышал, что речь шла о тридцати тысячах в месяц или же это артефакт неисправен?       — Нет-нет, граф, — решила остановиться на достигнутом довольная экс-министр, — ваш артефакт работает замечательно. Я всегда мечтала о таком поклоннике, который дарил бы мне на бижутерию тридцать тысяч галлеонов в месяц. Ох! Я бы, наверное, даже закрыла глаза на все его недостатки и поддержала бы во всех начинаниях.       — Какая самоотверженность! — притворно восхитился Ричард. — Леди, моё почтение. Было очень приятно с вами побеседовать.       — Граф, — грудной эротичный голос, казалось, пробирал Ричарда до самого нутра, — а уж как мне было приятно вас услышать… не передать словами… Обязательно передавайте привет своему батюшке и крестному отцу.       — Всенепременно, леди. Успехов вам в ваших начинаниях.       — И вам, граф.       Разорвав беспроводное соединение, Ричи подумал:       «Нужно было соглашаться на спонсирование со стороны отца. Как-то быстро тают галлеоны в сейфе Гринготтса, словно я Кай из сказки «Снежная Королева», а монеты изготовлены из льда, и наступило жаркое лето. Вот минус еще один миллион фишек, а ведь новый 1992 год наступил совсем недавно».

***

      Прошло две недели. Середина января оказалась очень снежной. Дамблдор не предпринимал никаких действий в отношении Ричарда. Гарри Поттер всё так же злился на директора и вынашивал план мести. Ричард же активно готовился к спасению мира и своей задницы, а если не получится, то хотя бы к спасению части человечества и близких людей. И первым пунктом в этом плане стояла постройка космического корабля, а вторым — лишение потенциального злодея или злодеев-волшебников возможного источника долгой жизни и лечения, то есть кража философского камня.       Первые подвижки уже имелись. В «Мастерской Гросвенора» полным ходом шла разработка искусственного интеллекта на основе методик создания живых картин и Распределяющей шляпы. Не обошлось без консультаций специалистов-ученых и инженеров в разработке искина и состыковки технологий хранения и передачи информации с магическими чипами.       С политикой тоже наметились положительные подвижки. Во-первых, Артуру Уизли и Председателю МКМ от Великобритании удалось купить большую часть голосов в Международной Конфедерации Магов. Была назначена точная дата внепланового заседания МКМ. Во-вторых, мадам Багнолд, ставшая обладательницей документа, который позволял ей получить миллион галлеонов из сейфа Гросвенора, начала активную политическую деятельность: подкуп чиновников министерства и представителей прессы, шантаж и прочие увлекательные занятия, которые предшествуют любым выборам. Экс-министр в очередном разговоре по магофону заверила Ричарда, что с таким серьёзным финансированием она обязательно снова станет Министром, несмотря на козни конкурентов.       Ричи решил посвятить этот день подготовке операции по изъятию философского камня. Для этого первым делом и выловил Гермиону Грейнджер и уединился с ней в одном из заброшенных классов, в котором не было никаких живых портретов.       — Ричи, — Грейнджер обвела взглядом пыльную комнату, — ты хотел со мной поговорить?       — Гермиона, для тебя есть важное задание. Ты же мне поможешь?       — Конечно! — с живым интересом произнесла Грейнджер. — Что нужно сделать?       — Я хочу знать, как выглядит философский камень, — ответил Ричард. — Гермиона, пожалуйста, найди эту информацию. И ещё очень сильно тебя прошу сохранить мой интерес в секрете. Сможешь это сделать за ближайшие два-три месяца?       — Я… — задумалась Грейнджер. — Да, я смогу. Перерою всю библиотеку, но обязательно найду.       — Огромное тебе спасибо! Гермиона, я буду тебе очень благодарен. Чтобы проще было искать, я тебе назову отправную точку — создателем последнего известного философского камня является алхимик Николас Фламель. Ему что-то в районе шестисот лет.       — Неужели он жив до сих пор? — с удивлением спросила Гермиона.       — Да, — кивком сопроводил свою речь Ричард. — В этом вся суть этого камешка — продлить жизнь человека.       — Ричи, а тебе это зачем? — с любопытством спросила Грейнджер. — Может, лучше найти рецепт создания философского камня?       Ричард рассмеялся. Успокоившись, он произнес:       — Гермиона, если бы всё было так просто… Неужели ты думаешь, что при доступности рецепта Великого делания маги жили бы лишь несколько дольше обычных людей? Раз ты не видишь в волшебных аптеках Эликсира Жизни, значит, и рецепт создания философского камня не находится в общем доступе.       — Я все же поищу, — с упрямством произнесла Гермиона.       — Поищи. Если всё же найдёшь — это будет замечательно.       — Пожалуй, я пойду в библиотеку прямо сейчас, — загорелась идеей Гермиона.       — Похвальное рвение.       — Ричи, ты со мной? — спросила Гермиона.       — Нет, извини. Я бы с радостью составил компанию такой прекрасной юной леди, как ты, но, к великому сожалению, меня ждет целый ворох дел. Бизнес… От того, что я в школе далеко от него, он никуда не делся.       — Ладно, извини. Наверное, тяжело заниматься бизнесом в таком юном возрасте?       — Непросто, Гермиона. Очень непросто. Но куда деваться? Я Гросвенор, а это значит, что я должен быть лучшим.       После того, как Гермиона ушла в библиотеку, Ричард позвонил Фреду Уизли и договорился о встрече. Фред пригласил юного Лорда в свою тайную подпольную лабораторию, куда Ричард незамедлительно направился.       Фред и Джордж с нетерпением ожидали гостя. Стоило двери закрыться за спиной Ричарда, как Фред сказал:       — Добрый день, Лорд. Если вы по поводу новой разработки, то у нас пока ничего не готово.       — Приветствую, джентльмены.       Ричард вежливо поклонился близнецам.       — Фред, где же наши манеры, — произнёс Джордж. — Добрый день, великий и несравненный граф.       — Ох, действительно, — всплеснул руками Фред. — Рады приветствовать вас в нашей лаборатории.       — Джентльмены, — взгляд Ричарда пробежался по комнате и ненадолго замер на котле, который стоял на огне. В нём булькала синеватая жидкость. — Прошу простить меня за внезапный визит. У меня появилось к вам конфиденциальное дело чрезвычайной важности.       — Да-да, — Фред с любопытством уставился на Ричарда.       — Джентльмены, это очень опасное дело. Вы готовы рисковать?       — Ричард, говори уже, — произнёс Джордж, сгорая от любопытства.       — Господа, пятого июня после обеда нужно будет устранить на несколько часов двух человек: профессора Квиррелла и профессора Снейпа.       — Устранить?! — с ужасом вопросил Джордж.       — Устранить профессоров?! — с восторгом спросил Фред.       — Временно, джентльмены. Временно! Они должны быть не в состоянии патрулировать на протяжении трех-пяти часов, можно дольше. Сможете справиться?       — Ну-у-у… — с сильно задумчивым видом протянул Джордж. — Это сложно и на самом деле очень масштабно и опасно.       — Цена вопроса… — сказал Фред.       — Хороший вопрос, джентльмены, — Ричард улыбнулся, поняв, что раз речь зашла о деньгах, значит, парни согласятся. — Тысяча галлеонов. И если вдруг случится такое, что вас поймают и серьёзно накажут, то я компенсирую ваши неудобства. Но очень желательно, чтобы вас не поймали.       Близнецы переглянулись, некоторое время смотрели друг на друга. Их лица украсили широкие улыбки. Парни повернулись к Ричарду и одновременно произнесли:       — Мы согласны!       — Это будет шутка столетия, — добавил Фред.       — О да, братец, — согласился с ним Джордж.       — Вот и славно, джентльмены. Это предоплата, — мешочек с тремя сотнями золотых монет перекочевал из рук в руки, после чего Ричи отвесил очередной поклон. — Не смею отнимать ваше драгоценное время, джентльмены. Всего доброго. Я очень надеюсь, что у вас всё получится. Остальная сумма после завершения «шутки».

