***
До сих пор не верится, что я выжил. Рядом со мной сидит Юлия и, похоже, она всерьез обеспокоена моим самочувствием. — А… получилось? Или же результатами моей беседы с тенью опекуна. — Вроде, да. Черт, все-таки разговор с Вельмутом меня ослабил, даже могу сказать, что опустошил. Все еще не очень хорошо себя чувствую. Но оно, определенно, стоило того. Слова аберранта оказались не такими уж и бесполезными. Сейчас, наедине с собой, я смогу обдумать все, каждое слово, кое мне довелось услышать. — У нас во дворе начали вешать ленты и гирлянды. Наедине с собой… — Угу. — Мы пропустим праздник. — Ю, если не сложно, можешь ненадолго оставить меня? — теперь мне плевать на этот праздник: появились дела поважнее, чем радоваться окончанию Декады. Еще успею, — Мне нужно подумать. И она ушла. Не знаю, куда, мне сейчас точно не до этого. Я просто должен понять: к чему клонила тень на протяжение всего нашего диалога?..***
И как я мог не заметить? Еще тогда, в кафе, когда мы обсуждали фотографию повешенного Бертрама? Интересно, если бы не тень, я бы когда-нибудь вспомнил об этом? Зачем она вообще начала этот разговор? Уж не для того, чтобы… Чтобы дать мне возможность понять, что произошло в ту ночь, на ярмарке — самом, блять, красивейшем и нежнейшем празднике западных холмов?! Я помню и отдельный шатер, и дорогое вино в красивом бокале, который мне протянул опекун, при этом дружелюбно улыбаясь. Да как у него, черт возьми, получалось вести себя настолько спокойно и непринужденно, в то же время зная, что ему сейчас предстоит сделать?! «Ю, вполне возможно, что Бертрам был отравлен…», «Убийца лишь пригубил вино, но не сделал глотка, зная, что в вине — яд» Что-то я тоже не припомню, Кристиан, чтобы ты пил вместе со мной в ту ночь… Тогда отчим тоже предложил парню выпить, и тот согласился. Но Ландмессер был здоров, а также трезв, и поэтому наверняка после выпитого напитка понял, что он отравлен, а ему вскоре грозит смерть. Чего нельзя сказать обо мне… Я болел этой проклятой ангиной, и на фоне моей болезни я совсем ничего не почувствовал, еще и без труда сумел уснуть. Просто охрененно. Ну, а что потом, когда мы плавали на лодке? Вот за что ты тогда извинялся, да, Кристиан? Всего-то за то, что чуть не прикончил меня?! Очень хорошо. Я давно мог уйти из мира живых, возможно, даже встретился бы с мамой… Однако удача в кои-то веки улыбнулась мне, и я смог вырвать отраву, впервые не дав планам Орвуда воплотиться в реальность. Я остался жить. И почему, Кристиан? Почему ты снова не попытался избавиться от меня?! Тебе же, блять, больно от ошибок! Так почему же я до сих пор в состоянии дышать, а мою шею не сдавливает ошейник, из что ни на есть самого плотного материала?! Чтобы уж точно, намертво?.. Не знаю. Правда, не знаю. Нет больше сил. Пока известно и понятно лишь одно… Он мог просто убить меня, а я мог просто умереть. Вот и все. Только вот как мне теперь относиться к этому человеку? Должен ли я его остерегаться, или же лучше окончательно убедиться в том, что он просто больной на голову, и принять новость о своем втором рождении как должное, нечто обыденное и само собой разумеющееся?! Буду попросту стараться держаться в стороне, сводить контакт к самому минимуму. Если он, конечно, очнется…***
— Ты собрался? Мы проскользнем, когда уличное шествие будет в самом разгаре, — слышу голос Юлии где-то за дверью. Что? Сколько же уже времени прошло?! — Да, Ю, сейчас!.. Сейчас так много проблем, а на мне, как ни на ком другом, лежит ответственность за каждую из них. Я обязан помочь Келу выйти из тюрьмы, обязан помочь Дарине, Куинси, и, чтобы не вызывать подозрений, Кристиану уплыть как можно дальше от Кройстхема. Да, я обязан не просто попытаться сделать все это, а в совершенстве выполнить поставленную задачу. Ведь только так я смогу рассчитывать на их прощение, хоть что-то мне и подсказывает, что я уже никогда не буду прощен до конца. Оно и правильно, я бы тоже не простил.***
Перед выходом из комнаты бросаю краткий взгляд на Кодомо-тачи на своей руке, а потом и на открытое окно, за которым слышаться веселые возгласы людей. Мои губы трогает едва заметная нервная улыбка… Финал моей истории мог настать так давно, не сейчас, когда я уже успел испортить жизнь почти всем, кого знал. Черт. Черт, черт, черт! Я должен был умереть еще тогда, еще четыре года назад! Всем было бы лучше, и мне, кстати, в том числе. Особенно мне. Не нужно было бы разгребать все это дерьмо, в котором погряз сам, а заодно и утянул за собой порядочное количество людей. Кел, Дарина, Куинси, Тара, Юлия… Кристиан. Кристиан… Увы, наш мир устроен так, что хорошие люди умирают первыми, и это скорее правило, чем исключение. Они умирают от рук тех, кого называют плохими. Они существуют для равновесия между добром и злом. Вот только с каждым годом мне все больше и больше кажется, что никакого равновесия никогда и не было, а мы все, поголовно все, давным-давно окунулись в эту пучину аберрации. Просто у кого-то хватит смелости признать это, а кто-то продолжит сочинять сказки, где главным героем станет принц, который, непременно, победит злого колдуна. Победит, кстати, убив последнего. И чем же этот принц отличается от него? Правильно, он — хороший. Вот только почему тогда он останется в живых, когда убьет колдуна? Может потому, что наш мир устроен так, что хорошие люди умирают первыми?..***
— Да нет, бред какой-то. — Что ты там бормочешь? Мы идем или как? — Уже спускаюсь, Ю. Поворачиваю ручку двери и выхожу из комнаты, оставляя в ней все, что узнал. Я никому ничего не скажу о том, что услышал от тени, и пускай это будет чуть ли не первым моим добрым поступком по отношению к другому человеку. Надо же с чего-то начинать, верно?..