Островок в песчаном море

      Через месяц после дня рождения Люка (который отметили как и предыдущий — скромным праздником) двор Ларсов был полон народу. Здесь было двадцать мужчин (все младше Оби-Вана), их жены, девушки и дети.       Три месяца назад, после сражения с тускенами, Оби-Ван начал учить фермеров рукопашному бою, стрельбе и даже немного военной стратегии.       Оби-Ван не ожидал, что занятиями заинтересуется так много народу. Вдобавок ко всему, его, против воли, назначили командиром освободительного ополчения. Поэтому он тренировал «войска» пять раз в неделю: были две группы начального уровня, две — среднего и одна — продвинутого, именно они и собрались здесь сегодня. В ополчении было уже больше сотни человек: в основном парни и мужчины от четырнадцати до тридцати пяти лет, но было и несколько девушек. Оби-Ван догадывался, что они присоединились, чтобы посмотреть, как занимаются парни, но поскольку сами они тоже тренировались, он не видел ничего плохого.       В первый день пришли пятнадцать человек, все они видели, как Оби-Ван дрался с тускенами. У каждого на плече висело ружье, из них они и стреляли по вомп-крысам. На следующем занятии народу собралось уже в два раза больше — присоединились родственники пришедших на первое занятие. Еще пришли несколько мужчин постарше (они тоже сражались с тускенами). Занятия проходили после обеда, когда Люк спал, в это время было уже не так жарко, да и на фермах почти вся работа окончена. Все бегали по кругу, делали растяжку, потом Оби-Ван учил их различным стойкам рукопашного боя, уверяя учеников, что со временем упражнения будут даваться легче. Еще он устроил небольшое стрельбище прямо за домом, чтобы все могли научиться прицеливаться и вообще стрелять быстрее.       Каждое занятие Оби-Ван заканчивал, повторяя теорию самозащиты, и говорил, зачем он вообще их учит. Работал он много и усердно, но не слишком гонял — они ведь не джедаи и не солдаты. Тем не менее, следил за дисциплиной и тем, чтобы все друг к другу относились с уважением. И ученики либо слушались его, либо просто-напросто не могли посещать занятия.       Казалось, никогда раньше он не был так счастлив. Он и забыл, как же ему нравится учить других. Он скучал по компании других воинов, даже если эти воины пока что учились. Правда, он был так сильно занят, что за фермой следить было некогда, да и Люк, которому Оби-Ван раньше уделял все внимание, начал ревновать. Поэтому сегодня Оби-Ван и устроил ужин: он хотел, чтобы ученики из продвинутого класса занимались с новичками. А с тремя классами он как-нибудь управится.       Через узы Силы он почувствовал, что Люк разозлился на малыша, который взял голубой мяч. Поняв, что хочет сделать Люк, Оби-Ван подошел к нему и поднял на руки, иначе тот запросто использовал Силу, чтобы оттолкнуть обидчикп. Нужно было решить эту проблему, иначе Люк мог начать использовать Силу каждый раз, когда будет злиться. Если бы не узы, Оби-Вану ни за что не удалось бы сохранить способности Люка в тайне.       «Нет», — твердо произнес он через связь.       — Хочу мяч! Он мой! — возмутился Люк, он злился и жадничал, и это чувствовалось в Силе.       — Люк, ты должен делиться, — сказал Оби-Ван, отправляя по связи волны спокойствия. Но состояние Люка было далеко от спокойного, поэтому в Силе отчетливо ощущались негативные эмоции: страх перед таким количеством народа, беспокойство, обида, что ему нельзя проучить того, кто забрал игрушку.       «Никогда нельзя использовать Силу, чтобы навредить другим!» — собственные страх и разочарование сделали мысль сильнее, чем он хотел, и Люк расплакался.       Вздохнув, Оби-Ван начал укачивать ребенка. Он не знал, как быть. Ведь он почти ничего не знал о детях, чувствительных к Силе, и не знал, нормально ли поведение Люка, или что-то пошло не так. Он беспокоился, что опять все испортил, что привязался к Люку слишком сильно, что он опять во всем виноват.       — Всё в порядке, малыш, я на тебя не сержусь.       Любовь и поддержка заполнили связь.       Люк успокоился и больше не плакал, теперь он просто лежал на плече Оби-Вана и сопел. Нет, он не злился на Люка — он злился на себя. Из-за страха, нерешительности и неспособности отдалиться от ребенка. Но еще больше он боялся за Люка. Что потеряет его, как потерял Энакина. Что в этот раз он опять увидит, что станет с учеником, и не сможет предотвратить это. Что у него просто не хватит сил сделать, что должно.       Он злился на себя: потерю еще одного ученика он просто не переживет.