***

      Время стремительно набирало бег. Ричард с головой погрузился в изучение волшебства. Основное внимание он вновь уделял отработке заклинаний трансфигурации, доводил их до идеала. Ну и немного времени, как и прежде, он продолжал уделять копированию ценных металлов, поскольку, находясь в Хогвартсе, иначе заработать денег ему было проблематично. Конечно, его активы постепенно росли, но иногда преподносили сюрпризы. Так, например, осенью акции Нокиа упали в цене почти в два раза, но уже к концу декабря почти вернулись к прежнему уровню. Естественно, подобное расстраивало Ричарда. Если бы он знал, что в октябре акции Нокиа настолько подешевеют, то не стал бы покупать их в сентябре. Вроде он ничего и не потерял, а ведь мог заработать что-то около десяти миллионов долларов.       Наступила весна, но снег продолжал лежать на улице. Лишь к апрелю он начал сходить и природа стала оживать. Из окон замка открывался вид на распускающиеся почки деревьев и на траву, которая пробивала себе путь к солнцу.       Третьего апреля Ричи возвращался с ужина из Большого зала в общежитие Пуффендуя в компании Джастина. Возле бочек парни обнаружили одинокую студентку Гриффиндора.       — Гермиона, привет, — приветственно махнул рукой Джастин.       — Добрый вечер, Гермиона, — произнёс Ричард. — Ты меня ждешь?       — Привет, Джастин, Ричи, — произнесла Грейнджер. — Ричи, я нашла то, о чём ты спрашивал.       — Волшебно, — губы Гросвенора-младшего изогнулись в счастливой улыбке.       — Что нашла? — с любопытством поинтересовался Финч-Флетчли.       — Джастин, Гермиона занималась историческими хрониками, — ответил Ричард. — Если тебе интересна история магии, ты можешь с нами сходить и послушать, что нового по этой теме нашла моя хорошая подруга.       — История магии? — Джастин произнёс это так, словно говорил о чём-то ужасном. Он передернул плечами и сказал: — Нет уж, давайте без меня. Мне одного Бинса хватает за глаза.       — Профессора Бинса! — поправила Грейнджер.       — Вот-вот, — ответил Джастин, — нудного профессора-призрака. Я лучше с парнями поиграю во взрывного дурака.       — Удачной партии, — напутствовал товарища Ричард. — Гермиона, сегодня чудесная погода. Как ты смотришь на прогулку на свежем воздухе? Говорят, озеро в это время года обладает невероятным шармом.       — С удовольствием, — совсем по-взрослому улыбнулась Грейнджер.       По пути на улицу Гермиону разрывало от желания высказаться. Она поддерживала разговор об учебе, но как-то без огонька, хотя обычно она о занятиях может говорить бесконечно.       Стоило парочке первокурсников выйти на свежий воздух и оказаться на открытом пространстве, где близко никого нет, как Грейнджер выпалила:       — Ричи, я всё нашла!       — Всё?       — Да, всё! И изображение философского камня, и рецепт его создания.       Ричард застыл как вкопанный. Он медленно повернул голову в сторону Гермионы, в этот момент казалось, будто шея мальчика выточена из дерева и издает скрип несмазанного колеса телеги. На лице Ричарда застыла маска непомерного изумления: глаза навыкате, рот приоткрыт, брови приподняты.       — Рецепт создания философского камня?! — хриплым голосом переспросил он.       — Да-да, — энергично закивала Гермиона. — Книга написана самим Николасом Фламелем в семнадцатом веке. Она называется «Мутус Либер».       — РЕЦЕПТ СОЗДАНИЯ ФИЛОСОФСКОГО КАМНЯ?!!! — громче повторил ошеломлённый Ричард, выпучив глаза сильнее, хотя казалось — куда больше? — В ШКОЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКЕ?!       — Но это же школа магии, — ответила Гермиона. — И-и-и…       — И?       — Там есть одна небольшая проблема…       — Какая же? — спросил Ричард.       — Книга Фламеля зашифрована в виде гравюр, а в исследованиях других волшебников по этой книге сказано, что пока ещё ни один из магов за триста лет так и не сумел расшифровать «Мутус Либер».       — Другое дело! — Ричард испытал облегчение и постепенно придал своему лицу прежнее выражение силикатного кирпича. — Я уж было подумал, что любой любопытный школьник может сделать себе философский камень. А тут выходит, что книга зашифрована так, что на хромой кобыле с целым штатом волшебников не подъедешь.       — И все же, Ричи, зачем тебе эта информация? — с любопытством спросила Гермиона. — Неужели ты хочешь создать философский камень?       — Неплохо бы, но надежды мало. Гермиона, я стараюсь раздобыть всю возможную полезную информацию о самых ценных достижениях волшебников. Я очень благодарен тебе за помощь. У самого времени катастрофически не хватает ни на что.       Гермиона выглядела очень довольной. Ей нравилось получать похвалу.       — Я принесла копии всех книг по философскому камню и алхимии, которые не были зачарованы. Это более сотни фолиантов.       — Основательно! — с уважением произнёс Ричард. — Давай разместимся на солнышке, и ты передашь мне все книги.       — Ричи, как ты думаешь, «Мутус Либер» возможно расшифровать?       — Логика подсказывает, что это реально.       Ричард взял в руки маленькую книгу с гравюрами и стал внимательно разглядывать картинки. Гермиона тоже смотрела на страницы произведения Фламеля.       Гравюра номер один изображает двух ангелов на лестнице в небо, перед которой лежит человек, вверху по углам луна и звезды, и вся страница рисунка оплетена стеблем розы с шипами и листьями, а по нижним углам сами цветки. «Mutus liber in quo tamen» — надпись на первой странице.       — Ричи, ты что-нибудь понимаешь? — во взгляде Гермионы, устремлённом на мальчика, читалась надежда.       — Хм… — Ричи по привычке, позаимствованной у отца, задумчиво провёл тыльной стороной ладони по подбородку. — Не стоит забывать, что алхимия — это наука о превращении и совершенствовании… Следовательно, в книге описаны этапы не только изготовления философского камня, но и этапы самосовершенствования алхимика.       — Да, о чём-то таком писали волшебники-исследователи, — произнесла Гермиона.       Мальчик продолжил листать книгу.       — Заметь, Гермиона, — сказал Ричард, пролистав все гравюры, — на страницах этой небольшой книги проиллюстрированы символизированные действия алхимика и при этом раскрывается технология алхимических процедур. Мы видим здесь высушивание, выпаривание и перегонку, нагревание на открытом огне и своеобразное термостатирование, декантацию и фильтрование, прокаливание и растворение, применение весов, паяльной трубки и тому подобное.       — Я тоже заметила, что во многих символах прослеживается работа химика, — с гордостью произнесла Гермиона. — Может быть, это всё последовательные этапы изготовления философского камня?       — Вполне возможно, — согласился юный Гросвенор. — Но наверняка помимо этого нужно воспроизвести и восполнить все те нюансы, которых в книге много и которые мы не смогли расшифровать. Обрати внимание на гравюру, в которой алхимик спит головой на камне, а в нем видна полость, из которой к его ногам потоком стекает ручей. Луна на небе в этот момент находится в последней четверти. То есть это может значить, к примеру, что волшебник на протяжении трех недель должен каким-то образом близко контактировать с камнем.       — А может и нет, — заметила Грейнджер. — Возможно, что нужно начинать проводить некую процедуру в четвертой лунной четверти.       — Возможно, — согласился Ричард. — Обрати внимание на лестницу в небо и двух ангелов, дующих в церковные горны. Один из них побольше, второй поменьше. Я считаю, что ангелы — это символическое обозначение успеха. Их двое, значит существует два пути создания философского камня: быстрый и долгий. И судя по выделению большого ангела, в этой книге описан долгий способ Великого Делания, а краткий путь остался в секрете, то есть в голове Николаса Фламеля.       — А я думала, что это просто ангелы, — нахмурилась Гермиона. — Как ты в них разглядел что-то подобное?       — Гермиона, в этой книге любой рисунок несет какой-то смысл, это шифр, в котором важна любая мелочь. В любом случае, пока наших мозгов недостаточно для расшифровки.       «Наших, человеческих, — додумал про себя Ричард. — А специально заточенный под расшифровку искин, возможно, сумеет расколоть шифр, заложенный в эти гравюры. Нужно только будет закачать в искин обширную базу знаний по всему на свете, особенно по магии».       — Ричи, меня смущает, что изображение философского камня различается, — произнесла Гермиона. — В «Мутус Либер» это булыжник, а в книге, написанной средневековым алхимиком Жаком Толле, который общался с Фламелем и видел его камень, тот изображен в виде небольшого кроваво-красного камешка с острыми гранями.       — Наверное, это лишь кусочек, отколотый от основного философского камня, — заметил Ричард. — Это вполне логично и вписывается в мою теорию.       — Какую? — проявила недюжинное любопытство Гермиона.       — У Николаса Фламеля много таких осколков философских камней, но общественности он старается подать всё так, словно камень один.